— Так и быть, — Турмалин важно кивнул и прошествовал вслед за хозяином трактира к двери, откуда и впрямь доносился аромат свежей выпечки.
История про начинку оказалась правдой. И пока Турмалин с видом истинного гурмана дегустировал содержимое маленьких мисочек, трактирщик, поклонившись, приступил к делу:
— Господин, вы ведь окажетесь в Озёрном Краю через какое-то время?
— Разумеется, — не моргнув глазом соврал Турмалин, — как только закончу здесь свои дела. А что?
Кивком он одобрил мясную начинку с луком и яйцом, которую хозяин трактира тут же отдал повару, после чего вернулся к собеседнику и снова поклонился.
— Тогда... может быть... вас не очень затруднит передать маленькое послание? Я понимаю, моя просьба чересчур дерзка...
— Какое послание? Кому? — Турмалину стало интересно.
В самом деле, что может связывать серого эльфа, живущего возле Города Десяти Башен с обитателями Озёрного Края? Тайна раскрылась сама собой:
— Вот, — трактирщик протянул свиток и маленькую коробочку, — моя сестра служит распорядительницей торжеств в Золотой зале. На свитке подписано имя — Омела. Это для неё и её дочки — моей племянницы. Понимаете, малышке скоро тридцать два, совсем взрослой станет. Вот будет ей заколочка с секретом, чтоб волосы украсить и, случись что, ненужного внимания избежать. А то, сами понимаете, дело молодое... И вы не думайте, господин, я не какой-нибудь там беглый. Честно служил денщиком у генерала Застывший На Тонкой Ветке Золотистый Иней Стойко Блестит В Лучах Вечерней Звезды, и даже был награждён, когда форт Аргеда взяли.
У Турмалина слегка перехватило дыхание. Последнее время судьба слишком часто сталкивала его с очевидцами падения Аргеды. Сначала тетрадка нашлась, потом дед Килеха, теперь вот ещё этот эльф...
Дрогнувшим голосом, он уточнил:
— Генерал Застывший На Тонкой Ветке Золотистый Иней Стойко Блестит В Лучах Вечерней Звезды?.. Из прямых вассалов Золотого клана? Тот, что погиб при штурме?
Трактирщик горестно кивнул:
— Он самый. Великий был эльф!
Турмалин опустил глаза. Эту историю он знал совершенно с другой стороны. Помнится, даже радовался, когда узнал от наставника, что при взятии Аргеды нападающие тоже понесли серьёзные потери, и генерал Иней был раздавлен обрушившейся башней. А теперь вот от этой затаённой скорби в глазах старого вояки по спине поползли холодные мурашки.
— Да. Наверное... — Выдавил он.
— Точно вам говорю, — трактирщик выпрямился, словно вспомнив о былой военной выправке, — времена были суровые, но иногда я о них сожалею. Меня ранило при штурме, когда башня вдруг рухнула. Говорят, подземничий маг постарался — обрушил кладку и сам под обломками помер. Свои не нашли меня среди камней, а потом люди подобрали, когда завал разбирали. Мне тогда совсем память отшибло — не знал, откуда я, и даже имя назвать не мог. Так и попал в эти земли. А потом, когда вспоминать начал, тут же явился в Озёрный Край. Тут-то и вышла мне вольная грамота, освободили от службы и даже выплатили пособие. А я-то тут прижился, вот и вернулся. Жаль только, что сестрицу не удалось с собой забрать. Вот бы и для неё вольную справить, и для племянницы... — эльф мечтательно прикрыл веки.
— Так в чём же дело? — удивился Турмалин.
Трактирщик покачал головой.
— Да не согласятся они. Омела господ бросить не сможет, да и те её вряд ли отпустят. Но, если уж её уговорить удастся — я до самого генерала Первые Лучи Весеннего Рассвета Озаряющие Огнистыми Бликами Мерцающий Сталью Снег На Гордых Вершинах Полуденных Гор дойду и просить буду. А то и повыше...
Имя генерала Снега Турмалину было тоже знакомо. Где-то он его встречал, совсем недавно... Только где же? Уж не в найденной ли тетрадке? Ему там встретилась единственная не зашифрованная строчка, написанная по-среднеэльфийски, и это было какое-то имя.
