Тогда беглецы спустились со стены по уцелевшим ступеням и открытое пространство перед стеной миновали бегом, и еще несколько минут бежали по скальному коридору, пока, наконец, не оказались в начале холмистой долины, заросшей деревьями в рост человека и огромными охапками кустов, желто-красными к началу осени. Пробежав дальше в заросли, они не заметили, как позади двадцатка Бранвенов под командой Кречета втянулась в скалы и потрусила к стене Семиградья.
* * *
К стене Семиградья крейсер вышел в первый же день от находки севшего "буллхэда". Вокруг леталки поймали нескольких оборванцев, но даже шесть часов допроса не выбили из них признания. Да, увидели севший "буллхэд". Да, подошли посмотреть что как. Нет, людей не встретили. Нет, колеса уже кто-то скрутил до нас, у нас же их нету! Нет, по "буллхэду" не стреляли. Да вы сами гляньте, пробоин же нет!
Винтер глядела и ужасалась: Праха в леталке оставалось как пробоин, ровно нихрена. И вот на этом они поперлись через океан! Даже пускай далеко до осенних штормов, это же океан. Тут крейсера пропадают, стоит рулевому замечтаться о маминых пирожках.
Под утро дальняя связь принесла ответ главного полицейского управления: никто из пойманных по учетам не проходил, в поле зрения Вейла и Атласа ранее не попадал. В Мистрале учет по каждому городу свой, там борбатоск шею сломит. Пыльный Вакуо — суровый фронтир, где учет бандюкам ведет разве что геройский шериф зарубками на прикладе. Грамотный шериф еще журнал заполняет, но биометрию не снимает и он: по нищете тамошней нечем. А Менажери страна фавнов и только фавнов, это не разрекламированый до оскомины "город Ноль" с равными правами, в Менажери людишки запросто могут приехать мясом, в особых таких блюдах, за которые везде смертная казнь, даже в Вакуо, где все отбитые.
Так что оборванцев отвели за стену и выпнули в заросли. Леталку, что местные не успели развинтить, подняли в трюм. После чего крейсер оттянулся чуть назад, к третьему лагерю, примерно в середину полуострова. Официально чтобы сделать видеозаписи и собрать улики для расследования гибели колонии "Семиградье". На самом деле чтобы не спугнуть беглецов, преследовать которых направлялась пешая группа.
По карте Винтер прикинула, что беглецы ушли самое большое на двадцать лиг от стены. Заросли, лес, не разгонишься. Как там звездолетчик, а лейтенанта Винтер знала по прежним совместным делам. Ходить по лесу тот умеет и, наверняка, не торопится. Идет звериными тропинками, обходит любые неудобья. Путь удлиняет, конечно. Зато бережет ноги.
* * *
— Ноги не натер, звездоплавун?
— От землепуза слышу.
— Привал четверть часа.
Выбрав местечко почище, беглецы улеглись на спины, закинув ноги выше головы по стволу иглолистого дерева. Вроде бы на земную сосну похоже, подумал Тан Линь и решил отвлечься от воспоминаний о доме:
— Лейт, а что ты у Тириана слышал? Правда, что там все с моим курсом совпадает?
Лейтенант потянулся, не вставая и поудобнее переложил на плече большой моток веревки. Зевнул, подумал и выбрал:
— Ну вот, скажем, такая история. Сигурд у нас кондовый бизнесмен, делает деньги с утра до вечера, больше ни о чем не думает. Начинал двадцать лет назад с полуразваленного пакгауза. Сейчас у него рыбоконсервный и крабовая ферма. Все до льены Сигурд гонит в бизнес: новые станки, новые цеха, новые корабли, наем новых рабочих, расширение, модернизация и так далее. На его месте дельный государственный чиновник бы делал то же самое, нет? Ну развитие региона, вот это все, так?
— Допустим, что так.
— Но тогда Сигурд на каком основании паразит? Лишь потому, что не чиновник?
— Интересно звучит. А еще? Систему пока не понимаю.
Лейтенант прислушался, но посторонних или настораживающих звуков не уловил.
