Наверно, в лице Румистэля отразилось смятение: он понятия не имел, что должен докладываться Гомониилу, он о существовании его вспомнил только что!
Меж тем оба вышли за городскую стену, так никого и не встретив на своем пути, и там, на облачном луге ждал Румистэля его белый дракон Лахайо.
— Я потерял тебя на долгие годы, Румистэль, — говорил ангел, — зеркало не отражало тебя. Ты знаешь, где Лиланда? Что-то знаешь о её путях?
Поражённый Румистэль окончательно утратил речь и уничтоженный своим беспамятством, лишь сумел пролепетать нечто невнятное:
— Нет, я ничего не слышал...
Он испугался: неужели через столько лет после исчезновения книги дивоярцы всё ещё помнят про Лиланду, и наташины проделки даром ей не прошли.
— Лиланда должна искать Книгу, — продолжал ангел, помогая грузить на Лахайо оба сундука и привязывать их ремнями. — Дивоярцы спрятали её, и я напрасно все эти годы пытался выяснить, куда она девалась.
Дубовый лист! Так он не знает, что Лиланда похитила "Гениус Алама" и запрятала её в таком месте, что сама не могла достать, потому что само время стало ей препятствием! Помрачневший Румистэль продолжал слушать, делая вид, что занят погрузкой сундуков — он теперь не знал: что может доверить Гомониилу, а чего лучше утаить. Он не хотел бы, чтобы с Лиландой что-то случилось, и не понимал своего места в неком плане, который вырисовывался со слов Гомониила. Надо бы выяснить побольше, а потом вернуться.
— Скажи, Румистэль, выяснил ли ты что происходит с этим миром? Каковы причины искажений? Я исследовал эту землю вдоль и поперёк не один раз — за тысячелетия! — но причина его деформации по-прежнему скрыта от меня. Пространственно-временной континуум меняет свою метрику, и лимб наступает со всех сторон. Ещё немного, и мы потеряем Селембрис.
— Да?! — поражённый этой вестью, Румистэль повернулся к Гомониилу, и тот впервые внимательно посмотрел ему в глаза. — А, может, это потому, что дивоярцы включили машину изменения пространства, чтобы замедлить развитие людей?
— Конечно, нет, — уверенно ответил Гомониил, — это не может быть причиной нарушения, и ты это должен знать. Причина свёртывания пространства в том, что где-то нарушена причинно-следственная связь, и именно этот факт я никак не могу обнаружить. Ты занят только сборами кристаллов — Око Вечности должно быть восстановлено, но это лишь средство исправления, а сама поломка нами пока не обнаружена.
— Да-да, конечно, — смутно пробормотал Румистэль, не желая обнаружить перед Гомониилом свою неосведомлённость и собираясь поспешно удалиться, чтобы выполнить, как оно верно сказано, свою работу — его миссия собирать кристаллы. А Гомониил координатор — ему и искать причину искажений.
— Постой-ка, Румистэль, — не оставил его в покое ангел, беря за подбородок, как ребёнка, и поворачивая к себе. — Скажи мне, Румистэль, ты помнишь, зачем мы четверо явились в этот мир, и какова наша задача?
Ангел вздрогнул, словно наткнулся глазом на острие: в глазах Румистэля не было понимания того, о чем сказал Гомониил.
Белый дракон уже растворялся в прозрачной голубизне неба, а Гомониил всё ещё стоял на краю облака и смотрел ему вслед.
— Боюсь, не слишком ли поздно и на этот раз мы узнаем правду, — проговорил он словно в ответ своим мыслям.
* * *
Как он устал от всех этих загадок! Как хочется ясности и простоты! Когда закончится эта миссия, о которой он ничего не знает?! Ему понятно лишь одно: он должен собрать воедино весь Великий Кристалл и вновь зажечь на острове Рауфнерен зелёное солнце Вечности. Тогда эта мощная эльфийская машина даст им ответы на все загадки!
