— Пощади!
Клед вкладывает свой меч в ножны, перехватив тесак острием вниз, сгребает того за грудки и опрокидывает на землю. Наваливается сверху, приставив лезвие к горлу и спрашивает:
— Где — вы — взяли — лошадь? — слова выходят неожиданно рыком; сам испугался бы, услышь он такое со стороны вчера.
— Нашли, честное слово, нашли! Там, у пещеры! Я покажу! Только пощади!
Клед взглянул, куда указывал разбойник. Попытался задуматься: стоит ли оставлять этого гада в живых? Но думалось плохо.
— Далеко? — спросил он.
— Нет, совсем нет! Может, час пути, может меньше.
Парень рывком поднял разбойника так, чтобы тот сел, развернул лицом в указанном направлении.
— Покажи ещё раз.
Мужик пошарил глазами по темнеющим на фоне заката горам и уверенно указал на высокий скальный палец.
Клед помедлил ещё секунду... и перерезал тому горло. Сзади, как они Делю. С отвращением оттолкнул мёртвое тело и пошёл шарить по сумкам разбойников. Страшно захотелось пить.
Мысли возвращались медленно. Первой было то, что в нём впервые проснулся Зверь в бою. По-настоящему. И со Смертью он был впервые лицом к лицу один на один. Но теперь возвращалось обычное восприятие и казалось, что всё это сделал другой человек.
Клед огляделся. Трупы кругом. А уже сумерки. Скоро станет совсем темно. Искать другой ночлег поздно. Однако, среди убитых... Что-то в груди трепыхнулось, как будто душа захотела сбежать от содеянного. Но разум подсказывал: всё честно, выбора не было — либо ты, либо тебя. Следом на волю захотел желудок. Парень усилием воли вернул его на место. Не время "сопли жевать", как говаривал мастер Раст. На свежую падаль могут стянуться хищники, значит, надо либо уходить, либо уносить их сейчас.
Силы стремительно таяли, словно утекая в землю. Надо было что-то решать и быстро. Клед снял с разбойников шкуры, закинул тела на крупы лошадёнок, кое-как привязал и врезал каждой по крупу найденным среди вещей хлыстом. Коняжки, уже и так сильно тревожные от запаха крови, с диким ржанием бросились в лес, пытаясь спастись от скорбного груза, который гнал их вперёд. У парня не было сил думать о том, обрекает ли он ещё и этих животных на смерть.
Надо было позаботиться о Деле. Отправить товарища в неизвестность точно так же Клед не мог. Проклятье, почему они не Воины? Тогда Дель мог бы среагировать быстрее. Или вовсе заранее почувствовать опасность. Хотя стоять спиной к врагу вообще не стоило. Но ведь и сам не углядел, не поправил! А теперь... К горлу подкатил ком, глаза защипало... Он ведь даже не был Наречённым. Так что и не скажешь "Справил Свадьбу". Разве что в свиту богини попадёт — так сказал Трейн на похоронах Барта.
Хотя, что греха таить? Клед не был истово верующим. Ну то есть, в то что всех ждёт Смерть и она всех уравняет, он верил, а вот в то, что целая богиня как-то особо одарит каждого из них в посмертии — не очень. Тем более, как сказал Санат, нарты верили, что люди возрождаются снова. Он предпочёл бы второе. А Дель лучше бы вовсе остался жив. Но тот пошёл за ним выручать общего друга, а теперь мёртв, и ничего не исправить...
От этих мыслей у Кледа заболела голова, и он раздражённо отогнал их. Ночь. Лес. Хищники. Мёртвый товарищ.
Рыть стылую землю сил не было, хотя в добре разбойников нашлась походная лопата с коротким черенком. Но придётся. Другого выхода парень не видел.
Он внезапно вспомнил, что весь день толком не ел, а сил на схватку ушло действительно много. За двухчасовую тренировку он и то меньше уставал. Даже затрясло в ознобе, впрочем, не факт, что из-за холода. Преодолевая слабость в поджилках, Клед подкормил костёр, достал кишки из освежёванного разбойником зайца, пристроил его на вертел и, более-менее взяв себя в руки за рутинной работой, пошёл копать.
