"Жаклин" благополучно добралась до Стокгольма, сообщив о сокрушительном разгроме англичан и французов в заливе Лумпарен. Хоть конца боя экипаж канонерки не видел, но того, что увидел, было достаточно, чтобы сделать верные выводы. А вскоре на шведский берег ступили те, кому удалось вырваться с Аланда. И они рассказали такое, во что сначала все отказывались верить.
Впрочем, упрекать шведские власти и обывателей Стокгольма в излишней недоверчивости не стоило. В этом мире еще не произошел бой на Хемптонском рейде во время гражданской войны в Штатах между Севером и Югом, когда эрзац-броненосец южан "Вирджиния" устроил козью морду деревянным кораблям северян. Поэтому словам экипажа французской канонерки никто не поверил. Ибо поверить в то, что о д и н корабль может уничтожить целую эскадру, — в такое в здравом уме никто не поверит. Скорее всего подумают, что у страха глаза велики. И бравые французские морячки откровенно приврали. Тем более, как они сами признались, окончания боя не видели, а вовремя сделали ноги, воспользовавшись ситуацией. Над ними еще и потешались, советуя меньше пить. Но так продолжалось до тех пор, пока на шведский берег не высадились те, кто все же уцелел на Аланде, и смог с него удрать. Таких было немного, причем одни французы. Те, кто находился в составе десантных подразделений, и во время обстрела побережья не попал под огонь "Ильи Муромца". Ушлые франки сразу сообразили, что оказались в ловушке, поэтому стали мыслить в верном направлении. Если флот уничтожен, то добить их на Аланде — дело времени. И поскольку французская армия уже имела хороший опыт драпа из России, то надо использовать опыт предков. На своих двоих по суше покинуть Аландский архипелаг никак нельзя, это можно сделать только по морю. Поэтому французские офицеры и солдаты забили на приказ атаковать Бомарзунд, а начали поиск и безвозмездное изъятие плавсредств у местного населения. Чему то совершенно не обрадовалось. Причем даже те, кто совсем недавно радостно встречал своих "освободителей". Но "освободители" сразу дали понять, что "туземцы", хоть и с белым цветом кожи, им не ровня. Поэтому если хотят и дальше жить хорошо, то просто обязаны помочь армии прекрасной Франции. А за лодки им обязательно заплатят. Когда доложат начальству, проведут калькуляцию, сверят данные, внесут в итоговую ведомость, и вот тогда... Что-о-о, морда чухонская?! Ты еще что-то вякаешь?! Тогда ничего не получишь! И радуйся, что целым уйдешь!
Проведя "переговоры" в таком ключе, доблестная французская армия быстро вымела подчистую все найденные рыбачьи лодки, и первая партия французов покинула негостеприимный Алансдкий архипелаг, направившись в Швецию. До которой было недалеко, по прямой чуть более сорока миль. Поскольку эта "москитная флотилия" шла ночью, опасаясь русского флота, то проскользнула незамеченной мимо английских фрегатов, осуществляющих блокаду Аландских островов, экипажи которых еще ничего не знали о бое в заливе Лумпарен.
Определенный резон в действиях французов был. Они знали о планах втянуть Швецию в войну на своей стороне, поэтому рассчитывали на помощь шведов. Если те даже не вступят в войну, а надеяться на это после такого сокрушительного разгрома было глупо, то хотя бы помогут эвакуировать остатки войск союзников в Швецию, пока русские раскачаются, и придут наводить порядок на Аландах. Увы, надеждам цивилизованных европейцев не суждено было сбыться. Шведы оказались такими же варварами, как и русские. Не впали в экстаз от того, что к ним обратилась за помощью великая европейская страна, и не бросились выполнять их хотелки роняя тапки, а вежливо послали незваных гостей, предложив либо убираться в свою прекрасную Францию самостоятельно, либо ждать, пока за ними пришлют корабли. Самое большее, на что они могут рассчитывать, это что их не выдадут России. Но если месье хотят эвакуировать своих солдат на шведских судах частным порядком и за свой счет, не прибегая к официальной помощи шведского королевского флота, то в этом им препятствовать не будут.
