— Я женюсь, а не на банкет иду.
— Да брось ты. Светка ещё несколько месяцев будет в Европе жить, ты успеешь опомниться и всё обдумать.
Илья откинулся на спинку сидения и равнодушным взглядом оглядел салон лимузина.
— Тут виски есть? Или только шампанское?
— Не хватало только, чтобы ты навеселе приехал. Светка и твои родители в восторг придут.
— А если я всё-таки ошибаюсь?
— Что ты заладил? В чём ты ошибаешься? В твоей жизни всё давно спланировано. Всё так, как и должно быть.
Илья задумался, после чего согласно кивнул. Всё именно так. Как и должно быть.
Посмотрел в окно и вдруг сказал:
— Я всё время думаю... что же она Ваньке сказала?
Денис фыркнул и неверяще покачал головой.
— Что ты лётчик!.. испытатель! Хватит ерундой заниматься, приехали.
На этот раз Илью встретили, как дорого гостя, точнее, долгожданного жениха. Родители его поздравили, а Говоров отметил, какими счастливыми и довольными они сегодня выглядят.
Всё было очень красиво и торжественно — гости, цветы, поздравления. Илья оглядывался в полной растерянности и чувствовал себя героем пьесы-абсурда. Все от него чего-то ждали, а он не понимал чего именно. Он должен был улыбаться, произносить какие-то слова, выглядеть счастливым, а он лишь бестолково озирался и вздыхал. Никак не мог понять, что этот день, который всегда казался далёким и нереальным, наступил. И что через несколько часов он станет женатым человеком.
Удачно женатым, как сказал Денис.
Света была прекрасна. В первый момент Илья на самом деле потерял дар речи. В белом платье, фате, с букетом чайных роз в руках и смущённой улыбкой на губах, она была похожа на принцессу из сказки. И смотрела на всех абсолютно счастливыми глазами. Становилось понятно, что этого момента она ждала очень долго, и ради него готова была на многое. Свадьба была доказательством того, что всё было не зря, и что все скандалы и унижения, что все измены Ильи Говорова ничего не стояли. Потому что сейчас он стоит здесь, и смотрит на неё, открыв рот. Потому что он её любит.
Илья улыбался ей, как и должен был. Только знал, что всё происходящее к любви не имеет никакого отношения.
Это сделка. Мечта за мечту. Мечта Светы исполнялась сегодня.
В загсе их встречали ещё гости. Говоров не переставал удивляться самому себе. Он совсем не ожидал, что их свадьба будет настолько шикарной, и не понимал, как все эти глобальные приготовления могли пройти мимо него незамеченными. Все вокруг суетились несколько месяцев, готовились, договаривались о куче всяких важных дел, а он, конечно, всё это видел и слышал, но всерьёз не воспринимал, у него было слишком много собственных дел и проблем, которые беспокоили гораздо больше. Поэтому сейчас и чувствовал себя полным дураком, оказался не готовым — ни к костюму, ни к лимузину, ни к музыкантам, ни к огромному количеству гостей. Вокруг ещё сновали журналисты, сверкали вспышки фотокамер, Света сияла, а Илья натужно улыбался и мечтал оказаться где-нибудь подальше отсюда, например, у себя дома, пусть ночью, изнывая от тоски.
Ему не нравилось жениться. Это факт.
Говоров постоянно озирался и, как в детстве, искал глазами родителей. Хотел привлечь к себе их внимание, чтобы они поняли, как ему плохо и не нравится всё происходящее, и чтобы забрали его. Как в детстве забирали с разных школьных концертов и утренников, которые он терпеть не мог. Но родителям было не до его страхов. Кажется, и их мечта сегодня исполнялась.
От чересчур радостного и громогласного голоса регистратора брака, стало совсем невыносимо. Денис, по праву свидетеля, стоял у Ильи за плечом и хмыкал в особенно примечательные и трогательные моменты её речи. Говорова и это жутко раздражало, но сделать он ничего не мог. Чувствовал, как Света судорожно вцепилась в его руку, как она взволнованно дышит, бросает на него быстрые, восторженные взгляды. Илья ей тем же ответить не мог, никакого восторга не чувствовал. Хмурился, разглядывая женщину-регистратора, её красивый костюм, и не понимал ни слова из того, что она говорит. А говорила она долго, светясь от радости, словно Говоров её в жёны брал, и Илья даже заскучал. Он устал бояться и дёргаться, в какой-то момент всё стало безразлично. Принялся разглядывать убранство зала, засмотрелся на выбитую золотом надпись — "Совет Вам да любовь!" — и хотел по привычке сунуть руку в карман брюк, опомнился только в последний момент, и встал прямо. Высоко вскинул подбородок, с нетерпением ожидая конца церемонии, и с недоумением покосился на Дениса, когда тот толкнул его в бок.
