Хроники ицкаронской Стражи. Дело о подсвечниках Расты

Мануэла бросила на Квентина косой взгляд и, взяв его под руку, увлекла в сторону.

— Ты, кажется, меня в чем-то подозреваешь? — спросила она негромко.

— Вас это удивляет? — спросил Квентин.

— Меня это обижает, — призналась Мануэла. — Многие считают меня грешной женщиной, ох, очень грешной. Но никто и никогда не называл меня воровкой, если, конечно, речь не шла о чьем-то сердце.

— Все бывает в первый раз, — пожал плечами Квентин и покосился на Баст, которая, кажется, стала прислушиваться к их разговору. — В любом случае, нам есть о чем поговорить. Предлагаю сейчас проехать в Храм Красоты и сделать это там.

— А если я откажусь с тобой ехать? — спросила Мануэла. — Пойми правильно, моя дочь сейчас нуждается в поддержке как никогда. Я бы не хотела оставлять ее в такой час одну.

Квентин размышлял несколько секунд.

— Откладывать разговор не в ваших интересах, — сказал он. — Но я вас понимаю. В любом случае, моя дорога лежит сейчас в Храм Красоты; видимо, я пробуду там какое-то время. Постарайтесь не слишком задерживаться.

— Неужели ты теперь и маму мою подозреваешь? — не выдержала Бастиана. — Квентин, ты чокнулся с этой своей работой! Сначала Крис, теперь она... Арестуй уж сразу меня и успокойся!

— А разве это ты украла подсвечники? — спросил Квентин. — Нет? Тогда, извини, арестовывать мне тебя не за что.

— А Криса было за что?

— А вот это ты лучше у него сама спроси, — ответил Квентин. — Кстати говоря, я так понимаю, он до сих пор понятия не имеет, где ты и отчего не пришла на свидание? Отрадно видеть, как ты беспокоишься о нем. Мануэла, я надеюсь, вы меня поняли? В Храме Красоты я не собираюсь задерживаться дольше необходимого, время к ночи, и я планирую сегодня хорошенько выспаться. До свидания. Надеюсь — до скорого.

И небрежно поклонившись жрицам, он развернулся и направился к выходу из отделения педиатрии. Бланка нагнала его уже на лестнице.

— Всегда хотелось посмотреть на тебя, когда ты работаешь, малыш, — призналась она.

— И как? — спросил Квентин.

— Мне кажется, что ты устал и немного запутался, — сказала Бланка.

— Устал, — не стал спорить Квентин. — Последние дни я сплю до обидного мало, зато упреков получаю — хоть отбавляй. Наслушался всего вдоволь. И о том, какой я плохой эльф — и это от того, кто пытался своего двоюродного брата убить; и о том, какой я плохой старший брат; и о том, какой я бездарный следователь. И это за то, что я просто делаю свою работу. Хорошо ли, плохо ли, но делаю!

— Кажется, ты немного обижен, — сказала Бланка, задерживаясь на нижнем пролете лестницы. Квентин остановился и тряхнул головой.

— Есть немного, — признался он. — Но я это переживу, не в первый раз. В конце концов, я, действительно, вторгаюсь в личную жизнь людей, лезу не в свое дело, задаю кучу неудобных вопросов. Кому понравится?

— Ты слишком серьезно относишься к своей службе, — улыбнулась Бланка. — Надо же иногда и отделять себя-следователя от себя-Квентина.

— А ты отделяешь себя-доктора от себя-Бланки? — спросил Квентин. — Я многое получил от мамы, многое мне досталось от папы и эльфийских предков — чего греха таить? Но отношение к работе я получил от тебя и от Людовика, так что твое замечание, если и верно, то вряд ли ты сможешь мне продемонстрировать на собственном примере, как относится к службе 'не так серьезно'.

— Просто постарайся не забывать, что есть люди, которые тебя любят, и которых любишь ты, — улыбнулась Бланка и погладила Квентина по щеке. — Ведь может так получиться, что тебе все-таки придется выбирать между Квентином и следователем. Мне бы не хотелось, чтобы ты сделал неправильный выбор.

— Ах уж я-то как не хочу, — вздохнул Квентин. — Ладно, спасибо за то, что выслушала. Кажется, мне стало немного легче.

