Отозвавшись на зов, герцог наклонился и поцеловал Кристиана в висок, отпуская спящего сейчас короля, который перестал метаться во сне и теперь дышал спокойно и ровно.

Кристиан судорожно вздохнул, едва его кожи коснулись мягкие губы — такое знакомое тепло.

— У тебя было когда-нибудь чувство, будто ты умираешь? Когда перед глазами мир становится с ног на голову и совершенно непонятно, куда тебя несет.

— Да, было. И не раз, — признался Луис. Это ужасное чувство, когда почва уходит из-под ног, появлялось у герцога несколько раз. И один из самых страшных, когда лекарь сказал, что Кристиан серьезно болен.

Легрэ повернул голову к юноше, протянул руку к его щеке.

— Я не хотел терять тебя. Никогда не хотел. И Алонсо... это все моя глупость. Мне просто привидилось там, на озере, что он будет оберегать тебя, драться за тебя... и я ухватился за эту мысль, как последний осел. Я хотел, чтобы когда меня не станет, когда не станет Фернандо, с тобой остался кто-то... Друг, который не предаст и поможет в беде. Если бы не эта моя идея ничего бы этого не случилось... Прости меня.

Герцог положил ладонь поверх его руки. Вглядываясь в любимого, долго молчал, чтобы потом броситься в его объятия и там затихнуть. Он боялся даже представить, что должен испытывать такой сильный воин, зная, что его изнутри пожирает болезнь, которая неотвратимо приближает смерть. Он целовал его шею и тихо всхлипывал, думая о том, что было бы, если бы Фернандо не удалось спасти после нападения.

Кристиан и сам не понял, как они с Луисом оказались на постели. Легрэ держал лицо герцога в ладонях и целовал любимого без устали, торопливо, жадно.

— Как же я испугался... любовь моя. Как же я без тебя... Милый. Луис... хороший мой, нежный, желанный.

Герцог дрожал от этих поцелуев — столько недель прошло с момента похищения, что он уже и забыл, что такое плавиться в объятиях и испытывать страсть. Было как-то странно, одновременно волнительно и сладостно. Ладошки проходили по спине барона, проникая под рубаху и касаясь горячей кожи.

И Легрэ вдруг перестал целовать его — он заглянул в глаза герцога с мольбой и нежностью, но от касания его рук было так хорошо и так жарко.

— Ты уверен? — спросил Кристиан, всматриваясь в лицо герцога и пытаясь угадать, разглядеть ответ в их прозрачной чистой синеве.

— Я... — сомнение лишь на мгновение остановило нежные прикосновения герцога. — Да, уверен, — кивнул он. — Я как никогда уверен.

Кристиан улыбнулся. Слова любимого разом освободили его от тяжести тревог, измучивших его в конец. Все эти недели неизвестности, терзаний, ощущения потери теперь таяли как страшный сон.

— Ты даже не представляешь, как я рад слышать это, — восторженно выдохнул Легрэ и обнял Луиса незатейливо и просто, как обнимают самых дорогих людей, прижал к себе — и в этих объятиях было столько чистой любви, что не выразила бы никакая страсть. — Я люблю тебя, Луис Сильвурсонни... Невыносимо люблю... Спасибо, — Легрэ поцеловал мальчика в висок. — Спасибо...

Теперь между ними не было больше преград, которые бы помешали говорить открыто и чисто, которые бы отталкивали и прятали в тайники души тайные желания и маленькие обиды.

Герцог ответно целовал барона и говорил без слов, как его любит, как любил с самой первой встречи. Как ждал его все эти годы, как нашел неожиданно и что теперь ни за что не хочет расставаться.

Кристиан отдал Луису эту ночь и себя. Они любили друг друга нежно, укрывшись шкурами на широком ложе, что располагалось рядом с постелью Фернандо, и это было почти таинство. Только редкие вздохи и шепот нарушали тишину шатра, будто Луис и Легрэ боялись побеспокоить крепкий сон короля, будто своей любовью они охраняли сейчас его покой. Завтра они все повторят втроем. И еще раз. А после еще. Никто из них больше не станет жалеть ни о чем, не рискнет терять. Спустя час Кристиан и Луис лежали, обнявшись, задумчиво глядя на огонь, и пальцы Легрэ гладили белое плечо мальчика, бегло скользя по тонкому шраму, оставленному когда-то плетью. Кристиан тихо хохотнул:

— А знаешь, что я вспомнил сейчас? Как мы встретили Фернандо во дворе монастыря. Он так комедию ломал, что я его за идиота принял.

