Конечно, весело! Улыбающееся ехидство... Что же ты задумал? Что пришло опять в безумную тьму головы?
— Иди ко мне, мой мальчик.
К черту! Обернуться, посмотреть самим возмущением. Пусть смешно, пусть выглядит наивно... Зато сказать от души и искренно:
— Ты играешь со мной, Змий! С самого начала играешь. — боль каждого слова отдавалась внутри давно запрятанной безысходностью. — А я, как полный болван, доверился тебе с первого момента. Влюбился... Забыл, вычеркнул все, что о тебе говорят и думают. — ангел опустил голову, сделал шаг к кровати. — Тебе плевать... Тебе на все плевать. Тебя волнует только власть и свет источника. — в ответ на короткую речь последовал долгий изучающий взгляд. Сариил отставил бокал на столик. Аккуратные брови изогнулись загадочной эмоцией, по губам поползла умиротворенная улыбка, а Габриэль еще больше погрузился в растерянность и боль.
— Улыбаешься? Тебе кажется забавным впихнуть меня в свое тело?
— Несомненно, — короткий кивок и новая улыбка.
— Зачем? Что ты хочешь? Получить источник? Забрать себе все... На, забирай. Все! Баста! Я больше не могу!
Жрец покачал головой.
— Экий ты шустрый. Сразу 'все', сразу 'не могу'. И вообще, с чего такая уверенность, что моя цель — источник? Кто тебе это сказал, раз ты собрался мне открыть вход на всю катушку? А? — жалящая ирония сменилась внезапной ласковостью. — Ну, мальчик мой, иди сюда... Иди, прекрати скандалить.
— Забыл, что я теперь ты?
Еще более сладкая улыбочка:
— Конечно, ты так удачно решил меня покинуть в такой подходящий момент. Да еще и убить... А теперь говоришь о любви? С патетикой и розовыми соплями... Я прям таю от восторга.
Габриэль ощутил, как вспыхнул, словно спичка. Вчера он пошел на сделку с Дагоном, ненавидел Змия и желал ему смерти.
— Ну, растерявший себя ангелочек, так кто прав насчет игры?
— Наверное, ты! — ангел опустил голову, пытаясь скрыть стыд, но увидел, что недавно доходящий до щиколоток халат, волочится по полу, а ноги — это его ноги!
— Вот-вот, — голос переместился за спину, заставляя быстро посмотреть на кровать, а затем обернуться.
Жрец опал на подушки, руки его безвольно лежали поверх покрывала. Кожа стала пепельно-белой. И возникало определенное сомнение, жив ли он, если бы не короткое шевеление и вздох, зато сзади определенным образом находился Змий собственной персоной, только такой странный, словно сбросил лет двадцать. Теперь ему больше двадцати пяти на человеческий манер и не дашь. Острое узкое лицо, высокие скулы, королевский нос... И эти сумасшедшего цвета глаза, лукавые и живые. Закопаться бы пальцами в черной шевелюре, ощутить горячий песок объятий.
— Ну, — руки раскрылись, — ты еще любишь меня, маленький врунишка? — чернее самой безлунной ночи одежда на граане, длинный плащ перетекает в такую же густую тень, что ползет по комнате.
— Как? — Габриэль не находил объяснения, что только что произошло.
— Как любишь? Ну, не мне задавай вопрос о твоих чувствах...
— Как ты это сделал? Как? — ангел неотрывно смотрел в лукавые глаза и чувствовал, что-то все же изменилось. Неуловимо. Но бесповоротно. Точно он еще находится в теле Змия и даже слышит биение его сердца.
— Тебе не понять, ты ведь не любил никогда по-настоящему. Как я люблю тебя! Как любит монстр!
Габриэль шагнул к темному лорду, услышал облегченный вздох, утонул в песках горячих рук. Почувствовал, как плащ накрывает их от яркого солнца и превращает день в сладкую ночь без конца.
— Скажи...
— Чудный мой, восхитительный, ты всегда так очаровательно наивен. Неужели ты думал, я позволю Дагону убить себя и получить тебя как награду? Неужели ты не понял, что я люблю тебя? Что я никому не дам до тебя коснуться... А если это и произойдет, то пощады не жди.
