— Паша! Поясните мне одну вещь? — интересуюсь я, отползая от кошака подальше.
— Да, конечно, — поспешно соглашается Иванов.
— Мне на вашу помощь даже и не надеяться? — вот ведь черт! В этом кабинете нет ничего, что можно использовать как оружие от здорового хищника.
— ... Я с трудом могу находиться рядом с дверью... Никогда бы не подумал, что можно установить на столько сильный щит... Господин Вальте... Когда мы поняли, что вы не вышли вслед за нами, то он попытался открыть дверь, чтобы вытащить вас от туда... Сейчас он в полусознательном состоянии на кушетке в прихожей... Еле говорит. Моя... Гидара тоже попыталась войти... Она без сознания... — если он думал, что этими словами подбодрил меня, то очень ошибся! Так, Лена, спокойно. Надо подумать и решить, что мне делать.
— А вы уверены, что при попытке выйти меня не "прихлопнет" точно так же, как и тех двоих? — кошак теперь не отрываясь смотрел на дверь, и нижняя губа начала чуть подрагивать, приоткрывая клыки. Лёне явно не нравился тип за дверью.
— Боюсь у вас не слишком большой выбор. Если вы там останетесь — то умрете.
— А может я умру пока буду выходить отсюда, — надо же просчитать все шансы, тем более, что пока Лёню больше интересует Иванов за дверью, чем я под его носом.
— Есть вероятность того, что магия Клятвы откроет вам проход в силках, установленных Илёнтерэнерионом, так как является порождением одного того же тиагриса!
— Проход? — это, безусловно, мысль! Спасение рядом.
— Я уже дал распоряжение эвакуировать всех из здания. Наши люди оцепят периметр и применят все силы, чтобы не выпустить этого монстра на улицы города...
— Стоп-стоп. То есть если я открою такой проход, то он не закроется за мной? И тогда Лёня сможет выйти за пределы этого кабинета? — и тогда что он сделает? Как поведет себя иноземный котяра? Как поведет себя кошка, попавшая в незнакомое место, где каждый будет казаться врагом?
— Скорее всего. Но мы не можем дать никаких гарантий... — а вот это уже страшно.
— А если ваши люди не смогут его удержать? — да и как они будут его ловить? Из транквилизаторов палить? А кто даст гарантии, что на него они подействуют? Тогда, скорее всего, они будут палить в него из чего-то посерьезнее...
— Тогда мы будем вынуждены его уничтожить, любым способом, — сердце стукнулось о ребра и забилось в бешенном ритме.
— Убить? — это даже не возглас, а визг какой-то. Даже Лёня вздрогнул, но правильно поняв откуда исходит угроза, поспешил зашипеть на дверь. Не знаю как Иванова, но меня он напугал. А кто бы не испугался, когда здоровенная кошка, чуть распахнув крылья, начинает скалиться и шипеть? А когда он начинает чуть пританцовывать и рыть лапой пол?..
— У вас есть другие предложения? — голос Иванова звучал резко и зло.
— Уходите, — мой шепот был очень тих.
— Что?
— УХОДИТЕ. Я не собираюсь бежать, — боже, когда я начала говорить шаблонными фразами из дешевых американских фильмов?
— Вы понимаете что говорите? Вы только что подписали себе смертный приговор, — и кажется не я одна. Вот только до сих пор не могу понять, в какие персонажи записать Павла? В положительные или отрицательные? То он сама доброта и поддержка, то он негодяй, ставящий невыполнимые условия и раз за разом заставляющий делать трудный выбор.
— Я не могу выпустить Лёню отсюда. Там за дверью находится мой племянник и я определенно не хочу чтобы он пострадал, — как же отвратительно истерично звучит мой голос, надо бы взять себя в руки. — И я не могу позволить убить Лёню только из-за того, что он чуть не умер, спасая тысячи человеческих жизней, предотвращая взрыв в Эрмитаже. Он всего лишь пытался выжить, когда перекидывался в акту. Неужели только из-за этого он теперь должен умереть? — когда я начала столь пафосно изъяснятся? Не иначе все это влияние Дюши и периодически просыпающаяся аристократическая манера поведения Лёни.
