Задрав молодого кабана, Линнея тут же разожгла костёр, подвесила коптиться над заваленными сырыми ветками углями крупно нарезанные ломти вырезки и, пока мясо коптилось, приняла облик рурха и с удовольствием доела то, что не повесила коптить. Уже в сумерках, закончив процесс копчения, девушка набила вещевой мешок хорошо прокопченным мясом, аккуратно завёрнутым в тщательно выскобленную шкуру кабана, и всю ночь бежала на запад, хоронясь от случайных путников. Утром оказалось, что до Асуры, столицы Ривийских эмиратов, оказалось не более нескольких дней хорошего пути, или неделя, если ехать караваном. Западный тракт, который в Ривии носил название большой караванной тропы, оказался не в пример более оживлённым, чем с другой стороны Западной горной гряды — вероятно, потому, что и сама Ривия была заселена много плотнее прилегающим к горам восточных земель, а дорога использовалась не только караванами, но и в качестве местных путей сообщения. Путники, пешие и конные, постоянно косились на сосредоточенно шагающую в одиночестве девушку, но подойти и заговорить боялись — людей отпугивали и решительный вид незнакомки, и обезображенное уродливым шрамом лицо, и закреплённый за спиной меч, которым девушка явно умела обращаться. Впрочем, находились и отдельные смельчаки, которых не пугали ни шрамы, ни бывалый вид незнакомки — однако и те разворачивались и быстро уходили, стоило им увидеть стремительно меняющиеся глаза девушки, в которых, стоило той устремить взгляд прямо в лицо смельчака, вдруг прорезался вертикальный звериный зрачок. И не удивительно, что уже на пятое утро девушка подходила к гостеприимно распахнутым восточным воротам Асуры, охраняемым одетой в пёструю парадную форму личной гвардией эмира, выставленной не столько для того, чтобы блюсти порядок в городе, сколько для добывания средств на своё весьма небедное существование — казна эмира не отличалась излишней щедростью на оплату труда тех, кто имел возможность взять эту самую оплату самостоятельно.
Поиски купца Играма также не заняли у Линнеи много времени — сразу же в воротах столицы стражники подсказали ей адрес купеческой гильдии и как лучше до неё добраться. Правда, сначала стража попыталась получить у девушки мзду за проход в город... Желание вояк было простым и понятным — вид незнакомки, одетой в добротную и чистую, но весьма небогатую одежду, не выдавал в ней столичную леди, а с пришлой можно и поживиться. Однако стоило девушке зажечь над вытянутой рукой огромный, величиной с голову взрослого человека, шар перегретой плазмы, искрящийся и пышущий жаром, и протянуть его страже в качестве оплаты прохода, как командир стражников, отшатнувшись, склонился в низком поклоне и подобострастно проговорил:
— Извините, госпожа магиня, не признали! Проходите, пожалуйста! Никакой платы за вход не требуется!
— Зато теперь плата потребуется с вас! — зло усмехнулась девушка, забросив огненный шар в придорожные кусты, от чего они тут же, вспыхнув, как сухой хворост, занялись жарким пламенем, — мне нужен адрес, по которому я смогу найти купца Играма. Ваша жизнь, служивые, зависит от того, насколько точно вы расскажете путь. Нет, пожалуй, я погорячилась — насколько быстро вы мне его покажете! Я жду, служивые!
Склонившись ещё ниже, командир стражи испуганно пробормотал:
— Мы не знаем ни названного вами человека, госпожа, ни того, где он живёт. Но если этот человек — купец, то о нём можно узнать в столичной гильдии купцов. Я с радостью провожу вас до неё, госпожа!
— Веди! — смилостивилась Линнея. Столь подобострастное отношение к проживающим в этом мире магам начинало ей нравиться. Оказывается, что для решения практически любого вопроса достаточно всего лишь показать свою силу и решимость убивать...
