Однохвостый

Блин! Совсем о них забыл. Стоило сделать себе новую игрушечку, как из мозгов со свистом вылетело все важное. Мда... Порой виду себя совсем как человек своего теперешнего телесного возраста. А не как взрослый, умный, степенный, даже можно сказать почти образованный, восемнадцатилетний студент раздолбай.

Э... какая-то у меня неправильная степень сравнения получилась... А ладно, пофиг.

У выхода в ближайший соединенный с общей сетью проходов в чей-то продуктовый погреб, меня уже ждали два от души скалящихся генина Кацу и Мицуо, сверкая в луча закатного солнца ярко белыми, недавно заново выращенными зубами.

Да-да, те самые два охламона, что решили одним незабываемым для всех нас ранним утром так весело пошутить над коллегами. Что сказать, шутка коллегам понравилась, безопасники тогда чудом отбили двух идиотов от десятков готовых выразить свою глубочайшую признательность и искреннейшую благодарность, за такое веселое избавление от скуки своих сослуживцев. Причем делали они это в основном в плотном кругу и ногами, вдумчиво, а главное профессионально ломая все, что не окажется важным при горячем раскаивании и написании чистосердечных признаний о тяжести и глубине их великих подвигов.

Генинам... Нет, тогда еще чуунинам, повезло дважды. Первый раз, когда медики дворцового госпиталя без каких либо задних мыслей принесли их закованные в гипс, как в рыцарские латы тела на носилках, в одну большую общую палату, где до этого кое как смог уснуть один постоянно ноющий на судьбу от острой боли в раздробленном плече пациент.

Услышав же шепелявые голоса оболтусов, я раздраженно сонно попросил их заткнутся и не мешать спать потерпевшим.

Услышав же мой голос, а потом увидев мою опухше-синеватую морду выглядывающую из фиксирующего шею воротника, плавно переходящего в огромный гипс на руке, они отчего-то перевернули кровати и как две полу парализованные закованные в гипс черепахи, шустро поползли обратно к выходу из которого их недавно принесли. Видимо сочтя себя неким утешительным призом прознавшему о всех их злодеяниях джинчурики. Вроде, на! Грохни придурков по-тихому, да успокойся.

Я же удивленно выпучив глазки провожал взглядом двух видимо крайне впечатленных моим брутальным видом спортсменов, на перегонки берущих очередной рекорд по ползанию в гипсе со сломанными ногами.

На мой недоуменный вопрос. Какого биджу вы творите?

Мне почему-то прилетели глубочайшие просьбы не убивать их, да заверения в том, что они ничего такого не хотели и даже в самых своих пессимистичных предположениях не думали, что все так обернется.

Перекрывая этот шепелявый галдеж двух беззубых дятлов, я в сердцах пообещал, что бы они не сделали их убивать мол не стану. Правда, торжественная клятва здоровьем моего любимого кактуса, их почему-то не успокоила. Зря, ибо только это обстоятельство, после сумбурных объяснений спасло двух опытных самоубийц, мастерски выбравших для сведения с жизнью однозначно один из самых мазохистских способов. Но как там ни было, к своим обещаниям я всегда относился серьезно, пусть и заверенных перед судьбой и прочими высшими силами таким не серьезным способом.

Немного отойдя от шока, в связи с этической невозможностью грохнуть здесь и сейчас двух убогих и уже качественно покалеченных идиотов, размазав обоих об стены в песчано— красном натюрморте. Я им просто высказал все, что думаю о них, их поступке и крайне невеликих умственных способностях.

И что самое ужасное для меня, не дающие даже в волю выматерится на этих... На этих гадов! Одно обстоятельство. Им действительно было за все, что они натворили стыдно, и кажется даже были полностью согласны со всеми моими доводами и утверждениями. Правду говорят, про повинную голову, которую даже меч не сечет.

От того я в сердцах плюнув, довольно таки быстро успокоился. Потом мы как-то неожиданно разговорились. Они рассказали мне все подробности их невинных шуток, я все вспомнившиеся детали моей незабываемой встречи с пролетариатом. Детально обсудили количество сломанных костей и прочих травм у друг друга, даже слегка поржали по этому поводу, насколько это позволяли нам сломанные ребра. Да и вовсе очень быстро и как-то само собой, нашли общие темы для разговора. В основном сошлись на том мнении, что какая же Тамей сволочь.

А потом за ними с явно нехорошими намереньями пришли. В палату, как та старуха с косой, тихо зашел отряд шиноби в белых безликих масках, дабы забрать ребят, похоже что на допрос. Не знаю, видимо каким-то седельным нервом я тогда почувствовал, что если их сейчас вынесут из палаты, то больше этих веселых идиотов никто в нашем селении, как и в прочих, уже никогда не увидит. Поэтому не рассуждая долго о последствиях своих решений, связанных с серьезным вмешательством в законотворческий процесс наказания преступников в нашем скрытом селении, я, как и когда-то давно, с уносимым из моей конуры уборщиками горшком с любимым кактусом, двух обалдуев, пришедшим за ними дознавателям, не отдал. Да, именно так, взял и не отдал.

