Римидин никогда прежде не занимал мои мысли. Я знал лишь со слов отца о былом величии страшного соседа. Еще всем было хорошо известно об оружии и мехах, которые привозились оттуда. Ларотум связывали торговые отношения с империей.
Слушая Караэло, я задумался. Мне захотелось побывать в этой стране. Узнать ее народ и обычаи.
Ведь я уже много мест объехал. Но теперь меня влекло не только любопытство — что-то скрытное шевельнулось во мне: огненная саламандра пробежала тенью по закопченной стене кабачка, уставилась на меня горящим взглядом и нетерпеливо щелкнула хвостом.
Я сделал ей приветственный знак рукой. Мои товарищи уставились на меня.
-Льен, ты с кем здороваешься? — спросил Паркара.
-С тенью,— холодно улыбнулся я и потянулся за бутылкой.
-Позвольте, друзья мои, спеть вам новую песенку,— предложил Флег.
-С удовольствием послушаем вас,— ответили все.
В дальнем стане живет Огонь.
Ремесло его — бой и ветер.
Но красивой Луны не достать!
За нее бы отдал все на свете.
В дальнем стане живет Силач.
Он могуч, как гора, и ясен.
Но судьба его злой палач —
Не владеть той, чей взор так прекрасен.
В дальнем стане живет Колдун.
Он волшебник, над всеми властен.
Но ему не бывать в саду
Той, чей лик, словно небо, ясен.
В дальнем стане живет Вода,
Синевой озаряет землю.
Да такая и с ним беда —
Он любовь свою не объемлет.
В дальнем стане живет Дракон—
Страшен, мрачен и сумасброден.
Только вышло, что именно он
В этом стане, как воля, свободен.
Глава 17 Натянутые отношения
После того, как герцог Сенбакидо осыпал меня своими милостями, я немного изменил прежним привычкам.
Я счел, что поскольку теперь я состою на службе, мое поведение и круг общения могут бросить тень на моего повелителя.
Вспомнилось язвительное замечание Суренци о моей дружбе с Рантцергом.
Мне не хотелось давать ненужных поводов для сплетен, и я решил на время постараться избегать встреч с Черным бароном, за исключением самых важных дел. По этой причине после Золотой саллы я уже пять или шесть раз отказывался от приглашений пообедать у него, как прежде.
Даже его слова о том, что юная Амирей мечтает увидеться со мной, не привлекли моего внимания. Думаю, что от Рантцерга не ускользнула эта перемена в моем поведении — на лбу его залегла складка, и он очень сухо попрощался со мной, когда мы встретились в Синем Городе в последний раз.
Но я даже представить себе не мог, к каким последствиям приведет эта размолвка.
Я забыл уже о нападениях убийц, нанятых графом Нев-Начимо, и о драке с Наденци, который, кстати сказать, куда-то запропастился после нашего свидания, — и потерял всякую бдительность. Очень часто я передвигался по городу поздней порой, возвращаясь то от своих друзей, то из кабачка или игорного дома. И в один из таких беззаботных вечеров на меня напали, совершенно внезапно и сзади. Мне не хватило реакции понять, что две сгорбленные тени, приблизившиеся ко мне, вовсе не дряхлые старики с кашлем и насморком, а крепкие и сильные мужчины. Словом, я потерял всякое чутье.
Тяжелый удар по голове заставил померкнуть свет в моих глазах!
Открыв их, я увидел себя в роскошной комнате. Надо мной висел огромный балдахин из драгоценной ткани вак небесно голубого цвета, что само по себе было неслыханной роскошью. Огромные зеркала, серебристые подсвечники, в которых нервно переливалось пламя свечей из лучшего в мире воска,— все говорило об огромном богатстве хозяина этого дома. Большая белая собака на высоких ногах лахатинской породы, с добрыми, бесконечно печальными глазами подошла к кровати и уткнулась носом в мою ладонь. Она очень похожа на Тупса, собаку Рантцерга.
