Лилипуты и короны 1.Акзакс торобоан

Присоединялись к ее сторонникам и уцелевшие чиновники, профессиональные военные и дворяне, тем более, что первыми это сделали уважаемые представители семейств Ву, Лю, Гу, Чень, Дзи, Ту и прочих лиц, ранее бывших не последними в местной иерархии, но не могущих рассчитывать ни на щедрость, ни на прощение от царского двора. Теперь, эти люди рассчитывали стать еще выше, всеми силами помогая новой госпоже в управлении городом, восстановлении его обороноспособности, теперь уже с прицелом на защиту от войск царства, и подталкивая ее к захвату всей страны. Эти попытки местных подбить захватчика продолжить покарять их страну и народ, заставляли героиню горько улыбаться, ведь в истории родины ее (его) прошлого воплощения нечто подобное было не раз, особенно в том столетии, в котором ей довелось жить.

— Люди— везде одинаковы!— грустно повторяла она, смотря на вечерний город, продолжавший жить своей жизнью, несмотря на то, что недавно его взяли на копье...

Никифор и остальные были слишком заняты наведением порядка в городе, в собирающемся войске, были проблемы с продовольствием и водой, оружием и доспехами, купцами и ремесленниками, прочими пострадавшими в ходе этой маленькой войны...

Город в пустыне мог долго служить убежищем крупной банде, племени или небольшой личной армии, тихо и мирно гостящих в городе, под пристальным вниманием местных властей, но для армии, захватившей его— город, являющейся северными воротами и связующим узлом в торговле, которую они оборвали— это было невозможно! Основным источником продуктов и бытовых мелочей были земли царства Вао, которому и принадлежал этот город, естественно, как только первые беженцы добрались до города Асимении, все караванщики развернули своих зверей и город лишился притока продовольствия. Именно поэтому, в этом городе было столько недовольных властью, или неугодных ей, дворян и военных, именно поэтому, бунтовать и захватывать город, объявлять единоличную власть над ним, ни у одного из них не хватило духу, обеспечить город продуктами моги бы торговцы из Телефтаиа, но этот городок принадлежал Лохиливадии...

Не смотря на это, люди верили в свою предводительницу, от того, чувствовали себя счастливее, ведь они были живы и здоровы, так чего же печалится?— Живи, и радуйся новому дню, а когда он кончится— обязательно начнется новый, тем более, что некоторые уже стали разбиваться на парочки и..., гм, в общем, и не в таких условиях жизнь идет своим чередом...

'...Царство Топачират (Τα παχιά χορτάρια— тучные травы)— царство скотоводов и рыбаков, северной границей которого стали земли Холоваса, за их очертания границ идут вечные споры, но, пока с переменным успехом. Характерной чертой царства является размещение городов— все они, кроме одного, так же как и у северного соседа, расположены вдоль морского и речного берегов, но, в отличие от него, не имеет поселений, способных однажды вырасти до статуса города, ведь кочевой образ жизни Топачиров не предполагает обилия возделанных земель, ради обработки которых надо сбиваться в крупные поселения. Города же играют роль крепостей, торговых точек и мест постоянного проживания рыбаков, ремесленников, торговцев и вождей (ханов), не дураки же они, что бы самим носиться по степям за своими стадами.

На севере, на крутом берегу моря, красуется городок Щелдони (Χελιδόνι— ласточка), прозванный так за то, что в скалах есть множества гнезд этих птиц. Напротив, на берегу реки Мегали, стоит такой же городок— Плоио (Πλοίο— переправа), охраняющий северную и восточную границу с Номадиеей, а так же древний каменный мост через реку. Южнее Плоио, вдоль берега реки, расположены два городка по-меньше: Алго (Το άλογο— Лошадь) и Лиго (Λίγο— малость), заодно, контролирующие восточную дорогу к нынешней столице. Их приморские аналоги, соответственно, называются Огларос (Ο γλάρος— чайка) и Эхи (Έξι— шест). В самом центре земель между ними, расположился древний торговый город Чилиалога (Χίλια άλογα— тысяча коней), эта старая столица царства, где ранее собирался совет вождей для принятия важных решений, вроде выбора самого главного военного вождя, ныне это делают в красивой столице— Трихомпале.

Оба берега имеют плавный изгиб, предавая царству очертания рога, на южной оконечности которого расположилась торговая и политическая столица— Трихомпала (Τριχόμπαλα— Клок шерсти), западная окраина которого омывается водами моря Живительные воды (Ζωογόνο νερό— Зоогоно неро), а восточный— рекой Мегали.

За рекой, служащей естественной границей, расположились три соседа:

Северо-восточный— царство Амори;

Восточный— царство Номадес (Номадия);

Юго-восточный— царство Триапевка.

