Так, Леман 'по-дружески' посоветовал сосланному в Прибалтику Науйоксу, 'не вешать нос, и с пользой использовать свой 'остзейский отпуск''. Альфреду предлагалось подумать над обучением новых зондеркоманд, и заодно озаботиться правильной методологией подачи учебного материала. Причем приятель даже пообещал передать его инициативы заместителю Гейдриха штандартенфюреру Кальтенбрунару, но лишь в случае блестящей проработки деталей доклада, не только в русле работы своей службы, но и соседних служб СС. Такая 'морковка' сильно воодушевила разжалованного диверсанта. В добавок, слухи о скором резком расширении штатов, действительно гуляли по РСХА и другим департаментам СС. Тут рисовались неплохие перспективы 'попасть в струю', и снова взлететь на уровень руководства одним из отделов Главного Управления Имперской Безопасности. Так что, за работу группа Науйокса взялась, засучив рукава. Вскоре нелегальный кадровый конвейер из СССР заработал, а в отдел Лемана потекла тонкая струйка информации о событиях, связанных с отобранным контингентом. Московское начальство попутно получало списки и фотографии потенциальных диверсантов и тюремщиков (и брало под наблюдение их ближний круг, оставшийся в Союзе). К тому же, сведения о кандидатах, направленных в лагеря, расположенные в Польше и в Померании, давали самому Леману немало данных для анализа. В первую очередь — это адреса новых мест службы агентов. Уже эти данные позволили резко сузить район поисков упомянутых куратором 'лагерей смерти'. Зарубин присылал ему и свои подсказки, на что следует обращать особое внимание. Кроме того, агент 'Брайтенбах' с прошлого года (со времен 'заповедника для Пешке') был хорошо осведомлен о работе баварских секретных производств (от авиационных и автомобильных заводов, до химических фабрик включительно). И оттуда информация уже давно текла к нему потоком, из которого нужно было, только вычленить главное. А анализировать неполные данные Вильгельм Леман всегда отменно умел. Например, мелькнувшие краткие сведения, об отправке из Мюнхена в Штутхоф, Аушвитц, Сольдау, Освенцим и Кульмхоф новых партий кофейных фургонов 'Кайзерс-Каффи', а также партий тракторов-буксировщиков и генераторов угарного газа производства ИГ 'Фарбен', позволили сложить вместе части мозаики, и подвести первый итог. Куратор в Швейцарии тут же получил эти сведения и передал их дальше. Вторая закладка также сработала. Энтузиазм Науйокса оказался весьма плодовитым. Вскоре появился его обширный доклад о необходимости тотального сбора учебных материалов, с примерами их использования. Причем, Альфред сумел заразить этой идеей и других коллег, поэтому пакет с выкладками ушел наверх, минуя VI управление Лемана, через резидента СД в Эстонии. Документ получил высокую оценку Гиммлера и дело завертелось. Вильгельм, узнав об этом от адъютанта Кальтенбрунара, лишь порадовался стечению обстоятельств. О выходе в апреле нужного приказа рейхсфюрера СС он, сразу же, сообщил куратору в Берн. На этом роль Лемана в подготовке очередной операции советской разведки была исчерпана. В дело вступали совсем другие силы...