— Тебе это было надо, — сказала Бланка, все так же тепло улыбаясь.

— Побегу я, — Квентин взял Бланку за руку и поцеловал тыльную сторону ее ладони. — У меня к тебе будет маленькая просьба: дай знать, когда с Луизой станет ясно, хорошо? Впрочем, я постараюсь завтра урвать немного времени и заглянуть лично.

— Обязательно, — пообещала Бланка. — Удачи, тебе, мой мальчик.

— Она мне пригодится, — ответил Квентин, устремляясь вниз по лестнице. — Людовику — привет!

* * *

— Это не храм — это бардак какой-то, — сказала Селена. — В Храме Плодородия было тяжело, так там хотя бы было понятно, кто и чем занимается. Тут — ужас! Спрашиваю, кто последний раз убирался в Зале Ароматов — не знают. Спрашиваю, кто вообще за уборку отвечает — не знают. Может быть Эвелина. Спрашиваю, где ее разыскать — не знают. Наконец, нахожу ее. Действительно, по бытовой части тут она главная. Спрашиваю, кто убирается в Зале Ароматов — оказывается, послушницы и младшие жрицы по очереди, даже график дежурств есть. Ну, думаю, вот оно! Сейчас посмотрю в него, и быстренько у дежурных выясню, когда исчезли флаконы с духами. И что ты думаешь? Ничего подобного! Они, представь себе, меняются сменами! То есть в графике у Эвелины одно, а по факту — другое! Мало того! Они даже не помнят, кто когда кого подменял, Квентин!

— То есть мы даже не можем выяснить, когда пропали духи? — спросил Квентин.

— Четыре дня назад они были — это я установила точно, — ответила Селена. — А вчера вечером их уже точно не было. И не смотри на меня так! Они из меня всю душу вымотали! И после этого отчего-то кровопийцей считают меня... Ха!

— Это потому что ты кровь пьешь, — пояснил Илис.

— Понятно, — сказал Квентин. — Ну а кто вообще имеет доступ в Зал, выяснили?

— Да тут проходной двор почище, чем в зале ожидания на станции дилижанса, — ответил Эрик. — Илис смог работать только у лестницы, насчитал только за сегодня три десятка запахов.

— Разных, — подтвердил Илис. — Женских, мужских, местных, неместных. За вчера я даже пытаться не стал считать.

— Официально, это — внутренние покои храма, и считается, что посторонних тут быть не должно, — добавил Эрик. — По факту, тут комнаты послушниц, а они имеют обыкновение водить к себе, скажем так, дружков. Селена права — бардак.

— Вэнди, ты-то хоть что-нибудь нашла? — спросил Квентин.

— Магический фон сильно повышен, — ответила алхимичка. — Многие духи в Зале Ароматов правильнее было бы отнести к зельям, в них концентрированной магии на хороший арсенал хватит. Но что-то, что могло бы нам помочь — увы.

— То есть работа проделана большая, но так дело дальше не пойдет, — резюмировал Квентин. — Нехорошо.

— А что там с котенкой? — спросил Илис.

— Ангина, — ответил Квентин. — Ничего страшного.

— А у оборотней бывает ангина? — удивился Эрик. — Я-то думал, что этих ребят ничем толком не проймешь, кроме серебра.

Илис тут же указал здоровой рукой на свой гипс.

— Это — не считается, — отмахнулся Эрик. — Вот у тебя, к примеру, насморк бывает?

— Зачем мне насморк, как я охотиться буду? — почему-то обиделся Илис.

— Вот и я об этом же, — ответил Эрик.

В этот момент дверь в будуар, где совещались следователи, открылась, и к ним присоединилась Мануэла.

— Ну как там? — спросил Квентин. — Вы быстро вернулись.

— Баст все-таки позвала своего Криса, и они остались у палаты, зачем же еще и мне там задерживаться? — ответила жрица, грациозно перетекая на диван. — Опасности для жизни Луизы нет, Бастиана просто перепаниковала, мне там делать нечего. Но они остались там на ночь; сэр Крис попросил, чтобы их не выгоняли и его послушались.

— А вы его не слишком-то жалуете, как я посмотрю? — спросил Квентин.

