Близняшки едва слышно угрожающе зарычали.
Серафима Николаевна, полыхнув самой настоящей яростью, тут же попыталась призвать гостью к порядку, напомнив о правилах приличия и о том, как должны себя вести скромные и воспитанные девушки из высшего общества. И о том, что негоже подавать плохой пример Дарье и Виктории, которые, пусть и на пару месяцев, но все-таки младше Ирины Ильиничны.
Близняшки возмущенно посмотрели на мать.
Чуть ли не с чпоканьем оторвавшись от меня, Ирина немного смущенно заулыбалась, стерла платочком свою помаду с моих губ, многословно попросила прощения. И поставила присутствующих перед фактом, что, де, забирает "своего ненаглядного братика для выполнения им своих обязанностей, от которых этот негодник пытается отлынивать". А так же надеется на понимание и прощение невест "этого милого проказника".
— А я рассчитывал на замечательный отвар Серафимы Николаевны. — Заметил я, все еще находясь в состоянии полусна. — Что-нибудь бодрящее.
— Этот отвар, конечно, тебя взбодрит. — Чуть смутилась (!) Серафима Николаевна. — Но в качестве средства борьбы с сонливостью... слишком радикально. Рекомендую обычный крепкий чай...
— Кстати, огромное спасибо за великолепный отвар, Серафима Николаевна! — Лучезарно улыбалась Ирина, осторожно оттесняя меня к выходу. — Кассия, если не ошибаюсь, да? Она же — сенна александрийская? Отличный привкус и приятное послевкусие! Правда, запорами я не страдаю, так что, вроде бы, и лечить нечего, но все равно — огромное вам спасибо! Удаление шлаков — это полезно! Девушкам всегда нужно следить за фигурой и своевременно удалять шлаки! — Она сделала ручкой в сторону насупившихся близняшек. — Сестрички, пока-пока!
+++
Когда за Олегом и висящей на нем Наследницей Сварогов закрылась дверь, Серафима Николаевна расслабленно откинулась на спинку рабочего кресла. И обратилась к чуть дезориентированным близняшкам:
— Доченьки, с этой... кошкой дранной... тяжело будет совладать. Вам — уж точно. Во всяком случае — пока. Унаследовала от Горыныча все самые худшие черты характера, стерва подколодная! Видимо, вся дрянь Сварогов, благополучно миновав барана-папашу и умницу-брата, осела в ней!
Еще раз глубоко вздохнув, она, наконец-то, полностью успокоилась и улыбнулась:
— А теперь разберем наш разговор по полочкам. Особенно, это ее "сестрички"... Садитесь.
+++
Адекватно воспринимать реальность я стал только на заднем сиденье огромного джипа. Водитель крайне осторожно, чтобы, не дай боги, не дернуло и не тряхнуло, плавно выводил машину из ворот имения "Медвежьи озера" на шоссе. Рядом сидела веселящаяся Ирина, а у меня в руках была кружка с чем-то белым и горячим...
— Молоко с медом. — Объяснила она. — От бессонницы. Приедем в "Перепелов ручей" — поспишь часиков до двенадцати. А то и до часу. Не хватало еще бумаги подписывать в твоем сумеречном состоянии! Да и дед раньше полудня не встанет — воскресенье же...
— А у тебя что? — Я кивнул на ее кружку с какой-то зеленоватой мутной жидкостью..
Ирина сделала глоток:
— От поноса и диареи. — Скривилась она. — Сплошная химия — я не так сильна в знахарстве, как Серафима Николаевна, чтобы быстро сообразить себе правильный отвар. А она не поскупилась на слабительные ингредиенты... нехорошая злая тетя!
М-да... Слабительное в качестве бодрящего напитка — это, действительно, было бы несколько радикально.
— Нам час ехать. — Ирина с намеком похлопала себя по бедру. — Я бы на твоем месте не разбрасывалась драгоценным временем.
С удовольствием! Последнее, что я почувствовал, пристроив голову на женские коленочки — тонкие пальчики, осторожно перебирающие мои волосы.
Блаженство!