Букеты в больших напольных вазах из дорогого миделлийского стекла расставлены по углам комнаты.
Посередине ее на резном столике стоит статуя Мириники. Ясно, что официальной религией здесь и не пахнет.
Отворилась дверь, и раздались легкие шаги. Нечто волнующее проникло в комнату: надо мной склонилось личико с полудетскими чертами небесной красоты. Юная путешественница-гостья и племянница Рантцерга стояла у моей кровати, взволнованно вглядывается в мое лицо. Так значит, я у него в доме!
Кровь вскипела во мне. Как я сюда попал?! Я резко поднялся, и у меня закружилась голова.
-Тише, тише,— попросила девушка,— вам нельзя вставать.
-Как я попал в этот дом?
-Вас принесли люди моего дяди, шельво Рантцерга. Они нашли вас раненного, без сознания на улице.
-И? Я могу увидеть хозяина?
-Он скоро вернется.
-Я не могу здесь оставаться!
-Отчего же? — она была расстроена моей неприветливостью. — Вы были так дружны с дядей. Мы всегда были счастливы видеть вас.
Только ее трогательное лицо и зачарованный взгляд, которым она смотрела на меня, остановили первый порыв — встать и уйти.
Мы разговорились. Она сказала, что занимается ученьем, много читает и осваивает разные премудрости. Я спросил ее о детстве, где она жила и каково ее истинное положение в доме хозяина.
-Я его племянница,— она недоуменно вскинула брови,— детство мое не было безмятежным, меня воспитывали чужие люди, а родителей своих я не помню. Дядя разыскал меня, и отправил за мной Гротума.
Меня, честно говоря, удивило ее твердое заявление о том, что она племянница Рантцерга. В душе я всегда был уверен, что он удерживает ее с какой-то непонятной мне целью. Мне казалось маловероятным их родство. И с самого начала я подозревал набларийца во всевозможных грехах — иначе, откуда бы взялось все его богатство.
Но меня связали с ним своего рода деловые отношения, и я старался не обращать на это внимания: Рантцерг был мне полезен.
Снова послышались шаги — наша беседа с Амирей была прервана. Вошел Черный барон.
Острый взгляд, которым он провел по моему лицу, дал мне понять, что мы вступили на тонкую грань, которая разделяет дружескую размолвку от полного разрыва отношений.
Меня это удивило, потому что я считал, что только я имею право на подобные решения относительно нашего знакомства.
-Объясните мне, сэлл Рантцерг, благодаря чему я оказался в этом доме?
-Вам самому должны быть известны причины.
-Причины чего? — я сказал это довольно резким тоном.
Рантцерг ушел в сторону, что было так на него похоже! Вместо объяснений этого неподражаемого случая с моим появлением в своем доме при весьма странных обстоятельствах, он начал что-то вроде нападения на меня! Он осмелился меня упрекать!
-Скажите мне, благородный кэлл, отчего вы забыли дорогу в мой дом? Я сумел вас чем-то ненароком обидеть?
Если причиной тому чьи-то злые языки — скажите мне. Я всегда считал вас человеком прямым и искренним, так не надо теперь ходить вокруг и около. Я прошу вас объяснить мне причину вашего внезапного презрения к моему дому, безразличия к добрым знакомым. Я говорю: 'знакомым', ибо другом я бы никогда не осмелился вас назвать, опасаясь стать жертвой вашей надменности, по причине моего низкого звания. Я всего-навсего простой человек — сэлл. А вы теперь граф, коннетабль, правая рука великих мира сего. Не в этом ли дело? Так что же повергло вас вспять от моего гостеприимного дома? Спасенная вами девушка тоже желала бы знать.
Амирей, нежно перебиравшая струны лютни, притихла.
-Я оценил вашу прямоту, и тоже буду честен. Но сначала ответьте — почему я здесь.
-Разве Амирей не объяснила?
-Но у меня вызывает подозрение тот факт, что кому-то понадобилось бить меня по голове и оставлять валяться на улице.
