Ага, вот: в результате длительного расследования преступник все же был найден и задержан. Им оказался один из городских предпринимателей, Теранс Вельмонт. В данный момент он находится под следствием, но всем и так понятно, что ждет этого бесчеловечного работорговца. Мы хотели взять интервью у семьи торговца живым товаром, однако нам заявили, что его семья погибла во время задержания преступника. Вся, за исключением дочери Теранса. К счастью мы это узнали вскоре после задержания торговца и одному из наших корреспондентов удалось проникнуть внутрь дома преступника. Вот его слова: "Они говорят, что они погибли во время задержания, но то, что я там видел... Нет, это были не случайные стрелы или заклинания, это была экзекуция! Их убили, причем убили целенаправлено..." Дальше идут описания, однако из-за широкого спектра нашей аудитории мы не можем привести его точные слова. Скажем лишь то, что легко им умереть не удалось. Так же стоит отметить, что выжившая дочь семьи сейчас находится в госпитале с серьезной психологической травмой: что бы она не увидела в ту ночь но это было настолько ужасающе, что девочка сейчас ни на что не реагирует. Что значат эти действия? Беспредел? Месть? Личная неприязнь? Или же Империя наконец всерьез взялась за давно назревшую проблему и решила выжечь ее огнем и мечом? Мы продолжим следить за развитием событий и конечно же будем держать вас в курсе всех изменений ситуации в Триполе.
— Удивительная оперативность. — Выразила я свое мнение, протягивая газету обратно Винсенту.
— И это все, что ты хочешь сказать?
— А я должна сказать что-то еще?
— Это же ты была отправлена задержать Теранса!
— Ага. — Кивнула я.
— Ты... Это... Это ты сделала? Ты убила семью Теранса? — А он не на шутку разозлился...
— Да. — Кивнула я.
— Ты... — Глаза парня расширились, и он отступил от меня на пол шага. — Как ты могла? Зачем? Что они тебе сделали? Неужели ты не могла просто задержать Теранса? Это... Это бесчеловечно! Чудовищно! — А, ну да: он же успел сильно привязаться к детям... — Ты... Я не ожидал от тебя такого, Юки. Ты... Ты... Чудовище. — Во мне что-то щелкнуло, и как будто мозги встали на место: ну да, чего еще я ожидала? Что он поймет и примет? Ха! Не стоит забывать, Юки, что друзей в этом мире не существует. Сегодня ты друг и товарищ, а завтра ты — чудовище...
— Ха-ха-ха-ха!!! — Рассмеялась я.
— Я не сказал ничего смешного! — Сжал кулаки парень.
— Ошибаешься. Разве это не поразительно, насколько быстро ты поменял свое мнение?
— Что?
— Год назад ты говорил мне не называть себя монстром, а сейчас сам провозгласил меня чудовищем.
— Юки...
— Хватит, Винсент! Я устала от тебя. Кто ты такой, чтобы меня судить? Бог? Может Император? Ты никто! Студент Акаемии, как и я, и я не собираюсь больше терпеть о тебя оскорбления! Я сделала то, что должна была, и не собираюсь ни перед кем оправдываться! А теперь, если ты удовлетворил свое любопытство, то выметайся отсюда и больше не появляйся: между нами все кончено.
— Юки, ты...
— ВОН!! — Крикнула я, показав пальцем на дверь. Не знаю, что меня так взбесило, но я прилагала большие усилия, чтобы не врезать ему в морду. Наверное меня так завело его "Чудовище". Он был последним, от кого я ожидала это услышать. Ладно, зато это открыло мне глаза: я уже начала было думать, что Винсент другой, не такой как все... Чушь! Все люди одинаковые!
— Я не... — Он продолжал упрямиться.
— Кумо, проводи этого джентельмена до выхода. — Холоным тоном приказала я забившейся в угол арахниде, и Винсенту все же пришлось покинуть помещение. Я облокотилась о стену, и смотрела в пустоту. Жаль: я надеялась, что наши отношения протянутся еще на год... Ну и черт с этим паладином! Найду себе кого-нибудь другого! Тут мои размышления прервал стук в дверь. Он что, за добавкой пришел? — Я же сказала тебе, убирайся! — Крикнула я, открывая дверь и уставилась на как обычно безупречно одетую Иллу.