С этими мыслями, сжигающими ему мозг, летел Румистэль на своём белом драконе Лахайо над цветущей землёй Селембрис и не понимал, в чем заключается её болезнь. Он видел внизу великолепные пейзажи и огромные просторы, величественные горы и чудесные леса. Он видел зачарованные чащи, в которых обитали сказки и легенды, он видел мирные поселения и прекрасные королевства — нигде не было и следа войны, потому что дивоярцы замечательно выполняют долг, который взяли на себя. Не зря он когда-то подарил им свой великий Джавайн.
— О, ваэвви лайн Джавайн! — невольно прошептал он, и быстрый ветер унёс его слова. О, великий мой Джавайн! Мой корабль, свидетельство великого прошлого бессмертной расы!
Его внимание привлекло светло-розовое пятно внизу — углубление среди гор, окружённое кольцом непроходимых лесов, дорога в которые для людей закрыта. И Румистэль засмеялся, довольный тем, что, увлекшись мыслями, он не следил за своим Лахайо, и тот сам выбрал путь, ведя седока к обители Ниянали. Давно же он не посещал свою жену, и девочки, наверно, уже выросли!
Обрадованный дракон заложил вираж, как будто прочитал желание хозяина, и вот пернатая белая рептилия садится на поляну перед замком, среди вечно цветущих фруктовых деревьев и диких зарослей шиповника.
Здесь хоть всё у Румистэля прекрасно, потому что мудрая Нияналь не допустит никаких случайностей в своем маленьком налаженном королевстве вечной весны!
Весёлый перезвон колокольчиков возвестил обитателям замка возвращение скитальца Румистэля, и вот вокруг непоседы с тихими возгласами суетятся пухлые карлицы в своих больших крахмальных чепцах, больше создавая паники, нежели способствуя делу, но всё это безумно веселит непоседу Румистэля. Взбалмошно звенят сотни крохотных колокольчиков, передавая весть по этажам, из башни в башню и тревожа тихий сон волшебной долины.
Он слышит смех и вскрики — о его прибытии узнали, и девочки торопятся бежать навстречу. Сивион-лиль и Вивиан-лиль, сердце моё и радость моя!
И вот он слышит быстрый топот маленьких и лёгких ног, и смеющийся голос Ниянали, бегущей следом за близнецами. Взлетает по витой лестнице Румистэль и в объятия ему падают обе девочки, маленькие эльфийские принцессы с бело-серебряными волосами и глазами, подобными драгоценным камням — аквамарину и сапфиру. Только это различает их, а в остальном они полные копии друг друга. Как два белых облака в своих газовых платьицах, налетают они на него — совсем взрослые, пятилетние малышки! О, как давно он не был у себя дома!
— Ещё немного, Нияналь, — шепчет он с сияющими глазами, — Ещё немного, и я соберу все кристаллы, и тогда освобожусь, чтобы вернуться к тебе, Нияналь!
В глазах её улыбка и непонятная грусть, как будто она не склонна верить его словам, но в этом вся она — мудрая и прекрасная, загадочная и непостижимая Нияналь.
— Ты вовремя поспел, — шепчет она, заглядывая ему в глаза, — я уже собиралась отправляться без тебя — всё уже готово.
— Что такое? — беспечно удивляется Румистэль.
— Девочкам настал срок узнать свою судьбу. Мы собирались отправиться к Источнику в древний сад нашего народа. Я уже думала, что ты не прибудешь, но получилось замечательно.
— Конечно! — с великолепной уверенностью отвечает Румистэль, хотя прекрасно знает, что угодил в этот вечный рай случайно — благодаря своей забывчивости и прихотливости дракона.
Наутро карлицы собрали целый караван, погрузив на смирных белых кобылиц плетёные короба со множеством дорожных вещей. Деловитые карлы, восседая на белых осликах в высоких сёдлах со спинками и забавными лесенками вместо стремян, важно правили движением грузовых лошадей при помощи длинных посохов. Отдельно запрягли в карету шестёрку смирных ланей, и странное, но забавное существо, сплошь покрытое шелковистым белым мехом, устроилось на месте форейтора, чтобы править смирной шестёркой.