+++
Дым стоял столбом. Или коромыслом? Орали все. До хрипоты.
Переговоры проходили в Зеленом кабинете. Сейчас присутствовали только самые-самые: "дедун", обе вдовы, Ирина, я, шестеро представителей Семейного Совета... и Федор с Леной. Сильно подозреваю, что на присутствии младших настояла Ирина — чтобы остальные не натворили дел. Чтобы держали себя в руках и не перешли к боевым действиям.
Представители Семейного Совета... В который раз убеждаюсь в том, что это — исключительно функциональный орган, привыкший брать под козырек и выполнять распоряжения Патриарха и Наследника. Во всяком случае — у Сварогов. Трое — растеряны, и трое — хитро и пакостно улыбаются. Но эти шестеро вели себя тихо и на общий шумовой фон никак не влияли... разве что тихими репликами "рубили" то одну разошедшуюся сторону, то другую.
Создавался новый Род. Род Радовичей.
Патриархом Рода назначался самый старший его представитель — Олег Радович. Женой Патриарха становилась... Ну и так далее, и так далее, и так далее... Правила наследования, запрет на браки с семьями такими-то, разрешение на браки с представителями семей таких-то...
Кстати, только сейчас узнал, что у Сварогов был запрет на браки с семьями Ковыль и Прокоповичи! Но меня сейчас он не касался, ибо... сами понимаете.
Разумеется, Анастасия Викторовна переходила в семью Радовичей. Тут уж ничего не поделаешь — во-первых, теща, во-вторых, на этом настояла Ирина, которая свою мать, несмотря ни на что, любит. Родителей не выбирают — эта нехитрая истина доказана Олегом Радовичем. Мне показалось, что "дедун" радостно потер ручки.
Разумеется, Ирина берет фамилию мужа. Угадайте, какую.
Радуется вторая жена... вдова, Клавдия Алексеевна: теперь ее дочь, Катя, будет первой и единственной наследницей фамилии Сварог! М-да, все-таки она дура! Не такая дура, как Анастасия Викторовна, но — все равно дура! Поэтому она даже вякнуть не успевает, когда Федор и Лена переходят от Сварогов к Радовичам. Это ж так логично — у Федора в новой семье — брат, а у Лены — сестра и мать. Но, черт возьми, она даже внимания на это перемещение не обращает! Ну, нельзя же так!
Федор и Лена повеселели: когда начались все эти разговоры на повышенных тонах и когда они (довольно быстро) смекнули, к чему идет дело, то, наверно, испугались, что их тоже раздергают по Родам. А так — нет. Остаются вместе. Да еще и переходят под начало обожаемой старшей сестры Ирины, счастливо воссоединившейся со своим сводным братом Олегом. Как в сказках! Только круче.
Уж не знаю, было ли подобное в юридической практике, но мы все ставили с ног на голову.
Мы торжественно переходим в Зал Огненного Бога.
Там уже собрались главы Младших Родов — Сиверские, Ламские, Климовы, Урлаковы... Всего — двадцать три фамилии. Выстраиваются в шеренгу. Из строя вызываются Ламский, Урлаков и Клюев. Отводятся в стороночку. Иван Иванович Ламский как-то потусторонне спокоен и расслаблен. Кажется, он находится в боевом трансе и готов к драке. Надо бы успокоить мужика...
Перед двадцатью родами речь произносит Змей Горыныч. Заложив одну руку за спину и размахивая потухшей трубкой... Жаль, обращение "товарищи" тут не в ходу, а то образ был бы завершенным.
Основной смысл: "Ничего не меняется. Род по-прежнему силен и могуч. Все остается по-старому. Мудрый Змей Горыныч снова берет бразды правления в свои цепкие лапы и теперь уже точно не даст молодежи просрать все то, что было накоплено поколениями предков"
С оставшейся троицей говорю я. Спокойным тоном, доверительно, по-свойски.