Сильвурсонни заулыбался.

— Он был весьма избирателен в своих играх, и это скорее всего произошло спонтанно, потому что я совсем не видел раньше Фернандо. Только под маской. И вокруг было много людей. — Луис смутился. — Сперва было много. Потом он заманил меня в пустую комнату. Так что я тоже в монастыре подумал, что это какой-то паяц из богатых.

— Хм, — Легрэ задумчиво приподнял брови и, немного помолчав, с улыбкой попросил: — Расскажи мне о вашей первой встрече. Я знаю только, что тебя прислали в замок для Фернандо. Представляю, как он напугал тебя, если ты очертя голову бросился бежать... От такого паяца даже бы я сбежал. А уж если вспомнить, как мы с тобой живо спрятались в подвале от него, чего удивляться.

Герцог пожал плечами и начал свой рассказ (подробно можно прочитать в рассказе "Монастырь: Маскарад для ангела"). Он и сам не понял, как дошел до момента, когда король стал обнимать его в той комнате и требовать поцелуя, и очень смутился, словно это происходило совсем недавно.

— Он был очень напористым. Я не сбежал бы, Кристиан. Только Ваоло получил приказ меня забрать.

— Правда? — Легрэ не ставил под сомнения слова юноши, тем более он знал, что Ксанте просто выманивал Фернандо пуститься в опасное путешествие. — Ты сказал мне, что любишь короля немногим позже. Ты в него на балу влюбился?

Луис опустил глаза и вспомнил свои сомнения и то, как он всю дорогу прокручивал в голове их разговор.

— Да, — сознался робко.

Кристиан провел пальцами по скуле юноши, бережно прихватив за подбородок, повернул его лицо к себе для легкого поцелуя.

— Хочешь, открою тебе один секрет, о котором даже в Риме никто не догадывается. Мало кто догадывается вообще. Ангелов всегда тянет во тьму, и они падают в нее сотнями — и рады этому, но не потому, что тьма поглотит их, а потому, что они наверняка знают, что когда наступит предел, свет этих ангелов разорвет черноту ада и засияет ярче Солнца. И подвиг любого ангела состоит не в том, чтобы сохранить белыми крылья, а в том, что маленькая частичка света породит во тьме другую. Иногда, чтобы выиграть войну, надо проиграть сражение. В глазах Бога твой свет никогда не исчезнет бесследно, Луис, тебе есть кому светить. И работы хватит надолго, поверь мне.

И тут Сильвурсонни заплакал. Нет, это были не слезы горечи, боли, безнадежности, это были слезы очищения, потому что Кристиан сейчас вытащил его из собственного тихого ада, где маленький мышонок хотел забиться в самый темный уголок и там тихо сидеть и медленно умирать.

— Я не ангел, Кристиан, я человек. И ты, и Фернандо. Мы сами строим судьбу. Сами.

Легрэ нежно стирал со щек слезы своего любимого ангела.

— Я рад, что ты человек, и что я человек. Знаешь, один персидский поэт однажды хорошо сказал: "Ад и рай — в небесах", — утверждали ханжи. Я, в себя заглянув, убедился во лжи. Ад и рай — не круги на дворе мироздания. Ад и рай — это две половинки души... — Кристиан улыбнулся Луису. — Я когда-нибудь обязательно раздобуду для тебя его книгу. А сейчас скажу: ты лучший из всех людей, кого я когда-либо встречал, и я никогда и никому тебя не отдам. Я проживу с тобой свою жизнь, и с Фернандо, — Легрэ с мягкой улыбкой взглянул на спокойное лицо короля, — и я никогда ни перед кем не отпущу глаза от стыда, потому что в нашей любви никогда не было позора. Будь счастлив, Луис, я больше ничего не прошу у жизни для себя.

