Человеческое зрение не совершенно, а Славуд все-таки был человеком и не будь у него магического помощника, видящего тепло исходящее от тел, он еще долго искал бы светлорожденных. Но сейчас он уже видел всех пятерых и стал осторожно подбираться к ближайшему.
До эльфа, державшего в руках лук и напряженно вглядывавшегося в лес, оставалось несколько шагов. Корад знал, что тот ничего не заметит, и так и умрет в неведении кто его убил. Агент уже занес кинжал и готовился нанести смертельный удар, когда почувствовал, что кто-то увидел его. Он мгновенно шагнул в сторону и прижавшись спиной к дереву, огляделся. Никого. Эльфы не обращали на него внимания.
Однако взгляд не отпускал. Теперь его невидимая сущность только мешала Кораду, он не мог одновременно отследить кто это сейчас смотрит на него и держать прозрачность. Надо было решаться — или уходить, или, несмотря ни на что, продолжить то, что начал. Секунду он обдумывал, и уже готов был шагнуть к эльфу, чтобы закончить дело, но тут он понял, кто следит за ним.
Это было так неожиданно — маг на секунду даже растерялся. Но тут же взял себя в руки и, не спуская глаз с эльфа, сам попытался увидеть того, кто смотрел на него.
— Там эльфы! — вдруг во все горло заверещал шаман. — И с ними колдун!
Орки на палубе, уже давно с испугом наблюдавшие за странным поведением шамана, очнулись и яростными криками поддержали визг старика. Борезга сразу, как только услышал про эльфов, соскочил с роскошной кровати и бросился к дверям. Каюта для особо важных персон, которую он занял, находилась наверху, над пассажирской палубой. Толкнув ногой створки дверей Борезга шагнул и оказался как раз над местом, где шаман трясся в припадке колдовства. Тысячник остановился и схватившись за поручни, перегнулся вниз.
— Арагуз! — позвал он. — Что ты видишь?
Однако тот, к кому он обращался — худой высокий старик с заплетенными в седые волосы красными лентами и покрашенными в черный цвет клыками — не обратил внимания на вопрос командира. Он все также продолжал трястись, закатывая глаза и пуская слюни. И лишь время от времени повторял как заклинание:
— Эльфы, эльфы...
Борезга боготворил Хорузара, тот был непререкаемым авторитетом для молодого военачальника. Он безоговорочно верил правителю во всем, но было одно дело, в котором Борезга никак не мог понять Разрушителя. Это отношение Хорузара к шаманам. Как можно считать повелителей духов, могущих путешествовать даже в нижний мир и возвращаться обратно, глупыми бесполезными клоунами? Тысячный ни разу не высказал это вслух, но своего родового шамана — старого Арагуза, он всегда держал при себе. И тот до сих пор пользовался такими же привилегиями, как и до вступления на царствие Хорузара, повсеместно ограничившего власть шаманов.
Единственное, что потребовал от шамана Борезга, это чтобы тот научился ездить на лошади, но и то, только потому что не хотел, чтобы тот отстал от войска в походе.
Вот и сейчас он убедился, что Арагуз не зря ест свое мясо. У Борезги даже мелькнула крамольная мысль, что он умнее Хорузара, — ведь это глупость — поссориться с всесильными колдунами. Но он быстро подавил её и испуганно оглянулся. Совсем недавно он убедился, что Хорузар и сам великий шаман — он творил такое, что даже великие шаманы Орды не могут. Так что заглянуть в голову тысячника ему труда совсем не составит. И тогда все — прощай голова.
Арагуз тем временем затих и открыл глаза. Несколько секунд он бессмысленно смотрел на окружающих, потом встряхнулся и сразу нашел глазами командира.
— Что там? — нетерпеливо спросил молодой начальник.
— Омак, — в знак верности, шаман низко, склонил голову, но глаза его под седыми космами блеснули дерзко и совсем не верноподданически. Однако, то, что он назвал Борезгу по-старинному — омак, как издревле звали самых уважаемых командиров в Орде — говорило, что на людях он готов показывать свою преданность.