Основной смысл: "Мы обязательно сработаемся и никуда нам друг от друга не деться — вокруг враги и завистники, которые поодиночке нас уничтожат (взгляд на Ламского). Перед новым родом — новые горизонты и новые перспективы. Время ретроградов и старых пердунов безвозвратно уходит. Ваш опыт и наша молодая энергия... А пытающихся действовать старыми методами в современных условиях ждет только стагнация, деградация, девальвация и скатывание в унылое говно. Как вы понимаете, господа, предки нам этого не простят!"
Вообще-то, в основном, вранье. Как и сказал "дедун", "ничего не меняется". Просто не захотелось повторять его речь.
Внимательно наблюдаю за реакцией умудренных жизнью дядек. На общем фоне ошеломления — негатива в них немного. Ни ко мне лично, ни вообще. Более того, негатив уходит практически полностью, когда за моим плечом появляется Ирина и со скромной улыбкой протягивает мне стакан с теплой водичкой, капелькой меда и яблочного уксуса. Чтоб, значит, оратор горлышко пересохшее смочил. Разумеется, есть легкое снисходительное отношение к молодому главе нового Рода, но... в пределах разумного, без чванства, презрения и пренебрежения. Доброжелательно, с пониманием.
На первый взгляд, распределение младших Родов произошло от балды и случайно — как стояли, так и поделили: двадцать — в одну сторону, трое — в другую. Но только на первый взгляд: Ирина прекрасно знала настроения и — надеюсь, ни для кого это не стало сюрпризом? — давно уже провела нужную просветительскую работу. И только среди тех, кто был к этому готов.
Но дядечки все равно в прострации. Все двадцать три человека — только что от рода Сварогов "оторвали" одну седьмую часть. Да еще и такую перспективную Наследницу, как Ирину, отдают.
Владимир Климов, глава младшего рода "огневиков" Климовых, не выдерживает психологической встряски, возмущается и начинает нагнетать, упирая на то, что из-за всяких молодых бесталанных выскочек, которым боги не только Дара не дали, но и мозгами, судя по всему, обдели...
Внимательно смотрю на задумчиво дымящего своей трубкой "дедуна" — Климов теперь "под ним". Либо он сам затыкает Климова, либо... либо я за себя не отвечаю. Дедун сжимает зубы, играет желваками, отводит взгляд и делает вид, что его тут нет. Обижать "своих" не хочет. Хочет добреньким быть.
Ну, ты сам напросился — раз делаешь вид, что тебя тут нет, то и я действую так, будто тебя тут нет, а вот попранная честь новорожденного рода Радовичей — есть!
Картинно снимаю оранжевые очки...
В следующую секунду кресло вместе с Климовым проламывает стену зала и улетает в сторону озера. Над озером на секунду застывает и падает отвесно вниз. Всплеска отсюда, разумеется, не слышно. Народ, проводив взглядом летающую мебель, задумчиво прикидывает расстояние до озера — четыреста метров. Припоминает нормативы сдачи на разряд... Да, получается уровень между Мастером и Гроссмейстером.
Потом переводят взгляд на меня. Не препятствую.
— Господа, если у кого-то есть возражения, касающиеся МОЕГО рода — прошу не стесняться и высказывать это сразу! В дальнейшем я не собираюсь оставлять за спиной тех, кто чем-то не доволен... в живых.
Это, конечно, бравада и понты, но — так надо. Из времен "прямой демократии". Память предков, если угодно. Именно таких слов от меня ждут и мои младшие семьи и младшие семьи, оставшиеся под Сварогом.
Медленно обвожу взглядом собрание. Слева направо, справа налево. Смотрите внимательно на цвет глаз, господа! Кто-то не удержался — присвистнул, а Сиверский просто выругался:
— Пи%%ец! У нас снова два Гроссмейстера!
"У нас..." — это говорит остающийся под "дедуном" Сиверский... Все всё понимают. Во всяком случае, догадываются.
Сиверский тут же получает по шее (натурально! несильный шлепок ладонью по затылку!) от неуловимо скользнувшей вперед Ирины, страшными глазами показывающей сквернослову на присутствующих детей. Сиверский — удивительно! — смущенно чешет затылок и оправдывается. Да, уважают тут Ирку. Уважают...
