Движения Паоло стали быстрее и четче, он уже не церемонился особо, входя так глубоко и сильно, как ему хотелось. А Микаэлю казалось, что перед глазами водят хороводы серебристые звездочки... Голова кружилась неимоверно... Он раскинул руки в стороны, выгибая спину так, что казалось — еще чуть-чуть и можно переломиться в пояснице. Ловил каждый толчок, губы кусал себе. Жаркая нега, мешаясь с легкой болью, подводила его к желанной грани...
— Силь.. не...ееееее.... Ну.. же......
Микаэль выдохнул, протяжно и хрипло застонав, чувствуя, как по животу разливается теплое семя... Травник вскинул руки обхватывая инквизитора сильнее, почти что повиснув на нем, позволяя толкаться быстро и рвано, стараясь не сжиматься...
Паоло еще долго не мог отдышаться, уткнувшись лицом в плечо травника, вдыхая запах его волос, кожи. Внизу живота еще гуляли отголоски сладких спазмов, и даже выходить не хотелось и разжимать объятия. Инквизитор пошевелился, поднял голову и, прищурив один глаз, словно смотрел на солнце, с улыбкой заглянул в лицо Микаэля.
— Пить хочешь? — хрипло поинтересовался мужчина.
На ответ сил уже не было... Микаэль лишь кивнул, устало и благодарно целуя Паоло в шею. Шевелиться он пока не решался. Травник опять поднял взгляд на инквизитора, улыбнулся ему светло и открыто.
Паоло с некоторым сожалением покинул объятия Микаэля, налил в кубок вина и протянул монаху, а сам приложился прямо из горлышка, усаживаясь обратно на кровать и рассеянно думая, что стоило бы одеться. Хотя без позволения сюда никто не войдет, разве что Ксавье, но этого бесстыдника можно было не опасаться.
Микаэль отпил вино из предложенного кубка, делая несколько хороших глотков. Потом все же потянулся и медленно сел, чуть морщась. Между ног слегка саднило, и по телу все еще гуляла слабость... Травник огляделся в поисках разбросанной по комнате одежды... Снова посмотрел на задумчиво разглядывающего его Паоло. Улыбнулся, прикусывая губу и потянувшись к инквизитору и еще раз того поцеловал.
— Спасибо....
— М-м, будешь так целовать, придется снова каяться, — заметил Паоло, оторвавшись от мягких губ травника. — И за что спасибо? За вино или за... экзорцизм? — он подлил ему еще, в серых глазах плясали смешинки. — Ну, ты, если вдруг снова бесы одолеют, заходи... Подожди, не вставай, — он вновь поднялся и принес травнику полотенце. — Надеюсь, мы не безнадежно испортили имущество монастыря.
— За те документы, которые ты мне подпишешь.
Микаэль снова поцеловал Паоло... Травнику нравился вкус губ инквизитора, сладость вина на них... Нравилось вот так вести рукой по обнаженному плечу, едва касаясь кожи кончиками пальцев.
— Или не подпишешь?
Микаэль усмехнулся и потерся щекой о плечо, тут же оставляя на нем легкий поцелуй.— Просто — спасибо....
— Давай сейчас серьезно поговорим. Без поцелуев, — Паоло беззлобно усмехнулся. — Ты на самом деле собрался стать королевским лекарем? А ты знаешь, что случается с королевскими лекарями, когда гибнут королевские наследники? А мрут они часто. Да и нашего короля травят частенько, и даже несмотря на то, что его просто так не возьмешь, если у него просыпается подозрительность... Это будет больно и неприятно. Зачем тебе это? Скучно стало в провинциальном монастыре? Ну... у нас тоже есть вакансии. Будешь служить в столице и притом в угодном Богу заведении. Не понравится... уйдешь... А документы я подписать человеку, занимающемуся опасными зельями и ядами, и собравшемуся к королю... сам понимаешь, не могу. С королем что-то случится, тебя обвинят в колдовстве, меня в пособничестве... А если ты будешь у меня под присмотром, то я, пожалуй, смогу за тебя поручиться, — очередная улыбка искусителя легла на губы Паоло.
