И, пытаясь самостоятельно довести чары до ума, я поняла всю трудность задачки, которую зачем-то хотел решить Лод.
— Сегодня светлые празднуют Солирдаг и весело пляшут вокруг костров, а завтра отправятся истреблять целый народ. С благословением нашего бога, умилостивив его напоследок. — Фаник мрачно смотрел на свои босые ноги, которые он свесил в воду. — Как это... мило.
— Надо сказать спасибо, что до праздника они никуда выступать не собирались, — буркнул Восхт. Он наконец расстался со своей мантией, так что сидел в одних штанах и рубашке. — Иначе сейчас, быть может, мы бы уже воевали.
'Ключ', 'стена', 'разрушение', 'тишина'... нет, после руны 'ключ' нужно ещё одно 'разрушение', иначе не заработает. Но тогда опять придётся переписывать всю предыдущую часть...
А, чёрт!
Я зло ткнула ручкой в пергамент, оставив в нём дыру. Нейтрализующая формула упорно отказывалась выстраиваться: раз за разом я видела, как хотя бы один элемент защиты в итоге остаётся активным, а когда пыталась нейтрализовать и его, стройная последовательность рун рушилась, заставляя начинать всё заново.
Таинственные защитные чары были восхитительны. Эти формулы — элегантные, изящные, головокружительно сложные в своей лаконичности...
Наверное, в сравнении с тем, чем я сейчас занималась — хакнуть Пентагон показалось бы ерундой.
— Ты будешь сражаться? — Восхт покосился на принца. — Когда они придут сюда?
— Придётся.
— Против своих?
— Для них я больше не свой. — Фаник бесстрастно созерцал пепельные листья кувшинок, покачивавшихся на тёмной воде, слабо мерцавших во мраке. — Если они захотят меня убить, я буду защищаться. И защищать невинных.
И всё же... как так? Как могло всё рухнуть из-за глупой случайности? Какая-то часть меня упорно отказывалась признавать, что наше расследование, весь этот долгий путь мог закончиться так бездарно. И она же искала какой-то подвох, пыталась углядеть чей-то злой умысел... но я знала, что только в книжках ничего не бывает просто так. Только в детективах вроде бы случайная смерть обязательно окажется неслучайной — а в реальности люди умирают от того, что с крыши им на голову падает сосулька. Сама собой.
Дэну абсолютно незачем было убивать Авэндилль. Эльфийка не походила на того, кто собрался покончить с собой. Принц взмахнул мечом случайно, вслепую, а она оказалась не в том месте и не в то время. Вот и всё. В жизни это случается... а ещё в этом определённо была какая-то ирония. То, что эльфийка сама выкинула фокус, который поспособствовал её гибели — от рук сына женщины, которую она убила.
Это походило на злую шутку судьбы. Шутку на тему справедливого возмездия.
И, если подумать, многие злодеи кончали именно так.
— Сноуи...
На оклик Лода мы обернулись втроём.
Он смотрел на меня. Растрёпанный, уставший, осунувшийся: только сейчас, в призрачном сиянии светящихся роз, я увидела это чудовищно ясно.
Спазм болью сжал сердце, заставив пергамент дрогнуть в ладони.
— Я искал тебя, — Лод протянул мне руку. — Пойдём.
Я встала — с его помощью, без слов, без возражений. Кивнув Восхту и Фанику на прощание, последовала за ним во дворец. Меня ожидаемо повели в башню колдуна, и на столе в кабинете, где я обитала, нас встретили две дымящиеся кружки и серебряное блюдце с печеньем.
— Мне нравились наши чаепития, — Лод любезно отодвинул кресло, предлагая мне сесть. — Захотелось устроить ещё одно.
Пока не поздно, читалось невысказанное продолжение последней фразы.
Я опустилась на сидение. Сжала чашку в ладонях, косясь на колдуна, но он просто улыбнулся — и, взяв вторую, слегка отсалютовал ею мне. Тогда я потянулась за печеньем; с хрустом раскусив одно, принялась привычно просчитывать варианты.