Турмалин в который раз пожалел о том, что порой светлоэльфийские имена бывали так похожи одно на другое.
— Постой. Генерал, которого ты хочешь просить о милости... это ведь?.. Во взгляде старого эльфа явно читалось "эх, молодёжь", но вслух, разумеется, он произнёс совсем другое.
— Я говорю о том самом генерале, который попал в плен к подземникам на исходе войны. Говорят, эта ихняя стерва Адаманта держала его в подземельях, морила голодом. Наши ведь тогда форт брали, чтобы командира спасти. А мой господин — Застывший На Тонкой Ветке Золотистый Иней Стойко Блестит В Лучах Вечерней Звезды — лучшим другом пленника был. Думаю, что мне удалось бы добиться аудиенции при надобности. Хоть и Первые Лучи Весеннего Рассвета Озаряющие Огнистыми Бликами Мерцающий Сталью Снег На Гордых Вершинах Полуденных Гор сейчас важный эльф — наследник Золотого рода...
Да, значит, это был тот самый Снег, про которого Турмалин так много слышал от своего покойного наставника Обсидиана.
Кристаллии тогда провернули гениальную операцию и сумели захватить генерала Снега и нескольких его соратников, возвращавшихся с военного совета. После этого ценный пленник содержался в Аргеде, а светлые регулярно предпринимали весьма бестолковые вылазки, пытаясь вернуть командира в свои ряды. Этими крайне неорганизованными нападениями как раз и руководил ныне покойный генерал Иней.
Турмалин подумал, что если имя и правда совпадёт, то тетрадка вполне может оказаться дневником самой воительницы Адаманты. Надо будет проверить, как только представится возможность.
— Для трактирщика у тебя очень неплохие связи, — Турмалин усмехнулся, — может, и самого короля знаешь?
Эльф покачал головой.
— Наверное, я сейчас скажу ещё одну дерзость, господин, но короля я не знаю, и знать не хочу. Мы всегда служили Золотому роду, и не хотели иметь никаких дел с Серебряными узурпаторами.
Турмалин припомнил, что два из трёх высоких эльфийских родов издавна были не в ладах друг с другом. А уж после того, как Серебряные силой заняли трон верховного правителя незадолго до начала той самой войны...
Светлые на поверку были теми ещё интриганами. Чтобы разобраться в хитросплетении их родственных и политических связей, нужно было иметь превосходную память — равно как и для того, чтобы запоминать все эти вычурные имена.
Ход мыслей Турмалина прервал звон печной заслонки, и довольный повар возвестил:
— Пирог готов!
Старый вояка вмиг превратился в услужливого хозяина заведения и засуетился:
— Вот здесь украсьте смородиной, пожалуйста! И можно подавать.
Турмалин покрутил в руках письмо и коробочку. В Озёрный Край он, разумеется, не собирался. Но отказывать трактирщику после всего, что тот рассказал, было как-то некрасиво.
Турмалин пообещал себе, что обязательно найдёт способ отправить послание по назначению и сложил всё в мешочек у пояса.
— Хорошо, я передам это твоей сестре.
Старый эльф рассыпался в благодарностях, восхваляя участие и сострадательность господина.
Турмалин терпеливо выслушал всё это, а когда дело дошло до извинений за вчерашнее, строго спросил:
— Как вы вообще взяли этого воришку в конюхи?
— Дык, пожалел сиротку, — виновато сообщил хозяин, — родители у них померли, живут с сестрой на отшибе, как раз с той стороны, где съезд с тракта. Видели, может, там дом покосившийся? Чем питаются — не ведаю, оба тощие, грязные. Вот и взял мальца младшим конюхом. А старший наш, как назло, накануне ногу подвернул. Простите великодушно, господин. Я и думать не мог, что так выйдет. Ужо найду пакостника — получит на орехи.
— Не нужно! — отрезал Турмалин. — Я сам с ним потолкую, а тебе запрещаю.
Он развернулся и быстрым шагом покинул кухню.
