Аслан был растерян и раздосадован, ему нужен был тайм-аут, чтобы принять решение, как поступить. Если он знал, как обращаться со своими солдатами, то совершенно не представлял, что лучше сделать в данном случае — отругать, наказать как-нибудь бестолкового подростка или утешить и убедить, что его страхи напрасны. Сейчас варвар просто не хотел видеть это жалкое унижение, которое оскорбляло и его самого — вроде бы он ничего не сделал, чтобы вызвать такое раболепие...
— Встань, кто тебя надоумил?
Аслан прищурился, тяжело дыша, пытаясь справиться с нахлынувшими эмоциями. Нет... в данном случае мальчишка все-таки больше раздражал, чем вызывал сочувствие. Значит, он так и не понял, что господин господину рознь...
Лаэр резко развернулся, сдернул с окна портьеру и швырнул рабу:
— Прикройся!
— Да... — запутался Рени в куске ткани, переступая с ноги на ногу. Колокольчик на чужом браслете на щиколотке раба звонко вторил судорожным неловким движениям, но выглядело это издевательски и жутко неуместно.
— Я задал вопрос, — тихо, боясь сорваться, повторил варвар.
— Никто... я сам... — Рени старался держаться, но в глазах уже блестели слезы.
— Не лги мне! — повысил голос Аслан. — Ренальд, с чего вдруг тебе пришло в голову, что мне понравятся твои кривляния, а? С чего ты решил, что способен удовлетворить мои низменные инстинкты?!
Рени только моргал и опускал ниже плечи, не зная, что сказать в свое оправдание.
— Если я решу продать тебя или подарить, или просто выкинуть за ворота — твои действия мало тебе помогут — ты моя собственность, без права голоса и своего мнения! Я пытался дать тебе шанс почувствовать себя человеком и личностью, но раз тебе этого не надо... — Аслан бесился, потому что не мог подобрать нужных слов, он чувствовал себя гадко, словно во что-то вляпался, и причиной тому был мальчишка-раб.
Мужчина вовсе не хотел озвучивать правду о законности своей власти, но слова уже повисли в воздухе, припечатывая жутким клеймом, въедаясь в кожу сжавшегося в страхе наложника, который был сейчас еще более подавлен, чем после той единственной ночи, когда господин не спрашивал его разрешения на близость...
А Аслан продолжал, не скрывая раздражения и злости:
— Если ты такого мнения обо мне, как только что показал, то вполне можешь ожидать, что и отношение к тебе будет соответствующее. Я хочу, чтобы ты четко осознал свое место! Иди к себе в комнату и жди дальнейших распоряжений!
Ренальд вскинул на лаэра умоляющий взгляд, но наткнулся на негодующе-презрительный колючий взгляд господина, и безмолвно проглотил слезы, не в силах даже сделать глубокий вдох — только короткие судорожные глотки, которых не хватало его легким, почему-то словно зажатым сейчас, почти так же, как тогда, под водой...
Понимая, что дальше надеяться не на что, юноша попытался стянуть портьеру с плеч (она же с окна этого кабинета и должна остаться здесь), но лаэр махнул рукой:
— Оставь! Просто исчезни с глаз, пока я...
Аслан перевел дух и не закончил фразу, разочарованно отвернувшись и показывая, что аудиенция окончена.
Растоптанная в очередной раз гордость велела Ренальду молча уйти, но он все же прошептал:
— Пожалуйста... простите меня...
Мужчина повернулся, какой-то червячок сомнения шевелился в его душе:
— Я так и не дождался внятного объяснения.
— Я... я услышал, как говорили обо мне... что я... вам не нужен... что я ничего не умею из того, что должны уметь рабы... для утех... что скоро Вам надоем... и Вы, и Тесса... и госпожа Тесса... наиграетесь... а я не исполняю своего назначения... а вам нужны свои дети... и напрасно вы даете мне надежду... — не так, чтобы внятно, задыхаясь, лепетал Ренальд, но для Аслана хотя бы стала понятна логика дурацкого поступка мальчишки.
