Арон взглянул на Ташу, нетерпеливо пытавшуюся перехватить его взгляд.
Видимо, увидев в её глазах всё, что она хотела рассказать, задумчиво сжал губы.
— Пожалуй, на сегодня с обходом можно закончить, — вдруг бросил дэй. — Леогран, проводите Ташу в её комнату и идите спать.
— Что? — изумилась она.
— Тот же вопрос, — нахмурился юный герцог.
— Вам обоим нужно отдохнуть. А нам с Джеми настала пора кое-что сделать.
— Но...
— Нет, к сожалению, я не отвечу на ваши вопросы. Не сегодня. Приятных снов. — Арон повернулся на каблуках. — Джеми, план у вас? Замечательно.
И, сопровождаемый скептически хмыкнувшим Алексасом, прошествовал куда-то вперёд: оставив Ташу с Леограном провожать его растерянным взглядом.
— Он всегда такой... необъяснимый? — вскинул бровь юный герцог.
— Во всяком случае, мне он редко что-либо объясняет, — вздохнула она, смирившись с грядущим путешествием в свои покои. — Тут либо привыкаешь, либо нет.
— А вы привыкли?
— Пришлось.
Они неспешно зашагали по гулкому камню. Один тихо, другая — неслышно. И оба, как спустя некоторое время с улыбкой заметила Таша, старательно перешагивали щели меж каменных плит.
— В Пвилле его чуть ли не святым считают, — заметил Леогран. — Наш пастырь, когда отец Кармайкл приезжает, первым бежит изъявить почтение.
— Я не думаю, что кто-нибудь, зная Арона, может его не любить.
— Ну да, ну да... однако есть большая разница между знанием и иллюзией знания. А некоторые люди очень хорошо умеют создавать эту иллюзию. — Юный герцог задумчиво качнул фонарём. — Если подумать, мы всегда знаем лишь маску. То, что снаружи. И у каждого есть потаённый уголок души, где спрятаны некие мысли, чувства, воспоминания... вещи, которые мы хотим скрыть не только от близких, но даже от самих себя.
— К чему вы это?
Леогран чуть улыбнулся, и Таша запоздало поняла, что вопрос прозвучал немного резко.
— Да так, ни к чему. — Он учтиво распахнул дверь в гостевую башню. — Только почему-то у меня возникло ощущение, что отец Кармайкл не из тех людей, что дают себя узнать.
— С чего вдруг?
— Вы же сами сказали, что привыкли к его необъяснимости. Но я — нет. Считайте это просто трезвым взглядом со стороны.
Они с Алексасом сговорились, что ли?..
— Думаю, дальше я дойду одна, — сказала Таша.
— На лестнице темно, Таша-лэн. Возьмите фонарь.
— Я прекрасно могу и...
— Нет, не сможете. Вы же не видите в темноте, как кошка. Я знаю каждую неровную ступеньку, а вы — нет. К тому же вы моя гостья, и я должен соблюдать законы гостеприимства. Возьмите, я настаиваю.
Таша решила не просвещать юного герцога, что первая часть его высказывания несколько отличается от истины.
— Спасибо. — Она приняла из руки Леограна тонкую фонарную дужку. — Спокойной ночи, ваша светлость.
И направилась вверх по лесенке.
Когда дверь наверху хлопнула далёким отзвуком, Леогран, слушавший шелест её шагов, задумчиво подкрутил ус. Качнул головой в такт своим мыслям.
— Думаю, она подойдёт, — сказал он негромко.
А потом тихо и аккуратно закрыл башенную дверь.
Фонарь оказался кстати: лампадки в комнате почему-то не горели и загораться не желали. Поставив его у окна, Таша оперлась ладонями на каменный подоконник.
Задумалась.
Старик-трактирщик, Алексас, Леогран... что-то в Ароне тревожило их. И пусть Таша не разделяла их тревог, но в словах Леограна всё же была доля истины.
Ведь что сама она знает о нём?
Он пастырь в деревеньке у озера Лариэт, подумала Таша. У него была возлюбленная по имени Лоура, которая давно умерла. Он обладает множеством интересных способностей и полезных навыков, и...
И всё.
...больно неравное соотношение знаний и неизвестности, прошептал тоненький голосок сомнений.