Приходили к нему разные мысли и чувства: и сожаление, и вина, и скорбь, и гнев, и злость, но все без остатка ушли в остервенелую работу лопатой и топором. К счастью, лёгкий ночной морозец прихватил только верхний слой почвы. Но всё равно, сражаясь с корнями, парень вымотался до полубессознательного состояния. А ведь надо было ещё закопать.
Клед почувствовал, что просто необходимо подкрепиться давно поспевшим зайцем. И заодно подложить сучьев в прогоревший костёр. Проверил, что в серебряном кувшине — там оказалось вино, не такое вкусное, как в Красном доме, но вполне ничего. Он вылакал всё, словно воду, проталкивая в глотку мясо, вкуса которого даже не ощущал. И всё время смотрел на мёртвого Деля напротив. Товарища, которого он знал совсем недолго, зато доказавшего делом благородство своей души. Пусть и не качества выучки.
Иногда по лицу что-то текло — пот, слёзы или сопли, парень не разбирал. Просто вытирал ладонью, а ту вместе с жиром — об какую-то запасную рубаху из разбойничьего добра.
Наконец он почувствовал, что набил брюхо. И пока не начало клонить в сон, тяжело поднялся. Снял с Деля пояс с кинжалами, наручи, шарф — всё, что ещё могло послужить другим Когтям. Так полагалось. И наконец, осторожно, словно мог потревожить мёртвого, тоненький свинцовый ободок из тех, что все они надели на мизинцы, отправляясь сюда... Подумав, надел на другую руку. Собрался с духом и скатил тело в яму. Забросал землёй, положил сверху два камня побольше и отдал последний Салют — ото лба к сердцу и в землю.
Потом, не чуя себя от усталости, завязал ткань, которую развешивали разбойники, гамаком на той же верёвке, накидал в него шкур, с трудом взобрался в импровизированное ложе и отключился, как только тело приняло горизонтальное положение.
Кледу показалось, что он очнулся в могиле. Хотел дёрнуться, но не мог пошевелиться. Он вспомнил, что висит в гамаке. Сначала думал, что застыл от холода, но шкуры хранили тепло. Его парализовал чей-то взгляд. Парень силился хотя бы повернуть голову, чтобы увидеть, что за животное к нему подобралось. Почему-то казалось, что это животное. И оно находилось совсем близко, разглядывало его. Надо было стряхнуть оцепенение, защищаться. Но тело не подчинялось. Даже крикнуть, чтобы спугнуть визитёра, не выходило.
Вскоре, однако, "животное" бесшумно удалилось, наваждение кончилось, и Клед проснулся по-настоящему. Неловко вывалился из гамака на землю, заозирался, но никого не увидел. Даже следов никаких зверей не было вокруг догоревшего костра.
Парень стал разминать тело, потихоньку вновь обретая власть над конечностями. Почему-то они были словно свинцом налиты, как и голова. Хотя день ходьбы, короткий бой и копание ямы едва ли превышали обычную монастырскую нагрузку. Саднило и ещё где-то в груди, но та боль была не физическая. Выходит, переживания отнимают намного больше сил, чем труд. Вот почему, очевидно, чем старше ранг, тем каменнее лица у Воинов.
Было ещё серо. Клед распалил заново костёр, решив сготовить вчерашнюю добычу, чтобы не тратить время по пути. Доел зайца, потом рассортировал разбойничье добро, отобрав полезные вещи и запасы съестного в перемётные сумы. Одно из сёдел с грехом пополам приладил на Звёздочку, покормленную найденным овсом, навьючил. Бросил последний взгляд на могилу Деля и отправился в указанном вчера направлении.
Он рассчитывал, что пересечёт позавчерашние следы Звёздочки где-то по дороге, но, доехав до каменистой осыпи, увидел выше по склону монастырский тёмно-красный шарф. Тот свисал с высокого камня, придавленный сверху другим — явно намеренно. Значит, Алан всё-таки догадался оставить знак. Почему именно там, стало ясно, когда Клед спешился и взобрался повыше. За помеченным камнем открывался вход в пещеру, уходившую вглубь горы.
