Небо шамана. 3 часть

Тошка прожила с нами одиннадцать лет, хотя, как нас учили в техникуме на курсе зоологии: в природе хорьки редко живут больше четырёх-пяти лет. Но она не просто жила с нами, она ещё и принесла уже в Сибири два помёта, и из второго оставила с нами свою дочку заслужившую за вредность имя Муська, помните кухонную кошку Тошкину врагиню? Вот Муська оказалась ужасно плодовита и уже после смерти Тошки мы просто смирились, что у нас по дому и участку регулярно носятся её многочисленные детишки, которые залезут даже туда, куда это в принципе сделать невозможно. А утром проснуться и обнаружить, что у тебя на голове ночью устроили гнездо всей семейкой — это почти нормально, ведь сердиться на эти очаровательные мордашки просто неприлично. А то, что тебе мочку уха во сне рассосали с маминым соском перепутав и пол дня будешь в красным ухом ходить, но это ведь мелочи, дело, можно сказать, житейское. Муська их строит и воспитывает, только детёныши ведь. По двору ходят наши куры, бегают без всякой цепи пара охотничьих лаек (я их завёл в первый год, мальчика и девочку у разных хозяев взял, нельзя в лесу без собаки толковой), хорьки носятся, и никто никого не обижает и не задирает. Когда мы только приехали и местные увидели у нас Тошку, реакция была однозначная. Для всех деревенских хорёк — враг и разбойник, который при первой возможности залезет в курятник и не столько съест, сколько передушит всех кур или кроликов. Поэтому с хорьками, как с немцами — увидел — убей! Но кто ж им даст нашу девочку в обиду. Пришлось выдержать даже пару коллективных нападок. Но как оказалось, хорьки очень чётко метят территорию и скоро на нашей стороне деревни никаких пришлых хорьков в принципе быть уже не могло, ведь Тошка пометила свою территорию, а в чужие огороды она не лезла, ей и нашего вполне хватало. Потом правда сначала одна соседка, потом другая просили Тошку в амбар запустить, чтобы мышей погонять, хорёк против мышей в несколько раз эффективнее кошек, всё-таки всего первое поколение из дикой природы, да и пролезть может куда кошка не протиснется. А вот кошек Тошка терпеть не может и если какая-нибудь Мурка по дурости в наш двор сунется, то гонять её будут все вместе собаки и хорьки, вполне возможно, что даже петух присоединится, он у нас ужасно красивый, а главное боевитый. Правда иногда его пристукнуть хочется, когда по утрам заливисто кукарекает, но вот инстинкт у него, что ж сделать, только терпеть за красоту...

* — Ещё до Великой Отечественной при разработке советской наградной системы к каждой награде медали или ордену были положены материальные преференции в виде права на бесплатный проезд или всем известные таблички, что Герои и Кавалеры ордена Славы трёх степеней обслуживаются вне очереди. Кроме этого были и ежемесячные выплаты награждённым, не слишком большие за медали, но тут важно внимание и отношение, за ордена выплаты были гораздо больше. Словом, при "злом" Сталине эта система работала, а вот при Хрущёве все выплаты за боевые награды были отменены, оставили выплаты только за "трудовые" награды. Невольно возникает мысль, что у его соратников с боевыми наградами было не слишком густо, а вот к разным праздникам они друг другу "трудовые" ордена вешать не стеснялись. И эта система сохранилась до сих пор. Так геройские офицеры, у которых из-за рядов наград груди не видно вполне заслуженно называют свои награды "железом", невольно вспоминая аналогию с собачьими медалями, от которых самой собаке никакого смысла, только тяжесть лишняя на шее висит. Кто-то скажет про то, что боевой орден — это очень круто и повод для гордости. Да! Первая медаль или орден очень дороги и сохраняются в памяти, а вот остальные без какого-либо эквивалента, если уж почёт и уважение отменили, так, хотя бы оплатить бы неплохо, а то жетон и жетон. Иначе никогда бы никто не стал боевые награды у метро продавать, а жетоны не жалко. Чего бы легендарная Бушковская "Пиранья" свои награды двумя килограммами железа называл...