Нет, все было не так просто. Масочники поначалу даже не обратившие особого внимания на угрожающие заявление мелкой чего-то там вякающей сопли, требующего быстро положить не свое там, где взяли, не отвлекаясь шустро уносили носилки с уже все понявшими о своей не особо длинной и незавидной судьбе пострадавшими.

Зря... Мой бутыль с песком заботливые меднины нашли и принесли ко мне уже давно. Да и пришедшим в мою палату шиноби я ничего не обещал.

Что сказать, атака прошла неплохо. И это не удивительно, я сделал все как учил Тамей. То есть, напал подло и неожиданно, намерено не делая паузы в очередной своей напрасно сотрясающей воздух матерной угрозе и даже не меняя высоты противного писклявого голоса, провел резкий взмах сломанной рукой в сторону то ли брезгливо то ли безразлично повернувшихся спинами к истерящему джинчурики безопасников. В этот же момент, из валяющегося под кроватью бутыля, заранее незаметно развернутого горлышком к удобно вытянувшейся возле самого выхода процессии, вырвалась мощная, легко крошащая мебель и стены струя песка. Впрочем, задеть кого-то из этих волкодавов я даже не надеялся, так собственно и вышло. Но этот финт ушами был пускай серьезным, но только отвлекающим аргументом, лишь должный дать мне пару мгновений в момент максимального рассредоточивания противников. Сложнее оказалось одновременно удерживать направленный песчаный поток до слез прострелившей болью сломанной рукой. А не сломанной же, в это же время, тонко манипулировать процессом срывания с упавших носилок загипсованных туш чуунинов. Причем накрыть да сжать смертников нужно было так, чтобы обратным рывком к себе не оторвать от них, что-то из уже из ранее сломанного. Еще одна песчаная струя, прочертившая недавно ухоженную палату почти на пополам множеством сколов и трещин, завершила эпичный отвлекающий маневр, давший мне время надежно спрятаться вместе с дуэтом невольно крякнувших от мгновенной перегрузки инвалидов, за плотным песчаным куполом, за которым мы и сидели, в ожидании близкого момента прилета ответных знаков внимания. Но продолжения со стороны атакованных отчего-то не последовало. Видимо шиноби не имея четких инструкций на такой неожиданный выбрык психованной сопли, не стали совершать поспешных действий. А сочли за лучшее для начала прикинуть да внимательно оценить сложившуюся обстановку, мне в смотровое зеркальце выглядывающее на раскладной антенке из крохотного отверстия в песчаном куполе, были хорошо видны тяжелые, словно буравящие своими бельмами безликих масок взгляды безопасников. Однако, чуток помедлив они отступили.

А через пол часа, мою палату... Нет, ее не стал штурмовать спецназ, предварительно закидав помещение взрывчаткой и залив качественными отравляющими газами. Нет, все оказалось не так банально. И меня впервые в этой жизни, решили задавить интеллектом, раздавив возомнившего не весь что о себе джинчурики морально. С этой целью в зону боевых действий приперся какой-то пожилой, лощеный хмырь, причем без хитайате, который мне кстати сразу не понравился. Ибо настолько по-доброму смотрел на настороженного монстрика, своими всепонимающими глазами, в которых как сказали бы в старом мире, плескалась вся печаль еврейского народа. Дальше этот, как выяснилось весьма обаятельный хмырь, умело играя словесными конструкциями, начал уговаривать мелкую но оказавшуюся весьма зубастой тварь, отдать не свое по хорошему.

Что могу сказать, в чесании языком он был хорош, при этом чертовски харизматичен и убийственно убедителен, словно лютая помесь опытнейшего психолога и торгового агента с двадцатилетним стажем, который может втюхать вам все что угодно, вплоть до набора рессор от дирижабля.

Да, таких гигантов болтологии мне встречать даже в прошлой жизни не доводилось, лишь бледные тени, этого обаятельного хмыря. Причем даже те, признаться честно, были намного опытнее, хитрее, да и что темнить умнее чем я. Что вообще-то обидно, но горький факт.

Одно я знал точно, с такими людьми вести разговор по их правилам было ни как нельзя. Начнешь спорить или еще как вступишь в полемику и сам не поймешь, как уже подписал дарственную на квартиру и контрактное соглашение на безвозмездную передачу половины собственных внутренних органов. Оттого на все способы усовестить джинчурики и достучатся до моего сознания сознательного гражданина СШ... Суны, с его удивительно хорошо и убедительно подобранными сериями бескомпромиссных доказательств.

Типа, что своими действиями я очень возможно способствую врагам короны и каждая секунда ценнее веса золота. А уверенны ли вы, на сто процентов, что защищенные вами люди на самом деле не диверсанты, а ваши действия не просчитаны врагами заранее? И прочие...

На это богатство доказательной базы, я отвечал лишь двумя короткими, но тем не менее абсолютно не убиваемыми высказываниями. Первое подавляющие всякую разумную аргументацию.

— И чё с того? —

И второе, опровергавшие любые способы на указание со стороны оппонента, моего не высокого, весьма невыгодного и даже печального положения для столь дерзкой позиции, было:

— Мне по**й. — Сказанное спокойным почти скучающим детским голосом.

