— Почему "кто", а не "что"? — парировал Астанин.— Вспомните историю познания. И наши, и ваши пращуры приписывали сверхъестественным силам буквально все явления природы. А наука неуклонно отбирает у богов и демонов эти явления, раскрывая их вполне естественный характер. До сих пор наука — по крайней мере, земная наука — не нашла процессов, для объяснения коих требовалось бы привлечение гипотезы о божественном вмешательстве.
Один из цурнийцев произнес неуверенно:
— Надо ли понимать так, что происхождение Вселенной перестало быть для вас тайной?
— В этом вопросе остаются кое-какие неясности,— с сожалением признал звездолетчик,— но в основном все понятно. Поймите, друзья, вводя бога в физические модели, вы просто отодвигаете решение, ибо в таком случае автоматически возникает новая проблема: откуда взялся сам бог?
Неожиданно Омаров расхохотался, а потом заметил с добродушной улыбкой:
— Если мне позволено будет пошутить, я бы высказался так. Мы с моим другом,— он обнял за плечи командира,— странствуем по Вселенной уже несколько десятилетий, но пресловутого творца ни разу не встретили...
Его не очень деликатно перебил Вишви, недоверчиво полюбопытствовавший, могут ли земляне назвать силу, которая движет галактиками и звездами. Тон, каким был задан вопрос, показался Ярославу вызывающим, однако звездолетчик решил не обращать внимания на подобные мелочи, и просто рассказал о роли сил притяжения.
Ответ Астанина произвел немалый фурор. Похоже было, что цурнийцы ему просто не поверили. К счастью, гравитация не входила в "черный список" запретных тем, и Ярослав попытался вывести из формул ньютоновой механики основные соотношения космологии. Покрыв выкладками несколько листов глянцевой бумаги, которую ему с готовностью протянули сразу с нескольких сторон, он сообразил, что цурнийцы не понимают символов земной математики.
Пришлось начать все с начала, причем теперь все расчеты производил Дигбежи, а Ярослав давал ему указания. Алгебраические упражнения несколько затянулись, однако, когда работа подошла к концу, аборигены выглядели удовлетворенными и ошеломленными одновременно.
Возникла заминка. Более или менее знакомые с теоретической физикой цурнийцы столпились вокруг своего вожака (в том, что Дигбежи играет роль неформального лидера, Астанин был убежден на все сто процентов), а прочие терпеливо ожидали, пока понимающие объяснят им, что случилось. В разгар этой паузы шумно распахнулась дверь, и в лабораторию ворвался встревоженный Меарт.
— Что здесь происходит? — с ужасом в голосе вопросил он.
Звездолетчики поспешили заверить, что все в полном порядке, философский диспут проходит в теплой дружеской обстановке, обсуждаются проблемы, представляющие общенаучный интерес. Вспомнив о сложностях местного этикета, Астанин покаялся, что не догадался пригласить директора.
Последнее обстоятельство, однако, волновало Сирдзи менее всего. Он еще раз внимательно осмотрелся, удостоверился, что земляне пребывают в весьма недурном расположении духа и явно не в обиде на его подчиненных, после этого сразу успокоился, заулыбался и поинтересовался, дозволено ли будет ему присутствовать при столь увлекательном разговоре.
Все сразу задвигались, освобождая для него место, директор с комфортом уселся на диван между двумя молоденькими девицами (Астанин даже подумал, что некоторые подозрения Пурры могли быть небезосновательны), попутно осведомившись, о чем шла речь в его отсутствие. Вероятно, при этом он отпустил непереводимую скабрезную остроту, потому что на лицах дам появились кислые натянутые улыбки. Когда снова стало тихо, Меарт произнес, обращаясь к людям:
— Раз уж у вас получилось такое откровенное обсуждение, я тоже осмелюсь задать не слишком дипломатичный вопрос. Дело в том, что я давно уже ломаю голову над загадкой — за какие свои заслуги мы удостоились посещения звездных пришельцев?