Травник помолчал, перекидывая волосы со спины вперед и поделив их на пряди начал заплетать косу. Опять посмотрел на Паоло, чуть улыбаясь...
— У меня есть нужная грамота с подписью святого инквизитора, выданная моему учителю. Она и мне действенна как его ученику. Мне нужна новая, где уже я — наставник. Чтоб у моего ученика права были такие же, как сейчас у меня. Чтоб.... я его учить мог, не заботясь о том, что потом придется рецепты свои — самим Папой Римским угодными Богу признанные, на допросах или еще где раскрывать....Микаэль потянулся, откидывая полузаплетенные косы опять за спину и беря руку инквизитора в свою ладонь. Легонечко начал выводить по тыльной стороне узоры, лаская.
— Я не уверен, что хочу на службу к королю... Но, хочу такую возможность иметь. А что до твоего предложения... Я подумаю. Я не могу ответить сейчас. Но... Я действительно подумаю....
— Я всего лишь следователь, и не думаю, что моя подпись под такой бумагой будет много значить. В любом случае до окончания расследования я не могу дать тебе таких документов. Но я подумаю. И не балуйся зельями, нитками и ядами, пока здесь идет расследование... это все слишком похоже на колдовство... Но вряд ли у меня поднимется рука отправить тебя на костер... — он мимолетно коснулся золотистых волос. — Хотя... не могу сказать, что она не поднимется, чтобы отправить тебя в наши застенки, если на тебя будет полно свидетельств. Я не угрожаю тебе, ты мне нравишься, но я всего лишь исполнитель, у меня не так уж много власти. И вообще, все, что я сейчас тебе сказал, это без всяких подвохов. Как есть.
— Подпись... Заверяющая, что я дьяволом не одержим и могу на благо Его Величества служить.... Так желает король... И мне она нужна. Будет очень жаль, если вы не пойдете мне навстречу, святой отец.
Микаэль подался вперед, наклоняясь и поднимая с пола сброшенную рясу, вывернул и задумчиво потеребил край подола. А потом прижился к инквизитору, шепча в самое ухо:
— Не обольщайся, чтоб я попал в ваши застенки, надо много больше, чем нитки и травы. Разве что сам приду... Мне очень нужны эти документы... Очень!
Паоло колебался, сейчас на решение могли повлиять эмоции, он никак не ожидал, что его так внезапно может накрыть страстью в ущерб делу. Повесить ересь на этого странного травника, который уже везде наследил, да еще и Николай на эту тему постарался — было самым простым, как сейчас казалось Фратори. И в то же время он готов был уже подписать эти документы и вовсе не потому, что Микаэль с ним только что переспал... не только поэтому... вернее, близость дала ощущение чего-то такого солнечного, что просто так уничтожить казалось противным природе. Впрочем... одержимостью дьяволом он вполне может пожертвовать.
— Хорошо, напишу сейчас.
Он достал гербовую бумагу, быстро набросал об отсутствии одержимости и личном досмотре на предмет отметин дьявола. "А ведь честно пишу, что делал", — усмехнулся про себя Фратори. Приложил собственную печатку и поставил подпись.
— Держи. Большего написать не могу, — он протянул лист травнику.
Микаэль осторожно взял протянутый лист, пробежав глазами по строчкам. А потом отложил его, как и рясу, которую все еще держал в руке. Опустил голову и тихонько поцеловал инквизитора в уголок губ, опять поднимая на него взгляд.
Паоло не удержался и на мгновение обнял монаха за талию, стискивая в объятиях.
— А теперь ступай, сын мой... Ну, или оставайся, но больше ни слова о каких-либо документах, расследовании и прочем.
Травник потерся щекой о щеку инквизитора, выдохнул, едва касаясь губами губ Паоло
— Я останусь. Только мне опять вино нужно... Руки протереть.