— Да, только живи, прошу, — Луис наклонился и стал целовать мозолистые руки Кристиана, потому что не ведал ничего лучше, чем то, что может говорить, быть рядом с любимыми. — Я буду бороться — с болезнью, с Богом. Я не отдам тебя им. Не отдам. И даже если... если ты умрешь, ты будешь вот здесь, в моем сердце, в моей душе.

— Нас троих никакая болезнь не одолеет, — ответил Кристиан. Он дышал полной грудью — свободно и счастливо и не собирался умирать. Он наконец-то разобрался со всеми своими приоритетами и ошибками. Он принимал касания Луиса как лучший на свете подарок. — Теперь я хочу жить как никогда, не с войной, не вдали, а с тобой и Фернандо. И знаешь, я все это время принимал лекарства. Забавно, но они помогают.

— Принимал? Правда? — лицо юноши осветило солнце, он взглянул на повернувшегося на бок Фернандо. Тот улыбался во сне и теперь не выглядел бледным. — Тогда... вдруг они помогут? Я не хочу, чтобы тебя подкосила костлявая старуха.

— Они помогут, — уверенно ответил Кристиан. — Противные конечно эти микстуры до ужаса, но чего не выпьешь, чтобы меч толком в руках удержать. Я когда хватился тебя, думал точно упаду и не встану, ругал себя очень... Мы с Фернандо все таверны переворошили, всех разбойников переловили в округе, потом сюда лошадей гнали как безумные. Если бы я не пил лекарств, я вряд ли бы добрался до гаваней полным сил, чтобы поблагодарить тебя за этого твоего лекаря. Правда кое-кто уже поговаривает, что он колдун, так что у нас опять неприятности с инквизицией. Жизнь налаживается.

— Много понимает эта инквизиция, Аббас отличный лекарь. Я у монахов спрашивал. Они как раз и сказали, что он в северных землях. Собирает травы со своими учениками. — Луис гладил Легрэ по шершавой щеке и никак не мог налюбоваться, а еще очень ждал пробуждения Фернандо.

— Церковь не любит лучших, — улыбнулся Кристиан, влюблено глядя в глаза Луиса. — Зато потом делает из них святых. Забавная привычка. Ты голоден?

— Немного, мы с утра уже ничего не ели. Алонсо так нервничал, что забыл даже перекусить. Мы думали, что нас убьют... Вернее, я так думал. Я выгляжу перед ним настоящим трусом, — вдруг вспомнил и нахмурился Луис.

— Сомневаюсь, — ответил Легрэ. — Алонсо не имеет привычки судить других людей, а просто прямо говорит им все, что о них думает. Он назвал тебя трусом?

— Нет, но я же знаю, что испугался. Город горел. Отец совсем сошел с ума.

— Мы все испугались, Луис. Боятся — не грех и не преступление, кто боится — всегда правильно оценивает опасность. Ты не трус и, слава богу, не дурак, чтобы в такой ситуации браться за меч. Это не твой конек, — Легрэ с улыбкой поцеловал герцога в лоб, потом встал, прошел к выходу и выглянул наружу, чтобы распорядиться принести вина и хлеба с мясом. Вернувшись к герцогу, Легрэ нежно погладил его по волосам.

Вдруг Фернандо открыл глаза и поднес руку с пульсирующему небольшой болью горлу. Настойки мэтра Рамонда действовали, приглушая не только боль, но и ощущение окружающего. Темно? Глаза зашарили по сторонам — шатер. Король повернул голову и увидел мальчика и склонившегося к нему Кристиана. Оба. Вместе. Хорошо. Монарх чуть слышно выдохнул.

— Где? — раздался чуть слышный шепот. Говорить было можно, хоть и больно. Даже скорее неприятно. Фернандо еще раз попытался на ощупь определить, что с горлом, но повязка мешалась.

Услышав голос Фернандо, оба его возлюбленных кинулись к нему.

— Что — где? — уточнил Легрэ, радостно погладив брата по волосам.

— Ксанте, — ответил монарх и невольно чуть сморщился, проклиная слабость, мешавшую обнять мальчика.