— Хангуль и Саман — бизнесмены. Хангуль платит рабочим среднюю зарплату и расширяется. Саман человеколюбиво платит в полтора раза выше рынка, но из-за этого работает "в ноль", расти ему не на что. Лет через десять Хангуль расширяется раза в три, нанимает новых людей, новые рабочие места. Саман так и скрипит на прежнем уровне. Вот, и кто из двоих паразитистее?
Тан Линь подумал.
— Нет, все равно не улавливаю. Это хорошие примеры, что капиталист вроде как не эксплуататор. Или попытка обелить эксплуатацию. Как он переходит от этого к коммунизму?
Лейтенант фыркнул:
— Никак. Он этого от слушателей требует. И чтобы они аналогичные примеры давали. А уж те дают... Кто псалом, а кто кайлом.
— Вот как... — Тан Линь пошевелился всем телом. — Выходит, его задача не просвещение, а возмущение. Накидать вопросов, с глубокомысленным видом в нервные узлы потыкать. А урезонивать взбесившегося от боли человека он и не собирается. Не его задача.
— Ты бы не так делал?
— Я не так и делал. Взрослых поздно переучивать. Начинать с детей надо. И разворачивать им постепенно всю картину, начиная с выработки. Именно чтобы они все-все-все, весь мир вокруг себя построили своими руками. Чтобы понимали, что любые товары рождаются не потому, что в дирекции буковки на приказе написали. А потому, что кто-то взял и выкопал, скосил, сварил. Материальное — основа. Отношения — производное, надстройка.
— Но неужели ты не понимал, что дети — праховая бомба, способная рвануть в любой момент? Мне и то обидно, что Семиградье накрылось сдвоенной пиздой. Ладно, дети. Но мог бы удавить втихаря Хельгу с той, второй, и не устраивать бордель малолеток!
Тан Линь подпрыгнул и в сердцах ударил ребром ладони по дереву; то покосилось и угрожающе скрипнуло.
— Нет! Это вы тут у себя в чистеньком стерильном Атласе устроили общество, где все является товаром. И если кто-то из вас хочет малолетку, ему достаточно деньгами потрясти. Это вы превратили их в нимфоманок, точно как ваши уличные банды превращают в наркоманов: принудительно колют столько доз, чтобы организм уже не мог обходиться без. Вот так этих малолеток насиловали, пока их организм не начал адаптироваться, чисто чтобы не сдохнуть. Как у алкашей. Встроил это в цикл обмена веществ, сделал неотъемлемой частью организма. Ты возмущался, что у нас отсев большой, две сотни откровенных бандитов на первом лагере. А сколько отсеивается таких вот мелких в процессе привыкания? Вы их не считаете даже! У вас населения на одну десятую часть планеты, а вы женские организмы в топку лопатами. Топите печи сразу льенами, вам и то дешевле встанет!
Вторым ударом Тан Линь обрушил дерево на солнечную сторону и зарычал не хуже урсы:
— А потом прилетел коммунист в голубом звездолете и натыкал вас холодными носиками в говно. Вы сразу этак глазки в пол и: "Ня!" Дескать, мы не знаем, кто тут кучу навалил посреди стола, но, пожалуйста, уберите. Мы не можем, у нас лапки!
Лейтенант поднялся тоже.
— Неслабо ты наш язык изучил, прямо до жаргона.
Тан Линь махнул рукой, успокаиваясь:
— Знать язык собеседника первая задача любого дипломата.
Лейтенант потащил за ремень оружие:
— Вот и поговори пока!
Из-за поворота выкатился медведь — не гримм-тварь, обычный вонючий мишка, лоснящийся от нажранного к концу лета запаса. Мишка едва не носом уперся в разъяренного коммуниста и счет пошел на секунды.
Лейтенант вскинул пулемет, но Тан Линь выхватил пистолет раньше.
Бах, бах, бах!
Медведь посмотрел-посмотрел, лениво развернулся и пошел обратно.
И время побежало с прежней скоростью.
Тан Линь, продышавшись, осмотрел место сражения и не нашел на тропинке ни капли крови.
— Слушай, не мог же я с трех метров промазать?
— Стрелял бы — не промазал. А ты выхватил пистолет и кричал: "Бах! Бах!! Бах!!!"