Зачем он позвал меня? Наконец признал, что не справится с формулой один? Попросит у меня помощи?
Или...
Прежде, чем Лод наконец заговорил, прошло немало времени.
— Не буду посвящать тебя в тонкости моих расчётов, — без всякого вступления произнёс он, точно продолжая разговор, который мы уже вели. — Скажу только, что я научился анализировать возмущения в изнанке мира. И понял, что появление прорех между мирами всегда сопровождают... определённые явления. Если обращаешь на них внимание, если хочешь найти место, где прореха откроется в следующий раз, и время, когда она откроется, то это вполне осуществимо. Так что следующая прореха возникнет в Хьярте, через пять дней. — Поверхность его чая шла едва заметными волнами, колебавшимися между глиняными стенками. — Если ты хочешь вернуться в свой мир, тебе стоит быть там.
Да. Я была права: потому что этот вариант тоже пришёл мне в голову.
И, несмотря на то, что он был более чем логичным — мне стало обидно.
— Предлагаешь мне сбежать, как крыса с тонущего корабля?
— Крыса? — колдун посмотрел на меня непонимающе. — А они убегают? Куда?
Ну да. Он ведь никогда не имел дела с кораблями, и вряд ли в книгах дроу можно было прочитать о том, как ведут себя тамошние крысы.
Вернее, паппеи.
— Неважно. Я не собираюсь бросать вас в таком положении. Не после всего, через что мы прошли.
— Я не знаю, когда прореха откроется в следующий раз. И тогда может быть уже поздно, — его взгляд был цепким, несмотря на усталость. — Когда светлые вторгнутся под горы... я не знаю, что случится с тобой. Со всеми нами. Но даже если они решат поторопиться, их армия достигнет гор не раньше, чем через неделю. Ты успеешь уйти, и в своём мире будешь в безопасности.
Я помолчала. Глотнула напиток, горчивший терпкими нотками лаванды.
Я и сама думала о том, что мне лучше уйти. Ещё на той крыше в Мирстофе. Потому что какая-то часть меня без устали шептала, что моё теперешнее положение невыносимо унизительно — положение бесполезного балласта в войне, которую собираются завершить без меня, третьей лишней в любовном треугольнике, который почти невозможно разорвать. Ведь Лод говорил, что никогда не желал и никогда не пожелает служить никому, кроме Альи; и заставлять его отказываться от всего — от положения, от власти, от дружбы, от клятвы, от верности, от своего народа — ради неказистой девчонки из другого мира... какое право я имею на это?
Но от осознания того, что он даст мне уйти, снова стало больно.
А думать о том, что он, возможно, хочет моего ухода — отчаянно не хотелось.
— И ты думаешь, у меня это получится? — спросила я равнодушно. — Вернуться?
— Ты ведь скучаешь по дому. Ты сама говорила о твоём возвращении на родину. Значит, ты хочешь туда. — Он неотрывно смотрел на меня. Говорил спокойно, ровно, рассудительно, словно о какой-то абстрактной задаче. — Поскольку всё зависит исключительно от твоего желания... наверное, получится.
И что я должна сказать? Правду? Что не представляю, как смогу навсегда его оставить? Что мне плевать на опасность, что, если понадобится, я умру ради него или рядом с ним?
Да. Может, всё это мне и надо было сказать. Только вот та же часть меня, что уже шептала слова сомнений, напомнила: он никогда и ничего мне не обещал. Он говорил, что не сможет быть для меня всем, чем я хочу, и я не знаю, готов ли он действительно когда-нибудь разорвать отношения с Морти. Не знаю наверняка даже того, любит ли он меня — так же, как я люблю его.
Напомнила, что, быть может, я собираюсь отдать всё тому, кто не оценит моей жертвы. Тому, кто никогда не отдаст того же ради меня.
А раз так...
— Да. Пожалуй, — считая степени семёрки, я потянулась за следующим печеньем, радуясь, что ни в пальцах, ни в голосе нет предательской дрожи. — Ладно, попробуем. Попытка не пытка, в конце концов.
