Спасти химеру

— Я еще только в начале партии. Мне тяжело оценить, какой она будет. Но я твердо знаю, что если двое противников договорятся сотрудничать... остальные почти всегда бессильны против этих шулеров!

— Прекрасно. Тогда иди домой и не говори ни слова Магистру про свои догадки. С дезинформатором я как-нибудь сам разберусь. Ну, и в свою очередь, никому из его окружения — даже своим приятелям — не проболтаюсь, что разговаривал с тобой.

— Идет. Кстати, насчет догадок. Очень странным кажется то, что Хорак никак не появляется у нас. Последние известия о нем — он поперся урезонивать этого болвана Зога в какой-то бордель. И... исчез. Я мало говорил о нем с Магистром, но, думаю, очень скоро эта ситуация покажется орденцам подозрительной. Считай это дружеским предупреждением.

— Спасибо, Слар.

После ухода дознавателя, Вард некоторое время сидел, подперев руками голову и мрачно глядя в стену.

— Не понимаю, — наконец, произнес он. — Почему он вдруг решился убить Магистра? Да еще и своего брата в исполнители предложил. В его ненависть к старому негодяю я верю, но думается мне, тут есть и нечто большее.

— Что? — спросил Фаррес.

Командор пожал плечами.

— Я не сказал бы, что смерть Магистра кому-то выгодна, кроме меня. Наследства от него ожидать не приходится — он специально передал Ордену все имущество, чтобы третьеродным родственничкам не досталось. Ученика, который мог бы, по правилам, претендовать на его место, у Магистра, насколько знаю, никогда не было. Остается угроза. Но покушение может обернуться куда большей катастрофой для дознавателя, ему даже некуда будет бежать в случае провала.

— Дознавателю нужна власть. Ради этого он готов рискнуть.

— Да. Но все же, я чувствую, что он ведет свою игру, не договаривает.

— Само собой. Но при любом раскладе смерть Магистра нам выгодна.

— Хм, мне казалось, это ты у нас главный скептик и пессимист.

Фаррес расплылся в улыбке.

— Да, боюсь, от одной мысли об убийстве Магистра я становлюсь радостным и оптимистичным, как младенец!

— Одной смертью всего не решить... Кто-то встанет на его место и, вероятно, будет продолжать его политику. Конечно, нам станет легче дышать. У нынешнего Магистра ко мне личная ненависть и личные счеты, — лицо Варда сделалось мечтательным. — А ведь именно он посвещал меня в Орден. Даже шепнул мне пару слов не по уставу, пожелал удачи. Кто б мог тогда подумать, чем все закончится...

Глава 28

Хозяин химер

Забавно, но предстоящую экспедицию к, вероятно, самому опасному месту в Карионе я ждала с нетерпением. Хоть раз, ради разнообразия, противником будут не люди, а твари локхе.

Будто в насмешку над моим нетерпением, обстоятельства складывались так, что поход все время приходилось откладывать. То Кевер, который согласился поработать нашим проводником к ратуше, был слишком занят, то в нужных нам коридорах засела одна из карионских банд, то меня просили сделать еще парочку тхалакков.

Ожидание было тем тягостней, потому что и с Невеном мы никак не могли разобраться. И не потому, что не пытались. Просто в особняке стало слишком людно. В мою комнату подселили молодую горожанку с маленьким ребенком. Она боялась заговорить со мной, старалась быть тише мышки, и это очень раздражало.

Но наконец, несмотря на то ли происки локхе, то ли просто черную полосу, все вероятности совпали, и мы с Невеном спустились в такой знакомый люк в полу лаборатории.

Вард намекнул, что стоило бы еще разок проведать Ингера. На подземной базе мятежников мы и договорились встретиться с Кевером. Кроме того, у Ингера можно будет пополнить запас зелья против гераго. Если дознаватель не солгал, то оно нам понадобится.

Конспирации ради к подземной базе мы пошли поодиночке. Я первая, Невен должен был выждать и направиться следом. Как раз поспеет к тому времени, когда я куплю зелье у Ингера.