А так удачно и главное вовремя появившиеся люди шельво Рантцерга спасают меня и приносят в этот дом.
-Вы не верите в это,— усмехнулся наблариец,— но причина проста — вас ограбили. Или вы не заметили пропажу некоторых вещей?
Мне стало жарко — я провел рукой по шее — исчез медальон, с руки были сорваны перстни и браслет! Проклятье. Украдены вещи, которыми я дорожил. Мне было бы легко пережить пропажу драгоценного перстня герцогини Брэд, или золотых браслетов и цепи, выигранных на турнирах, но пропажа перстня Синего Клена, медальон и браслет, найденный на острове — мне бы ни за что не хотелось потерять. К счастью, пояс Велеса, тонкий серебряный пояс со звериными мордами, был еще на мне.
-Но все живущие в Мэриэге воры прячутся в вашем квартале!
-Даже те, что похитили бриллианты королевы? Вы могли принести их мне, но вы вернули их ее величеству, минуя меня — это был первый шаг прочь от нашей дружбы. Что ж, это я еще могу понять — вы рисковали, вы получили трофей, и заслуженный козырь. Но потом вы презрели меня.
-Так вы ничего не знаете о ворах, напавших на меня?! — сказал я с возмущением.— Я никогда не давал вам повода думать, что наше знакомство нечто большее, и я тоже не называл вас другом. Разве не сугубо деловые отношения связывают вас с остальными жителями Мэриэга. На что же вы претендуете теперь, ростовщик и покровитель воров?
-Да, но другие знатные жители ларотумской столицы не приходили на помощь ко мне, к презренному набларийцу, не сидели за моим столом, не делили со мной мои тайны и опасность, исходящую от королевской стражи. Я — пока — не знаю о ворах, напавших на вас. Но я могу узнать, и помочь вам в возвращении ваших драгоценностей. Я даже готов простить вас в душе, понимая и ваше и свое положение. Но вы еще не объяснились со мной.
Я сидел растерянный и пристыженный — по сути Рантцерг был прав. По сути. Но одно маленькое 'но' — я был титулованным дворянином, а он простым сэллом.
Рантцерг практически лишил меня выбора — если я хочу вернуть свои вещи, мне придется с ним объясниться.
Смутное подозрение о том, что все им было подстроено, не покидало меня, и это раздражало. Мне казалось подлым такое поведение — и теперь, пожалуй, добрые отношения стали трещать по швам.
-Хорошо! Я объясню. Вы почти угадали. Когда я въехал в Мэриэг, я много не знал и был простым бедным дворянином, которого никто не знал. У меня ни перед кем не было обязательств. Не так давно я получил титул и должность, обязывающую меня соблюдать определенные правила. Я ничем не могу опорочить своего господина, а дружба с вами...,— я замялся.
-Порочит большого вельможу, — закончил за меня Рантцерг.
-Что-то близкое к этому. У вас связь с людьми низшего сорта и тень от нашего знакомства может упасть на человека, которому я служу.
Мне было неловко говорить с набларийцем.
-Тень легла на мое сердце, — голос Черного барона звучал глухо и сердито,— и не сегодня, не сейчас, а гораздо раньше. Она появилась тогда, когда те, на кого вы молитесь, поступили против законов чести и законов человеческих — вероломно и жестоко, утопили в крови все мое семейство и лишили меня должного положения в обществе. И теперь я слышу, что мое имя может кого-то опорочить! Но вы не разочаровали меня, ваше признание, ваша прямота делает вам честь. Я всегда говорил, что уж лучше добрая пощечина, чем подлый удар в спину.
