Проклятый дар

— Три балла, — сообщил чародей.

— А?

— Я бы дал этому кошмару балла три.

— По пятибалльной шкале?

Надо было засветить волшебный огонь и пойти сесть за стол, в удобные кресла, к горячему чаю. Или вовсе оставить обсуждения на завтра и разойтись спать, ведь итак понятно, что эксперимент провалился — я видела тот же сон, что и Гийльрей, а значит печать у него на лбу не работает.

Да-да, вы не ослышались, на лбу.

Меня это первое время тоже веселило.

В общем, самое время было перестать тратить часы отдыха не бесполезный треп, но я не хотела подниматься с места. Перспектива оказаться в родной мягкой постели, в тишине и одиночестве, казалась далеко не привлекательной.

— Нет, три из десяти.

Я округлила глаза.

Ну, да, голубоглазый маньяк с топором впечатляет гораздо больше. Но если б вдруг мне пришлось выбирать, какой из кошмаров вычеркнуть из памяти, я бы колебалась недолго. Сумасшедший с рубящим оружием — это ужасно, но тогда меня не захлестывало с головой, не погребало под волной чувства фатальной ошибки, которое, кажется, изнутри выгрызало солнечное сплетение, поднимаясь к ключицам и впиваясь изогнутыми когтями в основание шеи.

— Это потому, что собственные кошмары всегда пугают больше.

— Собственные? — повторила я и похлопала глазами. — То есть, в этот раз я заразила тебя кошмаром, а не ты меня? А это нормально вообще? Так бывает?

Мужчина с серьезным видом огляделся. Осмотрел разобранную постель, измалеванные стены с неисчислимым количеством прикрепленных записок, заваленный словарями стол, контур вокруг матраса на полу и кровати, себя, закутанного в одеяло. Напоследок взгляд его медленно прошелся по мне, от босых ступней, по ногам, которые плотно облегали спортивные брюки, и до кончика косы, перевязанного простым шнурком.

— Да в каждом доме такое по полнолуниям, — ответил он.

Я кинула в соседа своей подушкой, не в силах выдумать остроумный ответ для продолжения пикировки.

— Ты же говорил, — припомнила, когда тема летающих с кровати девиц и подушек была исчерпана, — что "не стоит злоупотреблять физическими контактами, это может повлечь за собой помехи и новые переменные в уравнении", — подражая менторскому тону Гиля, пробасила я.

Диалог про "физические контакты" случился пару недель назад, еще "на заре", так сказать, нашего сотрудничества. Но я не уставала цитировать чародею его собственные слова.

И нет бы сказать: "Дорогая, ты привлекательна, я привлекателен, если мы окажемся в одной постели, то будем заниматься чем угодно, но только не исследовать феномен моей странной телепатии и не сны смотреть". Я бы оценила, правда.

Собралась озвучить последнюю мысль, но Гиль меня остановил, подняв руку, как обычно просят передышки.

— С родственниками и любимыми магу работать сложнее всего, — завел шарманку чародей. — Люди привыкают друг к другу, подстраиваются. Они открываются, и можно ухнуть от неожиданности на такие глубины, что и не выберешься. Или наоборот, знают все хитрости мага, поэтому успешно сопротивляются воздействию. Ну а физический контакт во время работы увеличивает эффективность стократно. Так это работает с традиционной телепатией.

— А с фейской не работает, — закончила за него я. — Если нет разницы, то зачем тебе моститься на полу? И что, среднестатистические жены мыслечтецов со временем тоже начинают телепатить мужей по-тихому?

Чародей покачал головой.

— А жаль, — констатировала я.

— Бывало — очень редко — такое, что близкие родственники, живущие под одной крышек, со временем, — последнее слово Гиль особенно выделил голосом, — начинали видеть те же сны, что и маг-телепат. Или слышать отголоски его мыслей. Но все это на уровне городских легенд. Отзвуки чужих снов забываются еще быстрее, чем свои.

Я пожала плечами.