В общей зале запах пирога тоже распространился, что вызвало небывалое оживление. Кэйлин уже вертела в руках ложку, Моран алчным взглядом сверлил дверь на кухню, и даже Бриан, собравшийся было подняться к себе в комнату, вдруг передумал и вернулся обратно. Среди всеобщего ажиотажа только Чароит выглядел равнодушным. Впрочем, Турмалин подозревал, что равнодушие это было напускное. В самом деле, разве можно оставаться безучастным, когда такой роскошный пирог принесли? Сама Рунгерд наверняка оценила бы мастерство местного повара.
Трактирщик нерешительно завис над произведением кулинарного искусства с ножом. Подумав, он решил тихонько уточнить:
— Господин, вы намерены угощать всех своих... э-э-э... спутников?
Турмалин проследил за его взглядом и усмехнулся. Ветеран эльфийской войны с омерзением глядел на Чароита. Тот, конечно же, делал вид, что он тут вообще ни при чём.
— Всех, — Турмалин великодушно махнул рукой и, понизив голос, добавил, — но подземнику отрежь кусок поменьше.
— Как скажете, господин.
Щедрость трактирщика на бывших недругов явно не распространялась, кусок получился таким тонким, что сквозь него можно было смотреть. Зато остальные — загляденье.
— Эх, прощай фигура! — Кэйлин набросилась на свою порцию первой, и уже с набитым ртом возвестила. — Офень фкуфно!
Сокол, почуявший вкусненькое, настойчиво заглядывал хозяйке в глаза и так и норовил отхватить клювом часть добычи.
Бриан и Моран тоже с энтузиазмом приобщились к своему угощению. Турмалин поковырял пирог, и отправил в рот пару кусков, но снова не почувствовал даже вкуса. Горло сдавило от осознания того, что скоро ему придётся расстаться с этой компанией. Что ни говори, а всё-таки он успел к ним привязаться. И к сумасбродной волшебнице, и к серьёзному — порой даже чересчур — рыцарю, и даже к беспечному Морану. Он с теплом вспоминал и делового капитана Килеха, и Эрко-зубоскала, и молчаливых близнецов Диуна и Дайне, и суровую с виду, но добрую сердцем жрицу Ллевис. Но жизнь рассудила иначе, и теперь их расставание было лишь делом времени.
После сытного завтрака путешественники попрощались с хозяином трактира, благосклонно приняв от него ещё один дар "в дорогу" — четыре свёртка с копчёным мясом и свежими сырными лепешками. Досталось всем, кроме Чароита, конечно же.
Лошади ждали их уже осёдланными, хотя мальчишки-конюха нигде не было видно. Видимо, тот здраво рассудил, что являться в место, где тебя поймали за руку на краже, не стоит. Путешественники направились той же дорогой, что и приехали, чтобы поскорее выехать на тракт. У ворот "Подковы и клевера" Морана поджидала та самая эльфиечка из гончарной лавки. Проводить пришла, не иначе.
Тайком утирая слёзы, она огляделась и, не увидев поблизости строгих родственников, поманила Морана пальчиком и при всех чмокнула прямо в губы. А потом быстро удрала в какой-то ближайший проулок.
Игравшие возле дороги детишки дружно захихикали.
— От же влетит Розмаринке-вертихвостке, когда отец узнает, — важно сказал эльфийский мальчишка — судя по всему, заводила среди детворы. На вид Турмалин дал бы ему лет восемнадцать-двадцать. Ещё немного, и сам за девчонками бегать начнёт.
— А кто ж её папке сболтнёт-то? — насупился Моран.
Он выглядел крайне сурово, но Турмалин видел, что в глазах верзилы затаилась искорка смеха. Вот-вот забудется, и заулыбается в усы, забыв о серьёзности.
— А вот я и сболтну! — не растерялся пацан. — Розмаринка — сестра моя старшая. Нечто я за ней следить не должен?
— А вчера что же не уследил? — Моран всё-таки не выдержал и улыбнулся, — выходит, мы оба с тобой виноваты, а?
Юный эльф нахмурил брови.
— Выходит, так, — наконец, признал он и отвернулся к стайке малышни.
Острые уши Турмалина уловили угрожающий шёпот:
— Кулак видели? Во! Кто сболтнёт папке про Розмаринку — прибью! Понятно?
