Зародыш мира.Колыбель

— Батюшки, княже наш, Ториус, да как же так, — ко мне через толпу пробивался знакомый мне кузнец, Мастер Алексей, а за ним, как два ледокола шли его братья, — радость то какая!

Я не успел ни чего сказать, как было уже обнят стальными ручищами Мастера, и даже была попытка приподнять меня, но успеха она не имела, однако после такого приветствия со стороны одного из главных мастеров толпа оттаяла и ко мне потянулись люди. Кто поприветствовать, кто просто потрогать, а кто-то поглазеть на гвардейцев, красующихся в новых плащах. Очень скоро на площади собралось всё население города, даже Озем пришёл. Впрочем, это было даже кстати.

— Сер Ричард, собери мне всех мастеров, — я посмотрел на топу, которая всё же отступила, но никто так и не разошёлся, ожидая чего-то нового от меня, или просто им надоело однообразие, а тут такое событие, — прямо тут, на площади.

— Слушаюсь, господин! — я уже привык, что выполнение приказов происходит как-то неожиданно, при этом сам Рекс не двигается с места, а во все стороны города поспешили мои гвардейцы.

Но кроме гвардейцев очень скоро возле меня собралось не менее сотни обычных солдат, в стальных кирасах, которые немного с завистью посматривали на яркие плащи старших товарищей, но ни кто не проявлял своей зависти, потому, что они понимали — эта гвардия появилась при мне, а все они намного позже, и теперь им необходимо завоевать доверие командования в лице Сера Ричарда. Между тем на площади собирались мастера, в основном все были мне знакомы. Разве что я не знал Ганса так как он появился после моего отключения. Но тем не менее, я быстро поправил ситуацию, вручив ему мастерский знак. Меня очень тепло поприветствовал Норд, Сулейман с партнёром Орочи чуть не задушили меня в своих приветственных объятиях, животноводы и фермеры чуть ли не в землю бились лбами, благодаря за теплицу, которую я почти достроил перед тем, как впасть в спячку. Алексей так и вовсе не отходил от меня. Вскоре я увидел, как смешно семенит, чуть не падая, немного раздобревший Мойша, и такая же пухленькая Карла, а за ними шлёпает карапуз лет трёх отроду. И что-то мне подсказывает, что не просто так карла опять распухла. Я заметил, что в толпе достаточно много детей, которые с опасением выглядывают из-за мамкиных юбок. А значит дело пошло, и население теперь прибывает не только с помощью алтаря, но и естественным путём.

— Господин молодой человек! Ой вэй, — Мойша опять запричитал, — Как так можно бросать старого Моисея?

— Моисей Давидович, да вы я погляжу совсем соскучились без меня? — я похлопал Мойшу по пухлым щекам, — горе заедали?

— Не горе, а жалко еду выбрасывать, — Мойша покачал головой, — Фимочка плохо ест, не знает, что сейчас всё ой как дорого.

— В смысле дорого? — я внимательно посмотрел на счетовода, — вы тут без меня деньги завели?

— Не мы, господин, — Мойша весь аж скукожился, — дочь ваша начала финансовую реформу.

— Ага, дочь начала, — я скрипнул зубами, — а я закончу! Покажи ваши деньги.

— Всенепременно, господин! — Мойша порылся в сумке и достал горсть неказистых серебряных монет, на которых красовался профиль неизвестного мне мужика, — вот смотрите, какое непотребство!

— А это кто? — я ткнул ногтем в профиль на монете, — ваш новый создатель?

— Да что вы! Это Машкин хахаль, — Мойша замахал руками, — он решил себя на портрете изобразить.

Только счетовод закончил свою тираду, как я увидел идущую ко мне дочь, которую сопровождал достаточно высокий и худой парень, немного хамоватого и самоуверенного вида. Кроме того, парочку сопровождал отряд солдат в чёрных кирасах и вооружённых не копьями, как моя гвардия, а мечами.

— Алексей, твоих рук дело? — я посмотрел на опустившего голову мастера, — ты наковал?

— Я, князюшко, — Алексей тяжело вздохнул, — откуда ж мне знать было, для чего королеве снаряжение? Я же не знал, что такое непотребство будет.

