— А... кхм.
И в этом тихом и слегка возвышенном пространстве я бездумно подал голос. Все тело вздыбилось волосками. Меня, забывшего угрозу, пинками выгнало из сна шестое чувство, кричавшее: "Здесь опасно!"
Напрягая глаза, во тьме потолка я различил движения огромной рыбы.
А под софой черный пес, сопя, тянул клыком чужую штанину.
И, как на добивание, — внимательно смотревший на меня с кровати с балдахином работодатель.
— Ай, уф. В общем, доброе утро!
Суетливо попытался приветственно махнуть рукой, но не сумел.
Потому что слишком неприятно. Во мраке комнаты глаза Карё-сан были похожи на сверкающие драгоценные камни, половины радужек были словно отсечены морским горизонтом луны, и в левом глазу читалось "ты", а в правом "уволен", настолько недовольно они смотрели.
А почему я здесь?
Как вышло, что это прекрасное лицо перекосило злобой? Я попытался подумать логически и пришел к верному, кажется, умозаключению.
— Э-э... Я не сплю. Точно не сплю, совсем.
— Фу. Как тебя воспитывали, Исидзуэ-сан?
В точку! Ошибки нет, я точно в первый день задрых!
— Мне нечем оправдаться. Да, мне правда стыдно, но нельзя ли мне рассказать, что тут произошло? А, я вообще рассказывал, какой у меня синдром?
— Да, рассказывал. Забываешь, что было днем. Между прочим, Исидзуэ-сан изволили почивать в районе часа дня. А сейчас — девять вечера, и все это время я был сам видишь в каком состоянии, — Карё-сан ехидно улыбается. Ужас, терзавший меня с головы до пят, на этом наконец прошел.
— Мне правда стыдно... Я должен приложить все мыслимые и немыслимые усилия, чтобы завтра такое не повторилось...
— Да ладно уже. Я уверен, такое будет случаться часто. Если будешь каждый раз так эмоционально реагировать, я сам начну извиняться. Он мне в свидетели, я думаю смириться с этой твоей чертой, Исидзуэ-сан.
— Он?
Опускаю взгляд. У ног — черный пес. Видимо, это он — тот самый "он". И хватит мусолить мои штаны, а.
— Т-то есть я не уволен?..
— Нет. Просто сменю политику. Я за полдня понял, что ты за человек.
Он сделал паузу.
— Да... Перед таким, как ты, ломать комедию — только устанешь. Как цепного пса баловать, без толку. Теперь я буду обращаться с тобой безжалостно и неотступно, считай, что на тебе ошейник, Исидзуэ-сан.
С последним "сан" глаза его, пребывающего в своих правах, сверкнули. Многозначительно приподнятый уголок рта был улыбкой лучшего собаковода, который раздумывал, как воспитать собаку.
Я бездумно листаю блокнот, где написаны вещи вроде "Карё-сан, хороший". Ну-ну. Ты с ума сошел, я-из-дня.
(05.08)
В общем, с этого началась моя новая жизнь.
Так или иначе, я осяду в многоэтажке N13, а старый дом продам в том месяце, и буду ходить на работу в лес. Лично я не хочу особенно бродить по улицам, но чтобы жить дальше, придется отбросить гордость и выбраться из района. Запереться в подземной комнате и радоваться жизни могут только избранные богатеи.
Безо всякой связи с моими личными проблемами, город Сикура, который я покинул полтора года назад, как и говорил Ниидзима-тян, в чем-то попахивал жареным.
То ли с течением времени, то ли ввиду увеличения числа дел поинтересней, чем сон, но молодых людей, болтающихся по ночному городу, стало заметно больше, а их поведение — раскрепощеннее. В школьные времена я опасался гулять по ночам, но сейчас этот праздник жизни, похоже, стал официальным. Если без драк, зачем ограничивать детишек? — наверное, такая позиция.
— О, Арика-семпай?
В круглосутке я нашел знакомое лицо.
