Омегаверс Наследие(ч.1)

— Уважаемые, у нас всё готово. Вы можете заходить внутрь, но я очень вас прошу сохранять порядок. Дело, которое мы будем рассматривать, очень сложное, в нём немало спорных моментов, и потому очень важно сохранять порядок. Как только будут приведены все доводы и доказательства, вы сможете задать все волнующие вас вопросы, на которые обязательно последуют ответы. Что бы в итоге не стало концом нашего дела — не устраивайте свар и драк. Существует Закон, и я бы хотел, чтобы всё было по закону. Хорошо? — По толпе пробежал согласный гул голосов. — Прекрасно. Прошу заходить.

Селяне оживились и потянулись к дверям. Клео последовал за друзьями, заметив, что омеги откровенно жмутся к мужьям, отцам и братьям. Это была не обычная служба, а публичное следствие, которое отчего-то проводится в храме. В храме, в котором омегам в последние три года всегда было тяжело дышать. Понятно, что им страшно. Клео тоже было страшно, но омега шёл туда. Шёл, чтобы окончательно разобраться и принять самое важное решение в своей пока недолгой жизни.

В храме быстро стало тесно, и Клео придвинулся ближе к хозяину. Он сразу заметил новые лица — это были трое людей солидного возраста.

Епископ был очень высоким худым бетой в долгополом белоснежном одеянии с голубой отделкой. Лицо заметно желтоватое, сухое, тщательно выбритое, жёсткое. Голову венчает бело-голубой клобук, с которого на плечи спадает расшитый серебром покров. Его преосвященство восседал на высоком кресле, которое было поставлено рядом с кафедрой по правую руку. В его руке был высокий посох с изогнутым навершием. По левую руку от кафедры стояло ещё два кресла — поменьше и попроще, на которых сидели альфа и бета. Альфа, видимо, был губернатором, а бета судьёй. Бета щеголял высоким белым париком и носил широкую чёрную мантию с алой каймой, альфа имел парик скромных размеров и более тёмный, наряд светский — с обилием золотого и серебряного шитья, пальцы унизаны дорогими перстнями. На шеях обоих висят статусные цепи с орденами. И судья и губернатор крупные, с тяжёлыми подбородками и заплывшими жиром щеками. Очень неприятные люди, и Клео, учуяв их запахи, тут же отвернулся, утыкаясь в грудь хозяина — сразу вспоминались бывшие клиенты. К тому же в судье омега узнал одного из них. И судья, похоже, тоже его узнал — удивлённо приподнялся в кресле, смотря на омегу сквозь лорнет.

Господин Бенджамин приобнял Клео, привлекая к себе плотнее, и Клео стал меньше дрожать. У него теперь новый хозяин. Хороший заботливый хозяин, который никому не позволит его тронуть.

Уэйланд стоял рядом с епископом и зорко наблюдал за господином Бенджамином и его приближёнными. На лице альфы отчётливо были видны напряжение, страх и ненависть. Когда шериф объявил о начале публичного следствия, а Майкл, заняв местечко чуть в стороне со своей сумкой и раскладным высоким столиком, приготовился вести протокол, альфа бросил взгляд на Сильвана и Криденса, и Клео почти услышал звук зубовного скрежета.

Со своего места поднялся судья. Бета выглядел нездоровым, заметно страдал одышкой, и к нему на помощь поспешил ещё один чужак в партикулярном платье. Он подхватил судью под локоть и помог подняться на кафедру. Положил под руку судейский молоток. Судья отдышался, опираясь на кафедру, стукнул молотком и заговорил. От звучания его слегка сиплого голоса у Клео по телу поползли мурашки — омега вспомнил, как судья, будучи в состоянии крайнего экстаза, этим самым голосом дышал над его ухом самыми отвратительными словами. И это уже не говоря о прокисшем запахе старого дряблого тела.