Тем временем пара почти приблизилась ко мне, а чёрные солдатики начали отгонять людей мечами, пытаясь взять меня в кольцо.

— Эй, служивые, а ну ка разбежались, пока целы, — я чувствовал, что начинаю закипать, а моя гвардия очень шустро оттеснила чёрных, — вы чё тварите, уроды?

— А собственно кто? — слащавым голосом пропел спутник моей дочуры, — и почему тут происходят беспорядки?

— Мария, ты бы взяла своего ебарька на поводок, — я немного наклонил голову и пристально смотрел в глаза идиоту, который, похоже, считает себя тут главным, — а то не ровён час беда тут случится.

— По какому праву ты, смерд, так разговариваешь с королевой? — парнишка выставил ножку вперёд, надул пухлые губки и сложил на тощей груди тоненькие ручки, — кто ты и кто она! Стража, арестовать самозванца!

Не, ну это уже слишком! Мои гвардейцы кинулись было на наглецов, но я поднял руку, и велел им отойти назад, а сам заложил руки за спину, и ждал чем закончится представление. Я видел, что в команде идиота не было ни одного старого лица, поэтому он не давал себе отчёт в том, кто перед ним, а Маша смотрела на меня какими-то глупыми глазами и только кивала в ответ на слова своего мужика.

— А ты, вообще, представляешь себе кто я? — я смотрел в глаза урода, который более чем на полметра был ниже меня, но при этом вёл себя так, как будто я сейчас упаду перед ним на колени, — и кто ты такой вообще?

— Что??!! На колени!! На колени все!!! — тощий орал как баба, так что некоторые даже вроде как дёрнулись бухнуться на колени, но в последний момент передумали, — я ваш король, Анджей Качиньский! Вы должны служить мне! Убить этого паскудника самозванного!!

Я опять остановил толпу подняв вверх руку, и ожидая того, что будет дальше. А дальше бравые вояки накинулись на меня и начали тыкать мечами и пытаться перерубить меня. Их сил было недостаточно, чтобы причинить мне хотя бы какой-то вред, и постепенно мои гвардейцы начали посмеиваться, а после и вовсе ржать в голос. Когда мне надоело наблюдать за идиотами, я призвал своё копьё и одним взмахом перерубил пополам всех нападавших вместе с доспехами. Истошный визг «короля» раздался над площадью. Он скорее всего не ожидал, что с десяток его «воинов» один миг станет кучей мусора. Мне надоело смотреть на его рожу, и я показал на идиота рукой, в один миг мои гвардейцы сорвались с места и снесли всех чёрных, превратив их в капусту, и теперь их кирасы стали такими же как и плащи — ярко алыми, а тощего урода быстренько вырубили и под руки притащили ко мне. Дочь подошла сама.

— Мария, что здесь происходит? — я посмотрел на дочь, которая так и блуждала по сторонам непонимающим взглядом, — ты меня вообще понимаешь?

Ответа я так и не услышал, поэтому сгрёб дочь в охапку, и отнёс в купель, прямо как есть в одежде.

«Великий Водный Дух Материнского Источника, исцели мою дочь, одурманена она чем-то»

Мария как-то сразу уснула, и её оставили на водяном ложе приходить в себя, оставив пару девушек присматривать за «королевой».

Тем временем пришёл в себя «король» Анджей.

— Вы не смеете так обращаться со мной! Падите ниц, смерды! — тощий орал так, что хотелось заткнуть уши, — мерзавцы, как вы смеете! Я всех придам лютой…

Договорить ему не дал бравый гвардеец, вырубив мастерским ударом.

— Молодец! — я поднял верхний палец, — вида гвардейцу!

Служанка тут же вынесла кубок, и под одобрительный гул, гвардеец выпил залпом кубок, а вместо закуски поцеловал засмущавшуюся девушку. Толпа взорвалась аплодисментами и хохотом, и девушка убежала в дом.

— Смелый ты парень, — я подключился к общему веселью, — давай я тебе жену найду?

