На третьих ролях. Пролог. Главы 1-13

— Это не страшно. Поймёшь. Ты хочешь есть?

— Очень, — до парня внезапно дошло, что он голоден так, словно не ел дня три.

Волатисса бесшумно засмеялась.

— Пойдём, накормлю.

Домой Арданис летел, как на крыльях. Мир вокруг был другой: цвета, звуки, запахи — всё было ярче и острее, чем всегда. Он старался запомнить каждый миг этого утра. Всё получилось! Теперь он — взрослый.

— Ты что? Подрался? — первое, что спросила у Арданиса тётка, увидев его расцарапанную шею.

— Нет, — Арданис прошёл на кухню, налил себе стакан воды.

— А шея почему разодрана?

Он выдержал паузу и со всей торжественностью, на какую только был способен, сказал:

— Тётя, я теперь мужчина.

— В каком смысле?

— У меня был секс с девушкой.

Виртада оторопело смотрела на племянника, вникая в смысл его слов. Когда до неё дошло, она, начиная представлять себе предстоящий разговор с Вэлери и Синсариасом, уточнения ради задала следующий вопрос:

— С Беатарой?

— Почему? — Арданис несколько сбился с мысли, не понимая, как может быть секс с лучшим другом. — С Волатиссой.

Ещё пару минут Виртада вспоминала, кто это, а когда вспомнила, посмотрела на Арданиса с некоторым недоверием.

— Это которая...

— ...которая с тётей Вэлери работает, — подтвердил Арданис.

Волатисса училась на генетика и сейчас проходила практику на той же зооферме, где работала мать Беатары.

— А чего это она?

— Я ей понравился, — Арданис пожал плечами.

— Она же на три года тебя старше.

— И что?

Надо было как-то сменить тему, чтобы спокойно подумать.

— Так, ладно, — встряхнула головой Виртада. — Ты... есть хочешь?

— Она меня покормила.

— Надо же, какая заботливая... — женщина с трудом удержалась от готового сорваться с языка "ме́реташш (20)". — Ну, тогда иди к себе, "мужчина".

Недоумевая, почему тётка столь резко отреагировала на его первый подобный опыт, Арданис поднялся в свою комнату.

Причину беспокойства Монитэма и тётки он понял только через пару дней, когда возвращался с Беатарой вечером с прогулки. Сегодня после школы было решено устроить игру в штурм крепости, роль которой исполнял самодельный форт, построенный детворой среди холмов сразу за посёлком. Штурм, несмотря на упорное сопротивление "защитников", был удачным, и Арданис и Беатара, воевавшие на стороне "атакующих", возвращались домой в приподнятом настроении.

Неожиданно прямо перед ними появились четверо взрослых турианцев, среди которых Арданис узнал Турпуса. Мгновенно вспомнился недавний разговор с Монитэмом. Но вместо того, чтобы испугаться, Арданис гордо приосанился, не подозревая, что ожидает его впереди.

— Ты, что ли, Орэллиус? — спросил Турпус.

— Я.

— Поди сюда.

— Зачем?

— Разговор есть.

— Какой разговор? — не поняла Беатара.

— А ты, мелюзга, проваливай. Не то вместе с ним огребёшь.

— Ард, кто это?

— Помнишь, я тебе вчера говорил про Тиссу? Ему обидно.

— Что?! Ты сам понял, что сказал, желторотый?

— Что тебе обидно, что девушка тебя не любит.

Расстояние в десяток шагов, разделявший их, Турпус преодолел за долю секунды. Они с Арданисом были примерно одного роста, но Турпус был почти вдвое шире его в плечах.

— Да ты что, желторотый, совсем страх потерял? Ты не понял, куда не надо лезть? Гуляешь со своей мелкой, — он кивнул на Беатару, — и гуляй.

— Она меня сама выбрала.

— Она себе развлекуху искала.

— А, может, я ей просто больше приглянулся? Может, у меня есть что-то такое, чего нет у тебя?