— О-о, круто отбелился! Что, в группе? Ты группу сколотил? Фигасе, ты вроде не такой товариЧТО?! Что, у тебя же руки нет! Как?! Почему?! Чувак, ты сокровище Сакурадзаки, блин, какого черта ты руки теряешь!..
Это был большой человек. Конечно, как только что выпустившийся бездельник, в корзинке он нес овощной сок и тому подобное.
— Знаешь что. Это моя фраза, Поступим. Сам-то не такой был товарищ. И ори потише, ты не на занятиях.
Имея в виду напряг других покупателей, я усмиряю большого младшеклассника.
— А, сорьки. Д-да, угу, без омгпричин такое не бывает. Слушай, извини, я хоть выпустился уже, все равно как пацан.
Младший честно извинился. Наверное, это из-за темперамента атлета у него привычка нервничать перед старшими. Полтора года — нет, даже дольше мы с ним общаемся, а вот...
— Во-во. Вообще не развиваешься.
Я заканчиваю покупки вперед него.
— А, погоди, семпай, стой!
Он вопит и дает деньги кассиру.
Вздыхаю — опять я нарвался на лишние хлопоты... Ну да ладно. Зато отражающаяся в оконном стекле физиономия добродушна и лыбится.
До этого я шел в дом Исидзуэ на холме Сикура, а приятель упустил последнюю электричку. Это судьба.
— Пользуйся любой комнатой на первом этаже. А, ты готовить умеешь, я забыл?
— Могу карри сделать. Ну и всякие онигири.
— Уф. Ты как этот, старик-менеджер.
По грустной въевшейся привычке мы без задней мысли, естественно, решили, что он ночует у меня.
— Чувак, а я тебя последнее время не видел. Ты ездил куда-то?
— Я чуть ли не год лежал в больнице. И до сих пор не очень осознал, что все это время там делал. А ты, Поступим? До чего "Коалы" успели дойти? А то год назад продули в финале региональной квалификации...
— Э-эх, и не спрашивай. В этом году хоть и не финал был... а-а-а, так разнесли нас, до сих пор кошмары снятся.
— Разнесли? С таким-то составом? Ведь ты даже перевелся, потому что с нашими "Коал" не одолеть.
— Угу. Меня в жизни так не разносили. А я-то тоже думал в том году, что "Коалы" круче всех. Аччерт, ну почему так вышло. Вот если Казуми бы хоть чуток лучше соображал!
Коалагаока — название одной из старших школ Сикуры, которая соперничает с первой старшей общей школой Сикуры под прозванием КураКоу. Обе горячо поддерживают бейсбол, и знающий знает, что нападает КураКоу, а защищается Коала.
— Ага... Поступим, а который бьющий-бегущий последний? Дошли до четвертого?
— Не-а, остановились на трех, как ты и говорил. Вообще-то на роль четвертого человек был, но дальние хиты не по мне все-таки.
— Балда. Неужели надо было переходить в Коалу, чтоб это понять?.. Блин. С тобой у нас был бы идеальный набор бьющих. Хоть ты какой крутой четвертый, в бейсболе один не победишь.
— Ха-ха-ха. Народ из других школ уже вообще откровенно засуживали. Особенно на разогреве весной второго курса досталось. Со старшими честно нигде не играют. Я сам видел матч "Коал" с КураКоу, смотрел и думал, что так нельзя.
— Еще бы. Так подкосили их, что сикурские старики-бейсболисты пошли опротестовывать. Спасибо им, летом мы сумели сыграть нормальный матч. Ну, в те моменты, когда бегущий не стартовал.
Ностальгический диалог. В конечном счете проболтали всю ночь. Из обросшего разными историями дома Исидзуэ слышался хохот. Я понимал, что соседи морщатся и не могут уснуть, плюются, мол, этот массовый убийца вернулся, но пусть хоть сегодня они дадут ему покой. Человек только вышел на волю. Если не давать даже столько счастья, то и жить не захочется.
— Чува-ак, я тебе благодарен очень!
Словно взявшая нас на три года в прошлое ночь закончилась. Оба сонные, я уже думал поспать и вырубил свет, как прозвучали эти монотонные слова без тени благодарности.