Парень вернулся, расседлал Звёздочку и оставил её свободной — неизвестно, насколько далеко тянется та пещера, а хищников никто не отменял. Лишнее барахло засунул в небольшую расщелину, привалив камнями. С собой взял только самое необходимое — оружие, еду, огниво, факелы, прихваченные из добра разбойников, и наполненный заново свежей водой из ручейка по дороге бурдюк.
Снова поднявшись к пещере, Клед подумал и добавил к шарфу Алана второй — Деля. Как знать, возможно остальные чуть позже доберутся сюда и хотя бы по этим предметам догадаются, что внутри сгинуло двое их товарищей.
Парень оглянулся в последний раз, вдыхая поглубже прохладный свежий воздух. Над северным краем лощины кружили сипы — наверное, углядели мёртвых "наездников". В остальном всё было пустынно и мирно. И неестественно тихо, только где-то вдали ветер шелестел хвоей. Сознание непроизвольно распахивалось на всю ширь, видимую с высоты, и хотелось постоять, полюбоваться часок-другой, но Кледа толкала вперёд тревога за Алана. Так что он повернулся спиной ко всему этому покою и шагнул в пещеру, ожидая встретить там, что угодно.
Однако пещера выглядела вполне обычной. За исключением того, что шла почти ровно, без особых изменений высоты и ширины. В горах за Кастердомом они с братьями таких не встречали. В те пещеры всегда было крайне неудобно забираться: либо "пол" из камней слишком неровный, либо узкие лазы, либо вовсе яма, уходящая куда-то в глубину. А эта была больше похожа на коридор... Как будто специально приспособлена для людей, ну или кто тут ещё мог ходить. Поэтому бдительности терять не стоило.
Дойдя до поворота, Клед зажёг один из факелов, и, стараясь не шуметь, продолжил путь с небольшим подъёмом. Где-то через час он дошёл до большого "зала", из которого расходилось несколько ответвлений. И какое же выбрать?
Парень пошёл вдоль стены, надеясь, что Алан оставил ещё какой-то знак. Должен был оставить, раз уж предполагал, что его могут искать!
Во втором ответвлении, которое парень осматривал, внезапно послышался каменный скрежет, как будто начинался обвал, причём чуть ли не у самого входа. Клед замер, как его учили. Обвала не было. Скрипнул ещё какой-то камень. Парню почудилось чужое присутствие, но он никого не видел. Так и стоял, ощущая, как по спине ползут мурашки, пока в глубине прохода не полыхнуло пламя.
Клед метнулся из прохода вбок, прижавшись спиной к стене пещеры. Снова скрежетнули камни. На лбу выступил холодный пот. Парень понимал, что факел выдаёт его с головой, но быстро загасить его, не наделав шума, возможности не было. Так что он осторожно опустил его вместе с сумой на пол и потащил из ножен меч. Казалось, приближается что-то огромное, но не было слышно ни звука — только его собственное тяжёлое дыхание. И тем не менее, ощущения кричали, что это огромное уже здесь, в зале, где-то прямо над ним.
Парень рискнул и поднял глаза. Что-то мелькнуло мимо. Он занёс меч, но замер, увидев перед собой благообразного старичка с добродушной улыбкой.
— Так-так, молодой человек, и что же вы здесь ищете?
— Друга, — с перепугу честно ответил Клед, и, раз уж ляпнул правду, решился сам спросить: — Вы его не видели?
— Пожалуй, что нет. Но если ты скажешь мне, на кой ляд он сюда полез, то, возможно, я смогу подсказать тебе направление.
— Он гнался за крылатой женщиной с тремя глазами.
— О! — глаза старичка странно блеснули отсветом совершенно иного оттенка, чем огонь факела. — Вряд ли он её догнал.
— А вы кто такой? — Клед наконец пришёл в себя достаточно, чтобы задать дельный вопрос.
— Я? Просто странник, — старичок обезоруживающе улыбнулся и накинул на плечи висевший за спиной плащ.