— Кажется я пришла не вовремя. — Сообщила дроу, склонив голову на бок.
— А... Простите, учитель, это я не вам. Просто у меня состоялся тяжелый разговор...
— С Винсентом я полагаю?
— Да. — Кивнула я.
— Мне прийти в другой раз?
— Нет, что вы! Я не настолько расстроена. — Улыбнулась я. — Проходите, чего мы в дверях стоим? Чем обязана?
— Да ничего особенного. Просто решила проверить слух.
— Слух?
— Что у тебя завелась арахнида. — Сказала дроу, рассматривая Кумо, которая под ее взглядом совсем сжалась.
— Завелась. — Кивнула я. — С этим что-то не так?
— Да нет. — Дроу подошла к Кумо, и убрала волосы с ее лба. — Изгнана за плохое поведение. — Констатировала она.
— Плохое поведение? Она что, сбежать пыталась?
— Не смеши меня. — Улыбнулась Илла. — Последний раз арахнид пытался сбежать тысяч десять лет назад. Кажется его тогда даже не останавливали и не искали.
— Почему? — Удивилась я.
— А кому нужен раб, который хочет сбежать? Пускай проваливает, меньше проблем будет. — Интересная позиция...
— Но тогда за что ее изгнали?
— Не знаю. Может, не выказала должного уважения своим хозяевам, может что-то разбила, может ее еда кому-то не понравилась. Хотя она еще молодая, так что не должна быть допущена к основным работам. — Илла тем временем обходила Кумо по кругу и внимательно ее осматривала, иногда дотрагиваясь о разных мест арахниды.
— Понятно. Хочу убедиться: правильно ли я поняла, что дроу не имеют ко мне никаких претензий?
— Претензий? Да не смеши меня! Кому есть дело до какой-то арахниды.
— Ну вам же есть дело. — Улыбнулась я.
— Я слишком долго живу среди людей, а это оставляет свой след. Кроме того ты моя ученица, и я должна знать что с тобой происходит.
— А что вы можете рассказать о них? Если это не секрет, конечно же. — Поинтересовалась я, пользуясь моментом: обычно Илла молчалива, но сегодня может получится что-то из нее вытянуть.
— Это не секрет, но мало кто из дроу интересуется ими: уже многие тысячи лет они, вместе с расой минотавров являются рабами дроу. И если минотавры занимаются тяжелой работой, вроде стоительства или добычи сырья, то арахниды занимаются более тонкой работой. В большинстве домов они выполняют обязанности горничных: готовить еду, убирать дом. А те, кто не попал в частный дом занимаются уборкой на улицах, моют дома, заведуют канализацией. — Илла наконец отстала от Кумо, которая все это время изображала статую, и села на диван.
— Ясно. Значит Кумо — хорошая домохозяйка. — Ничего особого не узнала, ну и ладно.
— Кумо? Ты дала ей имя?
— Ну да, а что такого?
— Да ничего особенного, просто имена имеют только те арахниды, которых приняли в частный дом. Вроде бы это большая честь для них. Ладно, Юки, отдохни хорошенько: следующий год будет еще труднее. — Илла кивнула на раскиданные на столике журналы с рекламой курортов.
— Я как раз над этим и думаю.
— Вот и молодец. — Илла встала на ноги, и неспеша направилась к выходу. — Ах да, думаю тебе следует это знать: твоя арахнида умирает.
— Что? Умирает? — Я взглянула на Кумо, но та выглядела вполне здоровой. — Она выглядит здоровой.
— Конечно же она не скажет вам об этом. — Пожала плечами Илла. — От раненых и больных арахнидов избавляются, а жить хотят все, даже если они готовы умереть по приказу своих хозяев. А по поводу внешнего вида: у них очень быстрая регенерация мышечной ткани и кожи. Но вот внутренние органы у нее в очень плачевном состоянии: жить ей осталось неделю-другую, не больше.
