Распахни своё сердце

— Горя, скажи, почему мама больше не любит папу?

— Она любит, просто пришёл мой папа, и она полюбила его тоже. Мой папа хороший, его все любят, кроме мамы, её мужа и бабушки.

— А почему они не любят?

— Олег говорит, что они никого не любят.

— А Олег кого любит?

— Папу, тётю Таню, нас с тобой и Женю. Я видел, как он с Женей целовался в коридоре. Он раньше с Ленкой целовался, когда мы в Санкт-Петербурге жили.

— А дядя Рома знает? — Алеся оживилась.

— Нет, они прячутся ото всех почему-то. Женя часто к нам приходит, они вместе с папой и тётей Таней работают. У неё волосы красные и в стороны торчат.

— Я её знаю, она у Иры в гостях бывает.

— Она смешная.

— А давай следить за ними? — девочка и думать забыла о фотографии, найдя что-то более интересное.

— Угу, а Олег нам потом ремня даст.

— Он может, да. Расскажем родителям?

— Тогда он нас вообще убьёт, — вздохнул Егор. — Лесь, не обижай тётю Таню, пожалуйста.

— Опять ты о ней!

— Лесь, ей плохо. Ты хочешь, чтобы мы с папой ушли?

— Нет!

— Но тётя Таня нас прогонит из-за тебя. Я слышал, как они с папой ругались.

— Думаешь?

— Точно тебе говорю.

— Но я не хочу, чтобы вы уходили. Я просто хочу, чтобы мама не забывала папу! Она больше не смотрит на его фотографии в альбоме, как раньше! Она и обо мне забудет.

— Ты глупая, Алесь.

— Зато сильная!

— Твоя мама никогда не разлюбит тебя.

Разговор пришлось прекратить, потому что вернулись Татьяна с Романом, а после и Олег, глядя на которого, хотелось спрятаться подальше и не попадаться ему на глаза.

Парень заявил, что уезжает к другу в Санкт-Петербург, и попросил отца подбросить его до вокзала.

Татьяна, оставшись с детьми, занялась домашними делами, которых у неё прибавилось после того, как члены семьи Смирновых зачастили к ней с ночёвками.

Это произошло само собой, всего за несколько дней, как-то естественно, будто так и должно быть. Егор и Алеся делили детскую, Олег оккупировал диван в гостиной, и только Роман каждый вечер спрашивал разрешения остаться, потому что знал, как сложно Антоновой принять всё происходящее. Он давал ей выбор, но оба понимали, что это лишь формально, а на деле ей никуда от него не деться.

Впервые после смерти мужа она позволила другому мужчине больше, чем кому-либо: она делила с ним постель, в которой когда-то спала с Кириллом.

Эти отношения пугающе затягивали её. Татьяна оказалась слишком слабой, чтобы сопротивляться напору Романа. Он сметал все барьеры на пути к своей цели, и она сдалась. Крепость пала. Они падали вместе, но не на дно, а куда-то высоко.

Она корила себя, но уже не могла остановиться. Она чувствовала себя предательницей, но это было сильнее неё. Она с болью встречала обвиняющие взгляды дочери, но вновь и вновь забывалась в объятьях мужчины, ворвавшегося в её жизнь.

Антонова могла бы сказать, что счастлива, если бы не истерики Алеси. Они убивали её. Когда никто не видел, она плакала, кляня себя за слабость. Она ругалась со Смирновым, но он не давал ей закрыться. Нервы были натянуты до предела. Казалось, ещё чуть-чуть, и она взорвётся.

За ужином Алеся была молчаливой, не язвила, и это настораживало женщину, каждую минуту ожидающую срыва дочери. Атмосферу пытался разрядить вернувшийся Роман, в чём ему помогал Егор, притащивший за стол книжку о насекомых и благополучно испортивший аппетит своей однокласснице.

Позже, когда дети ушли в свою комнату, Татьяна вздохнула с облегчением — спокойствие в этом доме стало редкостью.