На этом все и забуксовало. Король Швеции лишний раз подтвердил, что он хоть и русофоб, но не дурак. И влезать в совершенно не нужную ему войну, да еще и с такими "успешными" союзниками, не собирается. Причем вроде бы и не отказался принять на своей территории битых французских вояк, но... "самовывозом". В том, что не найдется идиотов, согласных рисковать ради призрачных обещаний оплаты от французского правительства "в ближайшее время", а не немедленно, Оскар Первый не сомневался. А платить французам было нечем. Посол Франции в Стокгольме не располагал такими суммами, а про вырвавшихся с Аланда и говорить нечего. Владельцы же частных судов и простые рыбаки, прекрасно понявшие намек своего короля, требовали за свои услуги наличные деньги, а не долговые расписки. Поэтому первая партия беглецов с Аланда оказалась и последней. Отправляться на "прихватизированных" лодках обратно на Аланд, чтобы вывезти оттуда остатки десанта и уцелевших моряков с потопленных кораблей, французские солдаты отказывались наотрез. И офицерам ни приказами, ни уговорами, ни угрозами не удалось никого заставить отправиться опять в лапы русским.
Но в Швеции, по крайней мере, не доходило до крайностей. А вот на Аландах началась трагикомедия. В духе лучших европейских традиций очень быстро последовали разборки между англичанами и французами. Помимо этого, начались выяснения отношений и внутри английского и французского контингента. Кто-то под шумок сводил старые счеты, убивая ненавистных офицеров, кто-то банально промышлял разбоем, не делая различий между своими и чужими. Адмирал Чарльз Непир, командующий английским флотом на Балтике, правильно сказал, что ему в команды сбагрили одних "подонков". Теперь это вылезло во всей красе. Сами же адмиралы, и Непир, и Персиваль-Дешен, как ни странно, уцелели. И теперь они вместе с генералом Барагэ д*Илье, командовавшего французскими войсками, пытались навести хоть какой-то порядок. Но получалось плохо.
В крепости Бомарзунд гарнизон охреневал от произошедших событий, так как там тоже не ожидали ничего подобного. Но благоразумно не выходили за пределы крепости и были наготове отразить штурм, поскольку численность англичан и французов по-прежнему многократно превосходила численность защитников Бомарзунда. Однако, идти на штурм ни англичане, ни французы не собирались. Поскольку лишились всей осадной артиллерии и запасов пороха. А одними штыками и саблями крепость не возьмешь.
Впрочем, продолжалось это недолго. Когда "Илья Муромец" прибыл в Кронштадт и все узнали о разгроме флота союзников, а также о высадившемся десанте, флотское и армейское начальство необычайно возбудилось. Появилась реальная перспектива отличиться, одержав очередную победу над супостатом. Что сулило новые чины и ордена. Поэтому в рекордно короткий срок (по местным меркам)— в течение трех дней пароходы Балтийского флота, а также линейные корабли и фрегаты из числа тех, что "корабли для дальнего боя (могут выдержать свои залпы)", а также транспортные суда погрузили на борт большое количество войск, и отправились на "помощь" защитникам Бомарзунда. А "Илья Муромец" остался в Кронштадте, хотя логичнее было бы взять с собой мощный корабль, если вдруг появится "вторая волна" флота союзников. Но... Как гласит народная мудрость, деньги поделить легко. Гораздо труднее поделить славу. А вот делиться славой с какими-то "шпаками", посмевшими утереть нос носителям золотых эполет, ни "их превосходительства", ни "их высокоблагородия" совершенно не хотели.