Под весёлый хохот гвардеец потерялся среди товарищей, как будто и не было ни чего. Надо будет издать указ, что служащие в моём доме девушки неприкосновенны для любого разумного, а то у меня аж ревность проснулась. Хотя, эта милашка совсем недавно деле мне приятно своими нежными губками, может быть рассказать парнишке, чего он только что поцеловал?

— Мастер Уве! — я обратился к группе мастеров, — У вас в цехе столярные изделия делаются?

— Да, Сир Ториус, — Уве поклонился мне, — мы можем изготовить многое. Вы уже видели станок для монет?

— О да, Мастер Уве, это великолепно! — я протянул мастеру золотой знак, — А как долго вы будете делать кол для вот этого вот супчика?

Толпа вмиг стихла, было слышно, как ветер шелестит деревьями и как кричат птицы в горах.

— За час управимся, Сир Ториус, — мастер как-то зловеще улыбнулся и поклонился мне, видимо имел опыт общения с ляхом, — даже раньше.

Только Мастер сказал это, как несколько мужичков кинулись в сторону мастерской. Толпа продолжала молчать.

— Озем, любезный ты наш, — я обратился к новоиспечённому богу, — можешь ямку для кола провертеть, вот тут на лужайке?

— С удовольствием, Создатель, — Озим щёлкнул пальцами и на поляне рядом с площадью появилась аккуратная ямка, в самый раз для кола, — всё готово!

Бывший дух как-то злобно улыбнулся, глядя на ляха…

— Что любезный, довелось пообщаться? — я кивнул в сторону разряженного ляха, который мирно отдыхал на плитах площади, — или ты так, из любви к искусству?

— Он не должен был появиться в этом мире, Создатель…

— Вот тут ты прав, — я увидел, как из ремесленного цеха бегут люди, таща с собой длинную палку, — а вот и решение проблемы.

Ремесленники шустро принесли кол, причём у меня было ощущение, что штуковину эту изготовили уже давно. Я вопросительно посмотрел на Уве.

— Господин, я верил, что вы вернётесь, — Немец злобно посмотрел на поляка, — я знал, что вы захотите сделать с этим гадом.

— Молодец, — я похлопал Мастера по плечу, — Чарку Мастеру! Только целовать моих девок не надо.

Уве принял кубок, поклонился мне и залпом осушил его. Это уже прямо традиция.

— А у нас есть виноделы? — я осмотрел толпу, — можете подойти ко мне?

Из толпы вышли трое мужичков и неуверенно подошли ко мне.

— Вы занимаетесь виноделием? — я осмотрел нервно озирающихся мужиков, — чего пугаетесь?

— Да, господин, мы построили виноградную ферму за городом, — один из мужиков оказался посмелее остальных, — там вдоль гор много дикого винограда, мы сейчас пытаемся его окультурить, и делаем вино.

— Попробовать дашь? — я подмигнул мужику, — не боись, не побрезгую. А потом я тебя угощу. Вина сюда!

Тут же прибежали две девушки и подали мужикам кубки. Они поклонились, приняли кубки и медленно выпили вино. Потом чинно отдали кубки девушкам и ещё раз поклонились.

— Доброе вино, господин, — винодел вытер рукой усы, — у нас так не получается, но мы стараемся.

— Я вам помогу, — я показал мужикам большой палец, — закончим тут — приходите ко мне, обсудим. А пока вот, возьми, и кстати, как тебя зовут?

— Франсуа Пино, господин, — мастер поклонился ещё раз, — я растил виноград всю свою жизнь, и после смерти попал сюда. Я очень хочу возродить свое искусство здесь.

— Что ж Мастер Франсуа, тащите сюда своё божоле, — я обнял мастера, — пусть народ отметит моё возвращение!

Виноградарь покраснел, а затем повернулся к товарищам, и они начали что-то обсуждать между собой потом покивали и быстро пошли к городским воротам.

— Сер Ричард, помогите им!

Рыцарь кивнул, и с десяток солдат кинулись за виноделами.