— Мы умерли. Потом я очнулся в тебе...
— Ищешь логику магии? — Змий начал целовать лоб, виски, щеки своего сати, бесцеремонно гладил его по спине, постепенно заставляя халат сползать на пол.
— Да, — Габриэль задрожал, вспоминая прошедшую ночь и то, что возможно теперь испытывает темный лорд. Волна желания подкатила к зерцалу.
— Вчера я ждал ловушки. Я приказал Сариилу принять меня в свое тело. Как одержимость, как болезнь. К тебе пошло мое старое тело. — губы языками пламени опаляли кожу за ухом, на шее. — А потом я сдвинул время и убрал тебя из-под зеркала. — губы впились в кожу влагой, язык начал требовать откликаться.
— Нет, я очнулся. Я был тобой... Ты лжешь! Лжешь! — ноги подкашивались, и демон поднял юношу на руки.
— Все равно правду я тебе не скажу, Габриэль. Мое творение! Мой мальчик... Не поверишь, сколько мне понадобилось энергии, чтобы тебя вернуть! — язык проник в рот, призывая прервать умную беседу. Голова ангела закружилась. Его канал ждал господина. И безумно хотел, чтобы тот опять владел и телом и разумом.
— Пожалуйста, Змий...
— Что? Все, что хочешь, маленький...
— Не здесь. Не при Сарииле.
Понимание и улыбка в ответ.
— А ведь твой брат сегодня отдал столько энергии, чтобы ты оформился в моей тени и стал собой! Ладно, — граан быстрым шагом покинул комнату и внезапно распахнул яркий проход в неизвестность:
— Нам действительно есть, что обсудить. — заметил он, пересекая крутящийся поток и запахивая за собой всякую возможность преследования. Габриэль даже ахнуть не успел, как оказался в совершенно непонятном месте. Пахло сыростью. Еще деревом... Скрип по доскам. Шаги тяжелые, как во сне... В том давнем ужасном сне, где чудовище с красными глазами... Оно сожрало, поглотило, оно заставило с Микаэлем на руках бежать без оглядки.
Рука сорвала тяжелую материю, и блеклый свет полился через квадрат окна. А Змий опустил юношу на пол и позволил осмотреться. Деревянная мебель. На диваны накинуты чехлы, на стене — красный восточный ковер. Голова кабана в самом углу совсем не устрашающая, скорее несчастная, иссохшая. Взгляд переместился на пейзаж за окном.
Пологий берег. Каменная дорожка ведет к короткому мостку. Бесконечная гладь озера, над которой вьется легкий рассветный туман. И синее дерево. Оно склонило ветви к самой земле, целуясь с водой.
Плечи ангела напряглись. Так вот как, Змий? Решил выдать за раз все секреты? Рассказать, как убивал Малала? Судорога, полуповорот головы. Мужчина, что снимает чехлы с мебели. Дежавю!
Габриэль оперся на подоконник ладонями, стараясь не смотреть больше в сторону граана. Дышал ровно. Дышал и отгонял мысль о рыжем волхве. Об их жаркой последней ночи. Злился и корил себя. Идиот! Правильно сказал черный маг Дагон. Ты идиот! Мозги, как у курицы. Вот и крылатый ты подходяще, как раз для недалеких мозгов.
— Габриэль, малыш, помоги мне.
Вскинуться, развернуться всем корпусом, чтобы удостовериться, что не ослышался. Задрожать, вжаться в стену. Малал! Небеса! М-а-лал!
Он разгибается, встряхивает в руке чехол и кидает в угол к остальным. Огромный, широкоплечий... Такую грудную клетку еще поискать! Огненные волосы доросли до плеч. Лицо загорелое, полное здоровья и силы. В простой рубахе и брюках, чтобы свободно двигаться, на столе лежит кожаный пояс с прикрепленной связкой ключей, кошелем и ножи.
— Я... я... — юноша стал заикаться.
Господин пристально посмотрел на ангела. Тот стал пунцовым.
— Что такое, малыш? Чего так раскраснелся? — мужчина бросил уборку и в несколько шагов пересек комнату, чтобы привлечь Габриэля к себе, приподнять вверх его подбородок и спросить: — Не ожидал меня увидеть?