— Замечательный молодой человек, я его очень уважаю, а в качестве жрицы Гламуры — так даже и люблю.

— А в качестве матери Бастианы? — спросил Квентин.

Мануэла в ответ только поморщилась.

— Вот потому мы и здесь, — сказал Квентин. — Потому и вы под подозрением.

— Не любить мальчика дочери — уже преступление? — спросила Мануэла. — Ну, давайте же, тогда арестуйте меня!

— Весь вопрос в том, насколько вы его не любите, — сказал Квентин. — Если настолько, что готовы подставить его, обвинив в краже, которую он не совершал, то это — преступление.

— Я никого не обвиняла, — сказала Мануэла. — Не выдумывайте, Квентин.

— Но вы предприняли некоторые шаги, чтобы мы подумали, что вор — это он.

— Странное обвинение, — сказала Мануэла. — Да, я поспособствовала тому, чтобы Стражу поторопили. Но про Криса я ни слова никому не говорила, и уж, тем более, не указывала вам на него. Если вы считаете иначе — то вам надо хорошенько отдохнуть и пересчитать еще раз. И вообще, мне думается, я не хочу с вами разговаривать без своего адвоката. Мне вызвать его сейчас, или вы согласны подождать до утра?

— А у вас есть свой адвокат? — поинтересовалась Селена.

— Я — старшая жрица Храма Красоты, Храм — серьезная организация. Мы одних только тканей закупаем на такую сумму, что у некоторых городков в империи в казне столько не отыщется. Как вы думаете, есть ли у меня свой адвокат, если время от времени нас кто-то пытается обмануть, подсунув некачественный товар, или что-нибудь еще в этом роде? Вы знаете мэтра Карела Роада? Замечательный юрист. Берет дорого, но зато он — лучший. Так что? Мне вызывать его, или все-таки отложим до завтра?

Селена красноречиво посмотрела на Квентина: время было позднее, закат приближался, а вместе с ним — и часы вампирьего забытья. Квентин перевел взгляд на Эрика — тот тоже выглядел уставшим. Что касается Илиса, то тот выглядел бодрее, но лишь потому, что был оборотнем. Квентин вдруг вспомнил, что Эрик, как и он сам, спал всего несколько часов, а Илис и вовсе провел прошлую ночь и первую половину дня в засаде.

— Хорошо, — сказал он. — Давайте перенесем наш разговор на завтра. В одиннадцать у нас в кабинете в Управлении.

— Меня устроит, — сказала Мануэла.

* * *

— Итак, давайте посмотрим, что у нас есть, — начал Квентин, откидываясь на спинку стула.

— Давайте-давайте, — весело ответила Мануэла и стрельнула глазами в сторону Эрика, который сидел за соседним столом и вел протокол допроса. Но, поскольку именно в этот момент молодой маг склонился над допросным листом, 'выстрел' Мануэлы цели не достиг.

— А есть у нас следующее: духи похищены из Храма Красоты, который находится под вашим управлением, поскольку старшей его жрицей являетесь вы. Так? — начал Квентин.

— Разумеется, — ответила Мануэла. — Прекраснейшая доверила управление своим домом именно мне. Кстати, раз заговорили о похищенных духах... мэтр, будьте добры.

— Мы хотим сделать официальное заявление о краже принадлежащих Храму Красоты двух флаконов духов, оценочной стоимостью в десять грифонов за флакон, — сказал мэтр Карел Роад, выкладывая перед сержантом заполненный бланк. — Разумеется, мы понимаем, что вышеуказанное имущество утеряно безвозвратно, однако, если вы все-таки поймаете вора, мы сможем вчинить ему иск для возмещения ущерба. Кроме того, эта бумага избавит вас от необходимости задавать моей клиентке вопросы типа 'а уверены ли вы, что это не вы сами взяли духи?' и ему подобных, а госпожу Лист — отвечать на них.

Мануэла лучезарно улыбнулась.

— Замечательно, — сказал Квентин, улыбнувшись не менее лучезарно. — Мы приобщим это заявление к делу. Тогда переходим к другим вопросам. Начнем с простого: что вы делали вечером двадцать шестого августа сего года и в ночь с двадцать шестого на двадцать седьмое августа?