— Что-о? — возмущенно протянул инквизитор, поймал рукой подбородок монаха и, сжав пальцами, заставил смотреть себе в глаза. — Когда успел уже? Или во мне уже доза есть какой-то дряни? Ты же мне всю спину исцарапал! И он от меня еще какие-то бумаги требует, что он чист! — Паоло неодобрительно покачал головой, отпуская монаха. Он вспомнил, что тот только что брал в руки свою одежду. — И что ты со мной собирался сделать, если я не напишу тебе бумагу? — он снова протянул травнику вино и полотенце. Серые глаза потемнели и смотрели настороженно.
— Чего ты испугался? Я спину тебе царапал... не в попытке отравить.... Монах снова протер вымоченным в вине полотенцем кончики пальцев на той руке, которой держал свою рясу. Потом, посмотрел на настороженно наблюдающего за ним Паоло и, вздохнув, облизал только что вытертые пальцы...
— Нет на них яда, видишь?
Микаэль откинулся на спинку дивана, устало потерев виски руками....
— Что, больше не желаешь, чтоб я остался?
— То, что изготовитель яда, сам может его употреблять без проблем для здоровья, известная тема, — инквизитор присел рядом, пристально разглядывая травника. — Знаешь, вот сейчас я уже готов поверить в колдовство на самом деле... Иначе, как объяснить, что я совсем потерял голову и собираюсь лечь в постель с ядовитой змеей? — он потянул Микаэля к себе и поцеловал. — Оставайся, — шепнул в губы.
— Мои яды без проблем для здоровья употреблять не может никто... А что до колдовства...
Микаэль даже глаза от удовольствия прикрыл, когда Паоло притянул его к себе. Губы травника, искусанные и исцелованные, были сейчас столь чувствительны, что каждое прикосновение к ним поднимало волну сладкой дрожи, что пробегала вдоль позвоночника.
— Это кто еще колдует... Соблазнил вот, праведного и скромного травника.
И снова, вместе с поцелуем, — Остаюсь....
Паоло провел ладонями по спине от лопаток до ягодиц.
— О чем ты, сын мой? Какое соблазнение? Я изгнал из тебя бесов, а теперь рекомендую остаться на ночь, чтобы я проследил и они не вернулись, — руки инквизитора заскользили вдоль позвоночника вверх. — Ты голоден? У меня есть хлеб и сыр... Или пойдем в постель?
Травник потянулся навстречу, прогибаясь под ласкающими его руками.
— Есть не хочу... Спать? Возможно...
Он усмехнулся, целуя инквизитора в сгиб локтя — там, где такая нежная кожа.
Паоло оставалось только удивляться чувственности монаха, впервые познавшего сегодня подобные вещи. Отпускать его не хотелось, теплое, гибкое тело манило притянуть к себе и целовать — целовать еще, пока не начнет стонать и уверять, что больше не может.
— Пойдем, — в голос опять пробралась характерная хрипотца. Инквизитор увел его во внутреннюю спальню и запер дверь. Зажег свечи и опустил ставни... Теперь можно было забыть обо всем до утра.
— Ты знаешь... Если я сейчас глаза закрою — то, точно усну...
Микаэль нерешительно присел на краешек большой кровати. Взглядом вел за Паоло, который зажигал по комнате свечи. Золотистое пламя мерцало, окутывая фигуру обнаженного инквизитора теплым сиянием. По стенам заплясали мягкие тени...
Травнику казалось, что он уже во сне... Инстинкт самосохранения, ясная и трезвая голова — и куда это все делось? Только и хотелось еще раз почувствовать сладкий вкус поцелуев...
— Спать хочешь? — улыбнулся Паоло, ну хорошо, значит будем спать, он задул только что зажженную свечу и оставил только канделябр возле кровати. Он лег с другого края и потянул травника к себе в постель.
— Ложись, — прижался к нему сзади и стал мягко целовать шею и плечи, гладя ладонью по животу, ныряя мизинцем в ямку пупка и выводя там медленные кружочки.
— Аххххххх...
Микаэль откинул голову назад, опираясь на Паоло, прогнул спину, вжимаясь ягодицами ему в пах, чувствуя, как жесткие волоски царапают нежную кожу. Руки положил поверх гладящих его рук инквизитора, водя по ним кончиками пальцев. Глаза травник так и не закрыл — и теперь вглядывался в темноту комнаты, понимая, что у него снова запылали щеки...