Плащ был из тёмного бархата, контрастировавшего с простой, хоть и добротной одеждой. А главное, у него не было никакой сумы. Очень подозрительно для странника.
— А вы не боитесь ходить здесь один? -спросил Клед.
Старичок рассмеялся, вполне добродушно, однако, что-то в этом смехе вызывало оторопь. Как будто ему был вовсе неведом страх. Но разве так бывает?
— Ты бы решился напасть на меня? — спросил старичок.
Клед почувствовал, будто его накрыло одеялом невыносимой благости. Рука с мечом опустилась, он помотал головой, и ощущение тут же растаяло. Парень высказал внезапную догадку:
— Вы волшебник?
— Можно и так сказать, — покладисто согласился старичок. — Но бояться в этих пещерах надо не меня. Мне просто стало любопытно. А твой друг, мне кажется, ушёл вон туда.
Он взмахнул плащом в направлении одного из ответвлений чуть дальше, и когда Клед отвёл взгляд, бесследно исчез. Только что-то мелькнуло на краю зрения, снова почудилось нечто огромное на потолке, до которого не доставал свет, но быстро удалилось.
Несколько минут Клед стоял, приходя в себя. Он понимал, что столкнулся с кем-то необычным, и, скорее всего, крайне опасным. Сердце гулко колотилось. Парень опустился на землю, где стоял, и отпил воды из бурдюка. Встреча не желала укладываться в голове — слишком мало он знал, чтобы понять, что это было и что значило.
Однако минуты шли, в пещере царил покой, и потихоньку насущные заботы взяли своё. Клед поднял факел с земли, пристроил его между камней и решил подкрепиться, прежде чем углубляться дальше. Искать-то Алана надо. А раз других идей нет, то можно попробовать положиться на указания незнакомца.
Впрочем, внимательно осмотрев вход в указанное ответвление, Клед нашёл на полу форменную пуговицу Ордена. Значит, это не лукавство с неведомой целью. Парень мысленно поблагодарил старика и осторожно двинулся по идущему слегка под уклон коридору.
Там было вроде бы тихо и спокойно, хотя, чем дальше, тем неприятнее становилось идти. Не из-за каких-то физических ощущений, а словно душа ныла: "Не хочу туда! Только не туда". Клед воспринял это как признак верного направления — должно быть, какая-то магия, средство защиты для отпугивания чужаков. Парень не смог бы объяснить, откуда такие выводы, если бы кто-то спросил, ведь с магией он сталкивался лишь единожды — когда держал Меч. Это просто казалось само собой разумеющимся. Как и то, что Когтя Смерти не остановить такой простенькой ерундой: он вчера один сразил четверых матёрых противников, что ему какой-то морок?
Внезапно накатило непонятное головокружение, лёгкая дезориентация, но буквально через три шага всё прошло. Теперь душу тянуло назад, словно Клед пересёк некую невидимую грань. Также стало тяжелее дышать и двигаться, словно воздух приобрёл вязкость. Но Коготь не сбавил волевого напора, продолжая как можно бесшумнее углубляться всё дальше.
Одной рукой он освещал себе путь, а другая лежала на рукояти меча. Однако это его не спасло. Когда коридор вывел в небольшой зал, с виду пустой, из-за спины раздался тихий свист. Клед бросил факел, резко развернулся, выхватывая меч, но никого не увидел. Зато в задницу что-то больно ужалило снизу. Парень машинально поднёс руку к ране и наткнулся на какую-то палку. Дёрнул, окинул быстрым взглядом, чтобы не пропустить момент появления врага: похоже на игрушечный дротик, разве что со стальным беззубым наконечником, словно игла с колтунковым пером.
И тут комната закачалась, поплыла. Тело перестало слушаться. Клед медленно осел на пол. Последним, что он увидел, стало странное существо ростом в половину человека, сплошь заросшее бородой, заплетённой в косы, и облачённое в невиданные доспехи, похожие на "вырвицу", связанную из сизой металлической нити с красноватым отливом. Карлик склонился над ним, начал множиться в глазах, а потом сознание померкло.