* * *

А тем временем, в почти прифронтовом Париже состоялось расширенная конференция политического и военного руководства всех входящих в Альянс сил союзников. Ситуация на Западном Фронте складывалась тяжелая, но еще не трагическая. До этого момента, противник уже много раз прорывал фронт, но так и не смог добиться ни разрезания сил Альянса на части, ни окружения крупных войсковых группировок, ни даже выхода из войны какой-либо страны Альянса. От свободной территории Голландии мало что осталось. Большая часть оказалась вообще затоплена, но даже там еще можно было держаться. Да и германским войскам часто доставалось в ответ, 'игры в одни ворота' не случилось. От ударов авиации Альянса вермахт потерял значительную часть танков и артиллерии. И даже две огромные, еще недоведенные до приемлемого уровня надежности, рельсовые установки 'Дора' и 'Толстый Густав' (калибром по 800мм) задействованные при штурме 'Линии Мажино' удалось повредить силами бомбардировщиков 'Арме дель Эйр'. Впрочем, и немцы не остались в долгу, что резко увеличило потери воюющих сторон. Неожиданностью стал мартовский воздушно-подводный десант в Ирландии. Несколько недель Люфтваффе столь агрессивно прикрывало этот район от атак бомбардировочного и истребительного командований RAF, что 'Воздушный мост' успел доставить на остров целую армию под командованием генерал-лейтенанта Гудериана. Особо отличились восьмимоторные 'Слоны Мессершмитта'. Ни один из них пока не был потерян, в отличие от нескольких десятков 'тримоторов' Ju-52, сбитых 'спитфайрами' над Каналом. Подводные лодки Кригсмарине, также работали словно трамваи, доставляя на землю 'Зеленого Эрина' подкрепления и боеприпасы. Восстание ирландцев серьезно усилило этот новый фронт. Дублин, Голуэй, Слайго и еще несколько небольших городов были вскоре взяты, но дальше дело забуксовало. В какой-то момент из-за ожесточенности боев над Ла-Маншем, даже затихло воздушное противостояние над Францией. Все понимали, что эта тишина ненадолго, но французы успели воспользоваться передышкой для проведения перегруппировки войск и укрепления угрожаемых участков фронта. А, вот, Британии не хватило стойкости. Премьер-министр Черчилль, в первой декаде апреля объявил о переводе шести своих дивизий из Фландрии в Ирландию. На смену им должны были прибыть дивизии из Индии, Австралии и Южной Африки, но уже в мае. Теперь, на континентальном фронте осталось не более двух неполных британских дивизий, да и те не особо горели желанием сражаться. Фактически Британия уже ушла из Европы, предоставив своих партнеров по Альянсу своей судьбе. При этом в британских газетах все было представлено, как 'честное продолжение войны, несмотря на тяжелую ситуацию в метрополии'. Еще в прессе частенько звучали намеки, что для противодействия агрессору срочно требуется вовлечение России и других нейтральных стран. Если, конечно, те не хотят, чтобы их считали пособниками стран Оси. Впрочем, газеты союзников по Альянсу нашли и другие резоны действий британцев. В нескольких публикациях был раскрыт секрет — чем станет отвод британских дивизий для Альянса. В них рассказывалось, что немцы сейчас перебросят значительную часть сил на Восток и разобьют 'Сражающуюся Польщу', чтобы потом вернуть эти силы на Запад для Добивания Франции и Бельгии. А потом, Гитлер предложит Англии мир против СССР — то есть, совместное нападение на Советскую Россию с ее последующим разделом. Поэтому, мол, британцы столь храбро изображают войну, по сути, спасая свою шкуру, за счет жизней союзников. В одной из таких статей Британию прямо назвали 'тайной союзницей Гитлера'. Эти газеты снова очень оперативно появились на улицах городов и деревень восточных графств. Полиция изымала крамольные публикации и искала распространителей, но идея уже 'ушла в народ'. По стране прокатились стихийные митинги, осуждающие позицию правительства. Парламент тоже гудел от негодования. Но главный британский скандал был еще впереди.