Таша посмотрела в небесную мглу с рассыпанным по ней звёздным крошевом.
Рассмеялась.
Это просто глупо: сомневаться в Ароне после всего, что он для неё сделал. Да и в чём его можно обвинить? В загадочности?
Она опустила взгляд на свечу, плакавшую воском в фонаре. Прежде чем направиться к кровати, посмотрела на золотистый лепесток пламени, ровно тянувшийся к потолку, и на его отражение в оконном стекле.
Замерла — поняв, что это отражение волнуется на несуществующем ветру.
Что за?..
Таша наклонилась, вглядываясь в тёмное застеколье. В колебании призрачного пламени явно присутствовал некий ритм: точно его сбивало чьё-то дыхание.
Затем подняла взгляд на своё отражение — и поняла, что её глаза никак не могут светиться мягкой осенней синевой.
Таша отшатнулась, ещё успев увидеть, как чужие отражённые губы разомкнулись, шепнув два слова. Обе свечи, здесь и там, рванулись пламенем в сторону и, зашипев, погасли.Дыша тяжело и порывисто, Таша взглянула на змеившуюся от фитиля тонкую белую дымку; судорожно метнувшись к тумбочке рядом с постелью, отыскала в ящике спички. Вновь разожгла свечу — и лишь тогда позволила себе упасть на кровать, судорожно сжимая крестик в ладони, разметав светлые волосы по одеялу.
И нахмурилась, вспоминая то, что видела.
Таша никогда не практиковалась читать по губам. Но почему тогда сейчас она так уверена, что не её отражение проговорило...
'Пусти меня'?..
* * *
Всплеснув волной обсидиановых волос, Кэйрмиль Норман подошла к кровати и протянула мужу простую глиняную чашку:
— Твоя настойка, милый.
Неровное пламя свечи озаряло комнату с бревенчатыми стенами. Обычную комнатку в охотничьем домике, с отсутствием изысков до аскетизма. Герцог развалился на кровати — рыжеволосый мужчина в длинной белой рубахе, с высеребренными сединой висками и сеточкой морщин в углах тусклых глаз. На лице стыло некое мрачное равнодушие, меж бровей залегла угрюмая складка.
Герцог молча протянул руку. В пару глотков осушив стакан, с тихим стуком поставил на тумбочку. Поднял взгляд.
И сквозь апатию в этом взгляде на миг пробилось что-то до того жуткое...
— Что такое?
Хрусталь её голоса прозвучал чуть удивлённо — но приоткрывшийся занавес его взгляда уже снова сомкнулся.
— Нет. Ничего, — бросил герцог. — Давай спать.
Кэйрмиль, улыбнувшись, легла рядом. Прильнула к мужу, позволив обнять себя, герцог коротко дунул на свечу, прежде чем потянуться к её губам с поцелуем — и в комнате воцарилась тишь и тьма.
* * *
— Значит, оборотни ещё и истинную сущность призраков видят?
— Для меня это было не меньшим сюрпризом, чем для тебя. Хотя известно, что звери видят то, чего не видно людям... значит, и мы можем. — Таша поболтала в воде босыми ногами, стараясь не поднять брызг и не замочить страниц своих 'Мифов и легенд Аллиграна'. Водяные лилии, дремавшие среди прозрачной глади, удивлённо качнулись на пробежавшей волне. — Не хочешь всё-таки рассказать, куда вы вчера ходили?
— Я хотел бы... — Джеми удручённо коснулся рукой воды.
Они сидели в парке Клаусхебера, на широком бортике круглого гранитного бассейна. В воде нарезали ленивые круги золотые рыбки, вокруг радовали глаз заросли шиповника. Ветер нёс водяную пыль: неподалёку рассыпал веер брызг большой фонтан с мраморными бортиками. Немного в стороне сирень бросала длинные вечерние тени на мощёные дорожки, вдалеке, у ограды, сияли золотыми цветами липы, из высокой травы здесь и там выглядывали ирисы. Крапчато-голубые, жёлтые, сиреневые, лиловые и даже чёрные — хоть оранжерею устраивай.
Сад был неухоженным, но от этого в Ташиных глазах только выигрывал. Она не любила искусственность скошенных газонов и постриженных кустов, которой щеголяли городские парки в том же Нордвуде. А такие заросшие старые сады...