— Илья Константинович, вы согласны?
Говоров посмотрел на регистратора и только тогда понял, что он даже самое главное прослушал. Стало неловко и стыдно, и он поспешил кивнуть.
— Да...
Что уж теперь?
Света рядом осторожно и с облегчением перевела дыхание, он расслышал.
— А теперь обменяйтесь кольцами! — последовал приказ, и Илья моргнул. Начал растерянно оглядываться, но им поднесли кольца, и он, отмахнувшись от нехороших мыслей, ловко надел золотое колечко Свете на пальчик. Только ради того, чтобы всё это поскорее закончилось. И свою руку протянул.
Света улыбнулась, взяла с атласной подушечки кольцо, но надеть Говорову на палец не сумела. То ли у Ильи рука дрогнула, то ли у неё самой, но она вдруг выронила кольцо, и оно покатилось по паркетному полу. Говоров проводил его взглядом, подумав, что Светка наверняка из-за этого ударится в истерику, если не сейчас, то потом точно. Но всерьёз он этот инцидент не воспринял, хотя в зале на минуту повисла тишина, потом Денис бросился вдогонку за кольцом. Илья ободряюще улыбнулся Свете, которая вроде побледнела, потом глянул на родителей, и встретил обеспокоенный взгляд матери. Это его удивило. Что такого страшного случилось?
Церемония закончилась несколько скомкано, Света была расстроена, хотя вида старалась не подавать, но восторженность из её глаз ушла. Их во всеуслышание объявили мужем и женой, попросили скрепить союз поцелуем и расписаться где надо. Чтобы рука в ответственный момент не дрогнула, Говоров посоветовал себе представить, что подписывает очередной приказ. Тысячный в его жизни. Ничего страшного и невероятного.
Когда они выходили из зала, Илья решил, что всё, слава богу, закончилось. Мечтал, как сейчас выйдет на улицу, пусть и в удушающую жару, но выйдет из этого здания, учреждения, можно назвать как угодно, лишь бы выйти, наконец. Хотелось вдохнуть полной грудью, отвлечься от свадебной суеты, своей и чужой, закрыть глаза и отчаянно помотать головой, чтобы попытаться скинуть с себя неприятные ощущения.
Но так просто его не отпустили. Их долго фотографировали, правильно рассаживали, ставили нужный свет и просили "улыбаться и не моргать"... У Ильи раскалывалась голова, а впереди ещё был банкет.
Стоя недалеко от родителей, услышал тихий голос матери, полный тревоги:
— Это плохая примета, Костя.
— Люда, успокойся. Они же не в церкви.
— Всё равно. Уронить кольцо... это плохо.
Илья обернулся и удивлённо посмотрел, но мать тут же ему ободряюще заулыбалась. Он улыбнулся в ответ. Отвернулся, и задумался, наблюдая за Светой.
Плохо? Надо же, ещё приметы какие-то существуют. И семейная жизнь у них, оказывается, начинается с нехорошей приметы. И Света об этом знает, раз так расстроилась.
А вот его это совсем не беспокоит. Он, наверное, единственный, кто с самого начала ничего хорошего от этого брака не ждал. И всех об этом предупреждал, кстати...
С самого утра всё не заладилось. Ксения старалась не вспоминать о свадьбе Ильи, вообще о Говорове не думать, но взгляд невольно возвращался к часам. Она замирала и смотрела на циферблат, беспокойство болезненными толчками пульсировало где-то в районе сердца.
Ни о чём думать не могла, всё валилось из рук, от любой мелочи на глаза наворачивались слёзы. С этим невозможно было бороться, просто было очень одиноко и страшно. Так долго ожидать этого дня, знать, что пережить его будет очень трудно, и проснуться утром оттого, что хочется зарыться лицом в подушку и порыдать вволю. И убеждать себя в том, что Илья Говоров — прошедший эпизод в её жизни, бесполезно. Ей больно оттого, что сегодня он станет не просто её прошлым, а чужим. Чужим мужем.
Никак не могла собраться на работу. Ходила по квартире, стояла у окна и глотала слёзы, пока родители не могли её видеть.
Она не умрёт без него. Конечно, не умрёт. Это было бы слишком глупо и просто. Будет жить дальше, может и счастливо. Будет вспоминать о красивом романе, об Илье Говорове, который устроил для неё маленькую сказку...
Сердце болезненно сжалось, и Ксения снова обернулась, посмотрела на часы. Время тянулось очень медленно.
Провела пальцем по стеклу, потом подышала на него и нарисовала сердечко. И несколько секунд наблюдала за тем, как оно исчезает... Если бы также запросто могли исчезнуть все её чувства и боль.
