Даже несмотря на то, что пилоты-разведчики Темных Лошадок много раз говорили ему никогда — НИКОГДА — не возвращайся в точку контакта с врагом тем же путем, по предсказуемой схеме полета, Пони Один Шесть сразу же резко повернул направо на курс 360 градусов. Опять же, прямо над головой сторожащего его врага.

Когда я наклонился, внимательно прислушиваясь — но не в силах ничего сделать, чтобы чем-то помочь, я услышал как Хейс кричит своему пилоту:

— Нет, лейтенант... Отворачивай влево... отворачивай влево. Влево, сэр!

Пони Один Шесть, по-видимому, тогда резко рванул влево, чтобы провести машину через точку соприкосновения и позволить Хейсу сбросить дым. Но дым все еще не был там, где хотел Хейс и Пони заложил еще один резкий левый разворот, в третий раз он привел машину с северо-запада на юго-восток, прямо в поле зрения противника. Это было все, что требовалось Чарли. Противник немедленно выдал шквал огня из АК47, который обрушился на маленький OH-6.

К своему ужасу, Хейс внезапно увидел, как Пони замер на своем сиденье в кабине, ударился головой о переборку, которая отделяла пилота от борттехника, а затем упал вперед в своем кресле, бросив управление вертолетом. Следующее, что помнил Хейс, было пробуждение в разбитой машине на земле, с мучительной болью в ноге и почти оглушительной тишиной джунглей.

Даже не дожидаясь, пока ударный вертолет Пони Один Шесть вызовет оперативный центр для запроса всей роты, сирена взвыла и мы все побежали к нашим машинам. Помощь сбитому разведчику была нашим высшим приоритетом.

Случилось так, что разведчик Боб Каллоуэй (Один Ноль) работал на другой задаче визуальной разведки около того места, где были сбиты Пони Один Шесть и Хейс. Один Ноль был направлен, чтобы немедленно обеспечить прикрытие места крушения, пока остальная часть роты не сможет взлететь и направиться на место. Когда Каллоуэй прибыл на место крушения, он увидел что Рыжий Хейс сидит на земле рядом с разбитым вертолетом, пытаясь разгрузить очевидно раненую ногу и укачивая обмякшее тело своего пилота на коленях.

Когда "Вьюн" падал, он врезался в деревья, рухнул на землю и перевернулся, оставшись лежать вверх дном. Когда Хейс пришел в сознание, он понял, что его колено и лодыжка серьезно повреждены, но ему удалось разрезать привязные ремни Пони, чтобы вытащить пилота из машины на случай пожара.

Пока Каллоуэй кружил над обломками, он понял, что у Хейса нет аварийной рации и он не сможет говорить с земли. Но было очевидно, что борттехник и пилот были ранены. Через несколько минут АМСВ были высажены на ближайшей дороге и добрались до места крушении. Они взяли район под охрану, выяснили, что Пони Один Шесть был убит и эвакуировали сбитый экипаж.

Машина Пони Один Шесть получила бронебойную пулю из АК47 через пол кабины. Пуля вошла в левое бедро пилота, пробила бедренную артерию, прошла через желудок, легкие и, наконец, попала в сердце, где пуля развалилась на части. Командир взвода Пони был мертв в тот момент, когда Хейс увидел его застывшим в кресле.

Всего три недели назад Пони Один Шесть был сбит после того, как зациклился на зоне контакта и подставил свой вертолет в качестве цели, которую враг не мог упустить. В тот день Рыжий Хейс тоже был борттехником Пони и он отчаянно пытался предупредить пилота, что ему нужно набрать скорость и уйти из поля зрения противника. Но, по какой-то причине, Пони не последовал совету Хейса — ни в том, ни в этом случае.

Все мы в Темных Лошадках переживали потерю командира взвода Пони. Еще тяжелее было сознавать, что его смерти можно было избежать, если бы он просто больше доверял урокам разведывательного дела, которые были получены воздушными разведчиками Темных Лошадок в ходе боев.