— Так ее...
— Не думаю, что она получила эти повреждения у работорговцев. — Оборвала меня дроу. — Ну если они не стреляли по ней из лука: все повреждения колющие, как от стрел. Скорее всего это прощальный подарок эльфов. Удивительно, что она вообще смогла пересечь их рощи: эльфы не просто ненавидят их, они считают арахнидов чем-то вроде надругательства над их любимой природой и стремятся избавиться от них всеми доступными способами.
— Вот как... Значит надо ее на факультет жизни отвести.
— Можешь попробовать, но не думаю, что из этого что-то выйдет: вряд ли тут кто-нибудь знает о строении арахнидов, и уж тем более о том, как их лечить.
— Но что тогда делать?
— Добить ее: вряд ли эти повреждения безболезненны.
— Ну уж нет! Она принадлежит мне и так просто ее я не отпущу!
— Как знаешь. — Пожала плечами Илла, и пошла к двери.
— Подождите!
— Хм?
— А вы не можете помочь?
— Я могу добить. — Улыбнулась она. — Вылечить — не моя специализация. — Черт!
— Как же... Точно! Другие арахниды же могут помочь?
— Другие? Могут наверное. — Пожала плечами Илла.
— Тогда можно мне с ними встретиться?
— Встретиться? Ты хочешь отправиться во владения дроу?
— Ну если разрешите. — Кивнула я. — Я все равно на каникулах.
— И не боишься?
— Боюсь чего?
— Насколько мне известно среди людей, дроу не пользуются особой популярностью...
— Я предпочитаю пользоваться своей головой и слухами не интересуюсь. Так что вы мне и скажите, учитель: есть ли мне чего бояться?
— Ну если сама придешь, то есть. Если же гостем будешь, то тебя никто не тронет.
— Вы меня пригласите? — Нагло спросила я, не желая упускать единственный шанс.
— ... — Илла меня долго рассматривала. — Хорошо. — Кивнула она. — Я сама возвращаюсь домой через три дня, и могу взять тебя с собой.
— Отлично! — Улыбнулась я. — Я никогда у вас не бывала, надо что-то с собой брать?
— Себя. — Ответила дроу. — Я зайду за тобой через три дня. — После чего закрыла за собой дверь.
— Ну вот, возвращаемся мы к тебе домой. — Обратилась я к Кумо, на что она лишь передернула плечами.
Особняк Зак Кери.
— Здравствуй, Винсент. — Поздоровался с только что пришедшим домой Винсентом, директор.
— Дед? Ты уже дома? Привет. — Кивнул парень, направляясь дальше.
— Что-то последние дня три ты сам не свой. — Прокомментировал Гордан, не отрывая взгляда от каких-то бумаг. Даже дома, за бокалом вина он не мог себе позволить отдохнуть: слишком много забот у директора огромной Академии, тем более во время войны.
— Разве? Что-то не заметил. — Остановился Винсент и посмотрел на своего деда.
— С Юки поссорились?
— Ничего мы не поссорились! — Нахмурился он.
— Это из-за той статьи да?
— ... — Парень только тяжело вздохнул. — Меня так легко прочитать?
— Доживешь до моих лет, и сам так научишься.
— Да, это из-за той статьи. — Винсент присел на диван напротив Гордана и взял в руки яблоко из хрустальной вазочки — Не ожидал я, что она может сделать что-то такое... Чудовищное.
— Чудовищное? — Директор оторвал взгляд от бумаг и взглянул на внука. — И ты ей так же сказал?
— ... Сказал...
— Эх, Винсент, Винсент... Такую девушку потерял...
— Она хладнокровно убила двух людей!
— Снова ты делаешь заключения, даже не попытавшись разобраться в ситуации и не взглянув на картину в целом.
— Что ты имеешь в виду? — Не понял парень.