Набросив на плечи тёплую вязаную кофту, она вышла на балкон покурить. Так много, как в эти дни, Антонова курила лишь какое-то время после похорон мужа.

— Тань, ты чего? — Роман вышел следом за ней.

— Всё нормально.

— Таня, — приблизившись, он приподнял пальцами её подбородок и заглянул в глаза, — не ври мне.

— Я устала. Ром, я просто не могу так больше. Не могу, понимаешь?

— Если я уйду, тебе станет легче? — шатен спросил совершенно серьёзно.

— А ты уйдёшь?

— Нет.

— Тогда зачем спрашиваешь?

— Я хотел услышать, что ты не отпустишь меня. Идиот, наверное, да?

— Идиот, если подумал, что отпущу.

— Тань, мы справимся. Потерпи. У Алеськи возраст такой, — Смирнов обнял женщину. — Не отчаивайся.

— Останешься? — впервые она предложила это сама, не дожидаясь его просьбы.

— Конечно.

___

Звонок Жени застал Романа за поздним нападением на холодильник.

Сбросив вызов после разговора, он скинул сообщением адрес и просто застыл, тупо глядя перед собой.

Мысли наскакивали одна на другую, смешиваясь в кашу. Женя и Олег. Олег и Женя. Нормальность объявила бойкот? Как это могло случиться? Когда? В перерывах между их грызнёй?

Да, он знал, что у сына появилась девушка, с которой тот проводил практически всё свободное от учёбы и тренировок время, но даже в самых больных фантазиях финансист не мог и предположить, что новой пассией Олега окажется Копейкина. Это шокировало.

Он не имел ничего против Жени, он её обожал, но никак не мог понять, когда его сын успел разглядеть в ней всё то, что видел он сам.

Казалось бы, эти двое не могли быть вместе по определению, но Смирнов считал иначе. Кому как не ему знать своего сына и подругу? Гремучая смесь. Они стоили друг друга.

Ошеломляющий коктейль страстей и эмоций.

— Рома, ты скоро? — Татьяна стояла на пороге кухни, прислонившись плечом к косяку.

— Ты не поверишь!

— Что случилось?

— Олег встречается с Женькой.

— Поверю, — Антонова вздохнула.

— Так, — шатен резко обернулся, — только не говори, что ты знала?

— Догадалась.

— Как?

— У тебя много знакомых с короткими волосами рыже-красного цвета?

— Это ты к чему?

— Знал бы ты, сколько этих волос я поснимала с кофт твоего сына...

— Чёрт, во дают! — Смирнов засмеялся. — Конспираторы хреновы. А почему ты мне не сказала?

— Если бы они хотели, сами сказали бы.

— Тоже верно. Но головы я им обоим откручу.

— За что?

— За молчание. Представляешь, — мужчина подошёл к Татьяне и обнял, — Женька за ним в Питер намылилась. Поругались, видимо.

— Молодость.

— Ой, ты ж, старушка моя, — наклонившись, Роман коротко поцеловал брюнетку в губы и отстранился. — Можно подумать, ты на пороге пенсии.

— Но и не девочка, знаешь ли.

— Почему же? — широкие ладони скользнули со спины на ягодицы Антоновой. — Ты моя девочка... сладкая девочка.

— Сумасшедший! — она первой потянулась за поцелуем, забираясь руками под джемпер любовника. Рядом с ним нельзя было не гореть. Рядом с ним можно было только пылать.

Чужие губы охотно раскрылись, впуская её. Татьяна прижалась теснее, встав на носки, и позволила себе расслабиться, получая удовольствие. Они оба не закрыли глаз, и она удивилась, как этот взгляд мог казаться ей когда-то холодным, если сейчас он буквально обжигал её.

— Подожди, — Роман с неохотой оторвался от неё. — Малышня спит?

— Не знаю. Вроде у них тихо.

— Чёрт, если бы не они, я взял бы тебя прямо здесь.

— Ох, — брюнетка сглотнула. Откровенность Смирнова порой лишала её дара речи. Но эта откровенность придавала остроты и заставляла трепетать в предвкушении.