— А? За что?
— Ну как. Я же бросил КураКоу, когда меня тренер терпеть не мог, тоже ведь факт! Со своей теорией характера — стой ровно, шагай мельче, плечи горой, бей лаконичней, задолбал уже.
— А-а. Ну да, наш тренер такой. А что?
— А тогда ты мне и сказал — бэттинг не стиль, он динамика, и что нечего менять движения, которые мне естественней. Когда я у "Коал" это сказал, сразу влился.
Вежливый. В таком трепе никакой поддержки нет. Его поставила на ноги только его же воля.
— Да это просто ты талант... Хотя я больше не видел, как ты бьешь, что тут еще скажешь.
— А. Кстати, чувак, ты про SVS знаешь?
— Не, впервые слышу. А это что, бэттинг-центр какой-то? Могу сходить с тобой.
— Правда?! Ура, тогда хоть завтра... А-а... не, забудь. Извини.
Поступим сник. Понятно... Я уважаемый бьющий. Исидзуэ Арика, которым он восхищался, уже не может держать биту, что до него дошло не сразу.
— Кстати. Насчет того тренера, ты в курсе, что он весной второго курса ушел?
— Ого, этот-то говнопапик?! Который говорил, что будет в деле до смерти, и которого вряд ли убить насмерть можно было, точно он?!
— Ну, там как. После весеннего отсева был мьютинг. Вот именно на лето он решил двинуть в детскую лигу, ну и стал там спартанцем. Я, мол, стану чертом. Для того, мол, отброшу все лишнее, вот, и мальца с первого курса материл, грозил побить, такой матерый говнотренер.
— О черт, он бы мог... Стоп, а за что?
— А. Когда наш менеджер услышал эту фразу, то покивал и сказал, мол, так и надо! Впечатлился. Подвальсировал так, поднял биту, да как даст фуллсвинг тренеру по заду. Тот — ты чего делаешь! Ну а он что: "Ну, просто подумал, что тренер им меньше всего нужен".
— Кру-ут! Менеджер кру-ут!
Поступим от души ржет, держась за живот.
Как удачно, что это сошло за анекдот. Потому что когда мы стояли рядом, то побелели и совершенно не думали смеяться.
(09.08)
Перед тринадцатым корпусом располагалось кафе "Марион".
Место то еще, непопулярное, но меню толстое и вкус приличный, незаурядное кафе. Нельзя не упомянуть и тишь заведения на грани разорения, где посетителей в пиковые часы в пределах десяти.
У окна этого самого "Мариона", куда порядочный бюргер не зайдет, за лучшим столиком сидела такая красотка, что мурашки по спине.
Лет ей было двадцать пять — тридцать. Лицо полукровки, рост около ста семидесяти, безупречные модельные формы. Величавые, словно тонкой кистью вычерченные брови, под которыми красовался спокойный взгляд им под стать; раскосые миндалевидные глаза смотрели с привычной женщине мягкостью.
Аксессуары выделялись настолько, чтобы остановить взор, но не затмить, ну а если присмотреться, под мышкой виднелась опасная выпуклость кобуры. Волосы до поясницы эротично собирались в хвост на уровне шейной ямки.
— Так вот, Сёдзай. Ты серьезно будешь ухаживать за тем ребенком?
Это воплощение слова "красавица", наша Мато-сан, сделала немыслимый с утра заказ — джентльменский лоин стейк обоим — и без заминки расставила тарелки.
Неуместные для такой кафешки совершенные манеры. В то же время мне, сидящему напротив, отбили аппетит эти ох, какие совершенные, красивые, ускоренные, бандитские движения вилки и ножа в ее руках.
— Вы против, Мато-сан?
— Еще бы. Понятно, что если ты с ним свяжешься, либо умрешь, либо укокошат. Ты меня вообще поражаешь. Может, у тебя инстинкты выживания после Ольги еще больше атрофировались?.. Блин. Дрочи, что ли, поменьше, инвалидом же будешь.