Ответом был хлёсткий удар с размаху по скуле. Не успевший среагировать Арданис упал на землю. Из-под лопнувшей пластины потекла кровь. Громко вскрикнула Беатара, подскочила к Арданису, а потом зарычала и ринулась на его обидчика с кулаками. Турпусу не составило труда схватить её за запястья и скрутить.

— Присмотри за девкой, чтобы не мешала беседе, — он передал её одному из своих спутников. — А вы, — сказал он двум другим, — держите желторотого. Малышу захотелось поиграть во взрослые игры. Сейчас мы с ним поиграем...

Напрасно Арданис пытался выскользнуть из крепких рук, державших его. Удары сыпались один за другим, и увернуться от них было невозможно.

— Это бесчестно! — кричала Беатара.

Державшему её парню стоило всё больших и больших усилий не давать ей вырваться от него. Она извивалась всем телом, царапалась и всё норовилась укусить его. Наконец, ей это удалось. Парень взвыл от боли и отвесил ей такую оплеуху, что у девушки зазвенело в ушах.

— Тварь! Достала-таки, прыткая! Парень, — крикнул он Арданису, — чего же тебе не хватало? С такой горячей девкой я бы сам был бы не прочь погулять!

— Придержи язык! — оборвал его Турпус. — А не то мы все из-за тебя огребём.

Избиение продолжалось, и Арданису пришлось бы совсем плохо, не подоспей им на помощь взрослые.

Не сумев отговорить его от рискованной затеи, Монитэм старался, насколько это было возможно, присматривать за Арданисом первое время после той ночи. Заметив, как Турпус, сначала о чём-то расспросив одного из одноклассников Арданиса, направился в сторону детского форта, Монитэм понял, что дело плохо, и поспешил связаться с Виртадой. А та, в свою очередь, сообщила Синсариасу, Вэлери и их общим знакомым.

Турпус замахнулся для очередного удара, когда над поляной раздался громогласный рёв:

— Отставить!

— Папа! — Беатара узнала голос отца.

Полудюжине здоровых взрослых мужчин, многие из которых имели за плечами реальный боевой опыт, не составило труда растащить и скрутить четверых девятнадцатилетних отморозков. Несколько крепких пощёчин утихомирили их окончательно.

— Синсариас, куда их? — спросил один из мужчин.

Самоорганизация произошла с фантастической скоростью. Отлично зная уровень гражданства каждого из них, что не мешало в обычной жизни быть хорошими друзьями, сейчас, автоматически определившись с ролью каждого из них, мужчины и женщины посмотрели на старшего среди них — Синсариаса, бывшего тогда уже в чине капитана.

— В участок сдать гадёнышей, — ответил он, но тут увидел Беатару, в изодранном комбинезоне и со следами побоев на лице.

Первое, о чём он подумал, привело его в бешенство.

— Нафарг! Это ещё что такое?!

— Я её только держал! Скажи, что я тебя только держал! — завопил парень, ударивший её.

В следующее мгновение ему заломили руки так, что он заорал от боли. Случившееся с Арданисом тут же отошло на второй план, уступив место подозрению в покушении на гораздо более тяжкое преступление.

Синсариас и Вэлери подошли к Беатаре, осмотрели её раны.

— Они что-то хотели от тебя? — спросил отец.

Заданный ровным, твёрдым тоном вопрос произвёл эффект не хуже громкого окрика. Вокруг стало так тихо, что было слышно, как под лёгкими дуновениями вечернего ветерка шелестят травы. Те, кто напал на Арданиса и Беатару, помертвели от одного осознания того, что может произойти дальше. Что скажет девчонка, и как её слова будут истолкованы её родителями и окружающими — от этого зависела их дальнейшая судьба.

Беатара плохо понимала, что именно ждут от неё взрослые, только чувствовала, что это важно.

— Ничего, — ответила она тихо. — Они на Арда напали.

— Только говори правду, Беатара, — сказала Вэлери. — Говори правду и ничего и никого не бойся. Что тут произошло?

— От меня ничего не хотели, — девушка посмотрела в глаза отцу. — Мы просто шли домой. Они нас остановили, начали доматываться до Арданиса. Потом вон тот стал его бить, а двое других держали. Этот держал меня.