Малышня, впрочем, не слышит — Федор и Лена демонстрируют огромные совиные глаза и открытые рты.
— А я говорил Володе — хладнокровнее надо быть! Хладнокровнее! — Вздыхает Змей Горыныч.
Да, если б Климова не было, Климова надо было придумать... Корю себя за то, что не успел подговорить Ламского изобразить возмущение в случае отсутствия таких нервных, как Климов...
Тут меня осеняет и я внимательно смотрю на Ирину. Та улыбается и едва заметно подмигивает. Ну, что ж — у Олега Радовича появилась еще одна задача-минимум: не оказаться слишком глубоко под каблуком у такой интриганки-супруги.
Оставляем глав Младших Родов в Зале Огненного Бога. Подумать, обсудить, перетереть. Ну и Климова из озера вытащить, и рассказать ему кое-что о голубых глазках. Возможно, покушать и, скорее всего, выпить. "Отметить". Ибо кризис, в который попали Свароги, кажется, трансформируется в свою противоположность: два "гросса" — это опять "респект и уважуха" и "самая крутая семья в Империи".
Возвращаемся в "зеленый кабинет".
Змей Горыныч безостановочно дымит своей трубкой. Рычит и плюется огнем (иногда — буквально). К пяти часам дня "зеленый кабинет" приходит в негодность. "Дедун" от злости сжег какие-то документы и подпалил подо мной и Ириной кресла — старый козел нас "строить" вздумал! Я вынес все окна и в пыль распылил его чертову трубку и — в щепки — стул под ним. "Дедун" поджег стены, а я чуть не обрушил потолок, наорав на него, что нехрена мою собственность портить — это теперь мое и только мое право, блджард!
Тут же мы с "дедуном", уже готовые по-настоящему схлестнуться, осекаемся — от сильно испугавшегося "дяди Федора" идет чудовищная волна магического возмущения. Я вижу, как клубится пространство вокруг младшего брата, и начинает истаивать мраморный пол у его ног — никаких облачков пыли... просто истаивает, как сахар в кипятке!
— В озеро, внучок! — Орет дед Федору.— В озеро, мой хороший!
Но глаза брата совершенно бессмысленны — он сейчас не сможет сообразить направить разрушительное воздействие в озеро. Вижу, как дед пытается накинуть на Федора какой-то защитный кокон, но структуру кокона рвет в лоскуты.
— В защиту все, бля! — Голосит "дедун".
Секундой позже различными вариантами защиты — огненной или воздушной — окутываются все присутствующие. Кроме меня. Ирина, спохватившись и пылая отчаянием ("Не успеваю!"), пытается подойти ближе и растянуть защиту на двоих...
Уже отработанным движением проламываю стену, подхватываю Федора манипуляторами и вышвыриваю его вслед за Климовым, в озеро. Через четыре секунды (будто я туда Ф1 швырнул!) над озером взмывает стометровый толстый столб воды и пара. Еще через секунду доносится удар мощного взрыва... А мне сильно хочется потрясти "энергетическими руками" — такое впечатление, что раскаленную болванку ими держал!
Но — не время!
Столб воды еще не успел осесть, а я уже вышвыриваю себя манипуляторами и лечу туда же, следом, в озеро. Свароги умеют плавать, да. И очень хорошо плавают: это бзик у местных — бороться со своими слабыми сторонами. А что может быть более слабыми и противоестественным для мага огня, чем взаимодействие с водной стихией? Так что плавают Свароги превосходно — даже со связанными руками и ногами могут!
Но вряд ли Свароги умеют плавать, находясь в бессознательном состоянии.
Дядю Федора я вытащил — очень просто оказалось его найти по поднимающемуся над озером небольшому гейзеру. Уже стоя на берегу вздернул его за щиколотки головой вниз, залез пальцами в рот и прижал язык, чтобы не закрывал гортань.
Парень, исторгнув из себя полведра воды и кашляя, просипел:
— Ох%еть!
И тут же дернулся — я влепил ему подзатыльник:
