Забросить бы всё к чертовой матушке и спрятаться бы куда-нибудь на ближайшие три-четыре дня. Но на три-четыре нельзя. Можно только на сегодня. Может быть, еще завтра до обеда. Потом начнут искать. Что бы они все знали и понимали?! Оставили бы уже в покое. И обещанный диплом лицейский засунули бы себе в задницу. Лично Леху он не нужен... разве что подтереться... Всё равно возьмут в силовики. Такими, как Лех, не разбрасываются... Из таких, как Лех, без зазрения совести вылепливают — теперь уже точно узнал — исполнителей приговоров. После того, как в две тысячи четырнадцатом из-за печально известных "Трех дней" коррекцию личности заменили смертной казнью, срочно потребовались исполнители. А, сами понимаете, ручки никто пачкать не хочет... А чтобы ставить к стеночке, диплом не нужен.
В затылке взорвалась маленькая ядерная бомба.
Всё, решено.
Никаких разговоров с директором и отцом. Хотят поговорить — пусть поищут. Это им зачем-то нужен лехов диплом. А Леху нужно немножечко "пудры" или "дробилки". Только чтобы отпустило.
Бар "Картавый зомби" в Долине Убогих. Там можно раздобыть — самый чуток, конечно... Лех не какой-нибудь наркоман конченый. В "Зомби" Леха уже знают и знают, что Леху нужно...
Пока бармен Гарри где-то шлялся, "организовывая ширялово", Лех сидел в углу и с болезненным интересом разглядывал суету некридий в подсвеченном зловещим фиолетовом аквариуме. Некридии — те еще тварюшки. Похожи на зубастых неопрятных ящериц с ладонь размером, только мертвые. То есть буквально — мертвые. Искусственная форма не-жизни, недавнее изобретение некромантов. Жрут всё подряд, любую тухлятину, любые отходы. Жрут так, что диву даешься, как не треснут. Вот и сейчас — терзают вонючие мясные обрезки с таким энтузиазмом, аж холодок по спине. По всем законам лопнуть должны. Не лопаются. Мерзкие твари. Руку сунь — и руку до костей обглодают. Мечутся в фиолетовой гнилой водичке и горя не знают, и боли не ощущают. Они ж мертвые. Только жрут, жрут, жрут...
— Что, приятель, нравятся ящерки?
Лех дернулся узнать, кто тут такой разговорчивый. Вздрогнул от резкого спазма в виске. Пришелец был жирен и занимал весь соседний табурет, частично даже с него свисая. Пришелец ухмылялся неприятно. Был темен до омерзения, "пах" теми же некридиями.
— А какая разница?
— Да нет, просто смотрю... Не парься, чувак... — под тяжелым больным взглядом Леха пришелец съёжился. Начальная его развязность пропала.
— Я не парюсь, — отвернулся к аквариуму. Некридии выжрали все обрезки и теперь драли хвосты друг дружке. Пришелец исчезать не спешил — его смущенное сопение Лех продолжал слышать через обыкновенные барные шумы. Оборачиваться снова было лень, однако наличие субъекта предаваться всякого рода предвкушениям и мыслям мешало. Лех взвесил все "за" и "против" вроде магических способностей назойливого соседа и его тяжелого сопения и решил расставить уже все точки на "и". — Ну, чего вам?
— Ээээ... — субъект до пота смешался оттого, что нужно было придумать, как Леха назвать. Теперь уже Лех полностью уверился, что субъект его откуда-то знает — во всяком случае, потенциал оценил, и терзается желанием называть "приятелем", да вот побаивается леховой реакции. — Молодой человек... — наконец, выбрал. — Молодой человек. У меня к вам деловое предложение. От моего хозяина. Мой хозяин, знаете, наслышан... много наслышан о вас...
Ясно! Новак сначала трепался только в своем притоне. Потом трепотня эта, перехлестнув все границы разумного, разлилась широко и привольно по всей познатской Подземке. В процессе "разлития" трепотня обросла кучей подробностей, приписала Леху всяческие фантастические свойства и привела к тому, что уже раза три обращались с "деловыми" предложениями. Сулили неплохие деньги, кстати. Но денег Леху пока что хватало, а предложения не впечатляли. Тем более болела голова.
— Ну?
— Хорошие деньги. Уникальный "источник" в личное пользование.
— Что нужно сделать? — субъект воспрял, было, духом, но Лех соглашаться намерения не имел. Просто любопытно...
— Кое с кем разобраться и раздобыть некоторую информацию...
— Сожалею. Меня не заинтересовало ваше предложение.
— Но... Очень хорошие деньги! Личный "источник"!
Особенно Леха умилил "источник". "Источник" — для лузеров, не умеющих качать энергию напрямую из окружающего пространства... Видели бы они, как Лех... как Лех "выпил" тот городишко, Потсдам, когда Яна искал. Там теперь должно быть стерильно, как в операционной...
— Всё равно. А теперь позвольте...
Из подсобки высунулся Гарри. В руке Гарри сжимал маленький целлофановый пакетик. Жирный субъект мигом вылетел из головы. Во рту пересохло в предвкушении.
— Но мой хозяин...
Лех глянул на субъекта с озлоблением. Субъект что-то еще бормотнул про рассерженного хозяина, но с табурета сполз и тяжело утопал к стойке. Гарри подошел минуты через три.
— "Пудры" нет. "Дробь" сойдет?
— Сколько с меня?
— Тридцатка. И здесь не вздумай, у нас приличное заведение. Иди на задний двор.
Лех пожал плечами. После "дроби" плевать — двор там или не двор, всё одно. Отсчитал деньги.
На дворе воняло блевотиной и мочой. Лех пристроился на пустой пластиковый контейнер. И довольно скоро "съехал". "Дробь" — вещь забористая. Сначала, как и полагается, исчезла головная боль. Потом исчез двор. Последним исчез Лех.
Проплыла мимо суккуб Ламия. Махнула длинным черным хвостом. Осклабилась острыми зубками. Жирный субъект схватил суккуба за хвост и утянул за пазуху. Затем запихнул руку в фиолетовый аквариум и принялся визжать, скармливая себя некро-тварям по пальцу. Гоготал Рафик...Через высокое зеленое небо поползла улитка с лицом пана Лещиньского. Она волокла на хвосте огромные часы, которые оглушительно тикали, вертя стрелками в обратном направлении. На коричневом домике сидел Ян с книжкой в руках. Деревья с оранжевыми кронами шатались под порывами пыльного ветра. Горбоносая тень с автоматом бежала через улицу и орала. Потом упала и залила весь асфальт своей кровью. Тётя Гнес, нацепив на голову бигуди, сидела в луже и швырялась горелой овсянкой. Хохотала. Картинки менялись, как стекляшки в калейдоскопе. Смешались в кашу и в этой же каше перемешали Леха... Размазали по тарелке...
Истерил Ян.
За шиворот текла холодная вода. Шёл дождь. Под ребра врезалось острое. Лех с трудом разлепил веки и обнаружил утро. Серое и мокрое. Неприятное. Чугунная голова не болела еще, но гвоздик в виске уже наличествовал.
По "нитке" лилась братская истерика. Лех прислушался к "нитке", но ничего фатального не обнаружил. Янося всего лишь обнаружил, что брат не ночевал дома. А сам жив-здоров. Не ощутив в себе потенции объясняться с братом, Лех рубанул по "нитке" и в тишине принялся соображать, кто он и что он. А заодно — где.
Вспомнив, возвратился в бар, привел себя в порядок. И повторил.
И домой возвратился только через сутки.
Поговорил с зеленым от злости отцом. Поговорил с директором. С нервным, невыспавшимся, бледным Яном. Смиренно покаялся перед всеми и каждым. Сдал зачет.
Сделался примерным студентом и братом.
Голова заболела снова только еще через две недели.