Такой сладкий и отзывчивый. Мгновенно отвердевший член удобно лег в ложбинку между ягодиц. Паоло продолжал целовать шею, прикусывать мочку ушка. Пальцы подкрались к соску, покружили вокруг и стали тихонько пощипывать, иногда болезненно, другая ладонь опускалась все ниже от пупка, но пока только дразнила, гладя по нежной коже, зарываясь кончиками пальцев в границу волос, потом обводила по бедрам, ласкала мошонку и вновь возвращалась к животу.
Травник потерся ягодицами о твердый член инквизитора, слегка раздвигая ноги и сгибая их в коленях. Повернул голову, ведя языком по солоноватой коже на шее, прикусил, снова зализывая место укуса. Завел руку за спину, оглаживая мужчину по бедрам... От воспоминаний о том, как сильно, горячо, сладко было лежать под Паоло всего полчаса назад, кровь бросилась в голову, а тело пробрала дрожь...
— Что... Спать не будем?
— Можешь спать. Я тебе разве мешаю? — хриплый шепот, рука на этот раз зарылась глубже в волоски, провела кончиками пальцев по стволу, поиграла с крайней плотью, массируя головку.
Микаэль прикусил себе губу, пережидая пока хоть немного схлынет накатившая жаркой волной нега. Прогнулся еще сильнее — до боли в пояснице, а потом — тоже хрипло, срывающимся голосом выдохнул:
— Мне... опять... тебя надо просить?
— Чтобы не мешал спать? — возбужденная плоть раздвинула ягодицы Микаэля, головка потерлась об еще влажный от масла и спермы вход, слегка надавливая и снова отступая.
Микаэль вцепился рукам в простыни, сжимая кулаки, и, медленно выдыхая, сам подался навстречу, чувствуя, как твердый член, растягивает мышцы, проходя глубже.
— А... Ты... спать ...хочешь?
— Ммм... а... ты... как... думаешь? — двигаться медленно было почти невыносимо, Микаэль был внутри такой горячий, мягкий и влажный, еще не отойдя от прошлого соития. Паоло стиснул его в объятиях, одной рукой поперек груди, почти не давая свободно вздохнуть, другой вцепившись в бедро. Шумно дыша, уткнулся ему плотно сомкнутыми губами в плечо, продолжая тягучие плавные толчки.
Микаэль застонал, когда Паоло толкнулся в него еще глубже. Боли на этот раз не было — только жгучая заполненность, от которой сладко сводило мышцы. Медленно... Так, что травник сам подавался навстречу на каждое проникновение. Дышать было тяжело, губы саднило — до того хотелось еще и поцелуев...
-Я... вообще... думать... не могу.... Когда... ты так... делаешь....
Микаэль потянул руку инквизитора, удерживающего его поперек груди выше, поцеловал пальцы, облизал и легонько втянул в рот, продолжая ласкать языком.
Травник стонал, двигался навстречу, облизывал пальцы... терпеть это было совершенно невозможно, Паоло, уже не жалея своего любовника, стал вбиваться в так явно желающее его тело. На невинного монаха, совращенного беспринципным инквизитором, Микаэль ни капли не походил, и в то же время его желание не было похоже на похоть, он так искренне демонстрировал свою страсть, так откровенно отдавался, так ярко и не скрываясь на все реагировал, что возникало необычайное ощущение солнечной чистоты от этого странного монаха — даже не смотря на то, что сейчас они вроде как творили двойной грех — упиваясь плотскими утехами вопреки обетам, да еще и будучи оба мужчинами. Это солнечное ощущение приводило в такой восторг, что Паоло даже не пытался окрасить соитие в более яркие тона болью, как он уже давно привык делать. Он просто двигался по волнам восторга и страсти, гладил целующие пальцы губы, проникал в рот, обводил десна и небо, играл со страстно отвечающим ему языком. Другая рука соскользнула с бедра, обвила член травника и начала жестко и яростно ласкать.