**— Этот удивительный Ленинградский дух и отношения сохранялись в Питере до конца семидесятых и даже в начале восьмидесятых. Когда даже пьяную драку у пивной мог остановить окрик "Как вам не стыдно! Вы же ЛЕНИНГРАДЦЫ!". И пьяные распалённые дракой мужики тушевались и прекращали бузу и извинялись перед их остановившим. Сама пару раз видела и это не рисовка, это было! А в школе перед нами приходили и выступали те, кто пережили Блокаду. И рассказывали они не про героические бои или лозунги, а как младший братик во сне у умершей младшей сестрёнки от голода одуревший пальчики обгрыз, а потом и сам умер. Как сил не было и даже детский труп вчетвером на санки положить не могли, а потом в темноте по пробитым дорожкам на Смоленское кладбище тащили. И дело не в том, что они рассказывали, надо было видеть глаза того, кто это вспоминал. Нас не пугали, нам рассказывали то, что не должен никто никогда забыть, если хочет называться человеком.

— 2 401,6 тысяч кв. км. — Цифры даны по Красноярскому краю времён СССР, то есть вместе с Хакассией (Абакан) и автономными округами (Долгано-Ненецким АО — Дудинка и Эвенкийским АО — Тура). Больше только Якутия с площадью в три миллиона кв. км. Для сравнения площадь Московской области 47,0 тысяч кв. км.

Поезд Сталинград-Чита настукивает на стыках рельс Транссиба. Я устроился в купе, пока один, наверно на следующей станции мне подсадят соседей, а пока тихо, за окнами пробегает начинающая готовиться к весне Приволжская степь. Сижу, пью вкусный чай из стакана в подстаканнике, как завёл ещё бывший нарком Коганович, так ни у кого рука не поднимается эту традицию в поездах изменять. Уже двенадцать лет после Победы. Мы все немного изменились. В этом году со мной не приехала Анечка, она с нашей маленькой лапочкой Оленькой осталась дома, для всех, малышка приболела. На самом деле, просто решили, что она в этом году не поедет. А Николай Ильич уехал домой ещё вчера, ему труднее выкроить дни для встречи, но он старается и хотя бы на день приезжает на встречи нашего полка. На душе приятная нежность. По приезде как с живым здороваюсь с моим "Воронёнком". Его поставили на высокие подпорки во дворе лётного училища и заботятся о нём. Он в свежей краске и, конечно, давно убрали "Никифора" из кабины стрелка, а деревянный муляж пулемёта переделали на рассверленный Березинский. "Никифора" и пулемёт сохранили в музее училища, правда, под чучелом повесили табличку, что это образец лётной формы в годы Великой Отечественной войны, а деревянный муляж пулемёта просто рядом стоит, кому интересно, тот знает, что это чучело со мной вместо стрелка летало, и дырки аккуратно заштопанные от настоящих пуль и осколков. Под крыльями муляжи четырнадцати малых эРэСов с вертушками для подрыва по времени. Весь самолёт заново покрашен, ровненько жёлтым обведён мой "сорок седьмой" номер, кок винта и звёзды красные. Слева у кабины красная голова вОрона, надпись "Воронёнок", которой никогда на фронте не было, как и красивой надписи по всему левому борту "57-ой гвардейский Донской дважды Краснознамённый, орденов Кутузова и Суворова штурмовой авиационный полк 16-ой Краснознамённой воздушной армии". Хорошо, что никто не придумал рисовать на нём звезду Героя и звёздочки по количеству сбитых, потому, что Воронёнок не столько мой самолёт, сколько память всему нашему полку. И сейчас, когда-то грозная боевая машина выглядит как красивая игрушка, но он всё тот же, налетавший не одну сотню часов в огненном небе войны и при появлении, которого над их позициями враги начинали молиться, а других спускал с неба, заставляя оставлять только прощальные чёрные дымовые хвосты...