На каждый из них, и не раз, нападали беспокойные кочевники, что неизменно вызывало ответные нападения, так и жили, ходя к друг другу 'в гости'!...'— книга 'Туда, сюда и вон туда. Заметки бывалого бродяги.' автор Афобий Бродяга (боле известный, как Афобий Бродячий пес).

'...Царство Номадес (Νομάδες— кочевники)— сосед по реке и духу для Топчирата. Разделен рекой Астеиа (Αστεία— веселая) на две половины, формой похожих на два треугольника. Самый северный город царства -Мило (Μήλο— яблочный), известен своими садами— единственным видом земледелия, уважаемым номадцами. Северо— восточный городок Калатши (Καλάθι— корзина) славен плетеной посудой и кожаными изделиями. Южнее него стоит город Тоерго (Το έργο— задача), построенный в давние времена по приказу царя Шимшона II (С тех пор минуло 10 Шимшонов, 4 Джераба, 7 Саргонов, 2 Атлея и 6 Хошабов). В образовавшимся от соединения рек Мегали и Аистеиа, углу расположился город Гониа (Γωνιά— уголок). На северо-восточном выступе страны, но южнее чем Калатши, на берегу реки Эффори, расположился город Анемомулос (Ανεμόμυλος— мельница), основанный Саргоном V и являющимся главным зерновым и мукомольным рынком страны. Западнее, на берегу реки Астеиа, стоит древний город и столица Номадии— Палитеси (Παλιά θέση— старое место). Завершает треугольник город Пазари (Παζάρι— торг), через который ведется торговля с южными и юго-восточными соседями. С севера граничит с царством Амори, с запада— Топачиратом, с северо-востока— с Адафесиорией, с востока, так же прикрываясь рекой, с Дасовио, и на юге— с приморским царством Триапевкой...'— книга 'Туда, сюда и вон туда. Заметки бывалого бродяги', автор Афобий Бродяга (боле известный, как Афобий Бродячий пес).

'...Лохиливади (Λοξή λιβάδι— наклонный берег)— самое 'длинное' и 'узкое' из всех царств, расположено на западном берегу реки Фугас (ее южном рукаве). Самый северный город царства, Телефтаиа (Τελευταία— Последний), расположен в пустыне и служит укрепленным рынком и посредником в отношениях с гномами на той стороне гор. Огайдарос (ο γάιδαρος— осел)— единственный город на восточном побережье Фугаса, расположен в междуречье, между рекой Фугас и рекой Скаши (Το σκαθάρι-甲壳虫— Джаикишонг— Жук), недавно отвоеван у Дунпая. На противоположном берегу мост и дороги сторожит город Гиа (Για— течение). С запада страна ограничена горами и холмами, один из них и дорогу с запада на восток перекрывает город Топресма (Το πέρασμα— проход). На побережье, к югу от моста, стоит столичный город Перастикос (Περαστικός— прохожий), знаменит своим рынком, казармами и количеством штурмов с киданьской стороны. Южнее расположен город Триспурия (Τρία σπυριά— три зернышка), славный своим зерновым рынком. На границе с Амори стоит город Алазоны (Ἁλιζῶνες), названный так в честь народа, издревле живших на этих берегах. Следующий по дороге на юг город называется Менфугес (Μην φύγεις— не пущу), выросший на руинах более древней крепости. Западное побережье реки Эффори, вытекающей из Фугаса, облюбовал рыболовецкий городок Адельфис (Αδελφές— Сестры). Река Эффори соединена древним судоходным каналом с рекой Астеиа, на получившимся клине построен город Иптамено (Ιπτάμενο— рогулька), являющийся самым южным городом царства.

Царство граничит:

— с бескрайней пустыней на севере (и, теоретически, с Вао, но кочевники и гномы охраняют крупный клочок пустыни между ними, взимая дань с торговцев цементируя это все угрозой прекратить торговать с ними своими товарами);

— с Дунпаем на северо-востоке и востоке;

— с Филистимянией на востоке;

— с Адафессиорией на юго-востоке и юго-западе (оба противоположных берега рек у Иптамено);

— с Амори— на юго-западе;

— с Этавоной на западе и сверо-западе.

Такая узкая полоска земли, окруженная множеством соседей, уцелела как независимое государство, лишь благодаря милости Богов, ну и своим воинам!...'— книга 'Туда, сюда и вон туда. Заметки бывалого бродяги', автор Афобий Бродяга (боле известный, как Афобий Бродячий пес).

Глава 13.

Последствия посланий.

'Человек— творящее историю существо, которое не может ни повторить свое прошлое, ни избавиться от него...'

Алулим, 13-ый день месяца Кина (август), 507-ой год Эры Красного Змея.

Икхром, столица Тахотай, Дворец царя Колоксая VI, личный кабинет.