— Где? Где ты слышал этот бред? У казармы?!
— Нет...
— Ответь!
Рени молча открыл рот и снова закрыл, поняв, что, выгораживая себя, он подставляет под гнев хозяина других (и Антига, и Марта всегда относились к нему очень доброжелательно), и теперь мучительно соображал, вправе ли это делать... все равно ведь себя он уже "преподнес"...
— Я жду! — рявкнул Аслан.
Ренальд помотал головой...
— Напрасно ты ведешь себя, как пойманный диверсант... я уже и так могу догадаться, небось, на кухне наслушался женских сплетен...
Отпираться было бессмысленно, и Рени кивнул.
— Уходи... — махнул рукой мужчина. — Просто уйди сейчас...
Срочно хотелось кого-нибудь придушить и как-нибудь прийти в себя. Челядь не имела привычки обсуждать и тем более осуждать действия господ, но появление Ренальда и странное положение юноши в Замке-крепости вызывало недоумение, порождало разные версии и, как оказалось, сплетни... С женщинами разбираться у Аслана не было никакого желания, тем более их выводы напрашивались сами собой и были вполне логичны...
Что ж, для парня это своего рода проверка, и Аслан пока не мог сделать однозначного вывода, прошел ее Ренальд или нет... надо остыть...
Мужчина остановился посреди комнаты — к бумагам в таком состоянии возвращаться совсем не хотелось. Он резко развернулся и вылетел из кабинета, громко хлопнув дверью, чуть не сбив в коридоре отшатнувшегося в сторону Рени (даже не взглянув на него), и почти бегом бросился вниз по лестнице.
В казарме наверняка найдется кто-нибудь свободный, чтобы изобразить противника по спаррингу, дать возможность сбросить психологическую нагрузку, сравнимую с хорошей реальной дракой. Тренировочный бой сейчас самое то, чтобы привести в порядок мысли и чувства...
Услышав хлопок двери, Тесса выглянула в коридор. Аслан уже скрылся, и она могла лицезреть одинокого Рени, закутанного в портьеру, тащившуюся за ним королевским шлейфом и уныло звенящего колокольчиком. По правде сказать, тут же напрашивалась и другая картинка — обреченно бредущий больной проказой...
— Что случилось? — недоуменно округлились глаза девушки, враз забывшей о том, что она избегала его сама. — Фуу, Ренальд, чем от тебя так несет?
Рени только ниже склонил голову, надеясь поскорее уйти, чтобы не пересказывать, не переживать свое фиаско еще раз.
— Постой, — Тесса подошла к нему и заглянула в лицо, — объясни, пожалуйста, что происходит, почему ты разгуливаешь по Замку в таком виде?
— Госпожа Тес...
— Просто "Тесса", — перебила она, раздраженно мотнув головой.
— Тесса, — поправился наложник, — я совершил ужасный поступок, и господин Аслан теперь меня презирает... Я... не знаю, как мне дальше быть...
Как ни странно, сейчас у Рени не было даже слез. Тяжесть, свинцовой плитой лежавшая на душе, и опустошение, но не бесполезная влага, бессильная что-либо изменить. Внутри словно надломилось что-то, но в то же время все стало очевидней и хоть как-то определилось, пусть даже и в самом худшем варианте...
— Так, только давай поговорим не здесь, — предложила Тесса.
— О чем теперь говорить, когда я сам все испортил... — голос Рени звучал глухо, словно неживой.
Он судорожно вздохнул. Тяжелая портьера соскользнула с натертых маслом плеч, и девушка поймала ее, не дав упасть, снова укрывая обнажившееся тело мальчишки, невольно обняв его. Он замер от ее прикосновения и тут же перехватил ткань своими руками, стягивая на груди, чтобы Тесса могла отнять руки, но так и не поднял глаз.
— Пойдем...
Ренальд подчинился беспрекословно — какая теперь разница?
Звон бубенчика выглядел совершенно неуместно. Рени хотел его снять, наклонился, запутался непослушными пальцами в крошечном замке, стараясь одновременно удержать сползающую ткань рукой, но замок не поддавался, и он просто зло оторвал бубенчик, и с ненавистью швырнул куда-то в сторону лестницы, не понимая, откуда взялось столько силы.