— Скорее всего, он теперь должен умереть исключительно из-за вас! — зло проорал Иванов. — На кой черт вы не вышли вслед за нами? В героя захотелось поиграть? Если бы вы вышли из этой комнаты, все было бы намного проще! И просто бы запер себя в кабинете своим силовым щитом и все были бы в безопасности! — и ведь прав.
Слезы наворачиваются на глаза. Всегда я так, сначала делаю — потом думаю. В свою защиту могу сказать одно: я словно шла на поводу у своих инстинктов, которые словно кричали о том, чтоб я не оставляла этого кошкоподобного придурка одного. Идиотизм не лечится, а у меня так вообще прогрессирует в даунизм. Но оставить Лёню здесь одного? Зная, что удар был слишком силен? Зная, что возможно даже перевоплощение в акту может и не принести нужных результатов? Я должна была остаться и помочь... Вот только я понятия не имею, как могу помочь.
— Да. Я виновата. Надеюсь, вас успокоит тот факт, что пока агрессивное поведение Лёни направленно исключительно на вас, стоящего за дверью. На меня же он не обращает внимания, — кошак действительно стоял у двери и порыкивал, как будто обвиняя стоящего за дверью человека во всех бедах.
— Это... Возможно это выход! Если я смогу его долго отвлекать от вас, возможно к тому времени он вновь станет собой, — с сомнением смотрю на Лёню. Кошаку явно не нравится человек за дверью, о чем он и сообщает громким рычанием.
— Кажется, вы ему не нравитесь, — я как всегда гениальна, а то сразу не понятно по рычанию.
— Я заметил, — не стоило ему этого говорить. Кошак словно что-то решил для себя и прыгнул прямо на дверь. Наверно под весом такого котика простая дверь бы не выдержала и послушно выбилась... Но вот с недавних пор эта дверь перестала быть обычной. Сразу вспомнилась фраза Дюши: "Ну, даже не знаю, как сказать... он отлетел... Было такое ощущение, будто он на стенку невидимую со всей силой врезался и от нее отлетел". Сейчас Лёня повторял свой подвиг, и лишь отлетал от косяка, как будто не на слабенькую дверку прыгал, а на стальные ворота наткнулся. Только этот полет закончился более удачно. Во-первых, кошки всегда приземляются на все четыре лапы, во-вторых, крылья, оказывается, хорошо помогают в поддержке равновесия и полете.
— Что за... — послышался удивленный голос Иванова за дверью. Затем последовал странный звук, вроде "БАБАХ!" и тишина.
— Эй! Паша! Ау! — наивно надеясь на чудо позвала я. Но, увы, ответа я так и не дождалась...
— Да что ж ты за скотина-то такая! — со слезами на глазах обращаюсь к виновнику всех бед.
— Мурр? — склоняет кот голову на бок.
— Все из-за тебя! Что ты ему сделал? — попыталась я придать строгости голосу.
— МРРР! — гордо проурчал кот, ставя хвост пистолетом и чуть раскрывая крылья. Даже невольно залюбовалась такой картиной. Красивый все-таки котяра. Шерсть лосниться и переливается, глаза горят, крылья вообще неотразимы.
— Что ты передо мной выкоблучиваешься? Скотина! — кот обижено фыркает. Слезы из моих глаз продолжают течь. Котяра начинает движение к моей несчастной тушки.
— Что, съесть надумал? — обреченно интересуюсь. Нет, конечно, можно попробовать отбиться стулом, но только сомнительно, что я чего-то этим добьюсь. Хотя можно его этим разозлить и тогда моя смерть будем более быстрой, а там глядишь и не такой болезненной.
На середине пути кошак ложится на живот и начинает ко мне ползти, усиленно махая хвостом.
— Мррр, — ласково сообщает мне кот и усиленно начинает облизывать мое лицо.
— С головы бы не советовала начинать. Там у меня мозги — куриные! В смысле — тупые! Горькие. Невкусные. Наверное... — Но кошаку мои причитания до фонаря — он продолжает вылизывать мне лицо. Потом нагло устраивает свою морду у меня на коленях и заглядывает в глаза.