— Когда Олег с Женькой вернутся, я оставлю их с мелкими, а тебя заберу к себе и буду очень долго доказывать, что тебе ещё рано думать о пенсии.

— А если я откажусь?

— Уверена, что сможешь? — одна рука мужчины с ягодиц переместилась на живот и плавно двинулась вниз, забираясь под резинку домашних штанов. — Откажешься?

— Я подумаю, — Антонова задышала чаще.

— Я готов уговаривать тебя.

Змей-искуситель. Он подталкивал её к краю обрыва и срывался вслед за ней, догоняя в падении и подхватывая на руки. Она слишком нужна ему. Она слишком особенная. Она слишком... она.

Глава 41

Развалившись на диване перед телевизором, Олег бесцельно щёлкал пультом, переключая каналы.

Когда он сообщил Мишке Громову, что приезжает на несколько дней, радости друга не было предела, и он, естественно, решил закатить знатную попойку, пользуясь тем, что родители укатили к родственникам, оставив сыночка скучать в одиночестве. И как тут не воспользоваться ситуацией, если квадратные метры двухэтажного коттеджа позволяют вместить в себя целую толпу? Энтузиаст Громов обзвонил их общих знакомых и пригласил на "гудёж", пропуском на который объявил алкоголь.

Откровенно говоря, Смирнов был не в настроении, но спорить с Мишкой — дело гиблое. Их знакомство состоялось ещё в детском саду и вышло очень бурным: подрались, сидя на соседних горшках. С тех пор и завязалась дружба, приправленная влюблённостью в одну и ту же девочку в начальной школе, которая сначала позволяла обоим таскать её ранец по очереди, а потом подло кинула их, разделив парту с ботаником Федечкой, новичком, покорившим её круглыми очками и глубокими познаниями в математике. Познав женское коварство в столь юном возрасте, Громов решил, что слишком хорош, чтобы отдать себя одной-единственной, и пустился во все тяжкие, издёргав косы всем, у кого они имелись, а Олег увлёкся спортом, и до определённого времени его вообще мало интересовал противоположный пол.

Мишку интересовало всё, что не было парнем, и это всё липло к нему как жвачка к подошве. Светлые короткие волосы, находящиеся в вечном беспорядке, серо-голубые глаза, ямочки на щеках и главный козырь — тонкий шрамик на подбородке, на вопросы о котором парень не отвечал, а лишь загадочно улыбался, добавляя таинственности своему образу. И только Олег знал, что этот идиот в далёком детстве на даче полез воровать яблоки у соседей и навернулся с дерева, получив на память тот самый шрам, о котором особо впечатлительные девушки слагали легенды, делая из Громова героя рыцарских романов.

Смирнов же, если и был объектом чьих-то симпатий, сам этого не замечал, предпочитая тренировки прогулкам по набережной. С Аллой, своей первой девушкой и по совместительству одноклассницей, он начал встречаться по настоянию Мишки, считавшего, что в шестнадцать лет быть девственником по меньшей мере стыдно. Отношения не сложились, симпатия потухла, а секс не устраивал обоих: Аллу он вообще не интересовал, а Олегу было мало того, что ему дают. Через какое-то время Громов заставил его обратить внимание на Лену Рогозу с параллели, давно бросавшую на спортсмена томные взгляды. Влюблённость симпатичной фигуристой блондинки, несомненно, льстила мужскому самолюбию. Смирнов быстро нашёл с ней общий язык и даже привязался по-своему. Лена старалась не отвлекать его, терпеливо ждала с соревнований, но периодически у неё случались приступы излишней нежности, от которой Олега буквально трясло. Наверное, большинство девушек в юном возрасте стремится к таким отношениям, какими их описывают в романах или показывают в мелодрамах, но не каждый парень готов потакать своей пассии в этом, таскаться на свидания с букетами роз и отзываться на "котиков", "пусечек" и "солнышек".

Смирнова подобное категорически не устраивало. Главным интересом в его жизни был спорт, а остальное — прилагающееся. Конечно, гормоны давали о себе знать, но зажатость Рогозы не позволяла ему полностью отпустить себя.