Повалившись на траву, беглецы заржали одинаково истерично и устало.
— Полчаса отдых. Ну его к борбатоскам!
— Не говори под руку.
— А то что? Бах! Бах! Бах! Агась?
— Да пошел ты.
— Уха-ха-ха! Линь, смотри. Если убить кого-то ножом, можно тем же ножом снять с него шкурку. А ты своим пистолетом? Слабо?
— Да ты блин цепной пес эксплуататоров.
— И еще какой. Бах! То есть, мля, гав!
— Лейт... Ну ладно я на всю голову "Парус" и другим не стану. А ты почему со мной возишься? Мог же выкинуть за периметр с пачкой денег. И долг выполнен, и голова не болит?
Лейтенант поднялся на колено и поглядел в темнеющее к вечеру небо, и молчал долго, Тан Линь успел восстановить дыхание, успокоиться.
— В самом деле... Я хочу хорошо выглядеть в ее глазах? Но получается наоборот, одни проблемы создаю. Тем обиднее, что хотел-то именно помочь.
* * *
— Помочь? Почему ты готов тратить на это время? Твое: "Пусть хотя бы у них все будет хорошо" — это же классическое оправдание эскапизма!
— Потому, что на моем рабочем месте я в своих интересах действую.
— А деньги? Или ты как в том квартале красных фонарей, хочешь, чтобы девчонка вcю ночь скакала на голом... Энтузиазме?
— Деньги — мещанство. А в этих действиях — лично я.
— Хорошо, и что же такое "личность"?
— С программной точки зрения это нечто наподобие кластера в ноосфере, а воплощения — хардлинки. И когда их число обнуляется, приходит смерть — то бишь обыкновенный сборщик мусора — и освобождает память.
Старший брат фыркнул:
— Каких только обоснований не выдумают люди, потому что не хотят умирать.
— Разве ты хочешь? Умрешь сейчас?
— Отвлекаемся. Нам нужно как-то разыскать эту самую личность... Э-э, в условиях ее нахождения, возможно, даже не в памяти нашего сервера, а где-то еще. Допустим, что ее скопировали и отправили туда.
Вайолет лишь головой вертела с одного на второго. Братья писали на разных клочках бумаги, что-то в четыре руки набивали на клавиатуре Свитка и ворчали друг на друга:
— По твоему Попперу даже математика не наука. Чем ты ее фальсифицируешь?
— И что взамен?
— Лакатос, конечно. Тем более, что ученик... По Лакатосу научной признаем связную цепь теорий, следующих друг из друга, но общее у них ядро. Которое в общем виде может и не опровергаться. То есть, аксиома, что наш искомый человек существует.
— Так мы договоримся, что все существует. Просто не здесь или не сейчас. И ты это назовешь научным.
— Научной назову такую цепочку, которая открывает глаза на новые факты.
— Вообще-то, фальсифицируемость — еще не все. Принцип верификации, практическая ценность. Будем проверять на это или пусть живет?
— Конечно, пусть живет. А то девушка его не отыщет.
Вайолет вздохнула в меру жалобно, больше опасаясь не переиграть.
— Но кто или что могло переместить искомую личность в иную ноосферу? Внешний фактор?
— Так мы до воли божьей доспоримся.
— Я не поверю в бога ни в каких обстоятельствах.
— Даже в тех, что нас переместили с Земли сначала в Мир Цветных Облаков, а потом сюда?
— Даже в таких.
— Брат мой, что же должно с вами случиться, чтoбы вы поверили в бoгa?
— Альцгеймер. Хватит паясничать, Вайолет ждет.
— Простите... Увлеклись.
Один из братьев собрал почеркушки и, скомкав, сунул в мусорку. Второй выписал на лист цепочку цифр:
— Вайолет, мы вообще без теории. Ни почему это работает, ни как. Чистая эмпирика: сунул палец в розетку, оттуда ударило. Понимаете?
— Да, конечно.
— Ну вот вам параметры для настройки той комнатки. Это просто показания на циферблатах. Мы даже не понимаем, в каких это единицах, мы всего лишь экстраполировали график по сотне точек, понимаете?
Вайолет кивнула.
