Тим в сомнении покачал головой:
— И чем же? Если уж искать виновных не в Алискане, то уж точно в Гарме и Пустошах.
— Танара могла мне врать, но она сказала, что её ведьмы не покушались на Элоизу, — закусив губу, сказала я. Мысль о том, что за смертью принцессы стояла моя бабушка, наполняла меня ужасом. — Да и в том, что Велор Рейвен хотел войны здесь и сейчас, я сомневаюсь. Мне говорили, что второй консул Гарма, расчётлив и осторожен, как лис. Скорее в его духе было бы выждать, пока у Элоизы и Астарта появится общее потомство, а затем уничтожить принца и Императора Тайрани. Так он сможет на законных основаниях объявить о своих правах на Тайрани — ведь в его руках будет будущее и рода Майстеров и рода Агатов. Он предпочтёт медленную и незаметную экспансию, как это было с Алисканом, а не открытый конфликт, в результате которого он может получить лишь угольки, как это было с Пустошами.
— Ты многое знаешь о Шаноэ и Гарме, — тихо произнёс Тимар. — Но тебе стоит как можно меньше показывать свою осведомлённость. У некоторых может возникнуть предположение, что ты играешь на чужой стороне. И так у многих могут возникнуть сомнения в твоей преданности.
Я поёжилась, и обхватила руками плечи. Ты ещё не знаешь о Джареде, милый, и о моём родстве с консулами Гарма. И если бы дело касалось меня. Но пятно позора ложиться и на мой клан...
— Люди всегда будут многое говорить, — внезапно встал на мою защиту Бергель. — Но арэнаи не отдают на расправу своих... даже Императору.
— Ох, опасные речи вы ведёте, айрин, — откинул голову назад Тим, так, чтобы тень пала на лицо, скрывая его выражение. — Сейчас меньше всего нашей стране нужно, чтобы между боевыми магами и дворцом встал клин. И, боюсь, айрин, армия будет не на вашей стороне.
— Она лучше поддержит безумного правителя, ведущего свою страну к гибели? — огрызнулся Бергель. Лицо его закаменело, и стало похоже на маску, лишь только тёмные глаза ярко горели на бледном лице.
Я испуганно переводила взгляд от одного на другого. Здесь было что-то, что я не знала. Конечно, я слышала, что Император не доверял кланам боевых магов, а те, в свою очередь, недолюбливали Императора. Но раз уж сам Изенгрим Бергель, правая рука Майстера, выражает сомнение в своём правителе, значит дело совсем плохо. Или его преданность была всего лишь маской, ложью, позволяющей контролировать правящий род? Закон запрещает магам вставать во главу государства, но это не мешает им регулярно пытаться это сделать. Но ни народ, ни армия, никогда не поддержат нас. Я потёрла виски. Голова начала нещадно болеть.
— Послушайте, правильно ли я понимаю, что если мы найдём истинного виновника гибели Элоизы, и это окажется не Император Агат, то Майстер, возможно, придёт в себя?
Бергель поморщился:
— Майстер вспыльчив, но легко отвлекается. Возможно, это помогло бы, но время, чтобы что-то изменить, ужу упущено. Война уже начата, и даже если остановимся мы, алисканцы не остановятся.
— Но всё же... — пробормотала я. — И для алисканцев есть резон найти истинного убийцу — тем более того, кто покусился на жену наследника. Возможно, тогда они переключатся на свои внутренние проблемы.
— С чего бы?
— Потому что помимо Гарма и Пустошей есть ещё кое-кто, кто мог желать смерть Элоизы, и у кого были такие возможности. Лайсо Агат, расчищающий себе дорогу на трон.
— Обвинить младшего сына Агата не лучшая идея, — нахмурился Бергель.
— Гораздо лучшая, чем считать виновным самого Императора или Астарта, — возразила я. — я знаю Императора Агата — если он поймёт, что Лайсо виновен, он не задумываясь лишит своего младшего сына головы, лишь бы восстановить справедливость. Между родителем и младшим князем нет особой любви, тем более что Лайсо в течение многих лет плетёт в Алискане заговоры против своего отца. Взять бы хотя бы его заигрывания с магией хаоса.