Тесса промолчала.
В комнате хозяйка первым делом усадила его на кровать и сняла с ноги браслет, аккуратно открыв заевший замочек:
— Он тебе не идет, Рени, — пояснила Тесса.
Мальчишка лишь криво усмехнулся — он это и сам понял.
Потом девушка заставила раба выпутаться из огромной тряпки и отправила в душ, отмываться от одуряюще пахнущего масла и, бросив на кровать его одежду, подошла к окну — почему-то хотелось на свежий воздух...
Ренальда не было довольно долго. Тессу не смущало нагое тело, она не хотела волновать лишний раз мальчишку.
Подойдя к двери, постучала:
— Рени, тебе помочь отмыться?
Некоторое время был слышен только шум льющейся воды, и Тесса занервничала, но Ренальд все же отозвался:
— Нет, спасибо, я сам...
— Тогда уже выходи. Все равно я не уйду. Давай поговорим...
— Хорошо... — отозвался наложник мужа, поняв, что отсидеться за закрытой дверью не получится.
Шум воды прекратился, и дверь уборной неуверенно отворилась. Светлые волосы потемнели от воды, Ренальд кутался в большое полотенце, старательно пялясь покрасневшими глазами в пол под ногами.
— Оденься, — велела Тесса, отворачиваясь.
Еще через пару минут Рени тихо произнес:
— Я готов...
Девушка обернулась и подошла к понуро стоявшему у кровати рабу.
— Присаживайся, а лучше ложись и расскажи мне наконец, что произошло, — предложила она.
Ренальд послушно сел и, собравшись с силами, запинаясь, поведал хозяйке о том, как он нашел браслет. Собираясь вернуть его, пришел на кухню и услышал разговор Антиги и Марты о нем. Как они упомянули, что громкое дело, которое пришлось судить Аслану (когда девушку-рабыню отдали для развлечения гостям, и она еле осталась жива), получило огласку. Как непросто живется другим рабам... какая редкость, что хозяева ценят свои "игрушки" за умение развлечь танцами или пением, как такие рабы ценятся, в отличие от предназначенных лишь для нескольких ночей, и что с ними потом бывает... как они (Антига и Марта) перешли на сетование о том, что Рени не умеет ничего, и только вопрос времени, сколько он продержится здесь, если хозяину он не нужен даже ночами...
В общем, поведал все, как на духу, не забыв рассказать, какие неутешительные выводы сделал для себя. Под конец исповеди мальчишку трясло, но он не проронил ни слезинки — видимо, существует какой-то предел, и бессильные что-либо изменить слезы просто кончились...
Тесса молча слушала его, постепенно понимая, что именно двигало желанием Ренальда любой ценой остаться здесь... Он прав — у других хозяев ему рассчитывать не на что... но все равно, так глупо и нелепо...
— Ох, Рени, мне жаль, что тебе пришлось выслушать это...
— Тесс, но ведь они правы, да?
— К сожалению, во многом правы... Но Аслан — не другие. Ты очень сильно подставился, заявившись к нему в таком виде. Думаю, он разочарован...
Мальчишка судорожно вздохнул и обнял себя руками, стараясь унять противную внутреннюю дрожь.
— Ладно, Солнышко, утро вечера мудренее. Ложись-ка, давай. Я сама попробую поговорить с мужем.
— Тесс... — Рени с благодарностью и отчаянной надеждой взглянул на девушку. — Пожалуйста, Тесса, поверь мне... я никогда больше не позволю себе опуститься до такого...
— Я знаю, милый, знаю... — девушка погладила мальчишку по плечу и накрыла одеялом.
— Тесс, не уходи... — встрепенулся наложник, — побудь, пожалуйста, еще немножко... вдруг господин завтра уже... — Рени проглотил комок, не в силах закончить фразу.
— Не бойся, спи спокойно. Аслан отходчив. Я ему все объясню. Давай, двигайся, я посижу с тобой, пока ты уснешь...