Он смотрел, как я ем. Долгим, пронизывающим, немигающим взглядом, от которого мне стало не по себе.
Ожидал другого ответа? Прости, если разочаровала. Но я знаю себе цену, и быть твоей комнатной собачкой до конца жизни — не хочу.
Я заглушила тоненький голос сердца, призывавший меня прямо сейчас проглотить грёбаное печенье и спросить всё, что мне хотелось спросить. Просто открыть рот и задать вопросы.
Поставить себя в ещё более унизительное положение, чем сейчас: анекдотичную позицию любовницы, с надеждой вопрошающей, когда же её кавалер разорвёт отношения с законной супругой...
Нет уж.
— Хорошо. На том и договорились. — Лод стремительно поднялся на ноги, и лицо его вдруг озарила широкая улыбка. — А теперь мы идём праздновать Солирдаг.
Неожиданность этого заявления чуть не заставила меня поперхнуться.
— Так дроу... кха... тоже его отмечают? — с трудом сглотнув, поинтересовалась я.
— Нет. Поэтому мы отправимся в Айвентирри. Это городок в окрестностях Солэна, небольшой и изумительно красивый, — бесцеремонно отобрав у меня кружку, колдун отставил её на стол. — Тебе понравится.
Я моргнула.
И ещё раз моргнула.
— Ты... собираешься пойти на праздник... в город светлых? — то ли из-за печенья, то ли ещё из-за чего, но голос мой вышел хриплым. — Сейчас?
Лод весело кивнул.
Нет, он точно с ума сошёл. Напряжение последних дней явно не пошло ему на пользу.
Собственно, эту мысль я и не замедлила высказать.
— Ничуть. Просто с детства мечтал побывать на этом празднике, а другой возможности может не представиться, — ответил колдун с убийственным здравомыслием. — Мы с Альей, Морти и Литой часто думали об этом... изменить им внешность при помощи чар и отправиться туда вчетвером. В Айвентирри. Это город людей и полукровок, туда на праздник всегда съезжается много народа. Но проблема в том, что любой маг разглядит под иллюзией ореол силы дроу, а это, как ты понимаешь, ничем хорошим не закончилось бы. Вот и получалось, что без опаски пойти туда мог только я, а в одиночку на празднике не повеселишься.
— 'Повеселишься'? Ты это серьёзно? У нас тут как бы война!
— Ты думаешь, я могу об этом забыть? Не могу. В том-то и проблема. — Улыбка исчезла с его лица. — Я не могу думать ни о чём, кроме этого. Не могу заснуть, даже когда пытаюсь. Кусок не лезет в горло. Принимать зелья или спиртное не хочу. Но если так пойдёт и дальше, то к тому моменту, когда войска противника подойдут к горам, я буду ни на что не годен. — Колдун взял меня на плечи, и взгляд его был серьёзным. — Помоги мне. Пожалуйста.
Мои губы невольно дрогнули.
Развеяться напоследок... не могу сказать, что это такая уж плохая идея. Безумная, но не плохая. Сбросить напряжение, выйти из стрессового состояния... а то Лод уже явно не в себе.
В конце концов, что здесь такого? Несколько лишних часов ничего не решат. Мы будем просто ещё одной парочкой, приехавшей на праздник, так что ничем не рискуем. Не говоря уж о том, что мне действительно захотелось оказаться там: под лунным небом, среди света и праздничных костров.
Но...
— Ну же, пойдём. Ненадолго, — негромко добавил Лод, когда моё молчание затянулось. — Если ты покинешь Риджию, я хочу, чтобы в твоих воспоминаниях о ней осталось что-то светлое.
— Ну, — тихо откликнулась я, — в них останешься ты.
Горькая усмешка в ответ:
— Что-что, а меня вряд ли можно назвать светлым.
Я не стала спорить.
— А что скажет Морти?
— Она сама говорила, что мне надо отвлечься, — колдун безмятежно пожал плечами. — Мне не обязательно спрашивать её разрешения, чтобы отлучиться на пару часов.