* * *
... "Великая депрессия" двадцать первого века началась в Европе, во Франции, с забастовки работников информационной отрасли. 15 апреля 2024 в полдень года все французские инфодизайнеры остановили свою работу, требуя повышения размеров заработной платы и предоставления дополнительных социальных льгот. Через час к ним присоединились работники инфообеспечения, а еще через час — работники виртуального блока. Информационная инфраструктура государства оказалась парализована. В течение двух часов остановились все остальные предприятия Франции, так или иначе связанные с инфосетью. В течение суток события развивались лавинообразно — забастовки объявили немецкие, английские и австрийские информационщики. Рухнула информационная реальность США. На три дня мир погрузился в пучину хаоса. На четвертый требования всех работников были удовлетворены, однако восстановить критические объемы утерянной информации и информационного времени уже не удалось. Информационный кризис перетек в экономический. "Великая депрессия" продлилась четыре года, закончившись...
"Курс Новейшей истории для студентов средних специальных учебных заведений по группам псионики и телекинетики", Нов-Аж, 2032 год.
* * *
29 апреля 2024.
Лех.
Долбанный диплом выдали и ненавистная учеба закончилась. К обоюдному облегчению Леха и его замученных преподавателей. Лех даже смутно предполагал, что все такие нарядные и улыбчивые на вручении дипломов только по одной причине — студент Горецки выпускается и больше не будет смущать покоя лицея своим хамством, бесконечными прогулами, наглостью и дерзостью. Скорее всего, конечно, личное Леха самомнение...
Были, конечно, белые рубашки, строгие черные галстуки, были цветы и жара, и прослезившийся директор, "выпускающий в вольное плавание своих орлов". Выпускать орлов в плавание — это было мощно сказано. Есть от чего прослезиться. Больше ничего примечательного в процедуре выдачи дипломов Лех не обнаружил, да и продлилась она, к счастью, каких-то полтора часа, поскольку в этом году выпускалось только двадцать студентов. Интересно, что Леху диплом вручили последним. Хотя у него вышел откуда-то твердый средний балл — семь с половиной. Не так уж плохо. С "семеркой" теперь уже точно запихнут в университет, хотя необходимости протирать штаны еще шесть лет лично Леху не виделось никакой.
Зато после официального вручения осчастливленный преподавательский состав отправился отмечать выпуск в какое-то заведеньице подстать его преподавательскому достоинству, а все остальные — к Леху. Изначально предполагалось, конечно, что студенты предадутся радостному разгулу в здании альма матер, однако, понятное дело, никто не захотел. Ну кому интересно чинно-благородно лакать тоник вприкуску с печеньем, когда можно — чего покрепче, да под не совсем безобидную, но приятную "марку"? Повезло. Тётя Гнес, размягченная любовными какими-то своими удачами и неплохим в общем окончанием лицея племянником — великодушно предложила тому устроить вечеринку дома. Благо, площади позволяют. А сама так же великодушно слиняла на два дня к своему мужчине. Дескать, делайте, что хотите, только дом не жгите и стекло не выбивайте.
Лех пообещал, что ничего такого, что всё будет чинно и безобразно благородно. Приобрели четыре ящика пива и два ящика коктейлей, кто-то притащил виброколонки, еще кто-то — но не Лех, честное слово! — белый порошочек неизвестной природы. Из-за перебоев в инфосети возникли трудности с музыкальным сопровождением безобразия, но выручили м-кристаллы девчонок. Была на них всякая лабуда навроде "Безумной любви", конечно, но были и приличные футуро-роковые композиции, поэтому получилось сносно и терпимо. Девчонки — слегка пьяные, ласковые и податливые, заразительно смеялись и расплескивали на всех светлые брызги магии. От этих брызг Лех против воли тоже начинал улыбаться. Красиво и приятно... Девчонки расцветали и начинали липнуть к Леху, как намагниченные. Они всегда лезли к Леху, даже когда не пьяные... Хоть Лех и подонок иногда, и отморозок. Тоже иногда.