Похоже, беспутной сестрице удалось-таки избежать отеческого возмездия.
Бриан покачал головой, но ничего не сказал. Впрочем, слова были и не нужны — на лице рыцаря явно читалось, что подобные нравы он не одобряет. А вот Кэйлин украдкой вздохнула:
— Хорошо живётся Розмаринке...
Благо, Бриан этого не услышал, а то новой ссоры было бы не миновать.
Чароит с Мораном принялись что-то живо обсуждать, но их разговора Турмалин слышать уже не мог — лошади тронулись.
Чем дальше они отъезжали от постоялого двора, тем больше его одолевала тоска. Где-то внутри росло безрассудное желание — прямо сейчас пришпорить кобылку и ускакать прочь, подальше отсюда. По хорошему, побег надо было отложить до ближайшей ночи, но Турмалин боялся, что так долго не вытерпит.
Они уже миновали въездные ворота и почти спустились с холма, как вдруг с левой стороны дороги показался покосившийся домик, очень напоминавший по описанию трактирщика жилище того самого ночного воришки. Турмалина осенила идея!
— Езжайте дальше, — небрежно сообщил он соратникам, — я скоро вас догоню. У меня есть одно небольшое дельце...
Он сделал неопределённый жест рукой в сторону домика и на всякий случай, пресекая расспросы, добавил:
— Все подробности потом, когда вернусь.
Лошадка неохотно свернула с утоптанной дороги на едва заметную тропинку. Турмалин на всякий случай обернулся — вопреки опасениям, за ним никто не последовал.
Чем ближе Турмалин подъезжал к дому, тем больше ему казалось, что лачуга необитаема. Ну кто бы стал жить под такой покосившейся крышей? Ни одного целого стекла тоже не было: где-то окна были наспех заколочены досками, а где-то и просто зияли тёмными дырами. У лестницы, ведущей на террасу, не хватало пары ступеней, а перила расщепились надвое и торчали обломками в разные стороны.
Тем не менее, из печной трубы курился едва заметный дымок, а это значило, хозяева у этой хибары всё-таки имелись.
Входная дверь болталась на одной петле. Турмалин опасливо постучал об косяк и, не дождавшись ответа, вошел в дом.
Внутри царило пыльное запустение. Были какие-то тряпки на полу, но впотьмах Турмалин даже не понял, обо что споткнулся. Он заглянул в одну комнату... в другую... Везде одно и то же. Впрочем, в третьей комнате на стене обнаружилось дополнение в виде кустарной картинки с аляповато намалёванной сиренью.
Очаг жизни, похоже, находился на кухне. Здесь были и стол, и лавка — пусть потёртая, но всё же достаточно чистая. В углу лежали большой матрас и заплатанное одеяло, из которого повсеместно торчали нитки и перья. Рядом возвышался сундук — вполне добротный, но без крышки — заполненный шитыми-перешитыми детскими вещами.
Зато разной посуды было навалом. Дешёвой, правда, деревянной или медной. В единственном чугунке на печи Турмалин обнаружил ещё тёплую фасолевую похлёбку.
Казалось, что дети покинули дом совсем недавно. Наверное, успели увидеть в окно приближение незнакомца и дали дёру. Неудивительно! Ещё несколько месяцев назад Турмалин сам бы счёл за лучшее спрятаться, если бы повстречал на пути светлого.
Воровать, конечно, нехорошо. Но желание проучить мальчишку — и прежде-то не слишком сильное — улетучилось вовсе.
Вместо этого Турмалин достал из кармана три золотые монетки и с увлечением рассовал их в разные места: одну — в медную кастрюлю с крышкой, вторую — на дно сундука, и последнюю — под одеяло. Он улыбнулся, представив радость детей, когда те найдут такое богатство.
Выйдя из дома, Турмалин забрался на лошадь, встав на вторую ступеньку лестницы. Этой высоты вполне хватило, чтобы не карабкаться, вызывая смешки у окружающих. Впрочем, зрителей вокруг не было, а что-то шурхнувшее за углом было явно крысой. Перед крысами красоваться смысла не было.