Дорога до гильдии оказалась действительно короткой, как и уверял страж, и уже через десяток минут девушка стояла в гильдейской приёмной. Стражник, заведя опасную незнакомку в приёмную и что-то тихо сказав на ухо сидящему за массивным, заваленным бумагами столом клерку, сразу же удалился, видимо, решив более не искушать злодейку-судьбу. Клерк, предупреждённый благоразумным стражником, тут же выскочил из-за стола, нечаянно задев и смахнув при этом на пол лежащие на углу стопки бумаг, низко поклонился девушке и почтительно спросил:
— Что угодно госпоже от нашей гильдии?
— Мне нужен адрес купца Играма. Вернее, мне нужен сам купец, и я настоятельно рекомендую вам помочь мне в моих поисках.
— Осмелюсь ли я поинтересоваться, зачем он вам понадобился, госпожа?
— Он сильно задолжал мне, человек. Надеюсь, больше вопросов ко мне не будет? А то у меня уже начинает портиться настроение!
— Госпожа, сейчас я всё организую, не извольте беспокоиться! Посидите немного тут, отдохните, а я сейчас всё выясню и постараюсь максимально облегчить ваши поиски!
С этими словами клерк, украдкой вытирая пухлой ладонью со лба выступившие на нём густые бисеринки пота, выскочил из-за стола и куда-то быстро умчался. Линнея приготовилась ждать, с раздражением осматривая богатое убранство комнаты, в которую попала, и пытаясь унять непонятно откуда появившееся желание сжечь здесь всё до основания.
Клерк вернулся очень быстро — видимо, стражник сумел-таки его хорошенько запугать. Вернулся он с невзрачным человечком небольшого возраста, одетым в простую, но чистую и добротную, как и у самой девушки, одежду — видимо, в подобной одежде здесь ходило среднее сословие, и Керт просто взял за образец самый распространённый на континенте тип одежды. Человечек, едва войдя в комнату, сразу же рассыпался в льстивых похвалах девушке, превознося её неземную красоту. И это с учётом того, что не заметить уродливый шрам во всё лицо этот человек никак не мог...
Взъярившись, Линнея резко перебила словесный понос льстеца словами, в которых явно прослеживалась угрожающая интонация:
— Ты что, урод, издеваешься?
Человечек тут же испуганно сдулся, пробормотав:
— Как можно, госпожа...
— Тогда заткни свой поганый рот и быстро веди меня к купцу Играму! — чересчур грубо, злясь не столько на льстеца, сколько на саму себя, рявкнула Линнея.
Незнакомец, осознав, что его льстивые речи делают ситуацию только хуже, ещё раз почтительно склонился и пролепетал:
— Идите за мной, госпожа. Я провожу вас до дома почтенного купца Играма самым коротким путём — вы даже заметить не успеете...
И выскочил из здания, постоянно озираясь назад и проверяя, идёт ли за ним непонятная женщина с телом богини и лицом, достойным ночных кошмаров...
Дом купца Играма располагался на одной из главных улиц Асуры, недалеко от площади семи дворцов. Указав на него, проводник из купеческой гильдии заверил девушку, что купец сейчас в столице и наверняка находится в своём доме, а если его нет — то местонахождение хозяина наверняка укажут многочисленные слуги. Пренебрежительным царственным жестом отпустив мужчину, Линнея поднялась по полированным каменным ступеням длинной лестницы, ведущей к роскошному крыльцу с дверью из резного дерева даже на вид благородных пород, и начала что есть силы пинать её ногами, игнорируя висящий рядом шнурок колокольчика и оставляя на полированной поверхности древесины отчётливые грязные следы от сапог. Почти сразу же после того, как она стала стучать, рядом с дверью открылось небольшое окошечко, и появившаяся в нём голова, презрительно оглядев девушку с ног до головы, грубо спросила:
— Что стучишь, потаскуха? По утрам хозяин не подаёт! Проваливай, пока жива!