— Омак Борезга, — опять повторил он. — На берегу нечестивые эльфы. И мерзкие людишки. И человек-колдун. Надо убить их всех.
— А колдун сильный? — у Борезги и мысли не было оставлять извечных врагов в живых. — И сколько их?
— Очень мало. И они сейчас дерутся между собой. Ты великий воин и ты легко убьешь их.
— Это все хорошо, — Борезга не зря поднялся так высоко, мозги у него работали гораздо лучше, чем у остальных орков. Он не дал себя увести в сторону. — Но я спросил про колдуна.
Шаман опять сверкнул глазами, но тут же спрятал взгляд.
— Он сейчас тоже слаб, его силы уходят на другое колдовство. Я помогу его убить.
— Хорошо! — согласился вождь и крикнул оркам, присматривавшим за командой людей. — Пусть поворачивают к берегу!
Стража тотчас взялась за дело — в воздухе засвистели плетки. Капитан, прикованный за одну руку на мостике, начал командовать. Баржа стала медленно разворачиваться.
— Вы должны принести труп колдуна мне! — приказал шаман, приготовившимся к высадке воинам. — И все, что найдете при нем!
Корад все-таки шагнул к эльфу, уже готовившемуся перейти на другое место, поймал его за локоть и со всей силы дернул на себя. Изумленное лицо светлорожденного оказалось прямо перед ним. Маг по-мужицки, словно в кулачном бою на городской ярмарке, размахнулся и вдарил кулаком в высокий лоб эльфа. Удар был так силен, что стройный белокурый воин отлетел на несколько метров. Он упал под дерево и затих. Потерял сознание, понял Корад. Это хорошо — он и добивался этого своим поступком — вывести еще одного противника из строя, но не убить при этом.
Агент опять отошел за дерево и вдруг, во все горло крикнул:
— Эльфы! На реке орки!
Он видел, что расплывчатые фигуры в глубине леса, резко повернулись в его сторону, но никто ничего не ответил.
Его крик услышал даже погибавший чистильщик, а двое из ждущих, когда он упадет эльфов, разделились. Один быстро сунул стрелу обратно в колчан за спиной, лук забросил через плечо и исчез в чаще. Второй, однако, лишь на секунду оторвал взгляд от человека, что-то вполголоса сказал уходившему и опять направил лук на шатавшегося чистильщика.
— Ты слышал, эльф? Похоже, теперь и вам конец?
Эльф ничего не ответил. По бесстрастному лицу было непонятно, слышал ли он, вообще, что-нибудь.
Человек пошатнулся, силы оставили его. Он сел возле мертвого товарища и откинулся спиной на куст. Меч он, однако, из рук не выпустил, а положил себе на колени.
— Ну, что ты ждешь, длинноухий? Стреляй.
Случилось то, чего и ждал враг — чистильщик обессилил, можно было разоружить его и допросить. Но эльф медлил, похоже, появление орков сбило его с толку.
Корад забрал у лежавшего у его ног эльфа кинжал и лук и закинул их в куст. Фигурки остальных эльфов заметно приблизились. Маг быстро отошел к другому дереву и снова крикнул:
— Эльфы! Орки скоро высадятся. Там шаман. Он видит вас. Надо уходить.
В это раз ему ответили:
— А ты кто такой?
Услышав голос, Корад обрадовался — он узнал его.
— Витайлеан, это ты?
Эльф ответил не сразу, похоже, не знал, как среагировать.
— Да, это я, — наконец прозвучал ответ и Славуд заметил, что остальные эльфы остановились. — Но я тебя тоже узнал. Ты тот, кто приезжал к отцу прошлым летом. Человек-маг.
Корад не удивился — память у эльфов была не чета человеческой — они помнили события многолетней давности, так, словно это было вчера. Так, что не удивительно, что сын Хаарканоэля узнал его голос, хотя встречал всего один раз в жизни больше года назад.