Тесса устроилась с края, Рени, закутанный в одеяло до самого подбородка, сразу же придвинулся к ней и замер.
— Ну что ты, глупенький, расслабься... все уже позади... — тихо заворковала хозяйка на ушко мальчишки, обнимая его. — Все будет хорошо, спи, мой ангел...
Вымотанный физически предыдущими бессонными ночами, сломленный морально, убаюканный ласковым шепотом, Рени довольно быстро согрелся в теплом кольце рук своей хозяйки, жадно впитывая всем телом эту близость девушки и отчаянно жалея, что между ними есть одеяло (причем, в данном случае не было даже намека на интимную близость, ему просто нужно было живое человеческое тепло), мальчишка уснул очень быстро. Дыхание выровнялось, красивое, как у девушки, лицо утратило мученическое выражение и вновь стало привлекательным, несмотря на бледность...
А Тесса все перебирала пальчиками светлые шелковистые пряди, все еще шептала какие-то нежные глупости, никак не могла заставить себя встать и уйти, чувствуя себя отчасти виноватой во всей этой неприглядной истории. Если бы она повела себя чуть по-другому, если бы поговорила с Асланом раньше, если бы не игнорировала растерянного случившимся между ними неискушенного Ренальда... как много этих "если бы..."
Расстроенная девушка и сама не заметила, как уснула рядом с наложником мужа...
Аслан появился во дворе казармы и сразу выхватил взглядом собирающегося уйти Дерека.
— Иди сюда! — резко окликнул он парня.
У Меченого екнуло сердце — слишком суровым был тон лаэра.
— Да, мой господин! — вытянулся боец по стойке смирно, замерев перед Асланом.
— Встань со мной, — велел лаэр, кивнув на площадку, где уже разминались солдаты.
— Слушаюсь!
— Вольно... Перестань... — устало провел Аслан по лицу. — Только давай в полную силу...
Тренировочный бой был серьезным. Остальные ребята разошлись в стороны, уступая паре, мечущейся по всей площадке. Солдаты не совсем понимали, что происходит. Со стороны, тем не менее, все выглядело очень изящно и было похоже на смертельно опасный танец, демонстрирующий высшее мастерство бойцов.
Увлеклись оба. Здоровая злость, азарт, нежелание уступить, сумасшедший блеск в глазах, звенящая песня клинков, прожигающие взгляды... несколько раз останавливались, замирая на волосок от тела противника, пока Аслан не оказался менее удачлив, и клинок Дерека вспорол лаэру рукав, мгновенно окрасившийся красным.
Одновременно послышались удивленные возгласы и короткие ругательства наблюдавших. Ошеломленный не меньше бойцов Дерек тотчас отступил назад, преклонил колено и виновато опустил голову, признавая "свое" поражение. Это его вина. Бой — тренировочный, и это он не успел остановиться.
— Забей, — глухо произнес Аслан, зажимая рану. — Пойдем, поможешь мне перевязать, пока Тесса не увидела.
— Но... — Дерек поднял глаза.
— Поднимайся, пошли, — процедил Аслан, чуть заметно морщась от боли.
Бойцы молча расступились, пропуская своего господина и его противника по спаррингу. Сквозь пальцы, зажимающие глубокий порез, уже просочилось достаточно крови.
Мнения солдат насчет "случайности" подставившегося Аслана разнились, но никто не решился высказать вслух то, о чем подумал...
— Может, лучше в лазарет? — неуверенно спросил Дерек, пока они шли к казарме. — Халар будет молчать, но ночью Ваша жена все равно увидит...
— Сам перевяжешь... и это не просьба, — чуть более сердито добавил Аслан.
Он был раздражен и злился на себя. Близость желанного объекта отбивала мозги, и он позволил себе лишь на секунду расслабиться, залюбовавшись поглощенным боем Дереком — и вот результат. А парень в своем подсознательном желании избавиться от нависшей (над своей задницей) угрозы не пропустил момент слабинки противника — непростительно для обоих...