— Нам не доказать это, — пожал плечами Бергель.
— Я доказала бы, если бы кое-кто отпустил меня в Алискан! — воскликнула я.
— Даже и не подумаю! Я обещал, что доставлю тебя в Истик, и я тебя доставлю! — отрезал Бергель.
— Прямо в жаждущие руки Императора! А ведь кое-кто обещал меня защищать! — мне оставалось только возмутиться.
— Я обещал твоему отцу, а не Императору, упрямая девчонка!
— С чего бы это такая забота?!
Бергель выпрямился, как будто кол проглотил, готовый сказать явно что-то обидное и колкое, но Тимар замахал руками, призывая нас остановиться:
— Уважаемые маги, только без заклинаний — а то у меня новый ремонт в кабинете, не хотелось бы отмывать свежеокрашенные стены от крови. Я предлагаю обсудить политическую и военную ситуацию в стране чуть позже, — и пробурчал сам себе: — и нужно ещё больше сладкого. И успокаивающий чай. Интересно, как он действует на арэнаи с их ускоренным метаболизмом?
— Нормально действуют, — вполне спокойно сказал Бергель. — Я полагаю, мы сможем обсудить остальные вопросы завтра с утра, когда нам никто не помешает.
А я им помешала, ага. Бергель встал, обменялся рукопожатиями с Лонгаром и подойдя к двери, обернулся, ожидая, видимо, что я пойду за ним. Я растянулась в кресле, и помахав магу ручкой, сладко пропела:
— Вы идите, айрин Бергель. А я несколько задержусь. Хочу, знаете ли, поболтать со своим старым другом.
Бергеля явно покоробило, но он лишь коротко кивнул и вышел, нарочито аккуратно прикрыв за собой дверь. Я, наконец, сделала, что хотела — запрокинула голову, и закрыв глаза, застонала. Тим подошёл ко мне со спины, и положил прохладные пальцы мне на виски, снимая напряжение лёгкими движениями.
— Ну что за зануда, — пожаловалась я.
— А мне показалось, что он о тебе беспокоиться.
— Бергель заботиться лишь о Бергеле. Изенгрим сам себе на уме, будь с ним осторожнее.
— Непременно буду, — заверил меня Тим. — Кстати, не сочти, что я лезу не в своё дело, но... у вас с ним что-то есть?
Фыркнув, я выразила все мои мысли по этому поводу.
— Не дай Эфру. А почему ты спросил?
— Мне показалось, что он как-то... по-собственнически смотрел на тебя.
— Наверное, считает, что раз дед нанял его для того, чтобы меня спасти, Эйнхери теперь обязаны ему по гроб жизни.
— Надеюсь, что дело только в этом, — тихо сказал Тимар. — Не хотелось бы в этом признаваться, но я почувствовал себя лишним, когда вы спорили. Я даже начал ревновать.
Я подняла руки, сжав пальцы Лонгара в своих, и серьёзно посмотрела на него снизу верх:
— Это звучит так, как будто ты когда-то меня любил. Или любишь до сих пор. Но ведь это не так, Тим.
Он склонил своё лицо совсем близко к моему, касаясь своим дыханием моих полураскрытых губ:
— Почему? Разве я не доказывал тебе свою любовь многими способами? Разве я не отдал тебе всего себя?
— Если бы ты любил меня, ты бы не бросил, оставив в неведении. Оставив ждать, и надеяться...
Тим отпрянул от меня, как от ядовитой змеи, и на лице его застыла болезненная гримаса, уродующая прекрасные черты.
— О чём ты говоришь?! — гневно воскликнул Лонгар. — Разве не ты игнорировала все мои письма, которые я тебе слал, а затем просто взяла, и откупилась высокой должностью в этом треклятом гарнизоне?! Если бы я знал тогда, что за этим назначением стоит твоя Семья, я бы скорее бы согласился умереть безвестным солдатом где-нибудь на краю мира!