— Ну, я твои сны помню хорошо. Очень. Это потому, что телепатия фейри просто сильнее, да?

— Хм... Не совсем.

Гийльрей помедлил, а потом лег на спину, закинув руки за голову, и проговорил, глядя в потолок:

— Маги-телепаты овладевают искусством ради определенной цели. Для службы судебным экспертом. Для разведки. Или еще чего-то. А фейри... Я думаю, они так общаются. Может быть даже на расстоянии. Наши мыслечтецы потому так и называются, потому что они могут по большей части только "слушать". Они, хм, приемники, а не передатчики.

А Гиль, значит, передатчик.

Я хмыкнула. Названия, подбираемые Гилем в попытке объяснить на пальцах, мне особенно нравились.

— Так я тоже передатчик? — спросила, улыбаясь и поворачиваясь на бок, чтобы удобнее было смотреть на чародея.

Гиль покосился на меня, не двигаясь.

— Не знаю. Либо твоя кровь дает о себе знать, либо я, хм... Быстро принял тебя в круг близких. Или все сразу. В любом случае, раньше такого не было. Хотя, это может быть и...

Он внезапно умолк.

Я подождала некоторое время, но, кажется, Гийльрей не собирался продолжать.

— Может быть, что?

Мужчина опомнился и едва заметно вздрогнул, резко вынырнув из каких-то своих мыслей. Я чувствовала, что он не хотел говорить. Но и Гиль, и я, мы оба помнили, что он сам себе дал обещание ничего от меня не скрывать — в пику ли тому, что всю жизнь конспирировался, или от злобы на ситуацию, или погорячившись, но все же.

— Может быть, — признался он потолку, — это очередной симптом.

— Чего? — спросила, подкладывая ладонь под щеку, чтобы удобнее лежалось.

— Ухудшения, — коротко ответил мужчина.

Как будто это сразу все объяснило.

— Фейри иначе используют магию, — начал издалека Гиль, чтобы четче обрисовать ситуацию для несведущей меня. — Они используют "сырую" энергию. Мы же трансформируем ее в удобоваримую форму, и ограничены объемом резерва, пропускной способностью фильтра, плотностью структуры. Много чем. Однако, все эти сложности не просто так. Дикой энергией напитывать заклинания мы, люди, тоже можем. Но недолго. И с последствиями. Дар достался мне от фейри. Логично, что он рассчитан на их энергетику, а не нашу.

— Но ты ведь маг, а поэтому все это тебе не страшно? — нарочито бодро спросила я.

Гийльрей хмыкнул.

— Если бы я не был магом и не мог перераспределять энергии, боюсь, я бы скончался гораздо раньше. Психические отклонения не волновали бы меня в принципе.

Через несколько долгих секунд, чародей безучастно добавил:

— Каллиграф, который создал печать... Тот, чьи записи я пытаюсь восстановить. Он мой дед. Так что я знаю, к чему все идет.

Речь его внезапно перестала быть рубленой на короткие сухие фразы. Он повернул голову, впившись в меня взглядом, и заговорил с неожиданной горячностью:

— Прости, что впутал тебя во все это. Ты должна понимать, почему я не имею права подвергать тебя еще большей опасности. Да, пока ничего страшного не произошло, но я видел, как это бывает, и я не хочу, чтобы ты также...

— Ему не помогла печать? — поспешно оборвала я чародея, прекрасно понимая, какой вывод будет произведен из вышесказанного. Для этого не нужна телепатия.

С лица Гийльрея опять исчезли все признаки эмоций. Он вернулся к пристальному разглядыванию бездействующего потолочного светильника.

— Он создал печать не для себя. Нет, не для меня. Я не знал деда, он свихнулся задолго до моего рождения.

— А тот, кому предназначалась печать? Ему она помогла? — хрипло спросила я.

Гийльрей улыбнулся, и от этой жуткой улыбочки у меня мурашки по плечам пошли.

— Можно сказать, с печатью было лучше, чем без нее.

Грудь сдавило так, что мне пришлось усиленно контролировать дыхание, дабы сохранить спокойствие.