На несколько мгновений опешив от такого неприкрытого хамства, девушка, быстро придя в себя, зло усмехнулась и, отойдя на несколько шагов от двери, дабы обезопасить себя от возможных последствий, вышибла её плазменным сгустком, не только разнёсшим в щепки саму дверь, но и выбившим прочные гранитные блоки, в которые та была вмонтирована. Удовлетворившись получившимся проходом, который вдвое превышал размеры бывшей двери, Линнея, аккуратно переступая через завалившие вход обломки каменных блоков, вошла в коридор. Привратника, так грубо пославшего её, нигде не было видно — вероятно, его снесло взрывом или завалило обрушившимися камнями. Но в одиночестве девушке довелось находиться недолго — на грохот взрыва из дома выбежали охранники, перегородив проход. Завидев очередное препятствие, Линнея громко произнесла:
— Я пришла к купцу Играму требовать долг. Если не будете мне мешать — останетесь живы. При любой попытке напасть на меня или преградить мне путь — уничтожаю без предупреждения.
— Купец изволит отдыхать, госпожа! — почтительно сказал один из вооружённых людей.
— Я изволю прервать его затянувшийся отдых! Срочно приведите его ко мне, а до того момента проводите меня в место, где я могла бы отдохнуть. Да, и дайте указание принести мне воды и чего-нибудь поесть — я с утра не завтракала.
Охрана тут же покинула коридор, и в глубине дома послышались торопливые шаги — люди бежали к купцу, чтобы предупредить того о визите опасной посетительницы. Остался всего один охранник, который вежливо, но с достоинством поклонившись, сказал:
— Пройдёмте в гостиную, госпожа. Там вы сможете отдохнуть и дождаться хозяина. Еду и напитки вам подадут туда же — я сейчас распоряжусь.
Отдавая должное смелости мужчины, не ставшего лебезить перед неизвестной волшебницей, явно находящейся не в настроении, Линнея коротко ответила:
— Веди, воин.
И пошла за провожатым.
Дойдя до просторного, богато убранного помещения, залитого солнечным светом, струящимся из множества высоких, забранных идеально прозрачным стеклом окон с раздвинутыми шторами, девушка расположилась на одном из мягких диванов, откинувшись на высокую спинку и подгребя под себя несколько мягких подушек, густо устилавших диван. Мужчина, заведя посетительницу в комнату, с достоинством поклонился и удалился на кухню — за едой, как он объяснил.
То недолгое время, пока в комнате никого, кроме неё, не было, Линнея прокручивала в голове планы мести, вынашиваемые ею все эти дни, и с сожалением признавала, что всё, что она придумала — слишком мелко и не отражает всей глубины выпавших на её долю страданий, которые по вине купца ей пришлось пережить. Сначала девушка хотела просто убить Играма и всю его родню, но потом решила, что простого убийства недостаточно — необходимо заставить купца как следует помучаться перед смертью. Ей хотелось, чтобы мужчина не просто осознал, на какую участь обрёк её с сестрой, но и валялся в её ногах, вымаливая прощение, которого он, разумеется, никогда не получит. Девушке хотелось, чтобы купец лично испытал все мучения, которые могла бы испытать она, будучи простым человеком. Ей хотелось, чтобы купец, не в силах терпеть муки, умолял бы её о смерти... И вместе с тем пытать человека, доставлять ему боль просто так, ради боли, девушка не могла — как бы сильно ни ожесточилась её душа, до собственноручно проводимых пыток она ещё не докатилась. Быть может, она всё же отыщет в своей душе хотя бы каплю милосердия, и откажется от мести, мысли о которой грели очерствевшее сердце девушки все последние дни? Но для этого, чтобы принять окончательное решение, Линнея хотела сначала поговорить с купцом — всё же девушка так до конца и не верила, что мужчина — законченный подлец, с лёгкостью распорядившийся не принадлежащими ему чужими жизнями, чтобы спасти свою. Возможно, совершить подлость по отношению к тем, с кем во время путешествия делил кров и ел общий хлеб, купца заставили обстоятельства...