Результат этой операции был вполне предсказуем. После появления Балтийского флота в заливе Лумпарен остатки английского и французского воинства не стали геройствовать, а тихо-мирно капитулировали во главе с адмиралом Нэпиром, адмиралом Персиваль-Дешеном и генералом Барагэ д*Илье. Английские фрегаты, осуществляющие блокаду Аландского архипелага, сбежали еще раньше, получив информацию о разгроме объединенной эскадры от шведских рыбаков. Лезть в залив Лумпарен, чтобы попытаться спасти хоть кого-то, желающих на кораблях Royal Navy не нашлось. Там прекрасно понимали, что залив может стать ловушкой в случае внезапного появления русского флота. Поэтому сочли за благо прекратить осуществление блокады и отправиться в Стокгольм, чтобы как можно скорее сообщить эти важные новости своему начальству. Наш же Балтийский флот, выгрузив подкрепления и запасы для Бомарзунда, и взяв на борт многочисленных пленных, вернулся в Кронштадт. Победа была полной. Англия и Франция, сунувшиеся на Балтику, получили такую оплеуху, что впору было задуматься, а стоит ли продолжать упорствовать в стремлении решить "русский вопрос". Но... Поговорка "своя рубашка ближе к телу" характерна не только для России. Сдать назад, признав, что все затраченные усилия и громадные потери оказались напрасны, — это стало бы крахом политической карьеры как всего правящего Кабинета в Англии, так и императора Франции с его фаворитами. А на такое они пойти не могли. И пока есть надежда на успех в Черном море, решение "русского вопроса" будет продолжено.
Несколько позже, когда разобрались, что к чему, состоялось шоу в духе традиций Российской Империи. Генералы, адмиралы и многие офицеры получили ордена и производство в следующий чин за победу над врагом. Была отчеканена памятная медаль "Аланд", которой награждали всех, кого ни попадя. Кто хоть как-то оказался причастен к Аландской эпопее. Был официально утвержден новый класс боевых кораблей — броненосец. Бедными родственниками поначалу выглядели лишь моряки с "Ильи Муромца". Мало того, что их хотели обойти с наградами, так пытались еще и капитана привлечь к ответственности за самоуправство. "Их превосходительства", находящиеся "под шпицем", были в ярости от произошедшего. Коммерческий пароход со штатским экипажем сделал гораздо больше, чем весь Балтийский флот, вместе взятый. Потребовалось личное вмешательство Николая Павловича, чтобы приструнить не в меру зарвавшихся "превосходительств". Тем более, весь Петербург и Кронштадт прекрасно понимали, кто истинный победитель в Аландском сражении. Поднялся шум, в том числе и в офицерской среде, когда узнали об интригах из-под "шпица". Император страшно разозлился, узнав о попытке шельмовать героев. Особенно на фоне "успехов" Балтийского флота до Аландского сражения. Поэтому мало того, что поставил на место военных чинуш, так еще и в пику им пожаловал капитану "Георгия" четвертой степени, а командному составу "Николая" четвертой степени, для чего всем был присвоен офицерский чин, чтобы не нарушать статут орденов. Весь рядовой состав получил "Знак отличия военного ордена". Также все получили медали "Аланд". Случай исключительный, чтобы наградили весь экипаж, да еще не находящийся на военной службе. Но и награды были по заслугам. А от моего папеньки — премия. Всякий труд должен быть оплачен.
