— А ты желаешь пойти со мной? — спустя какое-то время спросил он, видимо колеблясь. Искушение заиметь такое мощное оружие было велико. Однако, не зная природы големов и способов управления ими, Айан не хотел ставить под удар весь отряд. — Быть может, тебе бы хотелось, чтобы я вновь повернул это кольцо, и оставил тебя в покое?
Голем моргнул. Помолчав, он моргнул еще раз.
— Никто никогда не спрашивал Шейлу о том, чего она хочет, — статуя моргнула снова и сузила глаза. — Я бы хотела... хотела покинуть это место. Даже если хозяин захочет уничтожить Шейлу в следующей пещере. Но не в этой. Где угодно, лишь бы подальше от этой... этого тейга. Шейла... просит.
Айан переглянулся с Зевраном, потом Стеном. Последний едва заметно пожал плечами.
— Хорошо, Шейла, — Кусланд принял решение, вознеся короткую молитву к Создателю, чтобы оно не было ошибочным. — Ты пойдешь с нами. Но ты должна делать то, что тебе говорят. И... постарайся никого не задеть.
Голем шевельнул головой. Опустив лицо, он, точнее, она, посмотрела на свои перевитые цветами ноги.
— Хозяин разрешает?
— Имя хозяина — Айдан, — Кусланд повесил жезл обратно на пояс. — Идем.
Вырывая оплетавшие ноги стебли, Шейла сделала шаг, и — сошла с постамента. Ожидаемого грохота не случилось. Шаги каменной женщины, несмотря на их тяжесть, оказались достаточно мягкими. Этому, должно быть, способствовала форма ее стопы, с хорошо выделанными гибкими каменными пальцами. Сделав еще один шаг, и оказавшись на мостовой, голем преодолела расстояние, отделявшее ее от хозяина и остановилась перед Айаном.
— Поздравляю, мой Страж, — Зевран с усилием вложил мечи в их гнезда и задрал голову, рассматривая возвышавшуюся над ним, и даже самим Кусландом Шейлу. — Заиметь собственного голема это... большая удача. Я так думаю. Наверно.
Из дверного проема дома мага показался волокущий мешок Леске. Радостно открыв рот в сторону спутников, он сходу поперхнулся. Мешок выпал из ослабевших пальцев и гулко хлопнул об одетую в булыжники землю. Из него выкатилось несколько найденных в подвале разноцветных кристаллов. При виде них глаза Шейлы вспыхнули внезапно и очень жарко.
— Хозяин, — дотопав до замершего в ужасе хартийца, голем с неожиданной ловкостью подхватила один из рассыпавшихся камней. — Ты приказал забрать у старого хозяина кристаллы силы Шейлы. Шейла... польщена. Шейла... может просить тебя... украсить ее ими как можно скорей?
Часть 38
Узкий и темный каменный лаз, освещаемый лишь видневшимися кое-где высоко над головами редкими жилами лириума, и по которому отряд шел уже много часов, постепенно стал расширяться. Поначалу то и дело косившиеся на Шейлу, участники экспедиции Стражей уже давно утратили к ней интерес. Что было не мудрено. Каменная пленница заброшенного тейга размеренно и гулко топала в стороне от своих новых мясных спутников, держась так, чтобы никого не задеть, и не заступать дорогу. Больше она не делала ничего, не выказывая даже интереса к изредка попадавшимся на пути диковинкам Троп, вроде выходов странных, цветных пород, больших иссохших грибов, либо крупных многоногих насекомых, что разбегались из-под сапог идущих, выбрасывая странные оранжевые искры. О том, что ей были не чужды проявления разумности, Шейла показала лишь однажды, когда по приказу Командора в несколько минут расчистила большой каменный завал, лежавший на их пути, и мешавший пройти груженному бронто. Все прочее время голем вела себя молчаливо и отстранённо, односложно отвечая на попытки ее разговорить отчего-то заинтересовавшегося Леске. В конце концов, каменную махину оставили в покое, и она продолжала мерно идти рядом — живая и неживая одновременно.