Я крепко зажмурилась и наощупь нашла руку Гиля. Переплела пальцы и сжала его ладонь. Через некоторое время маг подвинулся так, чтобы мне не приходилось выворачивать локоть. И я ощутила ответное рукопожатие.

Больше мы не говорили. Просто лежали рядом, цепляясь за руки друг друга так, словно один из нас висел над пропастью.

Собственно, так оно и было.

Не помню, как уснула. Провалилась в бездну, без своих или чужих сновидений.

За ночь то ли я подползла к теплу, то ли Гийльрей укрыл меня своим одеялом, но проснулись мы в обнимку — на полу, в метре от нормальной кровати. И после ночных откровений в объятиях было больше дружеской поддержки и утешения, чем чего-либо еще.

Ну, а днем у меня все валилось из рук.

Омлет превратился в какие-то невнятные серые комочки. Чай я пролила аж два раза, переборщив с водой из чайничка и лихо сбив кружку локтем, в задумчивости потянувшись за сахарницей.

Когда я задела бедром витрину и чуть не перевернула фиалки, даже Соши начала поглядывать на меня с опаской. И уже ученица следила за тем, чтобы я ничего не разнесла в лавке, а не наоборот. Я едва ли замечала то, как она хрупкие и неустойчивые предметы отставляет подальше от меня.

— Госпожа наставница, у вас все хорошо? — лишь единожды поинтересовалась она.

В ответ наставница лишь неопределенно мотнула головой.

Хотя я и говорю постоянно, что ни черта в магии не смыслю, но все же это не совсем правда.

Семейство Мормори не относится к традиционной магии, это верно. Но это не значит, что я не знаю основных принципов чародейства. И не выясняла разницу между представителями нашей семьи и всеми прочими чародеями.

И в чем же она? — спросите вы.

Это прозвучит странно, но у нас нет резерва — вот что не позволило в свое время занести мою маму и меня в реестр магически одаренных персон.

Зато мы включены в список ОВБМ — ограниченных в возможностях и близких к магии. И он, этот список, довольно-таки обширен и разнообразен, благодаря чему я и мама избежали более тщательного изучения. Нас просто без лишних разговоров записали в инвалиды от магии.

Всяческие врожденные аномалии развития относительно частое явление. Бывает, объем резерва настолько мал, что бедняга вынужден довольствоваться потоковой магией, которая зачастую не радует своим количеством. Или фильтры разбалансированы, и тогда страдающий данным нарушением или истощает себя чуть ли не до смерти каждый раз, когда пытается чаровать, или напоминает ходячую бомбу, способную рвануть в любой момент с одинаковой вероятностью.

Моя мама училась в специализированной школе для таких вот необычных волшебников, чтобы заполучить корочки, без них не позволяли открыть лавку. И, несмотря на то, что отсутствие резерва — странный случай даже по меркам ОВБМ — никто не усомнился в естественном происхождении этого отклонения. Мы и сами не сомневались, во всяком случае я.

А выходит, предка-фейри постарался.

Интересно, мама верила в это?

Жаркий и сухой моряк задул с девяти часов, и теперь носился по городу с пронзительным свистом. Это повышало и без того высокий градус тревожности. Мне постоянно казалось, что кто-то стоит за спиной и прожигает пристальным взглядом затылок. Но едва я оборачивалась, этот таинственный "кто-то" молниеносно исчезал, растворялся в воздухе, испарялся или мимикрировал. Ощущение было настолько густым и назойливым, что поверить в то, что там попросту никого не было, не удавалось ни за что.

Как раз в момент, когда повеяло очередным приступом позадистояния, я лениво повернула голову, уже прекрасно зная, что никого не обнаружу. Наткнулась взглядом на Гийльрея и едва не заработала сердечный приступ.

— Фу, ты, дьявольщина! — в сердцах воскликнула я, пытаясь унять расшалившиеся нервы. — Что ж ты так подкрадываешься-то всегда!

