В Архангельске Николай Герасимович пробыл около часа. Столько времени ушло на пересадку, уточнение маршрута полёта, и т.д. В полёт ушли две 'Каталины', сопровождаемые четвёркой 'Пе-3'. Вынужденная необходимость. Над Белым морем периодически появлялись немецкие самолёты, и страхующая летающая лодка, как и эскорт — были вынужденной необходимостью.

Саня

Вальтер с трудом посадил свой самолет. Откинул фонарь. Встал, а перелезть через борт сил уже не было. На немой вопрос механика обер-лейтенант негромко произнес:

-ТБ-3...

-Рисовать? Один или два? — оживился земной хозяин машины.

-Нет, ни одного...ТБ-3....Он же не может....ТБ-3....

-Обер-лейтенант Новотны, Вас в штаб группы! -прокричал подбежавший посыльный.

-ТБ-3..ТБ-3...— бормотал Вальтер медленно бредя поперек летного поля — ТБ-3...

ТБ-3

Неторопливо разогнавшись, 'крылатый линкор', гордость советской авиации, увы давно прошедших тридцатых годов, 'тяжёлый бомбардировщик три' оторвался от полосы и взял курс к одному ему ведомой цели, двигаясь на крейсерской скорости в 190 километров. 'Данный тип самолётов не представляет боевой ценности', так, кажется, указывалось в отчёте о самолётах, состоящих на вооружении военно-воздушных сил Советского Союза, и это было горькой правдой. Оружие вообще стареет быстро, а самолёты — ещё быстрее, так что к сорок второму году ТБ-3 действительно, не представлял боевой ценности. Добавим, впрочем, 'как бомбардировщик'.

Зато, он представл немалую ценность как машина, способная поднять груз весом до пяти тонн — не так много таких самолётов было в СССР, поэтому его пока не списывали, решив использовать как очередного 'гостя из будущего'.

Про самолёты дальнего радиодозора от попаданцев узнали осенью сорок первого года, но и без них было ясно, радар на тяжёлом самолёте необходим для защиты Баку и для военно-морского флота. Добавочным стимулом для ускорения работ стало и уничтожение локаторов на западном фронте, поэтому довели до работоспособного состояния первый летающий радар довольно быстро...

Саня

Пока мы с Казарским стояли в окружении освобожденных, Акула снова куда-то пропал. Подошел человек в форме со следами от "шпал" на петлицах и перевязанной рукой.

-Товарищи командиры! Не знаю обозначений званий нового образца. Разрешите обратиться? Военный инженер первого ранга Смолкотин.

-Полковник Бондаренко. Обращайтесь.

-Капитан второго ранга Казарский.

-Товарищи командиры, группа бывших военнопленных под моим руководством подняла восстание и захватила территорию бывшего маслозавода. В результате операции на территории завода уничтожено восемь фашистов, захвачено одиннадцать, в том числе два инженера. На территории находятся танки и артиллерийские орудия. — докладывавший достал бумажку и прочитал — на вчерашний день расклад таков. Танков Т-26 пушечных девять первой категории, два — второй, четыре нуждающихся в заводском ремонте. Т-26 пулеметных два первой категории, один нуждается в заводском ремонте. Танков БТ-7 один, исправен, БТ-5 два исправны, один на завод. Т-28 один, исправен. Т-34 два, оба второй категории. КВ один, исправен. Т-37А один, исправен. Артиллерийский тягач "Коминтерн" — двигатель ремонту не подлежит, остальное — исправно. Орудия полковые 76 миллиметров — три, исправны, укомплектованы. УСВ — одно, исправно , отсутствуют прицельные приспособления. Гаубицы девятого — тридцадьседьмого — две. Боеприпасов нет. Захвачено стрелковое оружие охраны.

-Я же сказал — рояль.

-Может завтра "Тирпиц" пойдем захватывать? — хмыкнул Казарский.

-Товарищи командиры, разрешите нам воевать с Вами? Очень много претензий к фрицам накопилось.

-Разберемся. Топливо?