— Ты прав — это я, — не стал запираться агент. — И люди, с которыми вы схватились, это мои люди. Надо прекращать бойню. Этим мы только помогаем оркам, а они с удовольствием, прирежут всех: и людей, и эльфов.
— Твои люди сами напали на нас, — закипая, крикнул Витайлеан. — Мы совсем не хотели войны, у нас свои дела.
Корад на секунду замолк, подыскивая слова чтобы успокоить эльфа. Он вспомнил, что рассказывали про старшего сына правителя клана Хаарк. Он совсем не похож на остальных светлорожденных, вспыльчив, как орк. Но много говорить не пришлось — помогли как раз орки.
Пока шли переговоры, Корад не мог избавиться от назойливого взгляда шамана — этому мешала необходимость поддерживать один ритм с хризолитом для сохранения невидимости. Однако, он не на секунду не выпускал из виду корабль, где находился шаман. Ядро, наполненное злом и страданием — обычная аура для скопления орков — уже почти приблизилось к лесу. И наконец невооруженным ухом стал слышен гвалт, поднятый Ордой.
В то же время появился еще один эльф, он негромко, но четко доложил:
— Баржа. Полная боевых орков. На нижней палубе лошади. Команда корабля — люди-рабы.
Несмотря на то, что говорил тот тихо, Славуд все прекрасно слышал и понял, что все — угроза миновала.
— Маг, — позвал Витайлеан. — Покажись. Мы не будем стрелять. Ты прав, надо уходить.
Корад не задумываясь, сломал ритм и тут же проявился. Он знал, что данное слово эльф ни за что не нарушит. Это у них в крови, и этим они сильно отличают как от орков, так и от людей. Подобным образом ведут себя еще только гномы — но те долго раздумывают, пред тем, как что-нибудь обещать.
Как только аура невидимости спала, Корад сразу потерял из виду светлорожденных — пропало магическое видение. Но через несколько секунд Витайлеан вышел из-за деревьев. Он склонил голову приветствуя мага, и сразу предупредил:
— Я вспомнил. Наши тебя зовут Корад Честный. Прости, что так получилось, но повторю — твои люди напали первыми. Мы уходим. Надо бы убить хоть нескольких свиней с этого корабля, но мы не можем ввязываться сейчас в битву. Уходите и вы, их там слишком много.
— Мы последуем твоему совету, светлорожденный. Удачи тебе, Витайлеан.
Эльф опять склонил голову, шагнул в сторону и исчез. Из лесу прозвучал голос:
— Заберите своего раненного. Он дальше по тропе.
И все — эльфов словно и не было. Корад, сунул два пальца в рот и свистнул — точно также как это делали чистильщики, но только гораздо громче. Потом, не дожидаясь, когда появятся его люди, направился туда, где должен был находиться раненный. На ходу он достал из бездонного кармана маленькую красную подушечку. Она изображала рожицу. Два лоскута изображали глаза, еще два нос и рот. Не останавливаясь, он отломил сухой прутик, заострил зубами и, вдруг, что-то бормоча воткнул палочку в пришитый глаз.
— Не настоящий я маг, — сокрушенно прошептал он, поворачивая палочку в подушечке. — Так и не могу представлять все в мозгу. Как шаман у орков.
Почувствовав, что ощущение взгляда между лопаток пропало, он прибавил шаг и через минуту вышел на полянку.
Чистильщик, кусая губу, чтобы удержать плывущее сознание, пристально рассматривал приближавшегося. В глазах мутилось — слишком много он потерял крови. Однако, он все-таки узнал подходившего — инспектор Корад. Он расслабился и все-таки потерял сознание. Голова завалилась набок, и воин сполз к телу мертвого друга.
Дико крича, по палубе катался шаман Арагуз. Из-под рук, прижатых к глазам, текла кровь.
— Соболь, перестань грести, — Хазимай, вдруг привстала с доски, и, уперевшись руками в борт, стала внимательно рассматривать берег. Радан, только решивший поработать веслами, чтобы вывести лодку на быстрину, остановился.
— Что там? — он тоже привстал и уставился в лесистый берег. — Я ничего не вижу.