Зевран уже давно оглядывался на Айдана Кусланда, что еще до бывшего домом Шейлы тейга предпочитал держаться в хвосте отряда, а последние несколько часов и вовсе приотстал, то и дело морщась и прикладывая руку к лицу. Улучив момент, эльф замедлил шаги так, чтобы, не привлекая лишнего внимания, спустя какое-то время поравняться с замыкавшим шествие Командором.
— Мой дорогой Страж, у тебя опять болит? — исполненным самого искреннего участия голосом негромко поинтересовался он. — Ведь времени-то прошло немало. Конечно, когда тебя пытали, со мной рядом всегда была хасиндская красотка, что зашептывала мои увечья, в то время как ты принял все, что положила тебе та сумасшедшая, по полной. Но, клянусь мохнатым париком последнего ривейнца, которого я зарезал, все же нежная у вас, аристократов, шкура, как ни погляди. Быть может, стоит отбросить излишнюю стеснительность, и снова обратиться к Морриган? Если тебе трудно идти...
— Да не в том дело, — Кусланд приотвернул голову, с силой проводя по щеке тыльной стороной ладони, на которой не было перчатки. То ли от частых протирок, то ли от чего другого, верхняя часть его лица набрякла, что было особо хорошо видно на фоне покрасневших и слезившихся глаз. — Я специально иду позади всех. Здесь запах слабее.
— Запах? — ассасин непонимающе поднял брови. — Он тебя, что ли, так мучает?
Айан еще раз потер ладонью лицо так, словно хотел своротить с него нос.
— Принюхался я давно, как и все. Но, когда вдыхаю, то... я и раньше чувствовал, что тяжело дышать, но со вчера это перешло в настоящее удушье. У матери моей случалось похожее, каждую пору, когда распускается пухоцвет. Но, прости меня Создатель, страдать от запаха цветов все же куда приятнее, чем от...
Он крепко высморкался, сплевывая на ходу. Зерван понял, опустил брови, и кивнул.
— Ах, вот ты о чем, мой бедный Страж. Признаться, ты прав. Моча гнома — ядреная вещь. Это если не брать в расчет всех прочих запахов, которые он источает. Неудивительно, что у тебя заложило нос. Но чем тут поможешь?
Кусланд передернул плечами.
— Разве если приказать ему перестать справлять малую нужду прямо в доспех. Так ведь он не перестанет.
— Эй, Страж, — идущий впереди отряда Броска поднял руку, делая знак остановиться. — Глянь, что тут. Это ж, кажется, по твоей части?
Когда Командор и примолкший эльф подошли к подзывавшему их Фарену, остальные члены отряда, за исключением Шейлы, уже стояли в некотором отдалении, созерцая то, что лежало у них на пути. Бесформенная черная груда, на первый взгляд, состоявшая из одного только горючего камня, была настолько большой и обширной, что пройти, не касаясь ее краев, можно было только под самой стеной туннеля. Кусланд подошел ближе и, присев, отгреб в сторону золу, являя взорам товарищей сваленные в кучу обгорелые останки.
— Порождения тьмы. Много, — Страж отгреб еще, осматривая тела тварей. — Неделя, не меньше. Их пытались сжечь, но наспех, спустя рукава. Как видно, тот, кто это сделал, очень торопился. А может, попросту не придавал большого значения костру... или не хотел, чтобы костер был заметен. Все... большинство зарублены топорами.
— То-то мне было невдомек, куда они подевались, эти твари, — Фарен несколько раз сжал и разжал кулаки и сплюнул под ноги. — Тропы должны кишмя ими кишеть, а мы за все время ни одного не встретили. Ну, иль пылеглоты из касты воинов о своих подвигах привирают, а на деле порождений тьмы не так уж и много...
— Ты что это, наггова шкура, сейчас просвистел? — молчавший доселе Огрен всем телом развернулся в сторону бывшего хартийца. Вид рыжего проводника сделался довольно свирепым. — Ты кого это назвал врунами? Да если б не воины, твоя клеймёная морда давно бы торчала на пике какой-то твари. Которая бы не брезговала замарать оружие в той гарлоковой моче, что у тебя вместо крови! Навозная тррряпка!