— Теперь ты решил в гляделки поиграть? — договорить я успела. А дальше... был провал. Точнее, как во сне. Ощущение полета, точнее падение в пропасть. И чувство, будто мне что-то ОЧЕНЬ сильно хотят рассказать, только словами никак не получается. Видимо поэтому мне решили показать...
Я словно смотрю на мир другими глазами, точнее не своими, да и мир не мой. Чужой. Мне здесь все чужое. Мне — да, но не тому, кто смотрит. Я в ком-то, я вижу, осязаю, слышу и даже чувствую отдельные эмоции. Сейчас мне хорошо. У меня хорошее настроение, но есть какое-то волнение, как перед экзаменом. Я в темном помещении, передо мной стоит мужчина. Он кто-то вроде учителя. Он говорит, что пришла пора показать свою вторую сущность. Я пытаюсь... Провал... Еще раз... Не выходит... Паника... Я должен... Я — Герц...
Вторая сущность, мое второе я... Оно не "выходит". Учитель недоволен. Он зол.
Следующий кадр: крики и насмешки детей, они мои сверстники... Они смеются, кричат, дразнят. В меня летят камни. Меня презирают.
ОТЕЦ. Высокий мужчина. ВЛАСТЬ, СИЛА, МОГУЩЕСТВО. ОН ЗОЛ. Зол на меня. Я провалился на экзамене. А не должен был. Ведь я — его сын. Я — ГЕРЦ! Герц — не имеет право на ошибку. Герц — идеален... Удар. Не сколько больно, сколько обидно до слез. Я ненавистен сам себе...
Книги, свитки, бесконечные дни. Попытки найти причину неудачи. Вызвать свое второе "я"... Провал...
Вновь отец. Негодование и злость на меня. На мою не совершенность. НАКАЗАНИЕ. Темная яма... Скелет животного на ее дне... Вонь... Страх, поглощающий меня изнутри и немой вопль к отцу "НЕ закрывай крышку! Не оставляй меня здесь! Мне СТРАШНО!"... Темнота... УЖАС... "Кто-нибудь! СПАСИТЕ!! МАМА, мне СТРАШНО!"... Темнота... Холод... Меня сейчас не станет?.. Бесконечные часы... дни?.. Уже не страшно, уже все равно... Скорее бы смерть...
Крышку открыли... Лучше бы я умер... Поездка в горы... Я далеко от родных... Здесь все чужое... Я вновь учусь... За каждый провал — розги... БОЛЬНО. "Я хочу домой". На нас напали... Враги... Убили моих учителей....Ученики сопротивляются, кто-то уже перекинулся в акту. У них есть шанс... Я не могу! Я не умею! У меня не получается! Я умру так же, как мои учителя? СТРАХ. Надо мной враги... "Я НЕ ХОЧУ УМИРАТЬ!"... Темнота... Я -ЗВЕРЬ!!!.. Жажда крови... Боль и страх... Темнота... Пробуждение... КРОВЬ... Везде кровь и трупы моих врагов... Море крови... Гниющие тела... Мясо... вырванное из плоти трупов... Это я сделал?.. Ужас... Меня рвет... Шатаясь, встаю и иду прочь... Всхлипы... Один выжил... Это не враг. Он из моего рода... Маленький, щуплый, весь в крови... Он плачет и в ужасе пытается уползти от меня... "Не бойся, я не враг"... Губы не слушаются... Он плачет и клянется в верности, просит только не убивать его... Гордись отец, мне только что принесли клятву оотеро... Принес тот, кто боится меня больше, чем тебя... Меня теперь все боятся... Я теперь всегда один....
Вспышка. Судорога проходит по всему телу. Я вновь Лена. Дышать. Воздух словно выбило из легких, как если бы я упала с большой высоты или кто-то сильно ударил меня.
Глаза зверя прямо напротив моих. Они словно пытаются объяснить... пояснить то, что показал.
Слезы градом текут по моим щекам. Мне никогда не было так плохо, как сейчас. Наверное не найдется ни одного слова, чтобы описать это чувство. Я никогда не была одинокой. В моей семье это практически невозможно. Каждую секунду, каждую минуту твоего времени заполняют с излишком все родные и друзья на столько, что порой хочется остаться одной. Я никогда не знала, что такое физическое наказание... Шлепок по попе от папы, или раздраженный подзатыльник от мамы... вот и всё! Я никогда не знала, что можно ТАК жестоко обращаться с ребенком! Я никогда не чувствовала такого страшного одиночества, такого страха, такой злобы, такой обреченности...