На фоне этого скандала, согласование вывоза польского руководства из Франции не на Остров, а на родину — в Польшу, прошло намного быстрее. Вот только перелет министров и их помощников на шести четырехмоторных 'крепостях' Боинг В-17 немало попил у подполковника крови, и обернулся целой спецоперацией Сил Поветжных. Однако, Моровский сумел обмануть штаб Люфтваффе, имитировав очередной удар брандерами. Только на этот раз он обошелся без настоящих брандеров, изобразив их запущенными в сторону Берлина пятью чуть живыми после всех повреждений и ремонтов, трофейными германскими 'Дорнье-17', летящими с зафиксированными рулями и тянущими за собой по два пустых планера на буксире. Пилоты выпрыгнули из этих 'авиационных полутрупов', как только самолеты с планерами на буксире смогли набрать шесть тысяч метров. ПВО Третьего Рейха от такого ужаса взбесилось и подняло в воздух все что могло отбивать ночные налеты. А тем временем, шестерка тяжелых бомбардировщиков 'с особо ценным одушевленным грузом' пронеслась весенней ночью над Швейцарией, Италией, Албанией, Югославией, Австрией, и нормально приземлилась на Жешувском аэродроме Ясоньки. Именно здесь летом прошлого года удалось добиться первой настоящей и долговременной победы Восточного фронта. И вот, теперь слегка ошалевшие от дальнего и опасного перелета вельможи из Правительства в изгнании и офицеры штаба Войска Польского, спускаются на землю под бодрый марш военного оркестра. Моровский доложил встречающему их генералу Стахону об успешном завершении перелета, и скромно замер в сторонке. Задача им была выполнена, теперь Польша воссоединилась, но осталась почти в одиночестве против грозного врага. И думать, что теперь с этим делать, должны были другие.

* * *

Германский Генеральный штаб тоже умел использовать паузы в войне. И поскольку 'ирландская передышка' по определению не могла быть длительной, военная машина Третьего рейха стремительно развернулась на Восток. Ведь французы явно не были готовы атаковать рейх в одиночку без британцев. Подготовленный ОКВ план наступления из Восточной Пруссии, предусматривал проведение мощнейших авиаударов по линиям обороны на Варшавском и Поморском направлениях. Предусмотрели почти все. Тысяча самолетов была временно сконцентрирована на спешно расширенных аэродромах Кенигсберга, Данцига, Пилау и Хайлигенбайля. Для этого три воздушных гешвадера были временно отозваны с Западного Фронта (один истребительный и два бомбардировочных). Мощное зенитное и истребительное прикрытие должно было обеспечить неприкосновенность аэродромов этих воздушных армад для ответных ударов их польскими бомбардировщиками. Часть зенитных дивизионов даже отозвали с фронта для этого, и вместе с ними были задействованы все трофеи. Одновременно с воздушным ударом, должна была начаться артподготовка и мощные моторизованные прорывы из Восточной Пруссии. Войск должно было хватить, и для прорыва оборонительных полос, и для окружения Варшавы. И за первые же десять дней на головы поляков должны были 'молниями Тора' обрушиться десятки тысяч тонн бомб. От Сил Поветжных должно было остаться лишь 'мокрое место'. Почти всё было предусмотрено планом. Кроме одного — об этом наземном и воздушном наступлении советская разведка узнала заблаговременно, и оповестила штаб Сил Поветжных еще за полторы недели до назначенной даты. И этого нападения польско-интернациональные авиачасти, противотанкисты, пехотинцы и артиллеристы ждали с нетерпением. Количество зенитных орудий, временно полученное из СССР вместе с расчетами, превзошло имевшиеся до этого силы артиллерии ПВО Войска Польского, в четыре раза. Восемь новых радиометрических станций 'Редут', развернулись в наиболее опасных районах. И это были не все новинки. На всех самолетах Сил Поветжных были спешно установлены сверхсекретные ответчики 'свой-чужой', что позволяло артиллеристам-зенитчикам вести точный огонь по данным радиометрических станций без визуальной идентификации целей. А заблаговременно подготовленные к отражению удара полки новейших ракетопланов ПВО должны были резко усилить и без того довольно опытные, и почти не уступающие врагу силы истребительной авиации.