Девушка повернула к нему смеющееся лицо и весело сказала:
— Ты и не увидишь. Ты же у нас человек.
Потом уже серьезно добавила:
— Разворачивай, надо опять к берегу.
Радан, отвернулся, чтобы Хазимай не заметила, что он покраснел и пробурчал:
— Мы же считай только отплыли. Что случилось?
Они, действительно, каких-то двадцать минут назад пообедали и сейчас только, только вышли на хороший ход.
— Не злись, Соболик, — снова, улыбаясь, пропела девушка. — Но это серьезно. Нам надо к берегу. Я чувствую, что скоро у нас будет еще один пассажир.
— Ты про что? — юноша насторожился. Даже перестал грести.
— Сейчас увидишь. И думаю тебе понравится.
Дети с любопытством слушали их разговор и тоже пристали к Хазимай.
— Кто там? Кого ты увидела?
Всего лишь за два дня путешествия вместе, маленькие путешественники прикипели к своей защитнице. Даже бычившийся сначала Горзах и тот оттаял — Лесная не делала различий между детьми. Единственной привилегия была у маленькой Енек — Хазимай брала её иногда на колени и рассказывала сказки на смешном гномьем языке.
Соболь греб и пытался высмотреть, кого это она заметила на берегу. Однако, против его воли глаза постоянно возвращались к Хазимай. Девушка была сегодня одета совсем не так, как была при встрече. Вместо розового разлетавшегося платья, на ней теперь был почти мужской костюм. Брюки и сапоги из тонкой черной кожи, белая блузка и черный жакет из той же блестящей кожи.
Где она это взяла, Радан даже представить не мог. Когда они подобрали её на берегу, при ней не было никакого багажа. Но беспокоила его совсем не одежда, а то, что он чувствовал, глядя на девушку. С самого начала, как только она вступила в лодку и улыбнулась ему, с Соболем что-то произошло. Если Хазимай заговаривала с ним, или даже просто смотрела на него, Радана обдавало жаром и он непроизвольно начинал краснеть. Он списывал это на магическую сущность девушки и считал, что через некоторое время привыкнет. Но пока этого не происходило. Вот и сейчас он постоянно ловил себя на том, что пытается разглядеть завиток волос на красивой тонкой шее.
Да, что это я? — он всерьез разозлился. — Надо думать, что делать с детьми и пергаментом, а я о всякой ерунде...
Лодка уже приближалась к берегу и Горзах приготовился выскочить.
— Привяжешь вон за то дерево, — Радан показал на одинокий тополь, стоявший ближе всего к воде, и постарался разогнать лодку, чтобы нос выскочил на берег.
Они сидели уже долго. Ребята — Лео и Горзах, успели размотать и закинуть удочки, и под одобрительные возгласы девчонок, уже вытащили по нескольку окуней и плотвичек. Сейчас все развлекались тем, что угадывали, кто в этот раз попадет. Как всегда, побеждала Хазимай — она ни разу не ошиблась и у Радана даже закралось подозрение, что это она и заставляет клевать ту или иную рыбу.
Вдруг она поднялась и сразу став серьезной, предложила Соболю:
— Возьми оружие. Пойдем встречать гостя.
Марианна сразу сменилась с лица.
— Ты не говорила, что он опасен. Зачем оружие?
— Не переживай, Марианночка. Это на всякий случай. Там друг, верь мне.
Радан прицепил саблю и показал девушке, что он готов.
— Я тоже пойду с вами! — заявил маленький эльф. — В засаде всегда нужен лучник.
Он быстро сбегал к лодке, достал свой игрушечный лук, колчан с разнокалиберными стрелами и застыл, вопросительно поглядывая на обоих.
Однако Хазимай только улыбнулась.
— Не надо, Лео. Я же сказала, там друг. Ты лучше тут побудь, вдруг выскочит медведь, девочки со страху умрут.
— Я теперь не боюсь медведя, — похвасталась Марианна. — Лео знает, что с ними делать, я видела, как он однажды усыпил зверя.