Тем временем ремесленники в месте с Озимом установили кол. Это была хорошая работа. Кол уже потемнел от времени, во сделан был добротно, из хорошего орешника, через полтора метра была устроена перекладина, чтобы тело не сползло до земли, а сам кол возвышался метра на три от земли. Знатная штука для казни самых неугодных и неугомонных мерзавцев. Они не заслуживают быстрой смерти. Но я решил дополнить картину. Поэтому подошёл к изделию, и написал на нём: «Кол божественной кары. Не даёт умереть, пока не пройдёт сквозь тело, не даёт возродиться душе. Не позволит казнить невиновного. Может использоваться только Создателем. Неразрушим». По всей поверхности кола пошли красные искры, прорисовывая на всей длине кровавую рунную вязь, а также страшные узоры, делающими эту штуку похожей на какое-то адское порождение.

Озим подошёл к колу посмотрел на него, пощупал, многозначительно оттопырил нижнюю губу и одобрительно кивнул головой.

— Очень правильно всё сделал, Создатель, — Озим как-то любовно погладил здоровенный кол, — я рад, что служу тебе.

Толпа продолжала молчать, но у меня достаточно других дел, да и лях начал приходить в себя.

— Облейте его водой, — я показал на «короля», — у нас много дел, некогда ждать, пока он проспится!

Гвардейцы окатили тощего водой из канала, и он буквально вскочил, пытаясь сообразить, где он находится, но его быстро уложили на плиты.

— Свяжите ему руки и ноги! Но прежде разденьте! — я отдавал приказы, не думая о том, кто будет их выполнять, каково же было моё удивление, когда мастера подбежали к ляху раньше, чем солдаты и посрывали с него одежду, а затем очень ловко связали руки и ноги.

— Ты, непонятный червяк, понимаешь теперь кто я? — я подошёл вплотную к приговорённому, — ты понял, на что замахнулся, на кого поднял руку?

— Я вижу, что ты тварь московская! — поляк буквально брызгал вокруг своей злобой, — вы все твари! Вы сдохните, а мы будем плевать на ваши могилы!

— Ты неисправим, — я с сожалением смотрел на лежащего передо мной фанатика, исправить которого уже невозможно, моя дочь ошиблась, когда воскрешала его, и даже духи отказались после этого слушать её, — я приговариваю тебя к смерти, путём посажения на кол. Ты больше не возродишься.

Истошный вопль потряс всю площадь, лях забился как уж на сковородке, но мастера знатно его связали.

— Ты думал, что можно просто прийти и забрать себе чужой мир? — я покачал головой, — приговор окончательный, у тебя будет время осознать свои поступки.

Я отошёл от поганца, телекинезом поднял извивающегося червя, который успел обгадиться от страха, и сейчас продолжал мычать какие-то угрозы в мой адрес, так и не поняв, с кем связался. Затем я поднёс его задницей к острию кола и медленно опустил. Сначала кол просто упёрся в тощую жопу ляха, а затем нашёл себе проход и стал медленно опускать тело. Я отпустил его, и он под собственным весом начал сползать по колу, оглашая всю округу истошными криками. Неожиданно рядом со мной появился Маатхи, потянул носом воздух, посмотрел на кол, кивнул и уселся рядом со мной, наблюдая за казнью. А тем временем «король» всё ниже опускался на кол, пока, наконец, кожа над ключицей не вздулась и не лопнула, выпуская кол наружу, после чего тощая задница ляха села на перекладину. Мучения казнённого близились к концу, красный рисунок на орудии казни засветился, и тело ляха стало бледнеть, а затем и сереть, пока не осыпалось серым пеплом на землю, и элементали не смели его вместе с каплями крови и остальным мусором. Толпа выдохнула, а Маатхи ещё раз кивнул и растворился в воздухе. Казнь свершилась. И одновременно с этим из купели вышла моя дочь.

Она шла, оставляя мокрые следы на припорошенных снегом плитах, одежда прилипала к её телу, местами проявляя самые сексуальные места молодой женщины. Однако ни одного восторженного возгласа не прозвучало. Все либо опускали головы, либо отворачивались. Теперь это не была моя дочь, это была властная королева, от которой отвернулись все духи этого города, которой отказались служить жители. Она шла прямо ко мне, непонимающе озираясь на толпу людей, как будто ища кого-то.