— Итак... слушается дело. Дело преподобного Уэйланда, урождённого Селдена, против его светлости Бенджамина Спенсера. Слушается в храме Троицы... в деревне Мышовка в присутствии всех жителей округа. Дело ведёт шериф нашего округа Эрвин Бэккет...

Клео впервые присутствовал на подобных мероприятиях и только по лицу хозяина мог судить, насколько правильно всё происходит. Господин Бенджамин заметно хмурился, но не вмешивался. Это значит, что-то не так?

— ...Исход данного дела станет окончательным и... обжалованию не подлежащим. Тех, кто будет приглашён для допроса, предупреждаю об... ответственности за дачу ложных показаний. Убедительно прошу всех сохранять... порядок и не бузить. — Ещё один удар молотка. — Слово предоставляется шерифу Бэккету.

— Благодарю вас, ваша честь, — склонил голову шериф и вышел вперёд. Майкл окунул кончик пера в чернильницу и занёс его над чистым листом бумаги. — Итак, разбирается дело о краже, совершённой из храма Троицы в деревне Мышовка округа Мэннер Ажанской губернии. Истец — господин Уэйланд Дартмут Винсент Селден, являющийся действующим каноником вышеназванного храма. Ответчик — его светлость Бенджамин Рейвен Гордон Спенсер, слуги которого, альфа Джеймс Баррет и омега Бруно, обвиняются в совершении данной кражи...

Оформление общего протокола много времени не заняло. Клео, который уже был знаком с этой процедурой, особо не вслушивался в то, что говорил шериф, а наблюдал за селянами. Омега заметил, с какой опаской на каноника поглядывают уже не только присутствующие омеги, но и их мужья, отцы и братья. Неужели сам факт того, что священнослужитель стал фигурантом уголовного дела вынудил их быть недоверчивее к духовному лидеру округа?

Майкл завершил первый протокол и занялся следующим.

— Для дачи показаний приглашается преподобный Уэйланд, — объявил судья и стукнул молотком по кафедре. Звук получался очень громким и резким, он буквально бил по ушам Клео, и омега начал понимать, почему все так волновались перед вхождением в храм. Наверняка кто-то из селян присутствовал на суде Конана и рассказывал остальным, как проходит настоящее судебное заседание. Всё-таки событие для обычной деревни не самое привычное.

Уэйланд вышел вперёд, и шериф с лёгкой презрительной улыбкой уступил ему место. Клео заметил Иласа, который стоял рядом со своим отцом — по-прежнему в своей рясе, но уже откровенно больной и бледный. Служка всё ещё жутко кашлял, прикрываясь рукавом — допускать к нему Витаса не позволил сам Уэйланд, и лекарства пришлось передавать через оми Иласа Руи. По-хорошему стоило вообще забрать парня домой и лечить толково, в тепле, однако надзор запретил бедняге покидать храмовую территорию. Оставалось надеяться, что после публичного следствия его всё же смогут забрать домой и позаботиться как следует. К тому же Илас ещё не знал, что Диллан уже освобождён, как и его ребёнок. Омега смотрел на каноника с болью. Явно не из-за беспокойства за своего мучителя. Неужели Уэйланд что-то припас, чтобы отмыться?

— Дети мои! — пафосно обратился к прихожанам каноник, протягивая к ним руки. — Не позвольте свершиться беззаконию! Совершено ужасное святотатство, и оно должно быть наказано! В известный вам день двое нечестивцев, которые неоднократно возмущали людей своим безнравственным поведением, проникли в храм божий и похитили очень важную вещь для всего нашего округа — церковную книгу. Более того, они оклеветали меня самого, и их хозяин, известный не меньше своим презрительным отношением к Святой Церкви, им поверил. Более того, он настоял, чтобы наш храм был осквернён этим зрелищем, отказался сразу выдать преступников для свершения правосудия и защищает их! Дети мои, вы просто обязаны вмешаться и сказать своё веское слово!

— Преподобный, при всём уважении, это, конечно, очень интересно, но у нас сейчас не проповедь, а публичное следствие, — поморщился шериф. — Вы готовы отвечать на вопросы следствия?