— Письма? Откупились? О чём ты, демоны тебя побери, говоришь? — я вскочила, с ужасом глядя на Тимара. — Тогда... ты помнишь, после службы мне нужно было вернуться в поместье к деду, но я не собиралась задерживаться там надолго. Ты обещал мне писать, ты обещал, что мы встретимся в Истике... у нас были планы! Но ты просто пропал — и я ничего не слышала о тебе до этого дня. И я, ты не поверишь, совершенно не представляю, чьи задницы тебе пришлось лизать, чтобы достичь такого высокого положения в этом богом забытом гарнизоне. И я сильно сомневаюсь, что моя Семья имеет к этому хоть какое-то отношение.
Меня трясло. Я была столь счастлива видеть Тимара, что вначале решила просто проигнорировать тот факт, что мы не очень хорошо расстались. Тем более что он, казалось, был рад меня видеть меня точно так же, как я его. Всё, что мы переживали когда-то — вновь вспыхнуло между нами. А теперь я точно также, как тогда, после расставания, испытывала разочарование. Никого ни до, ни после, я не любила столь искренно, и столь легко — в наших отношениях не было ни муки, ни страдания. Мы были друг у друга как на ладони. А затем... всё оказалось ложью.
— О нет, милая моя, имеет. Генерал Ризван, назначивший меня на эту должность, как-то по пьяни признался что его "попросил сам айрин Эйнхери взять на службу молодого, но весьма многообещающего юношу", — с горькой едкостью передразнил Тимар генерала Ризвана.
А ведь я действительно была знакома с генералом Ризваном — он был приятелем моего деда, и несколько раз заезжал к нему в поместье, пока я там жила.
— Я не знала, — помертвевшие от губы с трудом двигались. — Клянусь, я ничего не знала. Я никогда бы не унизила тебя настолько, чтобы откупаться таким образом. Но письма... я же ничего не получала!
— Не ври!
Тимар, метавшийся из стороны в сторону, остановился у стола, и начал рыться в нижнем ящике, достав оттуда шкатулку, из тех, что запирались с помощью магии. Приложив большой палец к замку, Тимар открыл шкатулку, и достал оттуда помятую бумагу, почти кинув её мне в лицо:
— Смотри! И не говори, что не писала!
Я подняла её трясущимися руками и бросив лишь один взгляд, поняла, почему Тимар был так зол — это было письмо, написанное моей рукой, а точнее, моим почерком, но в тот год и месяц, когда, я точно знаю, никаких писем Тимару я не писала. Да и куда писать, если я не знала, где он находился? Не его же отцу писать, который был в давней соре со своим сыном и едва ли знал, где тот жил?
Я вчиталась. Мой слог, мой почерк, те слова, которые я любила использовать — не придраться. Но вот смысл...
"Прости, что так долго не отвечала. Но, с тех пор как мы расстались, я всё больше стала задумываться, есть ли будущее для нас с тобой. У меня есть свои обязательства перед своей Семьёй, и ты, и я, всегда это знали, но раньше я предпочитала игнорировать это, ради моих чувств к тебе. А теперь я всё больше начинаю понимать, что этим я оказываю и дурную услугу тебе. Человеческий век короток, в отличие от жизни магов... и разве ты будешь счастлив, видя, что будешь обузой для меня, что я тягощусь твоим присутствием? Мой дорогой Тим, я желаю тебе счастья, но я не думаю, что ты не готов к той ответственности, что встаёт перед спутником арэнаи. Пусть счастливой тебя сделает другая. Прощай, Тим, и прошу тебя, не осложняй всё ещё сильнее, пытаясь встретится со мной. Агнесса".
Я подняла глаза на скорчившегося в кресле Тимара:
— Ну и как, Тим, нашёл ты себе другую?
— И это всё, что тебя интересует? Не хочешь объясниться?!
— Не хочу. Не вижу смысла объяснять чужие слова. Это не моё письмо, — спокойно сказала я, заставив Тимара наконец посмотреть на меня. Лишь полностью захватив его внимание, я продолжила: — Полагаю, это отвратительная подделка принадлежит моему деду — у него были все возможности перехватывать мою корреспонденцию, а также отправить тебе подложное письмо. Даже мотив у него был — он не слишком был рад, что я встречаюсь со смертным. Боялся, что я настолько увлекусь тобой, что решу выйти за тебя замуж. И был, признаюсь, очень близок к правде. Жаль, что тогда мне это ты так и не предложил — тогда я не рассталась бы с тобой ни за какие коврижки. Нашла бы даже на краю земли, лишь бы выйти за моего Тимара замуж.