Морриган усмехнулась. Зевран и Кусланд переглянулись, и последний досадливо поморщился, предчувствуя склоку.
— Ты-то какое отношение имеешь к воинам, кабацкий бурдюк? — молодой и крепкий Фарен, бывший даже слишком стремительным и хватким для гнома, на фоне могучего, но из-за постоянной поддатости глядевшегося опухшим и рыхлым Огрена, действительно смотрелся в куда более выгодном свете. — Предки ошиблись, попустив тебе родиться в твоей касте. Ты и топора-то не поднимешь. Какой из тебя воин, пропойца?
— А вот я тебе сейчас покажу, какой!
В какой миг в руках Огрена оказалось его оружие, не успел заметить даже ассасин. Благодаря своей изворотливости, Броска в последний миг отпрыгнул в сторону, выхватывая мечи. Однако следующий удар разъяренного мужа Совершенной принял не он, а Командор. С трудом устояв от толчка упавшего на его подставленный меч острия огромной секиры, он вполсилы грохнул рыжего воина щитом. Опомнившийся Стен перехватил кисть Огрена, заносившего руку для другого удара. Вдвоем с Айаном им не без труда удалось скрутить оглушенного, но яростно рвавшегося в бой рыжего гнома. Фарен нападать не пытался. Убедившись, что больше ему ничего уже не угрожает, он вложил мечи в ножны и отошел подальше от выдиравшегося из рук двух длинноногих великанов проводника, совладать с которым у наземников получалось с немалым трудом.
— Все! — в какой-то миг обозленный случившимся, и вынужденной близостью больше прежнего источавшего ароматы Огрена, гаркнул Командор так, что эхо от его голоса разнеслось по пещере на меру, а то и более, пути. — Прекратить! Еще одна такая ссора — и оба идете назад, в Орзаммар. Без припасов! Все ясно? Ну?
Огрен перестал барахтаться и рваться из удерживавших его рук. Почувствовав это, его пленители ослабили хватку. Фарен, привычно сплюнув под ноги, подошел и, не поднимая глаз, протянул руку.
— Извиняй, друган, — он вздохнул, видимо, переступая через себя. — Эт я первый свару начал. Обидно, вишь, что в воины берут только из одной касты. Я, мож, и сам не плох с мечами да секирой, а вона как приходится — нужники за такими, как ты, подчищать. Давай будем мириться, раз Стражу того надо. А ежели чего... то после похода... коль предки пособят в живых остаться... стало быть и...
Некоторое время царило молчание. Было слышно как дышит бронто и переступает по вековой потревоженной пыли своими тяжелыми лапами.
— Что-то застоялись мы тут, Страж, — встряхнувшись и расправив плечи, Огрен шагнул мимо протянутой руки Броски к куче из полусгоревших порождений тьмы. — Ты тут все посмотрел? Дальше пора двигать. Бранка, мать ее, сама не найдется.
Кусланд с нажимом указал глазами на все еще протянутую руку Фарена. Огрен, тоже после видимых усилий над собой, не глядя, хлопнул по ней, после чего тут же отошел.
— Надеюсь, никто не узнает о том, что я трогался с неприкасаемым, — прочистив горло, пробурчал он. — Эдак потом вовек не отмоешься. Всяк будет пальцем показывать.
— А ты когда-нибудь собирался мыться, мой вонючий друг? — меланхолично поинтересовался Зевран, глядя, как шагнувший в сторону Командор яростно сморкается в кусок уже насквозь мокрой тряпки.
Огрен не ответил, не удостоив эльфа даже взглядом. Меж тем Стен, как до него Страж, присел у края кучи, впрочем, предусмотрительно держась от нее подальше.
— Гном прав, — не сразу сделалось понятно, какого именно гнома поддержал он. — Глубинные тропы принадлежат порождениям тьмы. Где они?
— Архидемон, — просморкавшись, и вытерев взмокший лоб рукой, Кусланд спрятал тряпку и попытался глубоко вдохнуть. — Стражи могут через сны видеть его глазами. Он созывает тварей со всех троп, и уводит куда-то. Порождения тьмы выбираются на поверхность на юге Ферелдена, значит, идут они на Редклиф. Но кто убил этих — я не...