Если и был луч света в этот угрюмый день, то он пришел этим вечером, когда мы все вернулись на базу. Мы узнали, что Билл Джонс, хотя и находится в опасном состоянии с ожогами второй и третьей степени верхней части тела, все еще жив и перевезен из Дау Тянг в эвакуационный госпиталь в Лонг Бин.

День спустя или около того я решил, что не могу больше ждать и должен увидеть Билла Джонса. Уиллис, Дэвис и я влезли в мою птичку и направились в Лонг Бин. Когда мы добрались до госпиталя, то спросили как добраться до отделения интенсивной терапии. И приструнили Уиллиса, когда он довольно громко отметил физические активы некоторых медсестер.

Наконец, найдя ОИТ, я подошел к сестринскому посту.

— Я лейтенант Миллс из четвертого кавалерийского, и мы здесь, чтобы проверить состояние одного из наших пилотов. Его привезли сюда два дня назад с ожогами. Его зовут Уильям Джонс.

— Да — ответила она — Уоррент-офицер Джонс на последней койке справа.

С Дэвисом позади меня — Уиллис потихоньку сдал назад к сестринскому посту — я прошел туда, куда меня направила медсестра. Я посмотрел на человека на койке и тут же сказал вслух:

— Нет, это не Билл Джонс.

Парень не был похож на Билла Джонса. Его голова была вдвое больше, как и его тело. Кроме того, мужчина на койке был черным.

Я вернулся на сестринский пост.

— Мэм, вы ошибаетесь. Человек на койке не уоррент-офицер Джонс.

— Ну, лейтенант — ответила она — это уоррент-офицер Билл Джонс из роты "Дельта" Четвертого кавалерийского и он был доставлен два дня назад с ожогами.

— Но мэм — возразил я — Билл Джонс тощий маленький парень и кроме того, он белый.

Было очевидно, что я испытываю ее терпение.

— Вы, кажется, не понимаете, лейтенант, что ожоги второй и третьей степени делают с человеком. Когда вы вернетесь туда, вы обнаружите, что это мистер Джонс.

Вернувшись к его койке, я некоторое время изучал человека. Пылающее реактивное топливо, которое пролилось на его верхнюю часть тела, сожгло большую часть правой стороны шеи и правое плечо. Обожженные участки тела были обуглены и распухли до чудовищных размеров. Искажение было настолько сильным, что человек выглядел вдвое больше.

Я наклонился ближе и сказал:

— Билл, ты меня слышишь?

Очень тихим шепотом он ответил:

— Да, кто это?

— Это Миллс, Джонси. Как твои дела?

— Дерьмово себя чувствую — ответил он.

Стараясь держать себя в руках, я ответил:

— Ну, Билл, ты действительно дерьмово выглядишь. Что случилось?

Он не мог даже улыбнуться. Он явно испытывал невероятную боль. Но он слегка повернул голову, а затем медленно прошептал:

— Я видел движение... и когда я пришел в себя, я увидел людей. Я не знаю, что меня сбило.

— Ладно, Джонси — тихо сказал я — Поговорим об этом позже. Послушай, старина, сейчас мы мало что можем для тебя сделать, но ребята думают о тебе и хотят посмотреть, как у тебя дела.

Его глаза слегка приоткрылись.

— Кто это с тобой... Это Фокс Браво?

— Да, это Дэвис и он, как всегда, полон ПБ.

— Кто еще с тобой? — прошептал он.

— Род тоже с нами.

— Спорим, он ухлестывает за медсестрами?

— Ну да — пробормотал я — Он вернулся к сестринскому посту потрепаться с девчонкой из Техаса.

— Мы сейчас уйдем, Билл и дадим тебе немного отдохнуть. Увидимся позже и посмотрим, как у тебя дела, ОК?

— ОК, ребята — сказал он, как будто его уже начало клонить в сон — Увидимся... позже.

К тому времени Уиллис добрался до койки Билла. Я никогда не видел его таким мрачным. Род наклонился и осторожно погладил простыню. Я знал, что он чувствует то же, что и мы с Дэвисом — что мы, вероятно, никогда больше не увидим Билла Джонса.