— Тут нет никакой тайны,— заявил Омаров,— республика Сагойд импонировала нам по ряду причин. Небольшая культурная страна с демократичным режимом. Богатая природа, мягкий климат — обстоятельства, сыгравшие немаловажную роль. Кроме того, Сагойд, пожалуй, единственное государство планеты, которое почти целое столетие не участвовало не в одной войне.
— Согласен,— кивнул пожилой ученый.— Но вы, вероятно, упустили из виду, что мы снабжаем весьма совершенным оружием чуть ли не треть мира... Впрочем, боюсь, вы не совсем верно поняли меня. Я имел в виду несколько иное: для чего земляне прилетели на Регли, или, как вы говорите, на Цурни?
— Что же в этом удивительного? — удивился Астанин.— Мы на Земле издавна мечтали встретиться с братьями по разуму. Возможно, желание это выглядит при детальном рассмотрении не слишком рационально, но согласитесь, что поступки разумных существ далеко не всегда имеют рациональное обоснование. Представьте себе, что вы приехали в город, где живут ваши дальние родственники, с которыми вы никогда прежде не встречались. Неужели вы не зайдете к ним в гости?
— Все зависит от многих обстоятельств, но скорее всего зашел бы,— признал Меарт.
— Вот видите. И вдобавок цурнийцы, то есть реглиане, наиболее похожи на нас — из всех полутора десятков звездных народов, с коими мы встречались. Одиночество — отвратительное чувство, тем более — одиночество во Вселенной. Гуманоиды Деноткеда пока не доросли до понятия контакта, а гуманоиды планеты Ерф очень сильно отличаются от людей и к тому же говорят в ультразвуковом диапазоне.
Ярослав обратил внимание, что некоторые цурнийцы слушают его с особым вниманием и как-то очень напряженно. Создавалось впечатление, что часть присутствующих посвящена в некий замысел организаторов дискуссии. Когда он закончил отвечать Меарту, и тот поблагодарил его за исчерпывающее объяснение, заговорил химик Члот:
— Какая вам польза от контакта с менее развитой цивилизацией? Трудно поверить, что вами руководит чистый альтруизм.
— Вы не правы,— сказал ему Бахрам.— Хотя Регли отстает от Земли в технологической сфере, у вас наверняка созданы великолепные произведения искусства, так что обмен в области культуры обязательно приведет к взаимному духовному обогащению обеих наших цивилизаций. Но, разумеется, вы получите от контакта гораздо больше выгод, ибо очевидно, что старшие братья по разуму должны делиться с младшими избытком своих знаний.
— Но ведь вы этого не делаете! — воскликнул Вишви.— Если вы действительно желаете нам помочь, то почему не помогаете?!
На него зашикали со всех сторон, требуя вести себя более тактично, но Астанин попросил остальных успокоиться и осведомился, что конкретно имел в виду его собеседник.
— Я имел в виду,— сказал Вишви очень неприязненным тоном,— что все земляне упорно отказываются отвечать на те вопросы, которые больше всего интересуют наших ученых.
— Случайность, коллега,— миролюбиво предположил Меарт.— Стоит ли волноваться из-за таких пустяков?
Но Вишви, упрямо мотнув головой, возразил:
— Нет, учитель, это не пустяки. Все знают, что наша наука переживает кризис, поскольку мы столкнулись с явлениями, которые не должны иметь места с точки зрения существующих теорий. А гости из космоса упорно делают вид, будто ничего об этом не знают. И я скажу вам, в чем тут дело: они просто равнодушны к нашим проблемам и беззастенчиво упиваются чувством собственного превосходства над полуразумными дикарями планеты Регли! Можно было бы поверить в случайность, если бы такое происходило только в Сагойде. Но сегодня приехал физик из императорской академии Нодчарна — он уверяет, что у них та же самая картина.