— Да, ваше благородие, — с ядом в голосе ответил альфа.

— В таком случае расскажите всем присутствующим, что же произошло в день кражи.

— В тот день я был в храме и занимался делами округа. В самое ближайшее время должна состояться перепись всего населения нашей великой страны, и я проверял все церковные книги, что хранятся у нас, чтобы у господ переписчиков не возникло вопросов по поводу небрежного ведения записей моих предшественников и ненадлежащему хранению самих книг.

— Илас в это время находился в храме?

— Да, совершал уборку.

— Кто ещё может подтвердить, что вы занимались именно инспекцией имеющихся в храме книг?

— Балан и Гилмор Моро, которых я почему-то здесь не вижу. Они мне помогали, как делали уже не раз.

— Каким именно образом?

— Разве это имеет отношение к делу?! — возмутился священник.

— Возможно.

— И всё же я имею право не отвечать на этот вопрос. Неужели простая беседа о делах в округе уже считается преступлением?!

— Как вам будет угодно, — и бровью не повёл шериф. — А как вы думаете, преподобный, где они могут сейчас находиться?

— Я не знаю, ваше благородие. — Если бы взглядом и голосом можно было убить, то шериф, наверно, рухнул замертво. — Вот уже много дней, как я ничего не знаю об их местонахождении. О своём скором отъезде они мне тоже ничего не говорили, и внезапное исчезновение этих добрых людей повергает меня в изумление.

— Хорошо, вернёмся к этому вопросу позже. Что произошло дальше?

— Около полудня в храм прибыл господин Спенсер со своими домочадцами и попросил обвенчать его привратника Криденса Пирса с омегой Сильваном из села Рыжее. Сам господин Спенсер выступил в качестве посажёного отца Сильвана. Также Криденс Пирс изъявил желание усыновить ребёнка Сильвана Эрнеста. Я провёл оба обряда, были выписаны все полагающиеся бумаги, проставлены необходимые подписи и печати. Всё это было самым добросовестным образом вписано в нашу книгу. Когда господин Спенсер и его домочадцы покинули наш храм, я вернулся к инспекции. И вдруг эти два мерзких богохульника Джеймс Баррет и его распутный любовник Бруно ворвались в алтарную часть храма, напали на меня и Балана Моро, отобрали нынешнюю книгу и сбежали. Остановить их не удалось.

— А что в это самое время делали отсутствующие здесь братья Моро?

— Гилмор отлучился в мою личную келью, чтобы забрать оттуда перо и чернила — одна из старых книг, которая летом должна отбыть в ажанский городской архив на постоянное хранение, сильно выцвела от неправильного хранения — стали нечитаемыми целых две страницы, и я собирался поправить записи, чтобы их можно было уверенно читать. Благо, что у моего предшественника был очень разборчивый почерк. Его брат был со мной.

— И не смог помешать столь противоправному и возмутительному деянию?

— На нас сыпанули изрядную горсть очень острого перца, и это, поверьте, было очень подло! Пока мы прочихались, преступники сбежали.

— Что вы предприняли для того, чтобы вернуть книгу?

— Я не хотел поднимать шум вокруг этого происшествия, понадеявшись на то, что господин Спенсер сам изобличит своих слуг и вернёт книгу в храм. Однако к утру книга не была возвращена, её поиски по округе ничего не дали — я предположил, что эти богохульники могли её просто выбросить, и я проверил наиболее вероятные места. Только после этого я обратился за помощью к вам, ваше благородие.

— Как вы думаете, зачем Джеймс Баррет и Бруно могли совершить эту кражу? Какова была их цель?

— Цель? — фыркнул Уэйланд, косо глядя на господина Бенджамина. — А какая может быть цель у двух не знающих слова "стыд" крамольников? Может, решили позабавиться, может, неизвестно с чего решили отомстить, выдумав какую-нибудь глупость. А, может, тем самым выразили своё презрение к Церкви. Я не раз замечал, что во время своих и без того непозволительно редких визитов в храм они то и дело позволяют себе совершенно отвратительные по своей мерзости поступки. И это не считая откровенного непочтения к святым образам!