Вот так. Держу связь раз в четыре дня. Одно из условий моей выписки из клиники Ольги — этот надзиратель, приставленный лично к Исидзуэ Арике с целью оценки "реабилитации в обществе", такая же неимоверная язва, как всегда.
Тома Мато.
В клинике носящая белый халат, как доктор, а в миру носящая брендовый костюм, как прожженная карьеристка, неотразимая красавица.
Но ее истинное лицо — облеченная государственными полномочиями работящая женщина, напоминающая старшую сестру. Ну, специально приехавший в префектуру C из госдепартамента большой босс из штаба расследований по делам носителей синдрома A.
До этого задания она была безопасником, как сболтнул мне Доктор Айболит, но куда большей загадкой было ее звание инспектора по банд-формированиям. Поскольку нашивка инспектора ей досталась только по прибытии сюда, она как пить дать из карьеристов.
— Ну чего. Не будешь, что ли?
В неведении относительно моих противоречивых чувств, Мато-сан смеривает взглядом еще нетронутую сосиску с косточкой. Эта проглотка не любит оставлять объедки и доедает что положено, как и должно хорошо воспитанной леди.
— Если не будешь, буду я... Черт, обидно. Не хватило. Надо было брать двести грамм.
Не дожидаясь ответа, Мато-сан стягивает мой завтрак вместе с тарелкой(!). Воспитанная-то она воспитанная, но вот с каким результатом?
— Ну, знаете... Не знаю, чего злиться, но это ты мне представила Кайэ, Мато-сан! Как человек, ощущающий важность благ соцзащиты, я не могу просто так его бросить, не по-людски же.
— Ответь-ка мне вот на что. Ты это на полном серьезе?
— Виноват, соврал, просто хочу протез. Но, Мато-сан. Что за штука этот его протез? И фантомной боли нет, и двигается, как я хочу.
— Охо. Я знала, что он двигается, но фантомной боли, говоришь, не чувствуешь?
В возбуждении остановив нависшие над сосиской пальцы, она приказала мне объяснить подробнее.
— Ну, я всего два раза его носил и не могу подробнее, но феномена, когда от протезирования болит отсутствующая левая рука, вообще не было.
Левая рука Исидзуэ Арики утеряна полтора года назад. Угрозы жизни нет, он справляется и без руки и не беспокоится о ней, но сам факт безрукости людей вокруг вымораживает.
Жизнь с протезированными руками и ногами не только влияет на обыденный моцион, но и отражается на психике. Если у тебя есть протез, то и люди вокруг перестают смотреть сердобольно. Ну а эта протезированная конечность дает плюсы и ни одного минуса, но я что-то ни в какую не могу ее носить.
Странное дело — без протеза культя ничуть не ноет, но как только нацеплю, отсутствующая левая левая рука начинает болеть.
Утерянные конечности, можно сказать, диаметрально противоположны фантомным болям, доставляющим невероятные страдания.
Большинство фантомных болей рассматриваются медициной как невральные реакции, но среди них бывают и беспричинные, вызванные психологический нагрузкой. Моя боль, похоже, именно из таких. В общем, это значит, что все еще хуже, чем даже психогенная фантомная боль.
— А работа как? Насколько она может двигаться, эта его рука?
— Рука двигается так же. Никаких устройств, вроде движения по вольтметрам на оконечных нервах руки, там вообще нет. Но настолько удобно, что страх теряется... Он ведь твой знакомый, Мато-сан. Это что, результаты лабораторных исследований одержимых?
— Вот лабораторных результатов, к сожалению, ноль. До практического применения исследования не дошли. Народ в Ольге от твоей младшенькой многого ждал, но последнее время ничего хорошего не происходит. Говорят, с ней почти не управиться, даже убить уже нельзя.
М-да. Последнюю жестокую фразу пропустим; на повестке дня "одержимость".
Это не какая-то оккультная штука, а неформальное название вирусной болезни, которая начала распространяться около двадцати лет назад.
Формально это — синдром агониста. Термин в широкой практике означает опухоль мозга, ведущую к "расстройству вегетативной регуляции с сопутствующим интенсивным маниакально-депрессивным психозом".