-В бочках в одном из складов. Дизтопливо около тонны. Бензин Б-70 тонна восемьсот. Кроме того на заднем дворе походные мастерские немецкой танкоремонтной роты. На их базе здесь все и планировалось развернуть. Начальник мастерских — оберст-лейтенант Клюге. Жил в городе на квартире.

-Матрос! — крикнул кап-два — тащи сюда немцев по-одному. И Ванштейна найди.

-Ух ты! Что это летит? — вырвалось у подошедшего Сухова.

Мы повернулись в сторону, куда он указал и увидели необычный самолет. Над фюзеляжем ТБ-3 был закреплен огромный диск, а снизу, примерно, от носа до задней кромки крыльев большой бульб. В это время от машины авианаводчиков позвали на связь Букваря-старшего и Бобра-старшего.

-На приеме Букварь. — ответил я, взяв гарнитуру из "скорой помощи", как называли мы передвижные посты ВНОС.

-Букварь, я Часовой. Небо чистое. Как принял?

-Принял тебя, небо чистое.

-Ленинградская дорога. Десять километров. Пешая колонна. Вижу пушки на конной тяге, как принял?

-Принял тебя, Часовой. Пешая колонна с пушками.

-Через час будет Дуглас за тяжелыми и малыми. Готовь площадку.

-Принял. Будет площадка.

DarkAlamez

Сидящий за своим столом в кабинете главного конструктора мужчина поднял трубку зазвонившего телефона. Поднял сразу, буквально через секунду после сигнала. Василий Гаврилович уже был в курсе, с кем он будет говорить.

— Здравствуйте, товарищ Грабин, — раздался в трубке знакомый всему советскому народу голос. — Товарищи из Политбюро и я интересуемся, как Ваше здоровье, Василий Гаврилович, как здоровье Вашей супруги? Можете ли Вы в ближайшее время прибыть в Москву?

Получив утвердительный ответ, задав пару-тройку вопросов про производственные нужды, Иосиф Виссарионович попрощался с Грабиным. Какое-то время Василий Гаврилович сидел, сжимая в руке трубку телефона. Верховный и раньше звонил на завод, напрямую ведя разговор по интересующим его вопросам. Сейчас, своим звонком, Верховный внёс большие перемены в жизнь Василия Гавриловича.

Через несколько дней в кремлёвском кабинете вождя, в присутствии Лаврентия Павловича, состоялся интересный разговор.

— Товарищ Грабин, — сделав паузу, взглянул на стоявшего навытяжку Сталин.— Решением Комитета Обороны создаётся Центральное артиллерийское конструкторское бюро. На должность руководителя этого ведомства мы хотим предложить Вас. Скажем сразу, главной Вашей задачей будет организация разработки и производства широкой номенклатуры новых пушек. Для этого вы будете иметь самые широкие полномочия и возможности. Проблемы с кадрами Вам поможет решить товарищ Берия. С ним же Вы будете решать возможные проблемы, которые неизбежно возникнут в Вашей работе.

Сталин, не спеша подойдя к столу, взял трубку. Внимательно посмотрел на Грабина.

— Минусом Вашей новой должности будет сокращение свободного времени для конструкторской работы. Мы постараемся предоставить Вам все условия для работы, но, как Вы знаете, в сутках только двадцать четыре часа. Поэтому, мы даём Вам день для того, чтобы Вы хорошо подумали. Если решите отказаться от предложения партии и правительства, Ваш отказ будет понят правильно. Товарищ Сталин Вас тоже поймёт.

— Товарищ Сталин, я готов начать работу на новой должности, и считаю необходимым быстрее определить круг моих первостепенных задач, — решительно произнёс Василий Гаврилович.

— Замечательно, — произнёс Сталин. — Товарищ Берия сейчас нам в этом поможет. Товарищ Грабин, подойдите и садитесь. Разговор будет долгий. Многое из того, что Вы узнаете, является государственной тайной, с которой Вы теперь будете работать.

