— Тысячи лет!!!
Глава 5
Жестокость.
"Ненависть — все, что есть у нашей семьи.
Ненависть и сила, которую она дает".
Неизвестный Учиха.
— Дьявол!
Цунаде-сан вправляет мои кости без анестезии, потому что весь организм отравлен какой-то мерзостью. Ни она, ни другие медики не говорят, что это за яд, но из-за него я чувствую сильную слабость и головокружение. Конечно, благодаря моему сильному телу скорее всего отравление пройдет через пару дней, если уж я до сих пор жив. Но, черт возьми, как же я ненавижу это состояние беспомощности!
— Терпи, Саске, — женщина, скрывающая свой настоящий возраст за сложнейшим дзютсу, не вызывает у меня особого уважения. С другой стороны, лишь ей, лучшему мастеру медицинских техник в мире, я без страха доверял свои раны. А все из-за того, что эта куноичи была бесконечно верна Листу, частью которого являлся и я. — Тебе еще повезло, что кость не раздроблена. Не все могут похвастаться тем, что отделались так легко.
Я сжал зубы и еле удержался от гневного крика. В той схватке, больше походившую на бой с невидимкой, я не "отделался легко", как выразилась Цунаде. В последнюю секунду перед атакой врага я сумел заметить едва уловимое движение размытой фигуры и попробовал уклониться. К сожалению, удар хоть и не оказался смертельным благодаря моим рефлексам и шарингану, но вывел меня из строя на добрые пять минут, которых хватило бы для добивания даже самому тупоголовому кретину. Но я жив.
А значит моему неизвестному врагу было наплевать на меня.
— Мне без разницы, что с остальными, — зло огрызнулся я, отдергивая все еще болящую, но уже более-менее слушающуюся меня руку. — Просто объясните мне, что, в конце концов, там произошло?
Ответ на заданный мною вопрос был, пожалуй, наиболее приоритетным. Миссия, в которой помимо меня участвовало несколько десятков сильнейших шиноби Песка и Листа, обернулась полным провалом. Мы умудрились не только упустить отступника Орочимару, но и потерять больше половину своих. Не знаю, какой враг противостоял нам, но жуткая сила, отправившая меня в глубокий нокаут в самом начале боя, не могла принадлежать ни одному известному мне шиноби.
— Боюсь, — холодно отозвалась Цунаде, резко отворачиваясь от моей койки в сторону выхода из палаты. Ее тонкие руки, обладающие легендарной силой и мощью, еще дрожали после того, как ей пришлось лечить особенно серьезные ранения. — Вопросы тебе придется задать непосредственно Хокаге. Я...
— Вы прекрасно понимаете, что Пятый не вернется, — оборвал я ее, садясь на своей кровати. Конечно, несправедливо и жестоко было говорить подобные вещи женщине, потерявшей последнего друга, но иного выхода из сложившейся ситуации я не видел. Не сегодня— завтра разгорится новая война, а Лист не только потерял почти десяток опытных джонинов, но и остался без своего лидера. — Тот, кто смог победить меня так быстро, остался там, чтобы драться с Джираей-самой. Даже Хокаге не всегда мог одолеть меня в спаринге, а поэтому...
— Заткнись! — женщина закричала так неожиданно, что я даже прервал свою гневную тираду. — Закрой свой рот, мальчишка! Я не поверю в смерть Хокаге до тех пор, пока не увижу его тела. А до тех пор ты, зазнавшийся юнец, будешь держать свой язык за зубами и следовать приказам!
С этими словами легендарная куноичи буквально выбежала из палаты, напоследок громко и с силой хлопнув дверью. Я нахмурился и со злостью сжал кулаки. Сила, с которой мне пришлось столкнуться два дня назад, не давала мне покоя. Слишком огромная разница между мной, сильнейшим джонином Конохи, и неизвестным противником. Как?!
— Приказам, значит, — прошипел я сквозь зубы, поневоле признавая свою абсолютную слабость перед таким превосходством. Я злился, меня распирала ненависть. — Только чьи?..
* * *
— Саске-кун!