Решение о передаче Польше этой секретной техники было принято в октябре 1940 после личного обращения к Сталину Командующего Сил Поветжных генерала Стахона. Польский военачальник раскрыл в послании собственные достижения Польши в разработке 'мобилизационной ракетной техники'. Оказывается, нечто подобное советским аппаратам, летавшим еще позапрошлой зимой в Карелии, уже с середины лета 1940 года разрабатывалось польскими коллегами. Поляки даже дальше продвинулись в отработке методик применения таких сил ПВО. Созданные ими аппараты могли применяться, как с реактивным мотором, так и с поршневым мотором и толкающим винтом в хвосте. Первые боевые тренировки прошли еще в конце августа 1940, дальше было еще несколько подобных эпизодов. Обучение пилотов поляки построили оригинально. Ракетопланы имели довольно тесные кабины и ограничения по весу пилота в 65 кг, поэтому набор курсантов допускал привлечение к обучению не только невысоких взрослых пилотов, но и подростков. В Москве догадывались, откуда такие идеи могли взяться у командования Сил Поветжных, но промолчали. В своем письме генерал Стахон, признавал эту технику недостаточно эффективной, но заметил, что дешевизна производства должна позволить один-два раза массово применить их для срыва воздушных наступлений тевтонцев, что само по себе станет интересным опытом. Это должно было помочь в дальнейшей разработке и постройке новых действительно перспективных аппаратов. Было даже предложено прислать в Польшу русских стажеров для совместной отработки тактики боевого применения. С тем пакетом Сталину передавался полный комплект чертежей модели 'Сверчок-2' для серийного выпуска, а также кинопленка с испытаниями и тренировками польских прототипов. Главное, о чем просил польский генерал, это оказать содействие в организации на территории СССР выпуска ракетных моторов и бронестекол для польских аппаратов. На проведенном совещании в Кремле сразу несколько участников высказались в поддержку этого проекта. Передавать Польше новейшие самолеты было рискованно, поэтому вариант с передачей лишь комплектующих для польского производства был признан возможным. А отработка в боевых условиях тактики применения крупных соединений реактивной авиации была необходима и СССР. Поэтому вскоре согласие от соседей было получено, и работа началась. Для этой авиатехники вместо предусмотренных проектом ЖРД польской конструкции с тягой 400 кгс, в серию запускался другой уже в значительной степени отработанный мотор РД-2М (конструкции Душкина и Глушко). Работать он должен был на азотной кислоте и тракторном керосине. Максимальная тяга у земли ожидалась в серии около 470-480 кгс. Расход топлива на режиме максимальной тяги порядка 2 кг/с, с давлением в камере сгорания 25 атм. Такой мотор мог непрерывно работать на максимальной тяге 15 минут. Правда, для очень легкой и короткой машины стандартная длительность перехвата лимитировалась объемом баков и не должна была превышать 10-12 минут. Причем, после каждого вылета ЖРД должен был сниматься с аппарата для осмотра и ремонта. Выпускать эту конструкцию в Польшу было рискованно, поскольку этот мотор готовился для радиоуправляемых ракет ПВО. И все же, Сталин рискнул. Но этот риск должен был быть в значительной степени снижен привлечением техников-мотористов из НКВД к обслуживанию ремонту и эвакуации ракетопланов в Польше с места посадки и падения. Залетать за линию фронта, на этой сверхсекретной технике было запрещено.

Не без проблем производство было налажено. Довольно простые по конструкции ракетопланы теперь тайно производились в широкой кооперации двух стран. Части деревянно-фанерных планеров собирались на мебельных фабриках в самой Польше. А фонари кабин, баки для топлива и окислителя, арматура, керосиново-азотные ЖРД, пороховые стартовые ускорители, детали систем управления, приборы и авиапушки доставлялись самолетами из Харькова. В проекте была предусмотрена возможность слива топлива и окислителя, и этой системой пришлось воспользоваться в испытательных полетах. Было четыре аварии, по счастью без жертв. Параллельно испытаниям шло обучение, и для летчиков, и для техников. Максимальная скорость этих легких боевых машин была не особо большой (не свыше 620-640 километров в час), приборов в кабине имелась самая малость. Вооружение также было слабоватым (одна авиапушка с полусотней снарядов и по восемь простейших пороховых ракет с шрапнелью типа РСШ-60). Продолжительность же полета была и вовсе смешной, но, зато, этих машин было накоплено уже шесть с половиной сотен, и еще столько же планировали собрать и облетать через неделю. Пока на новой технике было обучено летать всего пять сотен пилотов. Причем любому из них в день разрешалось выполнять не более одного вылета.