Ленинград-34

 -Но я уже...— осёкся академик.

 -Да у вас в скором времени отбоя от клиентов, желающих заполучить РВМ, не будет. Вы же на хозрасчёте...— Искушаю я.

 -Я должен посоветоваться с бухгалтерией.— Задумался Иоффе.

 -Хорошо, Абрам Фёдорович, думайте, пара шестидневок у нас в запасе ещё есть.

 'А неплохо всё может сложиться: физтехи построят из 'пионерских' реле и будут продвигать 'программируемый калькулятор', подстёгивая Академию Наук. Я свои две тысячи реле в пяти монтажных шкафах, полученные в качестве отката и уже месяц стоящие вдоль стены в большой лаборатории, смогу использовать по своему усмотрению. И это не говоря уже об установке для напыления плёнок, о которой мечтаем мы с Лосевым: незаменимая, скажу я вам, вещь для создания алюминиевых контактов на кремнии, серебрянных— на слюде (в производстве конденсаторов) и с которой МЛТ резисторы, без которых немыслима продвинутая схемотехника, становятся явью'.

 Москва, пл. Дзержинского, кабинет Бокия,

 7 января 1936 года, 10:05.

 Под негодующий взгляд секретаря, виновато повесив голову, захожу в кабинет шефа. 'Красная стрела' опоздала на сорок пять минут... Каждый первый день шестидневки в десять ноль-ноль Бокий проводит заседание начальников отделений, ну и я тоже присутствую. Куда меня девать, как он выразился. На этих совещаниях обсуждаются только общие вопросы, касающиеся всего отдела, конкретная работа отделений рассматривается отдельно и в другом составе. Я даже подозреваю, что и Бокий там не присутствует, а всем заправляет его заместитель Иван Андреевич

 Гусев, невысокий молчаливый человек с ледяными глазами, сидяший за столом заседаний справа от шефа в форме капитана госбезопасности. Все другие шестеро начальников отделений, старшие лейтенанты и лейтенанты ГБ, уже заняли свои постоянные места и это означает, что пришла моя очередь для публичной выволочки. Мои коллеги это поняли тоже и на их обычно непроницаемых лицах проявилась вся гамма эмоций: от злорадства до сочувствия.

 -Товарищ Бокий, разрешите присутствовать на заседании. Виноват, опоздал.

 Обычно эти заседания проходят в форме монолога Глеба Ивановича, в котором он делится с нами своими мыслями, наблюдениями и воспоминаниями, поэтому, строго говоря, по закону жанра, наказываемый не так уж и необходим, но без него (сегодня— меня) никогда не обходится. Нужен ему такой вот повод, ухватившись за который мысль потечёт сама, а растерянный и виноватый вид объекта послужит источником вдохновением.

 Тяжело вздохнув и закатив глаза к потолку, Бокий заговорил о старых временах, когда они с Моисеем Урицким и Варварой Яковлевой создавали Петроградское ЧК.

 'А это здесь причём? Спали по четыре часа?... Понятно, надо ценить время'.

 В общем-то его обиду на весь мир можно понять, в приказном порядке организовали какое-то бюро и назначили начальника, какого-то юнца обвешанного наградами, даже не посоветовавшись с ним, старым большевиком и соратником Ленина. Целое здание в центре Москвы получил этот выскочка как по мановению волшебной палочки, а ему дополнительную комнату не дают (слышал как он просил кого-то по телефону). Поэтому Бокий и тормозит, наверное, приём новых сотрудников в СКБ, заставляет с собой считаться.

 'Что-то вдруг помрачнел'...

 -Чем вы там вообще занимаетесь?— в сердцах повышает голос начальник спецотдела.

 'Все присутствующие, конечно, знают что вопрос этот риторический, но я-то человек новый и могу не знать'.

 -Моё СКБ занимается разработкой прибора голосовой закрытой связи по радио и проводам.— Присутствующие подняли опущенные головы и с интересом взглянули на меня.— Это устройство анализирует спектр голоса говорящего, в течении короткого промежутка времени и измеряет амплитуду сигнала в каждой полосе частот. Цифровые значения этих амплитуд посылаются по проводам или радио на приёмное устройство, которое синтезирует (восстанавливает) голосовое сообщение, смешивая эталонные частоты усиленные или ослабленные в соответствии с полученными амплитудными значениями и выводя их на громкоговоритель.

 Тишина. На лицах написано: 'А с кем это ты сейчас разговаривал'? Впрочем нет, Гусев и ещё двое начальников отделений очень заинтересовались сказанным. Бокий тоже обдумывает мои слова, замолчав и потеряв запал.

 -Занимается разработкой, значит,— ядовито усмехается шеф.— 'движение всё, цель— ничто'... Когда собираетесь показывать работающий прибор?

 'Блин, лучше бы обматерил... не понятно, что он сейчас сказал. А вдруг это Троцкого лозунг? Объявит мой прибор троцкистским, что тогда'?

 -Через месяц сможем продемонстрировать работу,— спешу возвратить обсуждение на своё деидеологизированное поле.— но прошу содействия в приёме на работу двух электриков, тех, что я отобрал.

 -Скажите, товарищ Чаганов,— вступает в разговор Гусев.— чем ваш прибор отличается от прибора ЕС?

 'Читал о таком, это— простейший инвертор спектра, когда высокие частоты переводятся в низкие и наоборот. Затрудняет восприятие слов, но тридцать процентов слов и все цифры тренированный оператор воспринять сможет. Однако знать об этом я не могу. Дешёвая разводка, ты же сам, Иван Андреич, даёшь допуски на ознакомление с 'секретками''...

 -Не слыхал о таком приборе,— вижу краем глаза, что у Бокия снова поднимается настроение.— но я знаком с описаниями лучших зарубежных образцов, так вот наш, определённо, будет их превосходить.

 -Любопытно,— замначальника спецотдела всем телом поворачивается ко мне, продолжающему стоять.— чем ваш отличается, ну например, от английского 'Секрафон'?

 'Другое дело... но сути вопроса не меняет: тот же инвертор спектра'.

 -Хм, чем лучше?— раздумчиво начинаю я.— Во-первых, для нашего прибора не нужна специальная ВЧ линия, ему подходит обычная коммутируемая телефонная. Во-вторых, никто не сможет разобрать ни одного слова, подслушивая нашу линию, так как слова по ней не передаются.

 -Постой-постой,— встревоженный начальник прерывает меня и оборачивается к Гусеву.— как специальная линия? И за это... мы заплатили пятнадцать тысяч английских фунтов? Заместитель в свою очередь вопросительно смотрит на одного из начальников отделений, тот кивает.

 -Та-ак,— протягивает Бокий.— присаживайтесь, товарищ Чаганов.

 'Всё, я сорвался с крючка'...

 Моё место на ковре занимает пожилой старший лейтенант Железнов, начальник первого отделения, наблюдающий за сохранением государственной тайны во всех государственных учреждениях и курирующий в нагрузку к этому закупку иностранного 'железа'. В связи с тем, что новый провинившийся немолод, несколько меняется и тема лекции: теперь она звучит как... надо учиться у молодых. Час пролетает как одно мгновение.

 -Да, товарищ Железнов,— Глеб Иванович встает, показывая что заседание закончено.— не затягивайте с оформлением работников в СКБ.