— Только держал?

— Ещё ударил пару раз, но я тоже его покусала.

— А почему разодрана одежда?

— Я сильно вырывалась — порвалась от его когтей.

— Хорошо. Что-то ещё?

Беатара помедлила.

— Ещё он сказал: "Чего же тебе, желторотый, ещё надо было? Я бы с такой горячей девкой сам погулял..."

— Это всё?

— Больше ничего.

Ещё несколько секунд Синсариас смотрел ей в глаза, пытаясь определить, не утаила ли она каких-то подробностей. Но Беатара сказала всё, и он, убедившись в этом, немного расслабился. Как и четвёрка подонков — они едва ли не повисли на державших их руках.

Синсариас подошёл к обидчику его дочери, раздумывая, как ему поступить. Особо злого умысла у парня не было, но оставлять дело так просто тоже не хотелось.

— Погулял бы, значит... — проговорил он и посмотрел на того, кто его держал. — Ну-ка, отпусти эту сволоту.

Мужчина кивнул и разжал руки. Удар был молниеносный и настолько сильный, что его одного оказалось достаточно, чтобы парень рухнул на землю в состоянии, близком к нокауту.

— Вернёмся к изначальной задаче. Что с этим делать? — Синсариас указал на Турпуса.

— Разрешите? — подала голос Виртада. — Я бы хотела сама...

Получив разрешение, она продолжила, уже обращаясь к Турпусу:

— Как же тебя на такое хватило, ублюдок?

— А нехрена было выделываться. Захотелось поиграть во взрослые игры, так пусть тогда и отвечает по-взрослому.

— Не ругайся, а то я так ругнусь, что тебя сдует. Значит, по-твоему, избивать ребёнка, да ещё втроём — это достойный турианца ответ?

Турпус молчал.

— Тебя самого надо поучить, как отвечать по чести. И я тебе преподам урок, который ты не забудешь. Поединок чести!

Взгляды снова устремились на Синсариаса. С одной стороны, Виртада была полноправным гражданином Иерархии и опекуном Арданиса и по общетурианским понятиям имела полное право потребовать подобное, но с другой стороны, без согласия старшего это могло быть расценено как самоуправство. И Синсариас, беря ответственность на себя, дал это согласие.

— Турпус Ра́стиум, ты поступил бесчестно, совершил подлое нападение на несовершеннолетнего. Я, Виртада Орэллиус, требую от тебя сатисфакции, здесь и сейчас, в присутствии этих граждан, и призываю их быть свидетелями и арбитрами того, что поединок пройдёт в полном соответствии с кодексом чести. Отказаться ты не можешь, ибо тогда ты потеряешь лицо. Бой будет продолжаться до нокаута одной из сторон. Бой без оружия, разрешены все приёмы, кроме тех, что ведут к смерти или тяжёлому увечью. Я всё сказала.

Она могла бы сказать то же самое короче, без лишнего пафоса и церемоний, но урок хотелось преподнести не только и не столько этим мерзавцам, сколько детям — как это "поступать по чести". Потому Виртада бросила вызов по установленной форме, с соблюдением всех положенных формальностей.

— Пусть будет так, — подытожил Синсариас.

Незамедлительно вокруг поединщиков образовался круг. Виртада сняла с себя куртку и рубашку, раздеваясь по пояс. Турпусу не оставалось ничего другого, как сделать то же самое.

Медленно бойцы пошли по большой окружности, не спуская друг с друга глаз. Потом синхронно выскочили в центр, схлестнулись, обменялись быстрыми хлёсткими ударами и, снова отскочив назад, закрутились вокруг друг друга. Впервые в жизни, что Арданис, что Беатара увидели, что такое настоящий поединок. Дружеские спарринги, состоящие больше из рычания и взаимных пошлых шуток, чем из серьёзных приёмов, не шли ни в какое сравнение с тем, что происходило сейчас. Такого количества мата и крови подростки не слышали и не видели никогда. Бой продолжался не более полутора минут и закончился, когда Виртада, поднырнув под очередной замах Турпуса, вышла на максимально короткую дистанцию и одним коротким мощным ударом уложила его.