Они были настоящими.
— И почему эйрдалям и оборотням дан такой великий дар, как красота? — Джеми с вороватым видом стащил яблоко из стоявшей на траве плетёной корзинки. — Людей тянет к ним, они не в силах устоять... но потом мышеловка защёлкивается, и в качестве сыра оказываются они сами.
— Это не красота, Джеми. Это просто... дар. Ещё один. Привлекать людей. Притягивать, как пламя мотыльков. — Поразмыслив, Таша всё-таки извлекла из корзинки ещё одно яблоко. — Мы же охотники, Джеми. Пение антилопы шэдвар тоже красиво, но горе тем зверькам и пичужкам, которые осмелятся подойти к ней слишком близко.
— Не надо 'мы'. — Он поморщился. — Ты не такая.
Таша, усмехнувшись, опустила взгляд.
'...в Школе Чернокнижия обучали колдовству и всяким древним наукам. Находилась она под землёй, потому там всегда царил мрак. Учение длилось семь лет, но одно правило всегда соблюдалось в этой школе: когда ученики покидали её, учитель, некий господин Оррак, оставлял у себя того, кто выходил последним...'
— Не понимаю, зачем нужно это разделение на волшебников и колдунов, — зевнула Таша. — Сделали бы одну Школу, и дело с концом. А то выпускники Школы в Адаманте — волшебники, Школы в Камнестольном — колдуны, но ведь разницы по сути никакой.
— Разница есть. В Адаманте, насколько я знаю, ученикам не рассказывают ни о некромантии, ни о сангвимагии. И учатся там шесть лет вместо семи, зато поступить труднее. В волшебники кого попало не берут... только тех, кто разовьет свой дар во благо людей. По мнению Мастеров Школы, конечно. — Джеми покачал головой. — А Школу в Камнестольном воздвигли раньше, и там преподают тёмные искусства.
— Это поэтому её прозвали Школой Чернокнижия?
— Ну да. И директор у них... загадочный тип. Говорят, он действительно заключает с учениками договор и забирает их души по окончании обучения. Хотя я в это не верю.
— Но твой учитель ведь закончил эту Школу, и ничего.
— Вот поэтому и не верю. — Джеми надкусил яблоко. — Откровенно говоря, что волшебников, что колдунов сторонятся одинаково. Нас почитают, уважают, берегут... и только. Мы ведь тоже не такие. В сущности, лучше нечисти только тем, что в хозяйстве пригождаемся. Поэтому эйрдалей и оборотней истребляют, а нас с поклонами выпроваживают куда подальше.
— Откуда ты знаешь? Ты ведь на улицу почти не выходил.
— Найдж рассказывал. И опекун наш, и учитель... они много где побывали, — кажется, Джеми смутился. — Так что ты думаешь по поводу герцога?
Таша задумчиво смотрела на воду.
— Либо у него есть друг-эйрдаль, либо он сам родился эйрдалем. Или его обратили... а это действительно возможно, обратить в эйрдаля?
— Почему нет?
— Ну, ходят ведь слухи, что укус оборотня и тебя сделает оборотнем. А между тем это такая же чепуха, как если бы укус мага делал тебя магом, и укус оборотня никак не поспособствует продлению твоей жизни. Ты либо рождаешься в Ночь Середины Зимы, пока часы двенадцать бьют, и тогда тебя... — Таша закатила глаза, — 'проклинает оборотничеством Мирк', либо наследуешь дар от родителя.
— Нет, слухи про эйрдалей всё же правдивы. Просто обратить можно далеко не каждого. — Джеми утвердительно хрустнул яблоком. — Только того, кто действительно готов распрощаться со своей душой. Того, кому всё равно, какую цену придётся заплатить за жизнь. И превращение переживает от силы каждый десятый... но вот герцог, судя по всему, пережил.
Джеми присоединился к Таше не так давно: свой день в ожидании темноты он коротал в библиотеке, за чтением. Арон сразу после завтрака отправился в город по своим святым делам — а Таша, прихватив 'Мифы и легенды', отправилась в пронизанный солнечным ветром сад. Облюбовав бортик бассейна, она провела там весь день в приятной книжной компании, не прервавшись даже на обед: её щедро снабдили корзинкой тех самых яблок, которые они сейчас грызли на пару с Джеми. Кроваво-алых, крепких, душистых.