В полете обратно в Фу Лой, не было сказано ни слова. Все трое были погружены в собственные мысли. Мы все понимали — то, что случилось с Биллом Джонсом, могло случиться и с нами. Это могло случиться с любым из нас, в любой день недели. Каждый день у Чарли был шанс отправить кого-нибудь из нас обратно в мешке для трупов.

В момент откровенности, я думаю, каждый разведчик признал бы, что страх был с нами постоянно. Наша способность летать, на мой взгляд, проистекала из нашей способности распознать, что мы боимся, понять чего мы боимся и продолжать работать, несмотря на страх.

Пилоты-разведчики понимали свою уязвимость. Цифры были убедительны: если вы были пилотом в воздушной кавалерии и вы были убиты, вероятно вы были пилотом-разведчиком. Вот как это было. Иногда это был пилот слика. Очень редко это был пилот "Кобры". Обычно пилот-разведчик.

Ключ был в том, что мы никогда не думали о шансах. Мы имели дело с перспективой получить пулю, ожоги, умереть, никогда не позволяя себе думать о последствиях. Вместо этого мы рационализировали, мы погружались в собственные иллюзии о бессмертии. Как Боб Дэвис, который использовал свое чувство юмора, чтобы бороться со своими демонами. Как Билл Джонс, который пил больше, чем следовало.

Я пришел к выводу, что когда придет мое время, я не смогу с этим ничего поделать. Поэтому я придерживался прагматичного мнения, что не стоит беспокоиться о том, чем я не могу управлять или на что я не могу повлиять. Однако я никогда не делал совершенно сумасшедших вещей, я не никогда не пренебрегал разумом. Но я чувствовал, что если буду думать о том, что меня могут ранить или убить, то стану слишком осторожным. И когда люди становятся слишком осторожными, они делают ошибки — ошибки, которыми причиняют страдания себе и другим людям. Но если я и колебался в своем прагматизме, то только в тот момент, когда увидел Билла Джонса в тот день в госпитале.

Мы потеряли Джима Амея. Мы потеряли Чака Дэвисона. Мы потеряли Пони Один Шесть. Мы потеряли двух отважных борттехников. И я даже не смог узнать Билла Джонса — моего жабоглотного барного кореша, моего учителя-разведчика, моего лучшего друга. Но завтра будет новый день и я лечу в группе ВР-1.

— Глава 15. Но Род есть Род

Остаток сентября прошел как в тумане. Это был один из самых жарких месяцев с точки зрения летных часов и постоянной активности противника. Разведвзводу не хватало людей из-за потерь, которые мы понесли. Остальные летали больше часов, чтобы восполнить упущенное. В сентябре я налетал 138 боевых часов, другие разведчики делали то же самое. Это был лихорадочный и выматывающий темп.

Октябрь начался точно так же. Однако в первой половине месяца я получил несколько выходных, хотя и не планировал этого.

2-го октября Род Уиллис и я работали с раннего утра на визуальной разведке у Дау Тянг. Мы летели двумя группами поиска и уничтожения от Дельта Танго, затем поочередно ведя разведку в районе западной части Трапеции.

Уиллис (Один Семь) был первым и начал свою визуальную разведку вдоль восточного берега реки Сайгон от Дау Тянг. Я остался на площадке, наблюдая за его радиопередачами и ожидая своей очереди, чтобы сменить его на позиции.

Вскоре я услышал, что Уиллис обнаружил несколько ловушек для рыбы в небольшой протоке (Суой Дон), которая шла на север и восток от Большой Синей, примерно в трех километрах от нашей БОП "Киен". Заметив рыбные ловушки, Род остановился на берегу реки рядом с ними, чтобы посмотреть, есть ли вокруг следы. На берегу реки были отпечатки сандалий и следы, показывающие умеренное пешее движение. Опустившись на пару футов над тропой, Один Семь определил, что свежие следы ведут от реки через джунгли.