Не оборачиваться. Игнорировать и незаметно прибавить шаг. До дома всего двадцать метров, только бы успеть...
— Саске-кун, подожди!
Вести себя непринужденно, расслабленная походка, но быстрые шаги. Не оборачиваться, не подавать ей виду, что я слышал хоть слово. Стоит только войти в двери родного дома, и эта сумасшедшая не достанет меня. Не станет же нормальный человек ломиться в чужое жилище?
Она, видимо, не понимает прозрачных намеков и догоняет меня всего в двух шагах от ворот. Спутавшиеся от бега противно-розовые волосы упали на лицо, а простенькая не стесняющая движений одежда слегка испачкана в пыли. Что ж, если Сакура Харуно и была кем-то, то точно не нормальным человеком.
— Саске-кун, я тебя еле догнала! — эта дура становится прямо в воротах моего особняка, не отрезая мне путь домой. Писклявый девчачий голос, отсутствие нормальных вторичных половых признаков на теле и наиглупейшее выражение на лице влюбленной дурочки бесит меня до невозможности. — Ты меня, наверное, не слышал.
— Наверное, — холодно, стараясь вложить в голос побольше яда, отозвался я, смотря в сторону. На самом деле, мне жутко хотелось наорать на свою никудышную напарницу, но поступить так — значит показать себя несдержанным мальчишкой. К тому же, несмотря на свои куриные мозги, эта девка была хорошим медиком, одним из лучших в нашей деревне, а также ученицей Цунаде. Что значило как минимум то, что ссора с ней принесет мне гораздо больше проблем, чем удовлетворения.
— Я уже слышала о том, что произошло на вашей миссии, — сочувственно пропищала Сакура, попытавшись коснуться моей щеки, но я вовремя сделал шаг в сторону, избавляя себя от этого сомнительного удовольствия. — Я хотела сама залечить твои раны, но к сожалению Цунаде-сама приказала мне присмотреть за остальными. Как ты себя чувствуешь? Раны не были слишком серьезными?
Я сделал глубокий вдох и попытался успокоиться. Бесконтрольный словестны поток девчонки вызывал у меня жуткую мигрень, а потому было разумно закончить эту неприятную для меня беседу как можно быстрее.
— Нет, все в порядке, Сакура, — я слабо улыбнулся, надеясь, что балдевшая от такой щедрости с моей стороны Харуно выпадет в иную реальность, и мне удастся спокойно войти в собственный дом.
— Ох, ну да, это же естественно! — воистину не знала пощады женская жадность. Моя напарница не только не удовлетворилась моей улыбкой, но, более того, буквально врубилась своим алеющим румянцем лицом мне в грудь. Не успев среагировать, я в мгновение ока оказался в стальной хватке этой дуры, из которой без серьезного боя вырваться было невозможно. — Никто не смог бы одолеть тебя...
Мой мир словно вскрыли консервным ножом. Сакура, сама того не соображая, наступила на мою больную мозоль и, судя по всему, останавливаться даже не собиралась.
— Наверняка тебя, Саске-кун, поймали в ловушку, когда ты отделился от остальных...
Я судорожно сжал кулаки, едва удерживаясь от того, чтобы не пришибить ненароком свою тупоголовую напарницу. В момент нападения я находился в самом центре лагеря, отдыхая после последней очистки подземного бункера Орочимару, в окружении целой кучи джонинов.
— ...уставшего и утомленного боями...
Ходки в подземелья проходили настолько легко, что, после первых трех, я решил идти в тылу отряда. Просто, чтобы не умереть от скуки в сражении с ничтожествами.
— ...а напали всей оравой. Не волнуйся, Саске-кун, я уверена, что эта подлость дорого им обошлась! — Харуно улыбается, смотря мне прямо в горящие шаринганом глаза.
Она знает. Не может не знать, проведя всю ночь среди раненных на нашей миссии. Мы не смогли достать ни одного противника, даже я не сумел. Со всеми своими силами, глазами и техниками, я оказался бесполезным и ничтожным перед той подавляющей силой.
А значит эта сука с патлами кислотного цвета...