А сейчас, вот что я вам скажу, несравненный граф Улон, баронет Орджанг по имени Льен Жарра, я возвращаю ваши драгоценности — они здесь, в этой шкатулке. (Я облегченно вздохнул) И вы можете больше не беспокоиться о моей персоне, но перед тем как уйти отсюда, позвольте вам рассказать одну историю, которая проливает свет на зыбкую грань между честью и бесчестьем. Я ведь, так сильно расстроился только по одной причине. Льен, я слишком сильно успел привязаться к вам. Открыл свое старое сердце, как сыну, — только два человека во всем мире заслужили мою привязанность. Несмотря на то, что я старый злой циник, я увидел в вас нечто хорошее, что заставило меня поверить вам и изменить своей привычке — держать людей на расстоянии, только поэтому я хочу сейчас объясниться с вами.
Я хранил молчание, не зная, что сказать.
-Вам известно что-нибудь о графстве Коладон?
-Коладон? (кажется, недавно герцогиня Джоку упоминала это название).
-Я слышал это название, но и только,— хмуро сказал я.
-Ваше счастье! Если бы вы знали об этой истории больше, то ваши взгляды на разницу между подлинным и мнимым сильно бы изменились и вам было бы проще понять мою историю. Так вот, позвольте представиться, несостоявшийся граф Расфер Коладон.
Наблариец церемонно поклонился. Он как будто дурачился. Я сохранял спокойствие статуи. Шельво Рантцерг принял это как знак: продолжать рассказ!
-Вам известно, что графство Коладон никогда не входило в состав Ларотумского королевства? Это было небольшое обособленное государство, оно стояло веками и процветало под властью моего рода. Я был младшим в семье, и как водится, поехал в чужие края, искать свое счастье. Это было много лет назад.
Мой брат только что женился, невестка была на сносях, все шло замечательно. Пока молодой, полный любопытства и жизненных сил Тамелий не вздумал посетить наше родовое гнездо. Он намекнул отцу, о своем желании, а что такое намеки ларотумского монарха — вы знаете. С таким соседом предпочтительнее дружить.
Отец пригласил его поохотиться в своем поместье, красивейшем на свете. Король был очарован, очарован настолько, что счел необходимым завладеть этим очарованием. Золотые рудники, на которых разбогатела моя семья, стали неотъемлемой частью всего очарования.
-Король захотел ограбить графство и подыскал достойный повод? — иронично спросил я.
-Повод ? Для того чтобы ограбить кого-то, всегда находится какой-нибудь повод. В замке Шалемон собрались знатнейшие люди нашего графства. Тамелия с его свитой приняли наилучшим образом. Пир и танцы продолжались всю ночь. Но вот, как ответил на наше гостеприимство Тамелий — его люди вместо танцев и развлечений вырезали стражу, находящуюся снаружи замка и открыли ворота, в которые ворвался большой отряд вооруженных людей. Они по сигналу напали на замок.
Тамелий сам сильно рисковал, находясь в замке, но его защищали лучшие наемники, а люди из его свиты оказались большей частью превосходными воинами.
Они вырезали всех находящихся в замке. Меня в тот момент там не было, и более того, вскоре после того, как случилось несчастье, в замок пришло ложное известие о моей гибели, так что, мои враги посчитали меня мертвецом. Я узнал о событиях той ночи от верного человека, сенешаля замка, который вам известен под именем Гротум. Он единственный, кому удалось сбежать, унося на руках мою невестку.
С помощью некоторых смелых людей Гротум cпрятался в одной деревне. Молодая графиня вскоре умерла от преждевременных и тяжелых родов, но осталась девочка — единственная прямая наследница.
Тамелий поставил на правление в графство своего наместника.
Слухи о случившемся достигли меня, но я выждал время и показался не сразу. Гротум встретил меня в Анатолии. Он же посоветовал мне сменить имя. Новорожденная была отдана им в одну семью, но ее передали другим людям, потому что Тамелий объявил розыски наследницы, слухи о смерти ее матери и вымышленные мной слухи о смерти девочки вызывали сомнение короля, и он хотел убедиться, что это так. Кто-то проболтался о нашей крохе, и наместник забрал ее из той семьи и пристроил к другим людям. С большими сложностями позже я отыскал ее след и выкупил племянницу за большие деньги.