Не обошлось без курьеза. "Под шпицем" решили наложить лапу на ледокол, видя его феноменальный успех. Амбиции амбициями, но все же абсолютными дураками "превосходительства" не были. И прекрасно понимали, что появилось нечто, способное решать проблему под названием Royal Navy. Причем даже у берегов Туманного Альбиона. Вот они и загорелись идеей примерно наказать "англичанку, которая гадит", послав "Илью Муромца" к берегам Англии. Естественно, с военным экипажем и под Андреевским флагом. Но тут их ждал облом. Надавить на моего папеньку, который являлся совладельцем ледокола, да еще с недавних пор получил статус "Поставщик двора Его Императорского Величества", оказалось не так-то просто. На дыбы встало также все руководство петербургского порта и петербургские крупные предприниматели, кровно заинтересованные в круглогодичной работе порта. Возникло хрупкое равновесие между двумя противоборствующими силами. Точку в споре неожиданно поставил Бритнев, просто озвучив "превосходительствам" требуемое количество угля в сутки для ледокола на полном ходу. После этого "превосходительства" приуныли, и в конечном счете отказались от своих притязаний. Поскольку считать тоже умели. И понимали, что если на переходе от Кронштадта до Англии почти полностью израсходовать запас угля на борту, то наказать "англичанку, которая гадит", уже не получится. Поэтому "Илья Муромец" остался в Кронштадте на случай появления очередных желающих решить "русский вопрос". А с наступлением зимы вернулся к своей привычной работе. Ни английский, ни французский флот больше на Балтике так и не появились.
Глава 4
Гость из Петербурга
Иду по улице с Цилей под ручку, никого не трогаю, говорю о прекрасном, как вдруг замечаю за собой "хвост". Морда незнакомая, но явно из блатных. Запрашиваю Ганса. Он тут же отвечает, что в базе данных этого персонажа нет. Интересно, кому это я понадобился? Молодой, лет двадцать пять, малоросс, причем из одесситов. Одет по последней моде, явно не прощелыга. На попытку грабежа не похоже. Да и в карман мне залезть побоятся. У блатных своя разведка неплохо работает. Поэтому кто такой Юрий Давыдов, они уже давно знают. Хоть полиция на меня и не вышла после ликвидации Чумака, но какая-то информация на Молдаванку все равно просочилась. А там два и два складывать умеют. Поэтому у меня с местной шпаной дружественный нейтралитет. Я не лезу в их дела, а они в мои. Да и относительно тихо стало в Одессе после ликвидации Василя Чумака. Во всяком случае, грабежей с тяжкими телесными и похищений с целью выкупа больше нет. Облагания "налогом" коммерсантов тоже. Ну а уголовную мелочь вроде карманников, мошенников и карточных шулеров вычистить невозможно, это еще никому не удалось. Интересно, что за новые фигуры появились в этом деле...
Даю знак Циле, и она все понимает без слов. Останавливаемся возле витрины магазина женской одежды и начинается восторженная лекция о новинках парижской моды, которую я стоически выслушиваю с кислой физиономией, явно давая окружающим понять, что жду не дождусь, когда же это закончится. Между тем, топтун даже не делает попытки сделать вид, что он не при делах. А поравнявшись с нами, вежливо кланяется и приподнимает шляпу.
— Добрый день, Юрий Александрович! Мое почтение, мадемуазель! Юрий Александрович, можно Вас на пару слов?
Так, начало нестандартное... Видно, возникли какие-то коллизии с моими архаровцами, которые не удалось разрулить. Ладно, послушаем...
— Добрый вечер, уважаемый! С кем имею честь?
— Василий Петрович.
— Рад знакомству, Василий Петрович! У Вас ко мне какое-то дело?
— Дело, причем очень важное. При даме говорить можно?
— Да, извольте.
— Хорошо. Заказ на Вас поступил, Юрий Александрович.
— Какой заказ?
— Юрий Александрович, не пытайтесь выглядеть наивнее, чем Вы есть. Заказ на ваше убийство.
А вот это уже интересно... Дальше все чудесатее и чудесатее...
— Да, пожалуй, дело действительно важное... А можно подробнее?
— На днях появился какой-то шлемазл, причем не из местных. Судя по говору, из столицы. Все интересовался, как на мокрушников выйти. Подвели мы ему вчера одного, чтобы узнать, чем дышит. Нам такие расклады ни к чему. Вот он Вас и заказал. Хорошие деньги обещал.