Из кабинета Верховного через несколько часов вышел новоиспечённый начальник ЦКАБ, имеющий полномочия карать и миловать очень многих на просторах страны. На совещании у Верховного Василий Гаврилович с удивлением услышал много интересных идей, направлений и концепций по развитию артиллерии. Сейчас удивление постепенно сменялось ещё большим уважением к Вождю. Грабин отчётливо вдруг понял, что Сталин своим предложением сделал ему такой подарок, который может оценить только профессионал. Теперь в создании новых артсистем Василий Гаврилович будет иметь огромное информационное превосходство над конкурентами. А возможную нехватку времени для самостоятельной работы можно выправить, правильно построив свой рабочий график. В конце концов, его полномочия позволяют найти талантливых помощников, которым надо только правильно сформулировать их задачу. И всё-таки, почему Верховный так быстро изменил многие свои взгляды на развитие артиллерии? А многие его сегодняшние высказывания и идеи. Откуда они? Раньше мнением Верховного иногда 'рулили' дилетанты в погонах, теперь их время, похоже, закончилось. Хорошо бы навсегда.

Саня

Минут через двадцать совместными усилиями Веялис и старший матрос Ванштейн провели экспресс-допрос пленных. Сведения подтверждались, противоречий особых не нашлось. Пленных передали на подошедший кораблик, даже не успел рассмотреть его название. Батальон морпехов остался оборонять порт. На их позиции растащили пушки и неспособные передвигаться танки с маслозавода. Экипажи и расчеты сформировали из освобожденных. Всеми остальными силами, включая отбитые старые танки, выдвинулись на юг к железнодорожной развязке Вайвара. Уничтожили там пост и зенитную батарею залпом ИСов и одного из "Штурмов". В нескольких местах просто сняли рельсы. Если в Нарве есть поезда — не убегут, да и со стороны Таллина сюрприз в виде бронепоезда внезапно не появится. Правда, несколько озадачила европейская колея путей. С тех пор, как меня обозвали почетным железнодорожником, некоторые особенности этого транспорта пришлось выучить. Тридцать километров до Нарвы прошли двумя параллельными колоннами примерно за два часа. На окраине города сходу снесли несколько постов и баррикаду, а потом начали планомерную зачистку. С помощью корректировщика с телефоном удалось заткнуть батарею ахт-ахтов около железнодорожного моста огнем двух "Штурмов", третий прямым попаданием разнес недостроенный ДОТ. Тактика городского боя примененная в Выборге, а затем в Смоленске принесла свои плоды, хотя и немцы здесь были неопытные, не то что на линии фронта. Со стороны Ивангорода тоже доносились звуки боя. Десантники заняли окраины, а затем, с нашим подходом, зачистили весь городок. Единственно серьезное сопротивление оказали эсесовцы в ивангородском замке. Там мы потеряли один Т-52 и пулеметный Т-26. За все время штурма обоих населенных пунктов сгорели еще два пятьдесятвторых и один БТ. На железнодорожной станции Нарвы удалось захватить четыре паровоза, двенадцать крытых вагонов и шестнадцать платформ большой грузоподъемности. Но самым "вкусным" подарком для наркомата Кагановича был целехонький путеперешивочный агрегат, взятый в Ивангороде и паровоз ФД к нему. Причем стояли они уже на "русской" колее. Две цистерны с авиабензином в одном тупике, и пассажирский вагон с красными крестами в другом были уже приятным бонусом. Я оказался рядом, когда отделение Акулича полезло проверять последний. Старшина вышел побледневшим:

-Товарищ полковник, там дети. Много. Малые. Голодные сильно.

-Выводи куда-нибудь в капитальное здание.

-Да как их вывести! Там самому старшему лет пять-шесть!

Пока я вызывал по радио еще кого-нибудь в помощь, перед глазами проплыли картинки из хроники с детьми-узниками концлагерей. В голове стали всплывать названия Майданек, Дахау, Освенцим, Саласпилс... Стоп! Саласпилс — это где-то в районе Риги. Надо срочно смотреть документы и сообщать на "Большую Землю" о находке. Чуть позже Веялис, найдя в вагоне какую-то папку подтвердил, что вагон должен был попасть именно туда.