— Легион Мертвых, кто ж еще, — Огрен харкнул на кучу и, подобрав свою секиру, вернул ее в крепление на спине. — Кроме них и некому. Значит, стоят где-то поблизости. Может, если предки подсобят, то и встретимся.
— Легион Мертвых?
— Да, точно, — Огрен покосился на заговорившую Морриган. — Ведьме понравилось название? И правильно. В Легионе и вправду служат одни мертвецы.
— Как это? — не понял Зевран. Рыжий муж Бранки гмыкнул, вновь прочищая горло.
— Может, пойдем? — он посмотрел на Командора, который, морщась, продолжал тереть лицо. — Рассказывать-то и по дороге можно.
— Пойдем, — с усилием опуская руки, согласился тот. — Только старайтесь не касаться кучи. Твари давно передохли, но скверна могла остаться. А от этой болезни лекарства нет.
Рассказчик Огрен был из рук вон плохой, но все же наземники сумели дознаться о гномьем Легионе многое. Со слов проводника выходило, что Мертвым Легион назывался не зря — каждый встававший в его ряды гном умирал по-настоящему, со справлениями всех должных обрядов и будучи оплаканным родными. Легион принимал любого — от преступников, желавших уйти от вины, либо искупить ее кровью, должников, не имевших, чем оплатить свои долги, недостойных, опозоривших свой род, до искателей приключений и тех, кто жаждал славы в веках, либо был одержимым идеей очистить Глубинные тропы от заполонивших их тварей. Однако ни один легионер не имел права на возвращение к жизни. Это правило было главным и соблюдалось неукоснительно. Уходивший сражаться с порождениями тьмы гном уходил навсегда.
— Как-то оно вовсе уж нерадостно выходит, — выслушав ароматизировавшего Огрена, вслух подумал Зевран, время от времени сопереживающе поглядывая в сторону Командора. — От Воронов тоже просто так не уходят, но радостей в нашей... то есть, в их жизни куда больше. Вино, роскошная еда и тряпки, золото, женщины, мужчины — чего только пожелаешь. Разумеется, если приносишь пользу. Если не приносишь... А, демон меня закуси, все равно у Воронов — лучше.
— Так чеж ты от них ушел? — после не получившейся драки с Огреном, Броска благоразумно старался держаться от рыжего проводника подальше. — Ежели так все хорошо?
Эльф пожал плечами.
— Перестал приносить пользу и не пожелал из-за этого умирать.
— Ну, у нас в... тьфу ты, туннельникова отрыжка, не у нас, а просто в Хартии что-то навподобе, но не совсем, канеш, так, — начал было Броска, но рассказ его так и остался неоконченным. Тянувшийся очень долго туннельный переход, наконец, кончился, приведя в огромную пещеру, высоченные своды которой поддерживали колоссальные каменные колонны. Вытянутая пещера тянулась в обе стороны от земляного хода, из которого вышел отряд, и ее концы терялись в полутьме. Вдоль стен в выдолбленных каменных желобах мерно текли потоки лавы. От их пролома через желоб был перекинут каменный мост, шириной ровно настолько, чтобы там можно было разойтись двум гномам.
— Кажется... — Огрен неверяще вытащил свою карту и, кивком подозвав Кусланда, склонился над ней. — Кажется, мы добрались до самого Перекрестка Каридина! Могучие предки, мне думалось, до него еще дня четыре пути.
Айан спрятал тряпку, в которую высморкался перед тем, как подойти к гному и, отобрав у него карту и отступив на шаг, принялся внимательно изучать нанесенные на нее переплетения ходов и тоннелей, с пометками самого Огрена, указывавшими пройденный ими путь.
— Если это — действительно одна из дорог Перекрестка, значит, нужно добраться до центра, а там уже искать путь в Ортан, — утвердительно пробормотал он. Огрен кивнул.
— Ежели верить карте, от Перекрестка до Ортана рукой подать. И пусть я буду не я, а нагговый паштет, если совсем скоро мы не увидим хотя бы какие-то следы экспедиции Бранки.