Яну деваться было некуда, бедный Ян, побаивающийся скоплений веселого пьяного народа, вознамерился отсидеться в своей комнате, поставив звуковой барьер. Лех, уже после порошочка, выколупал брата из комнаты, забрал у него учебник по какой-то там трансгрессии, не трансгрессии ли... Ян слабо сопротивлялся, но едва зашел в гостиную, где уже танцевали и висли друг на друге — и глаза у него стали пьяные и веселые. Лех посомневался, но сунул брату в руки бокал коктейля. Ян не отказался. Девчонки извивались под завывания какого-то сладкоголосого туповатого паренька, но, завидев Леха, на миг извиваться прекратили и потянули к себе. Леху девчонки нравились, только вместе. А не какая-то по отдельности... Лех долго пытался сообразить, какая из них самая красивая. Решил, что, наверно, Ангелика с ее голубыми глазами и узкими бледными губками... Ее и толкнул Яну. Попросил развлечь мальчика. Она улыбнулась ласково и упала на диван к Яну. Ноги ее не держали, но было ей весело и хорошо. Она тут же прилипла к Яну, а тот пытался выпутаться из ее настойчивого интереса... получилось барахтанье.
Лех пил коктейль, порошочек потреблял умеренно, постепенно становилось всё веселей...
К полуночи веселье естественным образом перетекло в сонное шатание и разброд. Кто-то вповалку на диване спал, кто-то сидел на кухне за столом в полнейшей прострации, несколько самых неугомонных товарищей ловили элементалей под стульями и журнальным столиком, за шкафами и шторами. Леху сделалось скучно, поскольку хотелось уже забраться на крышу — поближе к звездам — и оттуда запускать воздушных змеев. Насчёт воздушных змеев — Лех помнил, что это была чья-то детская мечта, то ли его самого, то ли Янова. Однако ни товарищи с элементалями, ни сонные диванные повальщики, не любители кухонь идею Леха горячо поддержать готовы не были. Раздосадованный, Лех сначала еще поутешался коктейлем, а потом отправился искать Яна, чтобы позапускать змеев вдвоем. В гостиной брата не было. В последний раз Лех видел Яна в компании с бокалом и Ангеликой. Ангелики тоже не было — Лех даже под стол заглянул. И за диван. На хуне брата и светловолосой силовички тоже не оказалось. Ни за холодильником, ни под холодильником, ни даже внутри... Не оказалось ив ванной комнате, и в гардеробной... Пару раз от усердия Лех запинался о подворачивающиеся коврики, лежал, отдыхал, думал... Много о чем. Например, о том, что через неделю уже начнутся подготовительные курсы университета. Хоть убей. Не мог вспомнить, что за университет.
А потом в воздухе закружились золотистые элементали. Красивые. Но ужасно перепуганные. Они начали мельтешить и мотыляться, Лех хотел поймать их и погладить, успокоить, но они в ответ принялись клеваться — обидно, до крови, разбили люстру и осыпали на хозяина дома стеклянное крошево. Еще стали неприлично обзываться. Лех, конечно, воспылал праведным негодованием и попытался наглых тварюшек отловить, чтобы провести с ними вразумляющую беседу. Оказалось, что желание это возникло не единственно у Леха, но еще у Эда, Карла и Петера. Опять же, у Инессы и Вероники. Получилась свалка. А элементали, мерзавцы, летали над головами и хохотали. Лех плюнул, вспомнил, что вообще-то искал брата.
И минут через двадцать брата нашёл. У себя в комнате. В своей постели. Ян спал, прижав к себе крепко-крепко куртку Леха и во сне улыбался.
Лех подумал и лег спать на пол. Змей можно завтра позапускать. На сегодня хватит и элементалей.
* * *
Семнадцатое января. Красивый ролик сделали, собаки. Нет, на самом деле. Подборка трехмерок командира Яна в фас и в любой вам профиль, какой захотите. Зловещая музычка. Заунывный мужской голос за кадром — перечисление всех злодеяний указанного боевого командира, от подрыва легального политического строя Империи до многочисленных покушений на должностных лиц при исполнении ими обязанностей. Печальный итог — пожизненное заключение для указанного командира. Ну, это они размечтались. Но ролик красивый.