— К чему такие сложности? — изумлялся Румистэль, — Я донесу вас до места на своем Лахайо всего за час!
— Ты забываешь, что девочки слишком малы, чтобы летать на твоём Лахайо на такой безумной высоте! — возразила Нияналь, одним движением руки подавляя бунт среди семьи, и все смирились. Девочки впервые выезжали за пределы тихой долины и любой способ путешествия казался им чудесным.
Внутри кареты всё было прекрасно обустроено, и замечательные рессоры обеспечивали мягкий ход, поэтому Румистэль подавил в себе стремление скорости и подчинился неторопливому удовольствию путешествия столь примитивным способом. Он вошёл во вкус и оценил заботы Ниянали, умеющей из быта сделать сказку.
Они ехали среди первозданного безлюдья, по местам, не заражённым людской алчностью и суетой, среди древних обиталищ Селембрис, по владениям удивительных существ. Их встречали таинственные лесные жители, сохранившиеся в дебрях неприкасаемого края Ниянали. Речные нимфы помогали карете пересекать глубокие потоки вод, и горные тролли переносили на своих мохнатых плечах кладь и даже саму карету, а гномы проводили лошадей через свои тайные переходы. И каждый вечер завершался устройством шатров и последующим весельем, где принимали участие звери, птицы. Нияналь и Румистэль разворачивали перед диковинной публикой чудесные представления, показывая видения иных миров, и всё завершалось танцами в ночи. Надо ли говорить, какой восторг испытывали девочки, впервые за свои пять лет покинувшие тихую обитель розовой долины!
И вот кортеж вступил в область самых древних эльфийских лесов, и седые от мхов дубы встретили путешественников. Здесь обитали древние лесовики, не любящие шума и веселья — они грезили великим прошлым волшебного края. Оставив всех сопровождающих за пределами священной дубравы, семья эльфов вступила под густую сень древнего святилища и миновала молчаливые леса. Румистэль нес на руках одну дочь, а Нияналь — вторую. Торжественно они вышли на поляну, сплошь усыпанную алыми головками маков, и пошли через это благоухающее забвением кольцо к кряжистому дубу, возвышающемуся в центре — мощное дерево было так широко в обхвате и так старо, что в трещинах его коры мог спрятаться взрослый человек. Под его раскидистыми ветвями царил полумрак, и не росло ни единой травинки, и только толстый рыхлый слой опавших частиц коры, веточек и сухих листьев мягко пружинил под ногами.
— Эльфийский Жребий, — с улыбкой напомнила Нияналь мужу, который отчего-то растерянно оглядывался, как будто силился что-то вспомнить.
Он промолчал и подчинился, когда Нияналь показала ему путь, скользнув, как лёгкая тень, в одну из глубоких щелей в коре. На мгновение ого окутал мрак, а в следующий миг открылось мягкое сияние таинственного сада, в котором росли неведомые, диковинные деревья наравне с обычными плодовыми. Удивительно тихая погода стояла в этом месте, и не было солнца на небе, а только низкие облака, светящиеся изнутри.
Они шли по едва заметной тропке под грузными ветвями вишен, где цветущие деревья чередовались с плодоносящими.
— Не трогай, детка, эти вишни, — ласково сказала Нияналь близняшке на своих руках, — их нельзя есть — тот, кто вкусит их, станет мишенью Судьбы.
— Что это значит? — спросил Румистэль, которого посетило скорое видение: как будто он уже шёл однажды этим садом вместе с кем-то очень знакомым, и тот сорвал горсть вишен и попробовал их вкус.
— Лучше не знать, — уклонилась от ответа Нияналь, потому что сад кончился, и они вышли на открытое место, где располагалась прямо в земле небольшая каменная чаша, полная прозрачной воды, а вокруг чаши вырастали прямо из земли три каменных кресла, очень-очень древних.