Самая последняя новость — запуск первого в мире космического спутника Земли в первых числах февраля. После сообщения о запуске спутника, я как раз по своим лесным делам в Красноярске был. Запомнилась стихийная демонстрация из молодых ребят и девчат, наверно студенты, транспаранты написали и вышли по улице пройти, радостью своей поделиться. И запомнилась даже не сама демонстрация, а плакат "КОСМОС! ЖДИ ЧЕЛОВЕКА!", с которым симпатичная веснушчатая девчушка шла с краю колонны. И все такие радостные и счастливые, что словами не передать. Незнакомые люди на улице обнимаются и поздравляют друг друга. Вообще, радость от запуска спутника вышла как при сообщении о капитуляции Германии. Жаль не слышал выступление по радио товарища Сталина*, говорят, что выступление вышло очень проникновенным...

Но давайте я лучше расскажу, что произошло за прошедшие годы. Я работаю или служу, тут даже сразу и не скажешь, старшим лесничим и у нас в лесоохране ведь своя форма есть. За эти годы, вернее ещё в первые пару лет, успел заработать репутацию, что у сибиряков сделать не так просто. А чем занимаюсь? Да просто слежу за порядком в тайге. Незаконных порубок леса у нас можно не бояться. Максимум порубят местные без оформления делянки для своих нужд, так они о своём лесе больше любой охраны пекутся, для них лес — кормилец, поилец, мама, папа и бабушка с дедушкой. Если их поймал за руку стоит поругать за то, что поленились документы правильно подать и оформить. После помочь правильно оформить и не забивать ерундой себе голову. Да и сколько им надо? Смех, а не объёмы. В промышленных масштабах может рубить только лесхоз, потому, что незаконно порубленный лес из тайги вывезти, просто не получится. А основную часть вырубки из-за отсутствия дорог с лесоповалов сплавляют по рекам, потери при сплаве есть, но, даже не смотря на них, всё равно такая схема себя вполне окупает и приносит большой доход. Но и там все вырубки ведутся централизованно, хищений нет.

Ещё есть браконьеры, промышляющие ценные меха и добывающие дичь. Тут провести грань между добычей охотников-промысловиков и браконьерством довольно сложно, если не схватил за руку. А если тщательно разобраться, то чаще всего вопрос упирается даже не в сам факт незаконной добычи и продажи, а в пробелы механизмов учёта и реализации добычи. Ведь тех, кто в тайге хищнически станет добывать зверя, местные сами образумят, ведь для них тайга — почти живое божество, которое следует уважать и ни в коем случае не злить. А захожие одиночки на промысле в тайге? Ой, это даже не смешно.

Особняком стоят одиночки и артели промышляющие золото. Да! Здесь найти выход золотоносной руды или ручей с золотым песком как на Клондайке — совсем не сказка, а обычная реальность. Почему об этом не трубят на каждом углу? Да просто для промышленной добычи объёмы маленькие, а кто хочет — и так знает. А там, где появляется золото, сразу возникает парад всех самых гнусных человеческих страстей. Местные — тунгусы, ненцы, хакасы, долганы и эвенки свою тайгу знают гораздо лучше любых пришлых, и в отношении золота у них табу. Скорее всего, из своего прошлого успели столкнуться с тем, что золото с круглоглазыми людьми делает. А им этот металл в хозяйстве бесполезный совсем не нужен. Если бы он был более легкоплавким, они бы из золота с удовольствием грузила или пули отливали, металл то тяжёлый, ничуть не хуже свинца пули бы вышли. Они даже если знают где есть золото, то не скажут никому даже под пытками, а между своими обзовут место проклятым, сочинят какую-нибудь страшную сказку и ходить туда не будут. Но и без помощи коренных жителей добытчиков-искателей хватает, а за ними почти всегда тянется кровавый след. Золото свою жертву кровью обязательно возьмёт и это уже в сфере моих интересов, как и всё происходящее в тайге. С этими возни много, у них золото глаза застит, и думать мешает. Если они нормально работают, документы на концессию оформили и добычу сдают, то к ним и вопросов никаких, если кроме этого в лесу не пакостят. Но есть такие, что почему-то уверены, что в тайге они самые сильные и им никакой закон не писан, вот с этими возиться приходится. Правда теперь уже учёные и в нашем районе баловать не рискуют. Пришлось несколько таких обнаглевших, кто жив остался, в милицию сдать, а об остальных тайга позаботилась...