— Его охраняют, — просто как истину ответил Кристиан и, помедлив, добавил: — Все хорошо.

Луис бросился к королю и стал целовать его руку. Полуобнаженный, в рубашке, сползшей с плеча и светлыми растрепанными волосами, он сейчас походил на настоящего ангела.

— Кристиан, — Фернандо крепко сжал руку мальчика, — нужно выяснить у Ксанте где... — монарх на мгновение замолк. Луиса они не посвятили в то, что у Кристиана возможно есть сын. — Просто пусть он тебе ответит на мой последний вопрос. Он точно знает ответ. Это срочно. — Монарх попытался приподняться. — Дьявол, чем меня сейчас напичкал Рамонд?

— Ты лежи, тебе не надо напрягаться, — Легрэ уложил короля обратно в постель, хмуро размышляя над тем, что конкретно король имел в виду. Беда была в том, что Ксанте уже был мертв, и Кристиан не мог сказать этого сейчас. — Все не важно, Фернандо. Главное, ты поправишься.

— Кристиан, если я говорю срочно, значит срочно, — отозвался монарх, поддаваясь рукам брата и укладываясь обратно. — Луис, иди ко мне, — руку мальчика он так и не выпустил, и потянул на себя — ближе. — Он мне много интересного наговорил, — Фернандо попытался усмехнуться, но опять только скривился.

Легрэ бросил осторожный взгляд на Луиса, потом на короля.

— Разве это не может подождать до утра? — спросил он.

Герцог смотрел и слушал, почему-то вспоминая последние слова инквизитора и его просьбу передать Фернандо информацию.

— Я... должен сказать... я... — забормотал он, прерывая монарха. — Ксанте мне сказал про сына Кристиана и заставу Асьяно.

Король замер, лихорадочно размышляя над странными словами мальчика.

— Когда он тебе это сказал?

— Сегодня ночью, — смутился герцог.

— Сегодня? — медленно переспросил Фернандо, строя странную картину происходящего. — Что он еще тебе сказал? И как ты вообще узнал, что Ксанте здесь?

Несколько мгновений Сильвурсонни и ответить не знал что.

— Я не знал, что он здесь, я догадался, когда с тобой случилось вот это... И потом Кристиан меня проводил. — Страх, что сделано что-то неправильное поднимался внутри. — Он сказал про франков и войну. Что они хотят откусить какой-то жирный кусок. А еще про Ярла. Я не понял точно, но он приедет к тебе в ярости.

Фернандо сглотнул боль на горле и медленно провел по руке мальчика.

— Кристиан, я так понимаю, Ксанте мертв. Мне нужно знать точно, слово в слово, что он говорил. Луис, к тебе это тоже относится, вспоминай.

Герцог посмотрел на Легрэ, умоляя помолчать, а потом наклонился и стал целовать руки Фернандо.

— Он велел тебе передать, что сын Кристиана на заставе рядом с франками, а еще, что тебя предали, и Ярл в курсе произошедшего с Анникой. И еще про франков, что они хотят откусить жирный кусок земель и хотят войны.

Король повернув голову, смотрел на нахмуренное лицо брата и слушал быстрые взволнованные слова мальчика. Так странно все повернулось. Интересно, о чем Кристиан разговаривал с церковником? Зачем позвал мальчика? Почему убил Ксанте? Ведь если бы не убил, сразу бы либо пошел узнавать, либо ответил, почему это невозможно. И герцогу тоже наверняка что-то еще было сказано. Голова все еще плыла в тумане и виски сдавливало обручем боли, мешая думать и все усиливая странность происходящего.

— Кристиан, вели отправить голубей в столицу и на заставу Асьяно. И еще гонцов на всякий случай. Арестовать всех сопровождающих твоего бастарда. Ребенка тоже. Доставить в замок. Далее. Все заставы на границе с Северным королевством предупредить о возможном появлении Ярла. Послать дополнительные разъезды вдоль границы. Как только Ярл появится, сразу послать гонца и голубей.

— Ты только не волнуйся, я умоляю, — Луис переживал за состояние Фернандо и теперь поправлял подушку под его головой, укладывая получше.