— Ты был единственным, кто понимал как ему плохо? — сказать получается с пятой попытки, горло перехватывает от рыданий.
— Урр, — голова чуть наклоняется на бок.
— Ты тогда не вышел перед учителем, потому что он тебе не понравился. Тебе просто не захотелось. А за то, что он хотел вытащить тебя силой, ты на него обиделся. Ведь ты всегда с ним. И был с ним с детства, он просто не помнит, как когда был совсем малышом, вы свалились в реку... Это ведь ты выплыл... Ты спас вас обоих... И всегда спасал... Тогда, когда те люди напали, ты очень сильно испугался и сам не помнишь, как так получилось. Он считает себя монстром после того случая. А ты ничего не можешь ему объяснить. Он до сих пор боится тебя. Точнее — СЕБЯ. И вы все никак не договоритесь, да? — меня трясет. Я все говорю и плачу. Плачу в мягкую шерсть кошака. Он только тихо поуркивает, словно соглашаясь со мной. Я теперь ЕГО совершенно не боюсь. Я не знаю почему, только знаю, что ОН поделился именно со мной. Он выбрал меня, он открылся мне...
Я никогда и не кому не пожелаю ТАК узнать чью-то судьбу. Я словно прожила вместе с ним самые страшные воспоминания. Я чувствовала многое из того, что чувствовал он, но не всё. Мне кажется, что если бы я чувствовала всё так же сильно как он, то была бы уже мертва. Я бы просто не выдержала того, что перенес он в таком юном возрасте.
Язык кошака прошелся по моему лицу. Шершавый и жесткий, он словно пытался остановить мои слезы. Чуть отстранившись, он вновь заглянул в мои глаза. Моя рука, словно по своей собственной воле, вытянулась вперед. Зубы кошака сомкнулись на моем запястье... Страха не было. Я полностью доверяла тому существу, что сейчас сидело передо мной. Боль пронзила неожиданно и очень сильно. Кровь закапала на паркет. Нестерпимо красная кровь... А потом боль прошла, как будто и не было вовсе. Когда пасть разомкнулась, у меня на запястье остались следы. Только не зубов. Точнее следы были не как от зубов. Более всего это причудливо переливающаяся вязь была похожа на татуировку из странных символов. А затем "тату" погасла, став практически незаметной на моей коже. Почему-то мне стало смешно.
— Эй! Это что? Подарок? Миленький. А давай и на вторую! — и я совершенно безбоязненно протянула вторую руку ладошкой вверх. После такого перла от меня, у кошака случился ступор. Кажется, я даже разглядела искреннее недоумение в кошачьих глазах. Секунду он еще колебался, мне пришлось практически насильно запихнуть свое запястье в острую клыкастую пасть. А дальше стало АДСКИ больно! Слезы вновь хлынули неудержимым потоком, перемешиваясь с кровью, которая текла из раны на руке, зажатой в звериной пасти. Он почти сразу отпустил ее, на этот раз вязь была красной с черным обрамлением и болела со страшной силой.
— Ах ты... — но встретившись с кошачьими глазами, слова застряли в горле. Да, мне сейчас больно, но эту боль даже рядом не поставить с той, которую испытывал мой Лёня, мой кошак, в тот день, когда он окончательно перестал верить людям.
Наверное, после такого укуса в пору было бы испугаться зверя передо мной, но меня мои ошибки не учат. Я опять рыдала в кошачью шерсть. Я плакала из-за боли, но не из-за той, что пульсировала в руке, а из-за той, что до сих пор бушевала в этом сильном теле. Я плакала за него...
— О КАТАРРРР!!! — от этого вопля я и проснулась. Раньше бы от такого вопля я бы подскочила на три метра и сразу бы окончательно проснулась. Но моя жизнь так сильно изменилась с этого самого "раньше", что подскакивать я не стала. Моей силы воли хватило только на то, чтоб открыть один глаз.