— Не смей, — мой голос вкрадчив и полон злобы. Когда я успел схватить ее горло своей правой рукой? — никогда не думай даже о том, чтобы жалеть меня, Сакура.
Она наконец смотрит на меня со страхом. Да, именно так, как надо. Пульсирующая артерия под пальцами, бисеринки пота на ее безобразно большом лбу и панически распахнутые глаза с расширенными зрачками. Уважение, взращенное на страхе, — именно то, чем мой клан, мои предки пользовались у ничтожеств на протяжении сотен лет.
— Поняла меня? — она боится лишний раз пошевелиться, а потому беззвучно шевелит губами. — Пошла вон!
Я швыряю эту дуру на землю в сторону от себя. Всхлипы и сбитое дыхание — она плачет. Мне хочется смеяться и истерически рыдать одновременно. Вот к чему пришли Учихи? Наследник клана — слабак, избивающий женщин.
Сакура убегает прочь от моего дома, а я со злостью бью так некстати стоящий рядом фонарный столб. Толстый металл гнется в месте удара, и тусклый свет, единственный, что освещает особняк угасающего клана, гаснет.
— Дьявол...
Я рычу, я сжимаю зубы и с ненавистью сверлю собственное отражение в маленькой грязной луже своим шаринганом. Мой жилет джонина порван в районе правого плеча, а закованная в гипс левая рука придает мне еще более жалкий вид. Упадок, тление, гниение...
— Паршиво, да?
Я дергаю руку в сторону подсумка с кунаями, но только секунду спустя вспоминаю, что потратил все еще тогда, во время неудачных попыток поймать неуловимого противника. Еще один провал. А, значит, Йомей спокойно продолжает стоять справа от меня, безмолвно смеясь и невидимо ухмыляясь из-за своего капюшона.
— Пошел к черту, — я отворачиваюсь от него и направляюсь в сторону дома. Сейчас я больше всего на свете хотел вдрызг напиться саке и заблевать весь сад.
— Будь я на твоем месте, я бы нашел хорошую компанию и напился.
Он встряхивает пакет, в котором звякают несколько полных бутылок хорошей кедровой настойки. Такую, кажется, продают в деревушке к северу от Конохи.
— Ну так и ищи! — огрызаюсь я, не поворачиваясь к Йомею лицом. Но и, почему-то, не заходя в дом. — С чего ты взял, что имеешь право подходить ко мне, шавка Анбу?!
— Потому что Скрытый Лист — это семья, Саске Учиха. А в семье принято помогать друг другу.
Его голос спокоен и даже немного весел. Кажется, еще чуть-чуть, и он запанибратски расхохочется и хлопнет меня по спине.
Я не могу сказать, что движет мною в моей жизни. Ненависть, жажда силы... Наверное именно они, в большей степени. Так почему же я молча открываю ворота особняка и хмуро бросаю через плечо:
— Не стой столбом.
* * *
Где то в глубине души я, пожалуй, всегда мечтал о том, чтобы иметь рядом человека, которому можно доверить свои секреты и жизнь. Таковым, много лет тому назад, был мой старший брат. Близость, доверие, дружеские узы — жизнь научила меня, что все эти вещи делают человека слабым. Убей возлюбленную своего врага и ты нанесешь ему такую рану, которая не заживет до конца его жизни. Друзья и близкие — идеальная мишень для врага, и защитить их полностью невозможно даже для самого сильного шиноби. Люди умирают от старости, болезней и несчастных случаев. Опасности подстерегают любого дурака, рискнувшего родиться на этот свет, и даже могущественнейшие из людей не в силах это изменить.
За семнадцать лет жизни у меня был только один друг. Самый близкий мне человек, столько раз говоривший мне мудрые вещи и учивший меня тому, как быть сильным. Но Итачи предал меня. Вырезал клан и бросил меня прозябать в пучине тьмы и отчаяния. Я доверял своему брату. Я любил его. И от того рана, которую он нанес моей душе, становится только страшнее.
— ...а потом он вскочил и, такой весь из себя, заявляет: сама ты импотент, дура! Не, ну прикинь?