Однако, когда я подошла к обнесенному забором лагерю, выяснилось, что костоправ занят с другой покупательницей.

Вахеди стояла, ухватившись за деревянную перекладину. Тремя руками. За ее головой набухал темно-синий горб существа локхе — висельника. Его цепкие темные руки вырастали из ее плеч, как продолжение тела. И рука самой Вахеди — левая, белая, как мрамор — казалась чуждой. Культю на месте правой скрывал длинный рукав серого платья.

Что ж, изящное решение. Позволить существу локхе прикрепиться к твоему телу, взамен получив руки. Правда, говорят, что висельник проникает и в сознание, доводя своего хозяина до сумасшествия. Но Вахеди была достаточно безумной и до этого.

— Привет, — проскрежетала я из-под шлема.

Ингер небрежно кивнул, а Вахеди обернулась и смерила меня внимательным взглядом.

— Что с твоим лицом? — наконец, спросила она.

— Огненная пыль взорвалась не вовремя...

— Так твое лицо очень страшное?

Ее голос был мечтательно-страстным. Она прижалась к моему плечу, так, что даже через забрало я почувствовала исходящий от нее сладковато-терпкий запах.

— Да, оно ужасное, — пробормотала я, отступая на шаг назад.

Черная рука висельника плавным, змеиным движением скользнула ко мне, погладила по металлу шлема над щекой.

Кажется, безумие Вахеди настолько сильно, что она смогла подчинить себе тварь локхе. Нормальному человеку висельник никогда не покорился бы.

— Мы ведь встретимся еще, красавчик?

Должно быть, созданное воображением Вахеди мое лицо было настолько изуродованным, что внушало ей восхищение.

— Конечно...

Она приняла от костоправа мешочек с гантом и ушла, не оглядываясь. Черные руки висельника ни на миг не прекращали движений — они взметались над ее плечами и опадали, будто подчеркивая пируэты какого-то мистического танца.

— Совсем свихнулась, — процедил Ингер ей вслед.

От лаборатории по-прежнему разило гантом и аммиаком. Краем глаза я умудрилась высмотреть что-то бурлящее в большой стеклянной колбе на столе.

— Я слышал, ты делаешь новый вариант зелья против гераго? — прогудела я.

Костоправ кивнул:

— Да, он куда надежней. Правда, я продаю его только своим, то бишь — бойцам Варда.

— Да ла-адно!

Он немного поломался, но больше для вида. Почему-то в этот раз Ингер выглядел усталым и равнодушным ко всему. Может, начал догадываться, что его держат на крючке?

Забрав покупку, я отошла в дальний конец зала и дождалась Невена и Кевера. Мы все трое сделали вид, что не знакомы, и, как бы случайно, один за другим вышли в коридор.

Этот ход использовался когда-то еретиками для захоронений. Периодически его затопляло, и даже сейчас кое-где на каменном полу виднелись лужи. Сапоги вязли в жидкой грязи. А свет масляной лампы то и дело выхватывал из темноты глубокие ямы старых могил — как раззявленные рты чудовищ.

— Надо б закрыть их, как полагается, — пробормотал Невен.

— Может, сейчас карионцы этим и займутся? — предположила я. — Раз уж подземелья стали их домом?

— Держи карман шире! — осклабился Кевер. — Скорей уж местный сброд пополнит могилки новыми трупиками... Вон как в той!

В одной из ям впереди действительно виднелось нечто, до ужаса похожее на человеческую плоть. Невен быстро подошел, направил луч света в могилу и мгновенно отдернул.

— Зандра, не подходи сюда. И ты, Кев. Я не хочу, чтобы вы смотрели.

— Да что ж там такое?! — воскликнул Кевер с неподдельным интересом.

Я сама сразу отвела взгляд, едва заметила в яме что-то похожее на тела. Но просьба Невена заставила меня пожалеть об этом. Один мучительный момент мне ничего так не хотелось, как подойти к яме и поглядеть на то ужасное, скрывающееся в ней. Сжав кулаки, я пересилила себя. Прошла мимо.

Кевер, видимо, заразился моей покорностью или просто потерял интерес.