-Детей и раненых на площадку. Будет борт из Ленинграда. Подготовка аэродрома — капитан Сухов. — отдал приказ я.

-Есть.

-А мы опробуем пару новых снарядов. В каждом "Штурме" по две шрапнельки. Дальность от забора сада до вон того куста километра полтора. Машины за забором почти не видно. Ставим все три здесь. На снаряде дальность подрыва полтора. После первого залпа три пятьдесят вторых и один ИС, все с десантом, вперед. Если возле пушек начнется движняк, "Штурмы" и Ис пресекают. После добивания вся атакующая группа быстро назад. Вопросы? Нет? Тогда по местам. Остальным не высовываться!

Ника

Мы вырвались. Вырвались из болота. С громким звуком 'чпок'. С охреневшим и запуганным нашим нежданным 'взрослением' из каких-то там разведчиков до самой Группы Ставки командиром партизанского отряда. Перепуганным политработником и растерянными ребятишками. Многие хотели идти с нами. Так что вытягивать себя из этой трясины спокойствия пришлось чуть ли не по живому. Каждый шаг давался с трудом — обленились, расслабились. Но вязнуть еще больше не было ни сил, ни желания — нас ждала Родина, как ни патетично это звучало. А лично меня, ждал, где-то там, мой Алексей.

Я еще не знала, что позади, в Ровно и по всей оккупированной части Украины началось то, что в последствии назовут незамысловато и просто — Исход. Исход евреев. А Моисеем должен был стать как раз Ярошенко. Не стал. Черт его знает, хорошо это или плохо, но мы сделали что смогли — одним ударом обезглавив верхушку командного состава вермахта. А заодно и УПА. Разрозненные, обозленные украинские националисты, удерживаемые вместе только авторитетом Шухевича и Бандеры, вдруг оказались лицом к лицу с диверсионными группами. Как раз тогда когда сам Шухевич пал от наших рук. Не помог даже широко разрекламированый немцами украинский батальон "Нахтигаль". Он просто распался.

Теперь наша дорога петляла через болота и топи в направлении Белоруссии. Первые несколько дней Ронин, гордясь возложенной на него ответственностью, бодро вел нас лесными тропами. На четвертый нас встретил дозорный отряд белорусов. Дальше нас перебрасывали как эстафетную палочку от одного отряда в другой. Вот только где финиш у эстафеты не знала даже я. После переправы через Припять темп начал понемногу ускоряться. Мальчишка пыхтел, скрипел зубами, но упрямо ковылял в середине колоны, отказываясь остаться в любом из партизанских объединений. Видно пошел на принцип — сдохну, но дойду! Ню-ню...

По дороге сёла. Деревеньки. Печные трубы из-под сожженных крыш. Брошенные хаты. Живые села мы обходили стороной. Но их мало. Боги, как их мало! Запах пепелищ преследует постоянно. И это на юге Белоруссии, где и деревень-то по факту не много было, а что же делается на западе? Об этом не хочется даже думать. Я не думаю. Я привычно бегу за Ронином опять в роли радистки. Командует СБ. Пусть... так для всех лучше и привычнее. Даже для меня. Не люблю быть главной... не хочу.

Саня

-Вальтер, Вы просто обязаны прорваться к этому чертову ТБ! Штаб Группы "Север" бомбардирует меня телефонограммами с требованиями сбить это чудовище. Каждые полчаса новая истерика. Этот самолет как на ладони видит все передвижения более-менее существенных подразделений!

-Но герр оберст, мы уже пытались атаковать его вчера! Такое впечатление, что он просто видел, как мы взлетали. Этот чертов ТБ только развернулся и неспешно полетел в сторону Ленинграда, а на мой штаффель навалилось около двадцати русских. В результате осталось два самолета, остро нуждающихся в ремонте, да еще три пилота подали о себе весть из наземных частей. Герр оберст, я видел только одного подбитого русского. Они знали, откуда и на какой высоте мы летим, сколько нас. А мне не удалось подойти к этому чудовищу ближе пяти километров.