Йомей мог показаться таинственным и скрытным на первый взгляд. Он мог выглядеть дьявольски сильным, жутким и страшным при повторной встрече. Но мало кто, я так подозреваю — никто из живых за исключением меня, не знал эту его катастрофически идиотскую сторону характера.
— Саске, — этот проклятый капюшон и целая куча маскирующих дзютсу на одежде надежно скрывали рожу Йомея даже от моих глаз. Даже Неджи Хьюга — признанный гений своего клан, не мог различить черт лица этого парня. Он носил капюшон, под ним — глухую, на всю голову маску Анбу, а под ней, если верить слухам, была черная дыра в пространстве. В этом он мог соперничать даже с Какаши.
Но не будь я Учихой, если сейчас мой неожиданный гость не имел рожу пьяного пропоицы.
— А давай, — он лезет обниматься, но я с раздражением отворачиваюсь в сторону. Треснуть бы бывшего сокомандника чем-нибудь по голове, да рассмотреть в подробностях его морду, но жуткое пойло, притащенное Йомеем, превратило и меня в шатающееся тело с нулевой координацией движений. Разве что вел я себя слегка поспокойнее. — позовем девчонок! Ту же Хьюгу. Напоим ее, а потом насадим на...
— Не неси чушь! — я взорвался негодующим воплем сразу после того, как прикончил очередную бутылку прямо с горла. Кухня, где происходила наша компактная и секретная пьянка, уже давно превратилась в кладбище битого стекла и долину разлитого алкоголя. — Она не пойдет в чужой дом даже под страхом смерти.
— Это да... — как то задумчиво протянул мой собеседник и, как мне показалось, даже усмехнулся.
— Но за исключением этого, твой план практически идеален, — зачем я бросил похабную шутку и начал ржать как распоследний идиот? Черт знает, но, возможно, мне просто захотелось ощутить ленивую расслабленность, которой я так часто оказываюсь лишен. Тренировки, изучение свитков, составление дзютсу...
Наверное, нужно иногда позволить себе напиться и напялить маску блаженного дурака.
Йомей успокаивается после очередного приступа смеха и, на миг посверлив меня взором своего черного как бездна провала капюшона, громко ударяется лбом о стол, да так и замирает. Несколько минут тишину нарушал лишь его мирный храп, да поскрипывание стула, на котором я качался, задумчиво вглядываясь вглубь своей бутылки.
— Интересно, — непонятно почему, но я начал думать вслух. — а ты бы пил со мной, а, Итачи?
Веселое настроение как-то сразу сошло на нет, оставив после себя только застарелую грусть и гноящийся клубок злости.
— Думаю, — неожиданно тихо произнес из-под руки Йомей. — он стал бы.
И снова тихо. Битва за битвой, раны и победы, а мои руки по прежнему слегка подрагивают в темноте. В детстве я сильно боялся темноты, и брат частенько успокаивал меня, когда я, мелкий и сопливый, молча хныкал под одеялом. Как он узнавал, что мне плохо посреди ночи?
— С чего же ты так решил, Симура, или как тебя там? — с ехидной ухмылкой оскалился я и залпом прикончил предпоследнюю бутылку настойки.
Он не двигается, но я чувствую, что мой гость немного напрягся. Прошлое, задание и даже личность Анбу — загадка, в которую не стоит лезть посторонним. Я был последним Учихой, и именно поэтому Пятый не решался пригласить меня в тайный отряд карателей — любой мало-мальски обученный сенсор узнает меня по нашей жуткой фамильной чакре. Но Йомей — нечто особенное. Еще тогда, в тринадцать лет, когда Какаши-сенсей сообщил нам о смерти Сая и привел ему на замену нового воспитанника Корня, я заинтересовался этим новым персонажем в своей жизни. Чертовски сильный, примерно на одном уровне со мной, и харизматичный даже в своей непроглядной хламиде, этот обладатель фальшивой фамилии и, наверняка, фальшивого имени с первых дней смог доказать мне и окружающим, что достоин зваться настоящим шиноби. Смешно, но из всех знакомых мне ниндзя именно он вызывал у меня наибольшее уважение.