— Ты интересовался тем, как обстоят дела с нелегальной работорговлей в стране?
— Нет... — Удивленно ответил Винсент. — Какое это имеет отношение...
— А тебе известно, что с момента начала войны с Коалицией, нелегальный оборот живого товара увеличился более, чем на восемьсот процентов?
— Восемьсот?! — Сделал круглые глаза парень.
— Именно. — Кивнул директор, и снова уставился в свои бумаги. — И наши службы не стали работать хуже: они все так же исправно ловят этих преступников, и ловят их в большом количестве. Однако, оборот все растет и растет, таким образом через месяц-другой на рынке рабов наследники Императора окажутся. Вопрос: почему?
— Деньги? — Попытался угадать парень.
— Это тоже, но главная причина в другом. Дело в том, что наш закон касательно нелегальной работорговли слишком мягок.
— Мягок? Насколько я помню, за нелегальную работорговлю полагается смертная казнь собственно торговцу и лишение всех прав у ближайших родственников, то есть превращение их в рабов?
— Именно. — Кивнул Гордан. — То же самое предполагается за мятеж. Разница лишь в том, что мятежниками обычно становятся всякие крестьяне, и их семья в итоге становится рабами до конца жизни. А вот у работорговцев денег полно, и они имеют возможность нанять людей, которые после суда выкупят их семью, после чего их освободят. Даже конторы такие существуют и не стесняются свои услуги рекламировать. А что? Все происхоит по закону, так что остановить это никто не может. И в итоге получается, что за работорговлю преступник получает то же наказание, что и уличный грабитель, случайно убивший свою жертву. А в Империи очень многие готовы рискнуть СВОЕЙ жизнью ради обогащения. В итоге эта комбинация факторов и произвела на свет такое количество предприимчивых торговцев.
— К чему ты все это ведешь?
— К тому, что такое положение дел надо менять. И обычные средства для этого не подходят: пробовали, не получилось. Именно поэтому делом и занялась ТС: только они и имеют необходимые полномочия, если не считать ввод войск в города, но это было бы уже слишком. Вот ТС и занялась этим делом, и методы у них хоть и жестокие, но эффективные.
— Хочешь сказать, что это была не Юки?
— Нет, я не хочу этого сказать. Я подробностей не знаю, но вполне возможно, что это действительно сделала Юки. Но вся проблема в том, что ты не видишь всех последствий ее поступка. Да, она убила двух невиновных людей, один из которых был ребенком, но как по-твоему этот мистический репортер проник внутрь охраняемого здания достаточно быстро, чтобы стать свидетелем этой картины, а потом так оперативно написать статью? Скорее всего вся эта статья написана не репортерами, а ТС. Возможно даже сам Элиот занялся таким ответственным делом.
— Я не понимаю...
— И в этом твоя проблема. — Директор снова оторвался от бумаг, и тяжело посмотрел на внука. — Вся эта статья — одно большое предупреждение всем остальным работорговцам, говорящее: "Все, господа хорошие, игры кончились. Хотите торговать людьми? Торгуйте, но тогда не удивляйтесь, когда вы потеряете все самое для себя дорогое в "случайном" инциденте." Да, ради этого сообщения умерли два человека, но учитывая количество работорговцев, я уверен, что как минимум некоторые из них уже закрывают свой бизнесс и ложатся на дно. А знаешь, что это значит, Винсент? Это значит сотни и сотни людей, у которых не отберут их свободу, которых не продадут как каких-то кукол богатеньким садистам, и которые в итоге не умрут, когда их хозяева решат от них избавиться. И к твоим сведениям, работорговцы никогда не гнушались продавать детей. Более того, дети продаются за гораздо большие деньги, поскольку ими пользоваться можно дольше. Войны не выигрываются без жертв, и семьей этого Вельмонта пришлось пожертвовать, чтобы начать спасать людей еще до того, как ТС доберется до самих работорговцев, а в том, что доберется, я не сомневаюсь: Элиот всегда добивался того, чего хотел, но для многих рабов это может случиться слишком поздно.