— В медсанчасть, — распорядился Синсариас.

— А этих куда? — кто-то спросил его по поводу оставшихся двух парней.

— Отпустите. По-моему, они уже достаточно обделались, чтобы усвоить урок.

Синсариас подошёл к Виртаде и Арданису. У женщины вид сейчас был едва ли не хуже, чем у мальчишки: ей сильно досталось от длинных когтей Турпуса.

— Вам обоим бы тоже к медику надо.

— Заживёт, — отмахнулась Виртада, накидывая на плечи куртку, стараясь скрыть, что ей тяжело дышать и что она едва держится на ногах.

— Я отведу их домой и перевяжу, — сказала Вэлери.

— Хорошо. Тогда я тебе помогу.

Виртада поправлялась больше двух недель — необычно долго для турианки её возраста. Вэлери навещала её почти каждый день, обрабатывая и перевязывая раны ей и Арданису. Вместе с ней приходила и Беатара. Когда Арданис поправился, они всякий раз почти тут же уходили гулять, оставляя Виртаду и Вэлери одних и давая им возможность болтать о чём угодно без риска, что ненужные слова будут услышаны теми, кто не должен их слышать.

— Обормоты, — как-то проговорила с улыбкой Виртада, глядя им вслед.

— Да уж, — вздохнула Вэлери. — Обоим скоро в "учебку", а они...

— Образуется. Помнишь, какими мы были?

— Такими — не были.

— Да, ладно? — Виртада хитро прищурилась. — Тебе напомнить, главный генератор идей четвёртого взвода? Гауптвахта — наш дом родной, да?

— Им об этом знать не обязательно.

Виртада засмеялась. Но её смех быстро прервал надрывный кашель. Она прижала руку к груди, унимая боль. Вэлери с тревогой посмотрела на подругу.

— Плохо всё? — спросила она.

— Ну, то, что не хорошо — это точно.

— Что сказали медики?

Виртада опустила голову.

— Почему?! — охнула Вэлери. — Вир?!

— Говорят, метастазы уже не остановить. Типа это клетки кожи, и они очень быстро делятся. Время упущено — болезнь можно немного замедлить, но не вылечить.

— Сколько?

— Максимум — два года.

Повисла гнетущая тишина. Видя, насколько глубоко шокирована её словами Вэлери, Виртада постаралась вернуться к своему привычному бодрому тону.

— Да, не грусти ты, подруга! Самое главное, до призыва Арданиса я дотяну, а там уж...

— Виртада...

— Всё нормально.

— Арданис знает?

— Нет. И незачем ему знать.

— Как это всё... ужасно.

— Да, не боись. Я вырастила двух своих младших братьев — выращу и его.

* * *

Виртада не была полностью откровенна даже с подругой, но понять это Вэлери смогла только через месяц после того, как Арданиса направили в учебный лагерь. За короткое время организм Виртады словно осознал, что выполнил свою главную задачу и впервые за все эти тринадцать лет позволил себе "выдохнуть". Не помогли никакие ни операции, ни лекарства. Женщина угасала на глазах. Спустя два с небольшим месяца Виртады не стало.

По внеочередному отпуску приехал из лагеря Арданис. То, что он узнал, потрясло его до глубины души.

— Почему? — был его единственный вопрос.

— Она не хотела тебе говорить, — ответила Вэлери. — Никому не хотела. Я сама узнала случайно. Когда тебе было года два, у неё заподозрили редкую форму онкологии, но она как-то смогла отвязаться от общегражданских врачей и прошла обследование в частной клинике с подпиской о неразглашении диагноза и, в случае его подтверждения, без постановки её на учёт. Если бы о болезни узнали органы опеки, тебя бы забрали в госучреждения. Она этого не хотела. Хотела, чтобы у тебя было нормальное детство, чтобы ты рос пусть в неполной — из-за того же диагноза Виртада не хотела выходить замуж — но семье.