Претендентка на роль любимой и единственной была благополучно забыта сразу после переезда.

Когда в его жизнь вихрем ворвалась Женя, он опешил. Волна страсти накрыла обоих с головой, но никто из них и подумать не мог, что эти отношения перерастут во что-то большее.

Копейкина показала ему все прелести секса, о которых до этого подросток мог только мечтать. Увидев его животную натуру, она не пыталась задавить её, наоборот, вытаскивала наружу и обнажала.

Неправильная, резкая, развращённая, дикая, насквозь ядовитая — она притягивала Олега как магнит. Он и сам не заметил, как Женя стала кем-то важным для него.

С ней можно было поговорить, посмеяться, поспорить, посмотреть футбол и обсудить результаты матча, поддаться на провокации и сыграть в снежки возле подъезда, а потом вместе греться в горячей ванне, но самым удивительным было то, что с ней можно было помолчать. Молчание между ними не было гнетущим, напротив, оно было каким-то умиротворяющим.

Копейкина ничего не требовала и не просила. Казалось, ей хватает того, что есть. Казалось. Сорвавшись и выдав Смирнову, что между ними только секс и ничего больше, она напомнила ему, что принадлежит только себе и в любой момент может испариться без каких-либо объяснений.

Олегу требовалось время, чтобы успокоиться и придумать план по приручению этой дикарки. Он не имел права сдаться и отступить. Отец, а потом и тренер учили его добиваться поставленных целей.

Мысль, что Женя сейчас, возможно, с кем-то другим, злила, но вернуться, дав слабину, значило показать себя размазнёй, а этого она точно не оценила бы. Рядом с ней не место тюфякам.

Почему он нашёл то, что ему необходимо, именно в ней, а не в ком-то другом, более походящем? Жизнь та ещё шутница.

— Долго валяться будешь? — Мишка заглянул в комнату и поморщился. — Наши уже собираются внизу.

— Кто там?

— Выползай и сам посмотри, — Громов подмигнул другу и скрылся за дверью. Этот жест сразу не понравился Смирнову, но деваться было некуда, поэтому он нехотя поднялся и вышел следом.

Бывшие одноклассники и несколько парней из спортивной школы встретили его бурными приветствиями и крепкими рукопожатиями. Странно, но только теперь он понял, что всё-таки скучал по-своему без этих ребят. Девушки, как создания более сентиментальные и чувственные, душили его в объятиях и осыпали звонкими поцелуями.

— Привет, милый, — услышав этот голос за спиной и почувствовав чужие руки на плечах, Олег невольно вздрогнул. Нужно было быть абсолютным идиотом, чтобы не догадаться, кого Мишка обязательно позовёт.

Круто развернувшись, он выдавил из себя улыбку:

— Привет, Лен, — быстро окинув бывшую оценивающим взглядом, Смирнов добавил: — Отлично выглядишь.

— Спасибо. Всё для тебя, — Рогоза не сводила с него глаз.

— Потом поворкуете, голубки, — Громов вклинился между ними. — Выпьем за встречу!

Девчонки засуетились и по распоряжению хозяина дома накрыли на стол, заставив его всевозможными салатами, закусками и всем тем, что осталось после новогодней ночи, а осталось, как и в большинстве российских семей, достаточно, чтобы накормить ораву.

Парни больше интересовались алкоголем, который принесли с собой, как и договаривались.

Подобные сборища чаще всего очень быстро превращаются в грандиозную пьянку, что, собственно, и происходило с каждой опустевшей бутылкой.

Даже самбисты расслабились и налегли на пиво.

Смирнова расспрашивали о новой школе, об одноклассниках, о тренере. Он не успевал ответить одному, как тут же задавал вопрос кто-то другой.

Лена бесилась, что не может подойти к нему. В её представлении встреча с Олегом должна была быть совершенно другой.

— Милый, я хочу поговорить с тобой, — с трудом подобравшись к парню, она кивнула наверх, намекая, что разговор требует уединения.