— Я просто боялся. И думал, что ты не была готова к таким обязательствам, — с грустной улыбкой сказал Тимар. — Ты ведь действительно тогда была так молода.
Я пожала плечами, и покачивая бёдрами, подошла к Тимару, опускаясь перед ним на колени, и заглядывая снизу вверх в растерянные глаза, сейчас наполняющиеся нежностью.
— Ну так что? Ты мне так и не ответил, есть ли у тебя обязательства перед другой женщиной?
— Как я мог обещать кому-то себя, если я уже принадлежу одной прекрасной, сероглазой девушке?
Его губы накрыли мои, и наши дыхания слились. И если до этого в моей голове ещё были какие-то сомнения, то сейчас они были забыты, столь острое желание охватило меня:
— Я хочу тебя, — прошептала я, отрываясь от губ капитана. — Прямо сейчас.
— Не здесь, — хрипло ответил Тимар. Он встал, поднимая меня вслед за собой, и крепко обхватив горячими ладонями мои плечи. Взгляд его не отрывался от моего лица. Потянув меня к одному из гобеленов, он отдёрнул его, открыв неприметную, узкую дверцу. — Так мы можем попасть в мою комнату так, чтобы никто не заметил. Но ты... уверена, что хочешь этого?
— Тимар, — простонала я, прижимаясь к нему, — ты же всегда понимал меня без слов! Так скажи сам — как ты думаешь, что я хочу!
— Понял, моя айри, — рассмеялся Тимар, отпуская на миг, чтобы пропустить меня внутрь тёмной комнаты, а затем вновь заключая меня в объятия. Уже надолго.
Проснулась я, когда за окном уже совсем светало. Мне было тепло, хорошо, а рядом в постели лежал мужчина, к которому так приятно было прижаться, что я незамедлительно и сделала. Ох, как же давно у меня не было мужчины... И если бы не чувство странной тревоги, можно было бы сказать, что я была счастлива. Но откуда это беспокойство?
Мне что-то снилось. Я закрыла глаза, пытаясь вспомнить. Воспоминания накатили на мой разум тяжёлой волной. Скалистый берег, холодное, неспокойное море, сливающееся с серым небом. И чьи-то едва заметные следы на мокром камне. Человека, которого я искала, и который так и не пришёл. О ком я беспокоилась и кого я ждала. Но кто же это был?
Я резко села, потревожив спящего рядом со мной Тимара. Мне снился Джаред Хаккен — некромаг, которого я предпочитала не вспоминать последнее время. Почему он мне приснился? Неужели я испытываю чувство вины? Но ведь у меня не было обязательств перед гармцем — между нами не было ничего, даже слов любви. Лишь только одни поцелуй, и то, произошедший совершенно случайно. Тогда почему мне так плохо? Моё сердце сжималось в столь непонятной мне тоске по этому совсем чужому, незнакомому мужчине. Вот так и сходят с ума...
Я повернула голову, взглянув на вцепившегося в мою руку, и не отпускающего её даже во сне Тимара. Вчера я потеряла голову, увидев его. Чувства поглотили меня полностью, заставив забыть об обычной осторожности. Неожиданная, и столь радостная встреча, омрачённая неуверенностью в том, рады ли меня видеть. Горькие признания после, облегчение, когда я узнала, что предательства не было. И прекрасная ночь, заставившая меня почувствовать себя вновь живой.
И это разочарование сейчас, как будто я обманула не только Тимара, но и себя. Я не хочу быть здесь. Я не хочу вновь возвращаться к прошлому. И я, стоит признаться, не люблю Тимара уже много лет. Когда-то любила — искренне, самозабвенно, но всё это прошло ещё до того, как я встретила Грегори. И хотя тогда, десять лет назад, я была уверена, что наша любовь будет вечной, сейчас от этой вечной любви ничего не осталось. Мы, боевые маги, весьма ветрены в свои чувствах...