— Он уже приехал? — изумился Меарт.
Торопливо, почти бегом, директор покинул лабораторию. Хлопнула дверь.
Скорчив ироническую мину, Астанин посмотрел на Бахрама. Тот криво усмехнулся. Поскольку конспирация трещала по швам, Ярослав сказал:
— Я попытаюсь объяснить вам, почему мы поступаем таким образом. Представьте себе, что реглиане овладеют теми процессами, которые происходят внутри звезд — как было бы использовано это знание?
Дигбежи ответил, не задумываясь:
— Государство, получившее такое оружие, попытается завоевать весь мир... Кажется, я понимаю, о чем вы говорите...
Вишви тоже призадумался, но потом буркнул: дескать, по его мнению, земляне вели себя не совсем этично.
— Моральные категории субъективны,— заметил Астанин,— и определяются множеством самых разных факторов. Мы полагаем неразумным давать молодым цивилизациям средства, которые позволят им с еще большим усердием заниматься взаимным уничтожением.
Наступила пауза, которой воспользовался Члот:
— Хотелось бы, чтобы дорогие...— он произнес это слово, не скрывая сарказма,— звездные гости объяснили также, откуда им стало известно о нашем недостойном существовании.
Воистину, этот тип относился к людям с феноменальной агрессивностью. Ярослав никогда не обманывал себя надеждами, будто все аборигены влюбятся в них с первого взгляда, однако со столь откровенной антипатией они сталкивались впервые.
Впрочем, может, оно и к лучшему, решил командир. Весьма вероятно, что многие цурнийцы по каким-то причинам ненавидят нас, однако умело скрывают свои чувства. А этот дал волю эмоциям — факт, на который стоит обратить внимание.
Астанин подробно рассказал о том, как несколько лет назад его "Радикал" первым из земных кораблей достиг скопления Ясли, вспомнил о стычке с отрядом боевых звездолетов Федерации, о планах кальмароидов взорвать скопление и, наконец, о том, как пленный офицер сообщил им о гуманоидной цивилизации на одной из планет. Планетой была их Регли.
— И вот теперь, когда военные тревоги остались позади,— закончил он,— мы прилетели, чтобы установить с вами дружеские отношении.
— Так мы еще должны быть благодарны вам?! — неожиданно расхохотавшись, выкрикнул экспансивный химик.— Ловко придумано: благородные пришельцы спасли меньших братьев по разуму от неведомой угрозы! Разумеется, проверить эту сказку мы не в состоянии, а для вящего подтверждения ваших благих намерений на орбите дежурит могучий боевой корабль.
— Успокойтесь, Члот,— решительно сказал Дигбежи.— Эти обстоятельства следует обсудить в более спокойной обстановке... У меня возник еще один вопрос: имеет ли ученый моральное право утаить результаты своих исследований, если считает, что эти данные могут обернуться злом для большинства реглиан?
— Вероятно, имеет,— сказал Астанин, но тут же добавил: — Впрочем, не забывайте, что каждый по-своему понимает такие вещи, как добро и зло.
— Благодарю вас, я удовлетворен.
Дигбежи, встав, отвесил почтительный полупоклон, как это было принято у северных народов Сагойда.
Цурнийцы были в явном замешательстве, но потом снова заговорил Вишви. Он иронически поинтересовался, какую помощь намерены оказать люди жителям Регли.
— Если то нельзя, и это нельзя,— сказал он,— то что же можно?
Омаров перечислил: борьба с экологическим кризисом, разработка новых эффективных машин, выведение высокопродуктивных сортов сельскохозяйственных растений, лечение особо опасных болезней, от которых цурнийцы пока не знают средств...
На этом пункте Астанин отвлекся, вспомнив, что на днях приступили к работе биохимики во главе с профессором Рамасекхараном. Надо будет заслушать их отчет, отметил он мысленно.