Гиль, похоже, не ожидавший столь бурной реакции, преодолел заминку и, наклонившись, сгреб меня в объятия. Я сразу расслабилась и облегченно выдохнула.

— Ну как, лучше? — спросил чародей.

— Ага, — блаженно вздохнула, не собираясь отлипать от Гийльрея в ближайшее время, несмотря на то, что у Тиссы, старательно смотрящей в другую сторону, краснели уши, а Соши бессовестно хихикала.

Сосед задумчиво качнул головой, взял меня за плечи и отставил назад, отступая на шаг. Отнял руки.

— А теперь?

Я задрала бровь, поплотнее кутаясь в шаль. Жара жарой, а в такой ветер все равно холодно. Наверное, это все из-за свиста. Звучит, будто вьюга натужно воет, носит острые крупинки снега и трещит ветками. Неудивительно, что озноб пробирает, да мурашки по коже бегут.

Телепат обнял меня опять. И, когда я, перестав ожидать подвоха, довольно потерлась носом об его рубашку, опять сделал шаг назад, по-деловому так меня отпихивая.

Закрутил головой, медленно повернулся на месте, начал постукивать по губе указательным пальцем.

— Что происходит? — спросила, нахмурившись.

Вместо ответа Гиль опять бесцеремонно меня облапил.

— Все ясно, — констатировал он.

Я чуть отклонилась, выгибаясь в талии, и подозрительно заглянула магу в глаза. Тот стоял, прикрыв глаза, и к чему-то прислушивался.

— Надеюсь, в этот раз под прилавком не прячется какой-нибудь некромант? — спросила, вспомнив, что вот точно так же подозрительно Гийльрей осматривал помещение, когда в гости заявился Шиски.

О, кстати, интересно, Хунрир же вроде бы довольно долго жил с Гилем бок о бок. Должно быть, он как-то научился скрывать от него свое присутствие. Было бы неплохо поговорить с некромантом, обсудить пару жизненно важных вопросов, так сказать...

— Риса, — улыбнулся маг.

Я сфокусировала взгляд на нем и выдала шедевральное:

— А?

Сосед покачал головой и вдруг устроил потягушки, прижимая меня к себе так, что косточки захрустели.

— Ты думаешь о посторонних мужчинах в такой ситуации, тем более о всяких некромантах, — мирно улыбаясь, проговорил Гийльрей. — Вот теперь я точно уверен, что без Арнияра тут не обошлось

И тут же посерьезнел.

— Так, Риса, надо прекращаться обниматься, а то я так думать нормально не могу.

Я зарделась от удовольствия и заулыбалась, что довольный кошак, обожравшийся сметаны. Но возмутилась не менее правдоподобно:

— Ой, вот вы посмотрите на него, как будто не сам в меня вцепился лапищами!

— Не буду отрицать, — хмыкнул маг и все-таки отошел, на этот раз без резких рывков. — Только я говорил не про то, что ты подумала. Хотя без того, что ты подумала, тоже не обошлось, иначе бы не то, что ты подумала, не сработало бы.

Я старательно наморщила лоб.

— Ты осознаешь, — растягивая слова, проговорила, — что начал выражаться, как я?

Понятно теперь, почему окружающие иногда смотрят на меня как умалишенную — ничегошеньки не поняла из его речи.

Чародей буркнул что-то неразборчивое насчет синхронизации речевой деятельности и перегрева внешнего кольца энергоотводов. Допытываться я не стала, ясно же, что человек какими-то своими очередными экспериментами на людях занят. Спросила только:

— Это странно, что мне холодно в такую жару?

Оглянулась на учениц.

— А им вон душно, ругаются на меня, что охлаждение не включаю. А еще...

— А еще кажется, будто ты змея, и пришла пора сбрасывать кожу, — кивнул маг.

Я осмысливала этот образ пару мгновений.

— Мне как-то севшая после стирки одежда в голову пришла, змеей я себя не чувствовала, — созналась. — И вообще, я не про других мужчин!.. Я вообще-то всегда о всяком постороннем думаю, причем в самый неподходящий момент.