Пару раз в сад заглянул Леогран. Осведомился, не нужно ли гостье чего и, учтиво откланявшись, удалился. Как-то выплыла Лавиэлль в сопровождении дворецкого, который нёс атрибуты для игры в 'кольца', любимого развлечения аристократов. Следующий час они коротали за этой самой игрой, перекидываясь небольшими берёзовыми обручами с помощью деревянных шпаг; и если Лавиэлль отвлекала Ташу своими азартными криками, то дворецкий даже во время игры хранил гробовое молчание — заставив Ташу задуматься, не зря ли при взгляде на него она вчера вспомнила про упырей.
Впрочем, разыгравшуюся фантазию осекло воспоминание о том, что Арон наверняка не оставил бы без внимания эйрдальские мысли, будь таковые у дворецкого в голове. К тому же, как Таша ни принюхивалась, привкуса тлена она не чувствовала.
— Раз уж мы заговорили о расовых особенностях, — она отложила книгу на бортик, — это правда, что магов всегда строго определённое число?
— Как посмотреть. Альвы и эйрдали, можно сказать, тоже маги. Но с тех пор, как Кристаль Чудотворная наделила Даром людей, он никогда не уходит в пустоту. Когда маг умирает, его Дар переходит к новорожденному, издавшему в тот миг первый крик.
— А бывают оборотни-маги?
— Нет. Они, как и цверги, с магией не дружат. Думаю, Дар может унаследовать только самый обычный человек... изначально. Маги ведь тоже не совсем люди. — Джеми пожал плечами. — Но их всегда ровно столько, сколько было после ухода Кристали.
Таша положила подбородок на сложенные домиком ладони. Щурясь, посмотрела на червонную монетку заходящего солнца: пытаясь поймать мысль, мелькнувшую на грани сознания и ускользнувшую.
Она хотела спросить у Джеми что-то ещё...
— Таша, я долго откладывал этот разговор, но... думаю, я всё-таки имею право знать... как твой рыцарь. — Джеми осторожно отложил свой огрызок к уже высившейся на бортике горке таких же. — Кто всё-таки на нас охотится?
Она знала, что рано или поздно этот разговор состоится.
Но всё равно досадливо дёрнула плечом.
— Мы с Ароном знаем не больше тебя.
— Не думаю. — Джеми старательно чертил ладонью круги на воде. — Зачем ты нужна этому некроманту? Это из-за твоего происхождения? Кто он?
Оттягивая ответ, Таша окинула взглядом сад. Листья липы тихо дрожали на ветру, шепча что-то скользящему мимо ветерку; тот передавал их шёпот высокой траве и ирисам, печально покачивающим лучистыми головками. Фонтан пел свою прозрачную песню, рисуя водяной пылью по воздуху, и закатные лучи играли медными отблесками в хрустале водяного купола, сотканного из тонких струй.
Ей придётся ответить.
Пусть даже у неё самой не было нужных ответов.
— Он убил мою мать и похитил сестру. — Таша сказала это ровно, без эмоций. Легонько коснулась ладонью поверхности воды у своих ног; потом провела мокрым пальцем по бортику, очертив водяным перламутром на чёрном мраморе контуры трёх лепестков. — Он и ещё двое наёмников. Это всё, что нам известно. Мы с Ароном нагнали их в трактире Заречной и выкрали Лив... но, как оказалось, её успели заколдовать. Это вы и сами знаете.
— Но зачем ему твоя сестра?
Таша вновь макнула палец в воду.
— Хороший вопрос. Я сначала решила, что им нужна королевская дочь. — Она мельком подняла взгляд. — Мне нужно было какое-то объяснение, и я уцепилась за это.
— Но ведь наследница престола именно ты! И кэны охотятся за тобой, а не за Лив!
— Согласна. Глупо. — Таша склонила голову, придирчиво оглядывая нарисованный водой ирис: он потихоньку таял, сушимый нагретым мрамором и тёплым воздухом. — Но я не знала, зачем ещё мы могли ему понадобиться... а потом Арон сказал, зачем.