Даже не знаю, как мне получилось не только остаться при своих, но и похоже даже вывести этого зубра словесности из равновесия, не дав навязать такому доверчивому маленькому джинчурики свою правильную точку зрения. И я сейчас не шучу. Не иначе как чудом это и не назовешь. Скорее всего его ввел в обман весьма скромный возраст спорщика, усугубленный откровенно жалким да придурковатым видом моей побитой рожи. Вид коей, точно не намекал на то, что ее обладатель не только не однократно сталкивался с подобными чудовищами, умеющими мастерски высасывать мозги через трубочку, но и тоже не лыком шит, и даже когда-то пытался зарабатывать на жизнь втюхиванием разнообразного хербалайфа, и от откровенных неудач в этом не легком деле, иногда полистывал книжечки по маркетингу да психологии. Но скорее всего он был не готов к последнему моему аргументу, заключающемуся в том, что как бы я внешне жалко да побито не выглядел. Но! На размерах хвостатого демона в моем пузе, это не как не отражалось. О чем я ему и напомнил, максимально сосредоточившись на ускорении чакра потока, что сопровождалось накрытием всего не столь и большого пространства палаты концентрированной чакрой Однохвостого, которая по действию на психику показывала себя не хуже, а иногда даже намного лучше средненького уровня жажды крови опытного шиноби.

А потом переговорщик похоже стал уставать слушать как его игнорируют, всячески посылают в дельные эротические, да не стесняясь при этом давят немалыми объемами дурной чакры Однохвостого или все же не мог до конца осознать, что мне действительно тогда было по**й на последствия и сколько этих там элитных шиноби стоит за его спиной.

Такими темпами вскоре диалог окончательно зашел в тупик, не один из оппонентов в споре за жизни загипсованных шутников сдавать свои позиции был не намерен. Я так уж точно, и если бы напали, то и хрен с ними, я сдерживаться бы не стал. Да и после моего неожиданного окрика за спину впавшему от толкаемой речи в раж убедительному хмырю к готовившимся к сватке шиноби этого и не потребовалось.

А ведь я всего лишь громко поинтересовался у бойцов парой обстоятельств, ибо уж очень мне было интересно узнать, осознают ли они, что выскажет им совет джонинов, после не дай духи Ветра удачной их попытки, заметьте второй раз за один день, сломать казенную собственность деревни в виде джинчурики одна штука, а так же, что именно может сделает со сломщиками наш пресветлый Казекаге? А особенно, до какой степени может ухудшится их жизнь, если за это возьмется одна скромная старейшина и по совместительству мой опекун, Чиё-сама?

Удивительно как после парочки невинных вопросов аргументированные угрозы решения проблемы кардинально, со стороны оппонента довольно быстро сошли на нет. Этому также способствовало то как заметно поскучнели шиноби, что сгрудились у входа в палату, что даже мне стало ясно, что без санкции с самого верха, если я конечно не выкину еще какой дурацкий фокус, они даже кунай из подсумка в подсумок не переложат, не то что начнут травить меня усыпляющими газами как стал предлагать один языкасто лощеный товарищ.

А тот, видимо осознав, что мажористому сыночку Каге, могли наверняка спустить и не такое, мой многословный оппонент слегка приутих. А потом и вовсе откланялся. Правда, сказав на последок несколько многозначительных банальностей. Вроде: вас отсюда Гаара-сан не выпустят и время играет не на вашей стороне.

После того как разодетый хмырь ушел, мне пришлось еще почти трое суток без сна, буквально удерживать осаду одной конкретной общей палаты дворцового госпиталя. С помощью длинных Петровских загибов да песка не только отгонять постоянно прощупывающих мою оборону шиноби, но еще и кое как ухаживать за ранеными, в том числе за собой, кормить, поить, переворачивать, да вовремя у всех менять керамические утки. Кстати питались мы в основном пакетами с глюкозой, а под конец осады, когда у нас кончились они, собственно как и вода, пришлось давиться банками с физраствором, дюжина которых по счастливому случаю нашлась в груде стеклянного мусора оставшегося еще от разорванных валом песка медицинских шкафов.

Ибо, что либо жрать из рациона заботливо принесенного мне от обеспокоенных состоянием раненого ребеночка осаждающих палату безопасников, в деревне на весь мир известной своими лекарствами да ядами, включающими в себя длинный список снотворных, галлюциногенных и транквилизаторов, будет только лишь очень, очень доверчивый и наивный оптимист. К сожалению, рад бы ошибаться в этом, ибо ужасно хотелось кушать, но связи с прошлым опытом и высокой осведомленностью о грядущем, причислить меня к разряду оптимистов было довольно-таки сложно. Потому раздраженно сипя, ежеминутно сглатывая голодные слюни, да потирая на ходу слипающиеся глаза, все равно держался, всем на зло.

А потом, после с затянувшейся проверки налаженности поставок лекарственных растений и прочей нужной органической да и не органической лабуды, вернулась Чиё-сама.