Он прислушался к беседе. Дигбежи и прочие лидеры местных интеллектуалов предпочитали помалкивать. Остальные, как он и предполагал с самого начала, расспрашивали в основном о всевозможных нюансах земной жизни. Когда обо всем, казалось, уже поговорили, одна из женщин сказала недоуменно:
— Простите, но я все-таки не понимаю... Как можно сомневаться в существовании бога-творца, в то время, как наша Вселенная так замечательно и мудро устроена?
— Знаете, уважаемая,— несколько несдержанно ответил старший из звездолетчиков,— не подумайте, что я пытаюсь задавить вас своими знаниями и заслугами, но я знаком с этой самой Вселенной немного лучше вас, а потому берусь утверждать, что устроена она поразительно неразумно, нерационально и вообще неудачно. По крайней мере, с нашей точки зрения!
Похоже, что цурнийцы восприняли его слова, как очень остроумную шутку. Раздались смешки, которые переросли в дружный громкий продолжительный смех. На этом диспут и закончился.
— Настырные ребята,— одобрительно сказал Бахрам в кабине автомобиля.— Что теперь будет с принципом запрета?
— Ничего особенного,— равнодушно проворчал Ярослав.— Принципы выше подобных мелочей.
В дом Меартов земляне вернулись в сумерках. Запершись в своих апартаментах, они передали всем группам оповещение о предстоящей перекличке руководителей подразделений. Разбросанные по всей системе люди поспешно сворачивали текущие дела, чтобы выйти на связь с командиром "Рымника" в 9.00 по бортовому времени. Астанин ждал, машинально постукивая ногтем по мраморному столику.
— А ты обратил внимание на того парня, который интересовался, для чего мы пришли на Цурни? — неожиданно спросил старший офицер.— Он еще сомневался в нашем альтруизме.
Ярослав рассеянно кивнул:
— Члот, кажется...
— Он самый. Он тебе никого не напоминает?
Покопавшись без особого усердия в памяти, Астанин отрицательно качнул головой.
— Ну что ты — это же вылитый Кяппац!
Астанин задумался, потом признал со смущенной улыбкой:
— И правда, похож. Неприятный тип.
Упомянутое лицо было (как выяснилось немного погодя, слово "было" подходило в данном случае наилучшим образом) третьим членом семьи Меартов. Длинноволосый щупленький цурниец жил в этом доме на правах, не совсем понятных для землян. Некоторые особенности его поведения, тембр голоса и анатомические отличия даже наводили на мысль о гермафродите либо существе нетрадиционной ориентации. Поначалу звездолетчики предполагали, что он — дальний родственник кого-то из супругов, а то и вовсе относится к "нахлебникам", столь красочно описанным в земной литературе давних веков. Впоследствии их точка зрения резко изменилась.
Дело было в том, что устройства, обеспечивающие безопасность людей на Цурни, непрерывно контролировали подступы к их жилищам. Здесь, в этом доме, охранные роботы следили, в частности, за коридором, в том числе вели постоянную видеозапись.
Дня три назад, просматривая отснятую минувшей ночью пленку, люди обнаружили, что Кяппац после наступления темноты проник в спальню Пурры, где и оставался до рассвета. Та же история повторилась на следующие сутки, а вчера ночью "нахлебник" заночевал у самого Сирдзи. Вывод об аморальном поведении всей семьи представлялся настолько очевидным, что земляне даже не сомневались в обоснованности своих подозрений. В их — до того безоблачных — отношениях с хозяевами дома возникла понятная неловкость.
Одно за другим вспыхнули изображения участников совещания. За короткий срок после утренних отчетов случилось слишком мало событий, но общее их течение казалось благоприятным. Квартет великих держав явно избавлялся от недавней решимости вступить в самоубийственную схватку за те ничтожные клочки планеты, которые были формальным поводом к войне. Гравади, не удержавшись, похвастался, какое сильное впечатление произвела на правителей демонстрация стратегических компьютерных игр.