— Не рискуйте. Пусть сначала Хоро сунет туда, кого не жаль.
Хоро, которой Вайолет немедленно принесла результат расчета, фыркнула:
— Мне как раз этих двоих не жаль. Самый вредный из людей — это сказочник-злодей. Сколько раз его увидишь, столько раз его убей. Ничего, Вайолет, не печалься. У нас есть... Подходящие люди для такой задачи...
Повернулась к дочери:
— Мия?
— Да, — засмеялась та, — эти справятся. С Егором просто, он давно на тот меч облизывается. Вот Луиза посложнее, но и ей найду, что предложить. Вайолет, иди-ка ты выспись. Тебе надо хорошо отдохнуть. Похоже, что простые случаи закончились, начинается веселье.
Вайолет проделала книксен, потому что именно такого торжественного движения от нее ждали, и отправилась в Желтый Павильон где послушно приготовилась ко сну. Но сон, видимо, тоже получал у Хоро инструкции и все не приходил. Вайолет размышляла, глядя на диковинных птиц, рогатых зверей, слушая ровный стук дождя по черепице.
Простые случаи закончились. Да и сложных осталось ровно два письма. Пра-правнук и пра-пра-пра-правнук.
Совсем сложный случай: майор Гилберт. За любимого не жаль работать на Хоро до конца дней своих. Но случай очень сложный. Обдумать и принять решение и то тяжело. Хотя бы побольше времени на обдумывание! Например, чтобы следующее письмо относить подольше.
И Гомеостатическое Мироздание улыбнулось: будь же по желанию твоему!
Но Вайолет, конечно, ничего не вспомнила утром.
* * *
Утром они подошли к речке.
И лежали под корнями такой вот "почти сосны, но не сосны", ровно до полудня.
И не увидели ровным счетом ничего и никого. Птицы кричали то там, то сям, но не взлетали стайками, не метались, и голоса их не тревожили. Солнце грело как положено в последние дни лета. От неподвижности и тепла клонило в сон, и они передремали по очереди, примерно полчаса каждый, чтобы сбросить зевоту.
Наконец, лейтенант, в который уже раз обозрев округу, спрятал бинокль и решительно встал на колено:
— Не вижу смысла пугать их выстрелами, выстрел слишком далеко разносится. Давай валить дерево. Если тут кто есть, пусть проявится на звук. А если нас услышат подальше, то все-таки топор не выстрелы, вдруг прокатим за приморских.
Тан Линь без лишних слов подошел к давно присмотренному стволу, на глаз метров десять-двенадцать и половина метра в диаметре. Затесав четверть ствола со стороны каньона, зашел с обратной стороны и врубился так, что лейтенант лишь завистливо выдохнул. Никакого робота не надо, щепки летят потоком, удары идут ровнехонько один в один, то есть — топор управляется до самой последней секунды. Для Тановой силы топор легкий. Примерно, как авторучка.
Лейтенант еще раз огляделся — и снова ничего не заметил. На всякий случай изготовил свой переделанный ручник и сменил позицию.
Где-то через час или чуть менее того лейтенант отложил пулемет, взял палку с развилкой и уперся в ствол, чтобы тот упал в нужную сторону, что и случилось вскорости с превеликим шумом. Тан Линь фантастически быстро срубил ветки, оставив лишь пару примерно посередине, ручками для переноски.
— Надвинем или сразу второй?
— Второй.
Второй ствол дался потяжелее, с ним Тан Линь возился почти полтора часа. Но он оказался и потолще, и заметно длинее, и перекрыл сразу почти половину каньона. Пока Тан Линь занимался бревном, лейтенант связал из посадочных колесиков трехходовой полиспаст, как выдумал, еще планируя побег.
Рассуждал тогда лейтенант просто: ловят прежде всего на переправах и бродах. Сплошное прочесывание ненаселенки один крейсер не осилит просто потому, что он — один. Два же крейсера не пошлют, слишком незначительные фигуры. Тем более, не пошлют и авианосец с "мантами", это еще дороже. Карту читать все умеют, ключевые точки видят. Значит, надо способ ходить мимо ключевых точек. Мимо бродов, мимо удобных спусков и так далее...