Душевные терзания Линнеи помогла немного успокоить изысканная еда, уже через несколько минут быстро внесённая в комнату молчаливыми слугами. Перед диваном, на котором возлегла девушка, слуги установили низкий столик, на который начали споро сгружать тарелки, наполненные холодными закусками — тонко нарезанными ломтиками мяса разных сортов, сыр, овощи, фрукты, мелко нарезанные салаты, вазочки со сладостями, хлеб в плетёной корзиночке, несколько глиняных бутылей с вином, которые слуги тут же, при девушке, открыли, наполнив стоящие на отдельном подносе бокалы. Низко поклонившись, слуги ушли, оставив в комнате дородную женщину в белом платье и таком же белом поварском колпаке, вежливо поинтересовавшуюся:
— Достаточно ли еды для благородной госпожи, или она потребует чего-нибудь особенного?
— Нет, спасибо, этого достаточно, — оглядев богато уставленный стол, способный накормить нескольких взрослых мужчин, ответила Линнея, — можешь быть свободна. И поторопи Играма — он идёт слишком долго, я уже начинаю злиться.
Проследив, как женщина, отвесив на прощание низкий поклон, испарится из комнаты, Линнея сползла с дивана и, свесив ноги, начала жадно есть — угощение было действительно достойно всяческих похвал.
Девушка успела наесться, перепробовав почти все блюда, и, наевшись, развалилась на диване, уложив уставшие ноги в грязных сапогах на искусно вышитые подушки и потихоньку потягивая красное вино из хрустального бокала на высокой ножке, понравившееся ей больше всех остальных вин, как в комнату вкатился перепуганный купец, тут же при виде лежащей на диване незнакомки бухнувшийся на колени и замерший в низком поклоне.
Долгим внимательным взглядом осмотрев коленопреклонённого мужчину, Линнея, отхлебнув из бокала, задумчиво произнесла:
— Ну, вот мы и встретились, Играм.
— Я вас знаю, госпожа? — просипел купец.
— А ты поднимись, посмотри на меня! — медовым голосом проворковала Линнея.
Мужчина осторожно поднялся с колен и, подойдя к столу, стал внимательно вглядываться в обезображенное шрамом лицо девушки. Видимо, в её взгляде и в интонациях голоса он уловил что-то знакомое, так как, вздрогнув, неверяще пробормотал:
— Лэри Линнея?
— Надо же, узнал! — усмехнулась девушка. — А я уже было подумала, что заработанное по твоей милости украшение на моём лице отбило тебе память.
— Вам удалось сбежать от Эрестана? И вы без ошейника? Я рад за вас, лэри Линнея, этот бандит мне самому не нравился! — несколько наигранно пробормотал купец.
— Эрестана я убила. Основная часть его банды тоже мертва. Теперь осталось разобраться с тобой, Играм. Тебе не кажется, что ты мне кое-что задолжал?
— У меня не было выбора, лэри! — затараторил мужчина. — Если бы я не поступил так, как поступил, то в рабство попали бы мы все — и вы, и я, и мои люди. Да и товар я тоже потерял бы. А так и я жив и здоров, и мои люди живы, и товар цел. Да и вам, лэри, как вижу, удалось освободиться. Моё решение оказалось наиболее удачным.
— Но ты не имел права продавать нас, не правда ли? — ласково, бархатным голосом проворковала девушка, отхлебнув из бокала ещё глоток, отчего контраст с её обезображенным лицом стал ещё более зловещим. — Ведь мы тебе не принадлежали, а, значит, твоя сделка с Эрестаном была незаконной. Я не говорю уже о том, что продавать в рабство свободных людей как-то бесчеловечно, ты не находишь?
Поперхнувшись, купец покаянно пробормотал:
— Я готов признать, что действовал пусть и из благих побуждений, но не совсем законно, поэтому готов обсудить условия компенсации. Разумеется, за вычетом разрушений, которые вы нанесли моему имуществу. Не знаю, зачем вы подговорили магов разгромить вход в мой дом, но отвечать за последствия нанесённых ими разрушений придётся вам, лэри.