Уиллис последовал по тропе на четыре или пять кликов в джунгли, где обнаружил, что она заканчивается посреди базового лагеря АСВ. Он увидел очертания бункеров, свежевыстиранную одежду, висящую на веревках, снаряжение и оружие, прислоненное к деревьям. На тот случай, если бы эти свидетельства не убедили Один Семь, что лагерь занят, внезапно открытый по нему огонь сделал это окончательно.

В тот момент, когда я услышал, как Уиллис вопит своему пилоту ударного вертолета что он под огнем, я запустился, вылетел из Дау Тянг с моим пилотом ударного вертолета (Майклом Вудсом — Три Пять) и направился к точке контакта. До того места, где был Уиллис, было меньше десяти километров. Я остался на уровне верхушек деревьев, чтобы добраться туда побыстрее.

Где-то на полпути к точке контакта, я вызвал Один Семь на UHF, чтобы выяснить, с чем он столкнулся.

Уиллис ответил:

— Я пошел вдоль тропы от Большой Синей и оказался в середине горячего лагеря АСВ. Несколько маленьких сукиных детей попытались удрать через заднюю дверь, и мы достали пару из бортового пулемета. Теперь они спрятались в своих бункерах и мы ждем "Такси", чтобы их оттуда выбить.

"Такси" была бронегруппа БОП "Киен".

— Они сейчас примерно в трехстах ярдах ( прим. 270 м). Сейчас я под плотным огнем с земли.

— У тебя есть кто-нибудь на виду, Один Семь? — спросил я.

— Негативно. Они все в бункерах. Я пытаюсь их оттуда выкурить, но мой миниган заклинило и я не могу стрелять. Я должен покинуть позицию и уйти на Дельта Танго и там починить мой миниган.

Через несколько секунд я был на месте, пристроился к Один Семь и вышел снова по рации.

— ОК, Один Семь, Один Шесть у тебя на хвосте. Что у нас?

— Они становятся немного пугливыми внизу — сказал Род — Они слышат, как приближается броня и знают, что им надерут задницы, поэтому они пытаются сбить разведчика, чтобы лишить нас наблюдения и управления нашими парнями на броне.

— Принял — ответил я — Я постараюсь заставить держать их головы опущенными, пока ты вернешься на Дельта Танго и починишь свой миниган.

Род отвалил и я медленно вошел в район бункеров, чтобы посмотреть, смогу ли я поймать кого-то в открытую. Ничего не получилось. Никто не показал свое лицо, когда я сделал несколько медленных проходов с миниганом и бортовым пулеметом. Очевидно, Чарли чувствовал себя в большей безопасности в бункере.

— К черту это, Джимбо — наконец сказал я своему бортстрелку. — Давай готовь слезогонку. Мы попробуем закинуть газ в их дымоход.

Паркер вытащил чеку на газовой гранате и выставил ее за дверь, когда я скользнул на бреющий с быстрым зависанием над одним из бункеров. Как только я оказался над входом в бункер, Паркер бросил емкость с газом.

— Отлично, будь я проклят — прямо в яблочко! — закричал я.

Паркер забросил емкость с газом прямо во вход бункера.

Зная, что это действительно разозлит плохишей, я немедленно развернулся. Я хотел зайти еще раз с миниганом, чтобы поделить на ноль любого, кто высунет голову подышать свежим воздухом.

Когда я развернулся к бункеру для стрельбы, я неверно рассчитал направление ветра и влетел в остатки слезоточивого газа от гранаты. Паркер и я получили в наши глаза по полной. Иногда случалось поймать полной мордой нашего собственного газа, так что я знал, что делать. Я резко дал левую педаль и повернул ручку циклического шага вправо назад, чтобы вывести "Вьюн" из потока. Это развернуло нос влево и немедленно направило нисходящий поток воздуха в правую сторону вертолета. Затем я высунулся из двери и позволил потоку воздуха выдуть газ из моих глаз.

Это избавило меня от газа, но, так же, отвлекло мой взор от вражеского бункера, всего на одну мимолетную секунду. Это было все, что требовалось Чарли, чтобы выскочить из своей норы и открыть по мне огонь из АК47.