Слабо верится. Что-то подсказывало мне, что принцесса не слишком одобрит подобную отлучку своего хальдса в подобной компании, и Лод не мог этого не понимать... хотя, может, и не понимал. На подобное предложение его могло толкнуть лишь отчаянное желание забыться, мысль, порождённая сумеречным состоянием сознания. Трое суток без сна — и ты почти что пьяный; возможно, даже хуже. Становишься не в силах сдерживать свои эмоции, свои порывы постоянным контролем разума, как делаешь обычно.
И когда к этому прибавилось моё решение уйти...
С другой стороны, мы же не собираемся заниматься ничем предосудительным. Это ведь не свидание.
Наверное.
Нет, конечно, порядочно было бы сказать 'нет'. Вот Морти на моём месте наверняка сказала бы 'нет'. Да и для Лода, думаю, полезнее было бы просто отоспаться.
Но предательская мыслишка, что другой возможности нам и правда не представится...
— Хорошо, — всё-таки стыдливо произнесла я.
Безмолвно протянув руку в сторону, Лод всучил мне какую-то синюю тряпку.
— Переоденься, — велел он. — Женщины наверху одеваются иначе, и штаны на девушке светлые не оценят.
Я недоумённо развернула то, что мне дали.
И с ужасом спросила:
— Это что... платье?!
— А что, не похоже?
Его сшили из чего-то вроде органзы, и слои невесомой ткани шелестели тончайшим, слегка поблескивающим льдом. Пояс, рукава и низ юбки оторочили белым кружевом — и юбка была короткой. Нет, не совсем короткой, но явно не ниже колена.
В последний раз я примеряла платье перед тем, как отправиться в Гостиный двор, на бал медалистов. В преддверии этого знаменательного события мама потащила меня по магазинам; и в примерочных, глядя на своё отражение в отвратительном белом свете тамошних ламп, безжалостно подчёркивающих все недостатки — при виде плоской сутулой фигуры и кривеньких ног-спичек, поганивших собой любой наряд, мне захотелось расплакаться.
В итоге проблему решили чёрные брюки и симпатичная рубашка из матового синего атласа, но с тех пор на платья мне даже смотреть было противно.
— Нет, — я решительно протянула одеяние колдуну. — Это не для такого чучела, как я.
Щелчок по носу не был болезненным, но заставил меня ойкнуть.
— Ты чего? — изумлённо выдохнула я, когда Лод опустил руку.
— Буду делать это всякий раз, как скажешь подобное, — мрачно ответил он.
— Что? Что я чучело? Ой!
— Именно, — подтвердил Лод, отвесив мне ещё один щелчок. — Ты просто сама не понимаешь, какая ты милая.
Потирая кончик носа, я медленно повторила:
— Милая?
— Да. И смешная иногда. И это делает тебя ещё милее.
На этом месте я осознала, что его словам удалось почти невозможное: ввести меня в ступор.
Если бы я когда-нибудь вздумала представить, что кто-то, кроме мамы, в здравом уме назовёт меня 'милой' — моё воображение скончалось бы в конвульсиях от гомерического смеха.
— Иди, — Лод бесцеремонно развернул меня в сторону библиотеки, для надёжности подтолкнув в спину. — Ты пережила плен, ошейник, Артэйза, отравление и все наши вылазки на территорию светлых. Думаю, пару часов в платье тоже как-нибудь переживёшь.
Так и не оправившись от изумления, я безвольной сомнамбулой побрела в заданном направлении.
В спальне меня встретил Бульдог, радостно попытавшийся привстать на задние лапы и царапнуть мои колени. Кое-как увернувшись, я опасливо погладила пса по голове. Запершись в ванной, облачилась в синий кошмар — который, к сожалению, пришёлся мне впору, как и остальные вещи Литы. Нет, само платье было красивым, а кружевная отделка замечательно гармонировала с высокими сливочными чулками; но я подозревала, что на мне наряд мигом утратил всю свою привлекательность, и на миг снова пожалела о тех временах, когда мы с Лодом играли друг против друга. Ведь тогда мне было совершенно плевать, что на мне надето, как я выгляжу — и что колдун думает обо всём этом.