— Фу, ну как не стыдно задавать женщине такие вопросы, — осуждающе покачала головой Мануэла. — Я, конечно, не ожидала от человека, воспитанного эльфами, уважения к личной жизни дамы, но все же...

— Сударыня, — обратился мэтр Роад к Мануэле, — вы вправе на этот вопрос не отвечать, как и на любой другой, но, я думаю, что задавая этот вопрос, сержант на самом деле пытается выяснить, есть у вас на это время алиби или нет. То есть, если найдутся вдруг люди, которые видели вас вечером двадцать шестого и ночью двадцать седьмого, то вопросы о вашей возможной виновности отпадут самым решительным образом.

— Ах вот оно что, — сказала Мануэла. — А я-то было подумала, что мне эти вопросы заданы для того, чтобы потешить извращенное любопытство, но раз уж вы, мэтр, так говорите, то вам я поверю. С тем вечером было все просто. Начать с того, что с трех часов пополудни я была в Храме Красоты, и при мне находилась моя внучка Луиза.

— Все время? — спросила Селена.

— Нет, один раз я оставила ее одну минут на сорок, но на это время рядом со мной находилась Эвелина и другие наши младшие жрицы.

— До которого часа вы были в храме? — спросила Селена.

— Часов до девяти вечера. Потом я повела Луизу домой, в Лунный храм. Мы шли пешком, вернее сказать, прогуливались. Я купила Луизе мороженого, она чувствовала себя вполне здоровой. По дороге зашли в Храм Дороги, к Энжелу Сувари. Луиза ему какой-то то ли справочник, то ли альбом ботанический вернула. Энжел меня, само собой, видел, когда мы у него были. Это было недолго, минут десять всего, может быть четверть часа. Мы как раз обсудили с ним беспредел, учиненный вами по отношению к его брату.

Квентин покивал с самым благостным видом.

— Затем мы продолжили свой путь, — сказала Мануэла. — Во сколько точно я привела Луизу домой, я вам не скажу, но уже стемнело. Я немного поговорила с дочерью о том, как ненадежны бывают друзья детства, после чего вызвала через почтовую фею извозчика, и он отвез меня на улицу Роз, дом четырнадцать.

— В 'Ласковую проказницу'? — заинтересовалась Селена.

— О, вы тоже знаете эту ресторацию? — слегка удивилась Мануэла. — Часто там бываете? Мне очень нравится, как там заваривают жасминовый чай, кроме того, это заведение принадлежит одной моей приятельнице — Зинаиде Круж. Но в тот вечер я туда не ради чая поехала, конечно. У Персиковой Жужу был девичник, она собирается выйти замуж в эту пятницу.

— Что? — удивился Квентин. — Жужу выходит замуж? Вот так новость!

— Да, за торговца шерстью из Лук Голема. Она подцепила его на весенней ярмарке, у них был бурный роман. Они несколько раз крупно ругались — у Жужу аллергия на козью шерсть, а он все никак не хотел бросать своего занятия, но любовь взяла свое — он решился все-таки сменить сферу деятельности. Продал свою долю партнеру, а сам прикупил тут, в городе, табачную лавку. Кстати, молодой человек, вы, кажется, курите? Рекомендую посетить его магазинчик, он на Виноградной улице, называется 'Табаки Шагала'. Шагал — это его фамилия. Так вот, он на прошлой неделе все-таки набрался решимости и сделал Жужу предложение.

— Очень рад за нее, — сказал Квентин. — Но вернемся к девичнику. Долго он продолжался?

— Официальная часть — часов до двух ночи. Было много шампанского, много занимательных историй и сплетен, много воспоминаний и планов на будущее. Потом мы разошлись по комнатам, не одни конечно.

— Ага, — сказал Квентин. — Понимаю. Могу я спросить, как его звали?

— Он назвался Васием, очень темпераментный молодой человек. Фамилии не знаю, не интересовалась, и, конечно, ни до этого, ни после, я его не встречала. Впрочем, не думаю, что эта часть ночи должна вызвать у вас какие-то вопросы: все видели, как я уходила с ним, и все видели, как мы спускались утром на завтрак.