— Преподобный, почему вы так отзываетесь о преступниках? Какие у вас имеются основания для этого?

— Основания? — картинно возмутился каноник. — Да вся наша округа знает, насколько эта парочка распутна и бесстыдна! Стоит начаться цветению, покосам или полевым работам, как не проходит и дня, чтобы кто-нибудь не наткнулся на них в поле, лесу или среди сена! И это на виду у детей!!!

— И что же они делали?

— Самым бесстыдным образом совокуплялись на глазах всего честного народа! Ни от кого не прячась! — Клео удивлённо взглянул на друзей и понял, что что-то из этого правда — два безобразника довольно переглянулись и пихнули друг друга локтями. Но поразило омегу даже не это, а то, как на эти слова отреагировал сельский молодняк! Причём не только деревенские парни, но и некоторые взрослые солидные мужики тоже заулыбались, а трое молодых омег смущённо отвели глаза. — Всем давно известно, что они любовники и при этом даже не думают узаконить это освящённым браком, а предпочитают жить в грехе!

— Прошу меня простить, шериф, что перебиваю, — поднял руку господин Бенджамин, — однако личные дела моих слуг преподобного совершенно не касаются. Они взрослые люди, свободные и в праве решать самим, в каких именно отношениях состоять. Да, Джеймс и Бруно бывают несдержаны в проявлении своих желаний и не всегда задумываются о том, что кто-то может их застать, однако это не повод сразу же обвинять их в самом настоящем преступлении.

Клео вспомнил, как впервые увидел их в хозяйском кабинете. Как иногда заставал в других уголках дома. Как один раз едва не вошёл в купальню, где эти два негодника расположились — настолько задумался о только что прочитанной книге, что даже не обратил внимания на возню за дверью. Впрочем, его неуместное вторжение весёлую парочку совершенно не возмутило — хватило ума посмеяться над собой же и подбодрить тем самым растерянного друга.

— Не касаются??? — побагровел Уэйланд. — А какой пример они подают подрастающему поколению??? Об этом вы подумали, ваша светлость??? Если уж вашим слугам так хочется предаваться греху, то пусть делают это в удалённых местах, где их никто не увидит!!!

— Ваша светлость, вам слова пока не давали! — недовольно стукнул молотком судья.

— Прошу меня простить, ваша честь, но я не мог не высказаться по этому поводу, — повинился господин Бенджамин. — У меня свой взгляд на такие вещи, и я не нахожу ничего предосудительного в том, что двое молодых людей уединяются.

— В том-то и дело, что они не уединяются, а творят сие непотребство у всех на глазах!..

— Вернёмся к нашему делу, — перебил каноника шериф. — Вам больше нечего сказать присутствующим?

— Пока нечего.

— Хорошо.

— Для дачи показаний вызывается... — Подручный судьи сверился с какой-то бумажкой и шёпотом подсказал. — омега Илас Тумэй.

Илас, снова невовремя раскашлявшись, вышел вперёд. Омега заметно дрожал, растирая плечи и руки. Его бил озноб, однако на больном кроме рясы ничего не было. Хоть бы плащ какой набросил или... Судья тяжело оглядел юношу, и тот опустил голову.

— Назовись, — приказал ему судья.

— Я... Илас Тумэй. Мой отец — староста этой деревни... — Илас снова раскашлялся, и судья недовольно поморщился. — Простите, ваша честь — я заболел.

— Ты подтверждаешь слова преподобного Уэйланда?

Илас испуганно взглянул на шерифа, который мягко улыбнулся в ответ, но это не помогло.

— Д-да. Подтверждаю. Так всё и было.

Староста Мышовки нахмурился, глядя на сына. Альфа поглаживал свою бороду и о чём-то думал, что дало надежду думать, что он всё же сделает правильные выводы.