Никуда не деться от лагерей для зэков и военнопленных, которых здесь хватает. Севернее, в районе Норильска и Дудинки их больше и они вроде даже к нам не относятся, для них главная связывающая с цивилизацией нить — северный завоз по Северному морскому пути из Архангельска и Мурманска на Диксон и Дудинку. Когда-то там была ещё поморами основанная Мангазея, в которую Архангелогородские купцы ходили и благодаря чему Новгородцы во времена Ивана Грозного Зауралье своим считали. Любопытно, что по Транссибу от Москвы до Красноярска почти четыре тысячи километров, а из Мурманска до Диксона всего тысяча девятьсот, не захочешь, а вспомнишь, что Земля у нас круглая. Но там лагеря ведут добычу ископаемых, а у нас хватает своих, которые работают на лесоповале. Даже присказка среди уголовников есть "про билет в Туруханский край", что означает получить срок с отбыванием в наших лесных лагерях, а Туруханск в устье Нижней Тунгуски неофициальная столица этих лагерей. Говорят, Геббельс немцев пугал, что их всех загонят в Сибирь снег убирать, которого здесь много и весь убрать невозможно. Вспоминая эту игрушечную Европию, как я почти половину их хваленого Рейха на Бан-Таме без дозаправки проехал, мне думается, что все завоеватели, которые на Русь лезут — головой скорбные. И вообще, даже придумать про убирать снег здесь? Это в их игрушечных рощах, которыми они страшно гордятся и называют лесами, можно даже травку подстричь, не то, что снег убрать. А как какому-нибудь немцу объяснить, если он не видел и не почувствовал, что такое матёрый старый кедрач, где по осени обожравшийся орехов хозяин тайги валяется пузом к небу и ему совершенно плевать, что в нескольких метрах от него деловито трескают орехи разгрызая смолистые шишки кабаны целым семейством...

Но вернёмся к зэкам... Не касалось бы это меня, но вокруг зон есть стихийные и официальные поселения, где народ уж очень подвижный и непоседливый, а ещё бегут сидельцы с регулярностью удивительной. А на своём пути к свободе это уже не люди, это хуже бешеных собак, которых, как медведей-шатунов лучше отстреливать, чтобы к людям не сунулись. А это постоянная опасность для лесных посёлков и лесоразработок. Не будут же в них все постоянно увешанные оружием ходить и стрелять на каждый шорох, вот и приходится эту работу на себя брать. Если бегунки не дурят, то сдам органам, а начнут быковать или с катушек слетели, то в тайге и останутся...

Но самая большая проблема, вернее то, что наносит самый серьёзный ущерб, опасно и уносит множество человеческих жизней — это периодические лесные пожары. Здесь климат сухой — резко континентальный. И если летом приходит антициклон, то он может встать над всей Западной Сибирью и не уходит, пока сам собой не рассосётся. А это месяц и больше палящего солнца в безоблачном небе без единого дождя и почти безветрии. Тайга высыхает так, что старая хвоя стрекочет под ногами, словно рвущаяся бумага. И здесь достаточно искры, чтобы лес полыхнул, а остановить лесной пожар — это сказка и совсем не со счастливым концом.** Начавшийся пожар расходится во все стороны, хотя, если по скорости, то не расходится, а разбегается и очень быстро. Остановить его может только серьёзное препятствие вроде большой реки или пустоши, на которой нет пищи для огня. А без этого пожар распространяется на сотни километров, уничтожая ценнейшие таёжные ресурсы. Я как-то на пепелище старого таёжного пожара вспоминал из уроков истории про подсечно-огневое земледелие при родо-племенном строе. Там для того, чтобы отвоевать у леса место под новые пашни люди сами выжигали лес и на удобренных пеплом землях сажали нужные им культуры. В тайге таких ненормальных, кто стал бы с ней играть огнём не найти при всём желании. А на пепелище поглядел на пни от вековых сосен и кедров, которые торчат своими обугленными многометровыми конусами, корчевать их даже трактора не сразу справятся, а ведь в земле ещё не менее могучие, чем необхватные стволы, корни этих гигантов, какая уж здесь пашня? Не про Сибирь та история...