На резном кресле из темного дерева, в комнате, больше напоминающую библиотеку— лабораторию ученого, нежели правителя, за массивным столом со следами неудачных экспериментов в алхимии, как обычно, заваленным кучей бумаг, восседал высокий, полноватый мужчина с пышной бородой, толстыми и сросшимися бровями и густой, черной, с частой проседью шевелюрой, собранной в замысловатую прическу, делающую его похожим на старого дикобраза.

— Хм..., вот, значит, как было...— протянул Колоксай, откладывая немного пострадавшее от морской воды послание в сторону.— Кхем, кхем...— прокашлялся он и пригубил из стоящего под рукой серебряного кубка.-..., а что с мальчиком, спасшим послание? Почему раньше это письмо не попало ко мне?— спросил он своего помощника и давнего друга, разделившего с ним молоко и детские игры в садах дворца и юношеские похождения во время учебы в Золотой башне.

— Ммм..., в целом, с ним все хорошо и его состояние улучшается...— ответил задумчиво Галактион, подергав себя за заплетенную в косицу бороду.

— А если по частям?— хмыкнув, спросил царь.

— А? Ха, мда..., а частями уже не так радужно...— почесав лысину, ответил и улыбнулся начальник охраны.-... тело его уже идет на поправку, однако, разум..., как говорят целители, сильно повредился от потери отца и других близких людей с корабля, кроме того, собственное ранение и страх..., в общем, его память и речь нарушены, он заново осознает себя, не может ничего рассказать о произошедшем, так как это, как говорят эти умники, : 'травмирующее психику событие, повлекшее за собой нарушение работы телесных соков и ...', пф, забыл, в общем, он будет еще долго вспоминать себя прежнего, а может и вникать в обстановку окружающую его как чужак, занявший место мальчишки! Бред..., пф, эти целители..., пф, едва ли лучше деревенских знахарок, а самомнения и умных слов с целый караван— цену себе набивают, уб....!— раздраженно закончил он.

— Ха, все не как не простишь им собственные шрамы и гибель..., кхм...., прости...— фыркнув начал весело царь, но вспомнив кое что, осекся.

— Ничего, прошло уже двадцать лет..., боль не исчезла, но... притупилась...— пригладив остатки седых волос собранных на затылке в хвост, отмахнулся Галактион, сжимая левой рукой навершие одного из висевших на его поясе парных кривых мечей, словно пытаясь раздавить голову серебряного орла.

— Кхем, ладно, червь с мальчишкой, почему письмо так долго до меня шло?— напомнил Колоксай один из заданных ранее вопросов.

— Сперва, все списали на бред мальчишки, его родичи просто были заняты поиском средств и умелых целителей, потом, поняв важность письма, пытались добиться личной встречи с тобой, но, естественно, их просьбы были проигнорированы, застряли на уровне мелких чиновников, и так бы оставалось, если бы печати не увидел один из моих парней!— ответил Галактион.— Ха, эти чернильные крысы воспринимали послание как личное письмо-жалобу от торгашей, и потому все порывались вернуть или изъять и не читая уничтожить его— вот что бывает, если посты занимают по принципу происхождения и родственных связей!— стукнул по столу он.— Всех бы разогнать, да перевешать!

— Хах, а где других то взять!?— усмехнулся Колоксай.— Государству без знати и чиновников не жить, и так, целыми днями сижу— писульки перебираю, вместо того, что бы с женами..., кхем...

— Ага, ага, то-то у тебя такая куча и жен и детей..., представить страшно, что было бы, если бы у тебя было больше свободного времени...— ехидно подначил его Галактион.— Кхм, кхем, кстати, об одной из жен, думаю, что стоит ей показать это письмо, ведь речь идет о ее семье!

— Мда..., Лидия вправе знать все из... первых рук...— задумчиво жуя губу, ответил Колоксай.— Хм, однако, надо что то сделать с этим посланием, как то отреагировать..., на пользу царству...

Тахотай, район поместий, поместье Ийамаха, детская.

На широкой, скорее подходящей для сна взрослого, в ворохе мягких перин, закутавшись в закрученный комом плотный кусок ткани, служивший одеялом, в тревожно сне возился мальчик примерно десяти лет его затянувшийся сон был крепок, тревожен, являя собой череду противоречивых, слишком отрывочных воспоминаний, воспоминаний из жизни двух различных как по возрасту и происхождению, так и мирам личностей, потому, сознание тянулось к тем кускам, что были целее и относились пусть и к короткой, но более свежей памяти, однако, последние отрывки были весьма... кровавы...

'— Вай, как я польщен, что вы обратись ко мне!— заверял чужаков его отец— толстый шумме в шелковом, зеленом халате и тюрбане, украшенным золотой брошью с рубином.— Не сомневайтесь, я— Необей Прозорливый, обязуюсь лично вручить царю Икхрома ваше письмо!— хлопнул он себя по груди.

— Очень будем Вам признательны!— поклонился слегка представившийся как Никифор, приложив правую руку к груди.