Нияналь указала мужу на одно кресло, сама села в другое и стала ждать. Внезапно на пустующем сидении занялось слабое сияние, которое затем усилилось, заполнило собой место между подлокотниками, и вот перед супругами сидит в кресле прекрасная женщина, настоящая фея.
— Мы пришли, чтобы узнать судьбу наших дочерей, — с кратким поклоном сказала королеве эльфов Нияналь.
— Пусть будет по твоему желанию, дочь моя, — сказала та и провела над зеркалом воды прекрасной рукой второй же приглашая Нияналь взглянуть в чашу.
Держа на руках малышку, Румистэль тоже склонился к чаше, думая, что он там увидит. Но ничего, кроме щербатого, слегка тронутого желтизной дна под прозрачным слоем воды, он не увидел. Он удивился и хотел спросить жену, но та вдруг вскрикнула и отшатнулась от чаши, прижимая к себе девочку.
— Не может быть! — сдавленно прошептала она, оборачиваясь к третьему креслу в поисках королевы, но сидение уже было пусто.
— Что ты увидела там, Нияналь? — с тревогой спросил Румистэль, но она лишь взглянула на него, и в этом взгляде появилось нечто, чего он никогда не видел в её глазах.
Не обращая внимания на его расспросы, она поспешно покинула эльфийский сад, прошла опять сквозь дуб, миновала круг седой дубравы и вышла к кортежу, где встретили её поздравлениями и радостными вскриками, которые, впрочем, скоро и утихли. Молчаливая Нияналь поспешно забралась в карету и прижала к себе обеих девочек, погружённая в глубокое раздумье.
— Дома расскажу, — кратко обронила она на вопросы Румистэля, и он понял, что при малышках лучше не говорить — плохая новость касалась их. Что-то увидала она там, в этом водоеме.
— А почему я ничего не увидал?— горько спросил он, когда понял, что упрямого молчания жены ему не переломить.
— Беспамятный, — бросила она ему, как обвинение в измене.
Возвращение в долину прошло совсем иначе: все как будто уже знали, что путешествие к Источнику Судьбы прошло неблагоприятно. И вот они вернулись обратно в свой замок в Розовой долине, и Румистэль, наконец, приступил с вопросами к жене.
— Что ты увидала там? — спросил он, когда они остались наедине.
— Смерть, — кратко обронила она.
— Кто из них умрёт? — содрогнувшись от ощущения близкого несчастья, спросил он, и снова неспокойная память выдала ему слова, которых он не говорил и никогда не слышал: "в одну майскую ночь он опять прибыл к своей принцессе, и узнал такую новость: его дочерям судьбой была обещана скорая погибель".
Кто сказал эти слова? Не Лён, но кто-то иной. Великий дуб, как же всё запутано!
— Обе, — сказала Нияналь так жёстко, что он понял, что больше не дождётся от неё ни слова.
В ту ночь они ночевали в разных спальнях, а наутро она ему сказала:
— Твой дракон ждёт тебя, отправляйся в дорогу, Румистэль. Я знаю, что мне делать.
— Ты знаешь как спасти наших девочек от гибели?!
— Да, я знаю средство обмануть твой рок, — твёрдо ответила она, — Насильственная смерть от людей — вот что я видела в Чаше Предсказаний. Я укрою наших дочерей, и у людей не будет возможности приблизиться к ним.
— А разве здесь, в твоих майских садах, они не в безопасности? Подходы сюда охраняются лесными и горными обитателями, и нет пути сюда человеку.
— Увы, ты ошибаешься, — ответила она, — сюда нет ходу человеку, но кто удержит юных девушек от того, чтобы воспрепятствовать им покинуть материнское гнездо? Сорок лет надо ждать, чтобы миновал срок опасности — неужели они утерпят! Подальше от людей и той заразы суетливости и беспокойства, которую они несут и которой заражён и ты, мой Румистэль. На некоторое время нам придётся расстаться, за это время минует полоса опасности, ибо рок есть лишь время несовершенства. Но я знаю место, где они будут укрыты от человеческой злобы. Это дворец Рагноу.