В коридоре, ведущем к ратуше было холодно и влажно. Выдох превращался в пар и капельками влаги оседал на воротнике. Под ногами хлюпало, с потолка капало. Влажная одежда липла к коже, отнимая последние крохи тепла. Когда, наконец, путь пошел под уклон, меня трясло мелкой дрожью. Зато преодолели подземный ход мы весьма быстро — промозглый холод подгонял, как кнут.

— Радуйтесь, что мы не идем через старую пыточную, — сказал Кевер, когда я остановилась перед особенно мерзкой лужей жидкой грязи. — Раньше, прямо под комнатой дознания была яма для, гм, не выдержавших допроса. Трупы кидали туда и переслаивали известью. Запашок, конечно, был еще тот, но он играл на руку допросчикам. Язык быстрее развязывается, когда вокруг мертвечиной воняет. Но палачей, само собой, быстро купили. И прямо из трупной ямы был прорыт ход наружу. Продажный допросчик объявлял клиента мертвым, того сбрасывали вниз — и, ползком, ползком к свободе. Мимо изъеденных известью трупов тех, кому не хватило денег. Но вы не бойтесь, мы этим путем не пойдем.

— Спасибо и на этом, — пробормотала я.

Долгий переход завершился в подвалах ратуши. И такими они показались чистыми, сухими и уютными!

Гераго в подвалах не было видно, и мы спокойно поднялись наверх.

Эту сторону ратуши я еще никогда не видела. Раньше я побывала, как оказалось, лишь в помещениях для посетителей и служащих. А тут были и комнаты, где жили семьи градоначальников. Богато обставленные, интерьер каждой в своем цвете.

Мы прошли небольшую курительную, где стены и диваны были лавандового цвета, а пушистый ковер — серо-синим, миновали узкий зал в оранжевых тонах и оказались в красной гостиной. Тяжелые темно-бордовые шторы закрывали окна, за которыми кружилась метель гераго. К сожалению, эти окна выходили на улицу — а как мне казалось, хозяин химер наверняка выбрал себе закрытый, укромный внутренний двор.

Кевер подошел к вишневого цвета пианино и коснулся пальцами клавиш. Он бегло проиграл простенькую мелодию с навязчиво повторяющимся рефреном — такие обычно играют в барах для развлечения непритязательной публики. Трам-пам-пам, пам-парам-пам.

Почему мне почудился в ней надрыв?

— Приготовьте огонь.

Кевер остановился на середине аккорда. Пианино как-то обиженно всхлипнуло-скрипнуло. Мальчишка перехватил поудобнее свою флягу с зельем Ингера и ногой толкнул неприметную дверцу в углу комнаты. За ней обозначился темный лестничный пролет.

Мгновение ничего не происходило, а потом из мрака стали медленно, словно в торжественном танце, выплывать гераго.

— Вперед, быстро! — скомандовал Невен.

И мы рванулись по лестнице, перешагивая через две-три ступеньки. Темнота сменилась серой мглой, затем — белой. Легких коснулась знакомая влажность тумана.

— Давай факел! Сжигаю! — крикнул Кевер.

— Нет, не сейчас! — проклятье, от вопля у меня сбилось дыхание. — Тут прорвемся и так!

И мы прорвались. В какой-то момент впереди обозначилось тусклое сияние, а немного погодя мы оказались в просторной комнате. Широкие стрельчатые окна выходили на улицу.

— До вида на двор еще целая анфилада, — предупредил Кевер на ходу.

— Так веди быстрее, пока не встала химера. Начнем жечь гераго — ведь все вокруг спалим!

— Ох, уж об этом-то не переживайте!

Кевер одним движением свинтил крышку фляги.

Зелено-огненный вихрь разметал влажную мглу тумана. Короткие вспышки — горящие гераго — выглядели странным фейерверком. Искры вились в воздухе. Кевер размахивал факелом и его пламя казалось гривой обезумевшей лошади.

— Не останавливаться! — кричал Невен.

И мы не останавливались.