Ангел отрицательно закачал головой. Возможно, на самом деле он сейчас лежит в бреду после ранения зеркалом... Возможно, на самом деле происходящее — яркие цветные сны, которые перетекают один в другой...
Нужно придумать лишь объяснение тактильным ощущениям.
— А глаза безумные-безумные, малыш. — хищная улыбка. Острые зубы, полыхающий взор. — На этот раз ничто не помешает нам насладиться уединением. Так?
— Да, Малал... — голос отказывал ангелу. Он стоял голый в совершенно холодном доме, он ощущал тепло, исходящее от господина.
— Можешь больше так меня не называть, малыш. — Руки притянули ангела. — Замерз? Сейчас растопим...
Король сунулся в шкаф и достал что-то темное. — Накинь пока, а я за дровами.
— То есть... Как не называть? — Недоумение сменилось страхом, а страх еще большим недоумением. За время ухода и появления рыжего волхва Габриэль три раза прошел через три круга — от ступора до попытки бегства. Пытался открыть раму. Опять пялился на дверь, опять дергал ручку. Как раз за последним и застал гостя хозяин.
— Позже проветрим, солнышко. — мужчина накидал бревен и зажег огонь, что разгорался с невероятной быстротой и уже вскоре кряхтел и разливал тепло по помещению.
— Так как мне тебя называть? — Габриэль и сам горел неистово, сходил с ума и одновременно тонул в водовороте событий. Слишком уже!
— Как? — огромный, невероятно сильный, господин встал от камина. — Можешь и Малалом, если так тебе привычнее. Но пока ты величал меня Змием. — он остановился, явно выжидая решения паникующего и перебирающего события ангела.
Тот мял подол шерстяного синего свитера. Замотал головой, и брызги радуги рассыпались в разные стороны:
— Нет. Нет. Нет, — зашептал дрожащими губами. — Этого не может быть?
— Чего не может, малыш?
— Ты ведь не Малал? Да?
— Ах, котенок мой нежный! Как же ты запутался! Давай я тебя утешу, — огромные лапищи сгребли несчастного и усадили к себе на колени. — Да, меня зовут не Малал. Но с того момента, как ты оказался в плену у Дагона, я только и думал, как тебя выкрасть и заполучить! — пальцы провели по ягодицам. — Я подстроил убийство. Отрубил сыну руки, а сам погиб меча созданной заранее тени, которая была намного сильнее предыдущего тела. Ты... — мужчина потянул Габриэля к себе и впился в рот страстно, лишая на время рассудка. Он гладил тонкие колени, поднимался выше, касался самых нежных мест.
Юноша застонал. Какая разница, как тебя зовут, мой долгожданный! Дай мне любви, дай пить от твоего источника!
Голубые глаза открылись.
Пить? От источника?
— Сейшаат!
— Да? — лицо Малала пошло рябью, изменяясь и обретая черты Змия, а затем... Затем... Оно стало таким, каким юноша не видел никогда. Словно все солнце мира вошло в эту комнату.
— Ничего, — слезы полились из глаз. Слезы умиления и великой милости. А руки, свитые из огня, обняли крылатого и закрыли в своем уюте.
— Не плачь, малыш. Все пройдет...
— Ты забрал источник? Но мне все равно. Мне все равно, что ты сделаешь... Все равно... — всхлипы, рыдания, а за ними — новые поцелуи и новая ласка.
Мужчина освободил Габриэля от свитера, рука его проникла между ягодицами, пальцы коснулись входа, который полыхал от желания.
— Да, войди. Умоляю...
— Мой принц.
Стон от нажатия, проникновение, насаживание глубже. И новая череда стонов.
— Ты хочешь меня?
— Только тебя...
— О да, ты будешь спать только со мной, малыш. Я так с самого начала решил. — Губы заскользили по коже, впились в сосок, в то время как пальцы продолжали погружаться и выходить.
Юноша изгибался от желания. Его ягодицы мяли вожделеющие пальцы. Он весь горел от близкого соития.
А потому когда Сейшаат потянул голову ангела вниз, тот сразу понял, что мужчина хочет. Он расстегнул брюки с волнением, коснулся уже возбужденного члена, провел по древку, облизал головку. Сейшаат схватился за волосы сати и заставил вобрать член целиком, в самую глотку, начал двигаться с жадной страстью, продолжая удерживать Габриэля за голову. Тому оставалось только подчиниться выбранному ритму. Воздуха катастрофически не хватало, и те моменты, когда мужчина давал вздохнуть, сменялись заполненностью и почти асфиксией.
Не прошло и пяти минут, как Сейшаат достиг разрядки, и тотчас подмял ангела под себя, затянув обратно на кресло. Он горячим возбуждением целовал Габриэля, крутил розовые нежные соски. Длинный язык змейкой скользил по телу, и казалось, находил самые чувствительные места.
Пальцы соблазнителя опять начали дразнить вход, вызывая дрожь в ногах.
— Малыш, как же я тебя хочу, — мужчина вернулся к губам ангела, мягким, сочным, покрасневшим. Их поцелуй, полный доверительного огня, сочетался с объятиями. Свет волос изогнувшегося от страсти Габриэля рассыпался звездами по комнате.
— Мой мальчик, — пальцы стали двигаться внутри с увеличивающимся ритмом, раскрывая канал, вызывая поток энергии, раскрывающий крылья. — Я ничего у тебя не забирал... Ничего! Хочу лишь твое сердечко заполучить.
Габриэль сквозь ресницы увидел сияние, открывающееся в груди любовника. Что это? Темный цветок синими всполохами проступал на коже груди монстра. Яркие круги с золотистыми лепестками.
— Сейшаат... — удивление, смешанное с возрастающим желанием.
— Пей, мой маленький принц. Ты теперь понимаешь, что я с тобой не из-за энергии...
О, да! Ты сам — источник. Тьма, которую я могу попробовать... Иссохшее горло требовало прильнуть к хаосу, зеленые глаза смотрели в самую душу, и разрозненные картинки прошлого складывались в стройность. Как же ты хитер и настойчив, Змий.
юноша погладил рисунок энергии, чтобы понять глубину. Ты играл со мной в рыжего короля. Ты наполнял меня гормонами изо дня в день. Губы коснулись центра цветка. А я даже не подозревал, даже не догадывался, что ты всегда рядом. Язык проник в синее пламя, пробуя хаос на вкус.
Мужчина издал сладостный вздох.
— Глубже, малыш. Не стесняйся...
Габриэль опять взглянул на господина, накрывающего его своим телом, пальцы которого продолжали внедряться в уже открывшуюся дырочку. А затем впился в источник граана. Он падал... Он падал в бездну радости. Видел галактики, видел звездную пыль, видел, как жизнь зарождается и как исчезает. Он алкал впервые истину о Сейшаате. Не демоне, не убийце и лгуне. О создателе, плененном пороком материи.
— Я люблю тебя, Сейшаат, — Габриэль всем телом прижался к мужчине. — Прости, прости меня за все. Я не знал... Не... — член повелителя врана вошел внутрь целиком, заставляя юношу закричать. Начал вбиваться с силой и голодом обладания. Мужчина высоко поднял ноги ангелу, почти прижал их к телу. Центр цветка раскрылся, выпуская наружу толстенный светящийся член, который сразу нашел дорогу в зерцало ангела. Теперь тот был окончательно заполнен Сейшаатом.
Повелитель властно брал Габриэля, заглушая его крики поцелуями: в рту хозяйничал раздвоенный язык, сплетающийся с языком юноши, насаживающегося на уже сильно увеличившийся член, растягивающий пространство для дальнейшего проникновения.
Конечно, Габриэлю казалось, что он уже видел полную трансформацию дракона. Но он не ожидал, что Змий просто берег своего мальчика. В рот за поцелуем ворвался знакомый хвост с огромной головкой, требуя, чтобы его вылизали. За спиной граана распахнулись сияющие золотые крылья.
Ангел даже кричать не мог в тот момент, когда внезапно оказался в воздухе, когда его перевернули и уже насадили на красного гиганта. В его рот вбивался жадно хвост, который извивался, почти вызывая рвотный рефлекс и не отпускал.