Вперед, вперед, жар в лицо, дышим пеплом, черная полоса жженого за нами. Роскошные ковры и вышитые шторы исчезали в пламени. Корчились герои и короли на гобеленах. Покрывались копотью белоснежные фарфоровые вазы. Темнел кровавый рисунок грибка на стенах. Шерстяные покрывала на диванах вспыхивали, распространяя вонь, неохотно занимались шелковые портьеры.

А туман давил пламя, как удав кролика. Взметался желтый огонь, гудя, набрасывался на старинные прекрасные вещи — но скоро погибал. Сначала становился оранжевым, потом багровым, а потом оставался лишь едкий дым.

Это играло нам на руку, пожар тут был бы некстати. Но почему-то мне казалось, что локхе хихикало бы, если бы могло, глядя как быстро наши усилия превращаются в смрадный дым, так быстро смешивающийся с туманом.

Наконец, мы оказались в длинной узкой комнате без окон. Она походила на туннель или склеп, хотя на самом деле была святилищем. У дальней стены возвышалась статуя Праотца, по левую и правую руки стояли деревянные фигуры девушек, держащих в руках чаши. Каждая чаша была наполнена крошевом селдских кристаллов, и казалось, что в каждой горит бледно-лиловое тусклое пламя. Невеселое и безжизненное.

Гераго тут почти не было, но Кевер решительно ткнул факелом в одну из чаш. Старое дерево занималось нехотя. Сын градоначальника стоял и ждал, пока наконец яростное, оранжево-багровое пламя не затмило слабое сияние кристаллов.

— Не останавливаться!

И я неслась по узкому проходу, и силком толкала Кевера вперед. А сама думала — правильно, уничтожить это мерзкое мертвое сияние. Селды умерли, и не извращение ли хранить трупы их кристаллов. Мы живы и нам нужен живой, сильный, беспощадный огонь!

Наверное, я заразилась настроением Кевера.

В углу святилища оказалась маленькая дверь. Закрытая. За ней — лестница, без тумана, без гераго. Мы, еще во власти лихорадочной гонки, преодолели ее в несколько прыжков.

Наверху был маленький кабинет. Ни тени роскоши. Голый пол, простые стеллажи у стен, письменный стол из сосны и плетеное кресло. Широкое окно не закрывали занавески — тем удивительнее было то, что в рамах остались стекла.

— Отлично, тут как раз вид на двор, — сказал Кевер.

Я вдруг почувствовала боль в легких и колотье в боку. Мгновенно радостно-отчаянное возбуждение улетучилось, и на его место пришел страх. Противный, липкий страх, застревающий комком в горле, давящий на виски, заставляющий желудок сжаться. Как тогда, во время долгого марша по подземельям к склепу, где мы собирались устраивать засаду.

К счастью, на этот раз длинного перехода не планировалась. Я рывком подскочила к окну и взглянула вниз.

Туман расслаивался. Более плотные участки сменялись менее плотными, и казалось, что среди легкого жемчужного флера движутся белые ленты, как большие змеи — неторопливо и уверенно. А внизу, на серой брусчатке лежало то, что приводило все это в движение. То, что приводило в движение весь нынешний Карион.

— Это кокон, — тихо сказал Невен.

Я кивнула, соглашаясь. Правда, величиной этот кокон был с немаленький дом, а, приглядевшись, я поняла, что его поверхность составляют мириады гераго. Они сплелись в плотное белое покрытие, вроде слоя ваты.

— И что теперь? — нетерпеливо спросил Кевер.

— Будем наблюдать.

— Зачем? Еще одно отродье локхе, только и всего.

— Оно изменило весь город!

— Ну ладно, ладно. Конечно, раз уж перлись сюда, грех не попялится на него подольше.

Я устроилась на широком подоконнике. Двор напоминал огромный котел, в котором бурлит туман — но через какое-то время даже мне это зрелище наскучило. Ничего интересного не происходило. Белесый кокон лежал неподвижно, как и полагается кокону. Не обращая внимания на выразительное хмыканье Кевера, я достала лист бумаги, карандаш и стала зарисовывать двор. С моими достаточно скромными художественными навыками это выходило медленно.