Решительно вытерла слёзы. Ещё немного и она снова начнёт с тоской размышлять о том, как жизнь бывает несправедлива. А разве это так? В итоге, всё правильно, все получили по заслугам и остались при своих.
Нельзя брать чужое. Это нужно усвоить раз и навсегда. А Говоров был чужим... и влюбляться в него было никак нельзя.
А она поддалась искушению.
Господи, она совершает одни и те же ошибки.
— Ксюша, — Надежда Александровна приоткрыла дверь в комнату и заглянула. — Лена звонила, просила тебе передать, что после обеда её уже не будет.
Ксения посмотрела в окно, чтобы мама не могла видеть её лица, и печально усмехнулась.
— Да, я так и думала...
— Ты на работу поедешь?
Она кивнула.
— Конечно...
— Ксюш...
— Мама, со мной всё хорошо. Просто... сегодня голова что-то болит.
Надежда Александровна помолчала немного, потом осторожно проговорила:
— Я так и подумала, ты бледная.
— Да? — Ксения схватилась за щёки и натянуто улыбнулась. — Я таблетку выпью, и всё пройдёт.
Мать лишь головой покачала. Пошла к двери, потом сказала:
— Отец вернулся, он Ваньку в садик отвёл.
— Хорошо, — еле слышно отозвалась Ксения. — И уже собираюсь на работу.
— Ксюша.
Степнова обернулась.
— Я тебе не сказала... — Надежда Александровна с сомнением присмотрелась к дочери. — Пару дней назад Илья звонил. А я с ним говорить не стала, как ты и просила. Вот теперь думаю, может зря?
Ксению бросило в жар, даже лоб испариной покрылся.
— Он звонил сюда?
Надежда Александровна кивнула.
Ксения потёрла влажный лоб, отвернулась и покачала головой.
— Нет, мам, ты всё сделала правильно... не переживай.
Мать вышла из комнаты, а Ксения попыталась вдохнуть полной грудью. Пробивались странные всхлипы, похожие на рыдания, настолько стало тяжело, почти физическая боль навалилась. Степнова зажала рот рукой и резко помотала головой, пытаясь успокоиться. Хоть чуть-чуть.
Находиться дома стало невыносимо. Она быстро собралась, заглянула на кухню, даже чаю выпила, чтобы родителей успокоить. Большими, болезненными глотками, не чувствуя вкуса, выпила, и широко улыбнувшись отцу, вышла. Надевала туфли, когда услышала его голос.
— Что с Ксюшкой? Она белая, как простыня. Заболела?
— А ты сам подумай, — понизив голос, сказала Надежда Александровна. — Сегодня Говоров женится.
Повисла тишина, а Ксения с трудом разжала руку. До боли вцепилась в дверную ручку, бессознательно. А после маминых слов почти вывалилась за дверь.
Вот так. Оказывается все всё видят и понимают. А она плохая конспираторша и притворщица. Улыбается, а сама бледная, как мел.
Нужно срочно что-то с лицом делать...
Лена, оказывается, ждала только её. Расхаживала по своему кабинету, правда, постоянно останавливалась у зеркала и принималась вертеться, оглядывая своё новое платье, поправляла причёску... и с томлением поглядывала на часы. И воскликнула, когда Степнова вошла в кабинет:
— Ксюша! Я от беспокойства себе места не нахожу!
Ксения улыбнулась.
— А о чём ты беспокоишься? Извини, я задержалась немного. Ты меня ждёшь?
— Ну, конечно, я тебя жду! А ты как думаешь? Как ты себя чувствуешь?
Степнова вроде бы равнодушно пожала плечами.
— Замертво до сих пор не упала.
— Очень смешно.
— Я плохо выгляжу?
Сазонова упёрла руки в бока, пристально её разглядывая. Потом кивнула.
— Ты плохо выглядишь.
Улыбка с лица Ксении тут же исчезла.
— Спасибо...
— Ладно, не обижайся. — Елена подошла и почти силой усадила Ксению в кресло. — Всё хорошо будет. Сама же говоришь — живая. А это самое главное.
Ксюша покивала, не зная, куда отвернуться. Потом обратила внимание на платье подруги.
— Ты красивая.
Лена махнула рукой.
— Удивила... — Наклонилась и обняла подругу за шею. — Ксюш, вот увидишь, уже завтра легче будет, я тебе по собственному опыту говорю. Чёрт с ним... у меня даже слов нет, чтобы тебя успокоить.
Слёзы снова покатились по щекам, а горло сдавило. Ксения потёрла шею, пытаясь согнать спазм, чтобы не было так больно и можно было вдохнуть. Начала кашлять, а потом тихо спросила:
— А когда?..
Лена отошла от неё.
— В двенадцать.
Ксения похолодела. Затем взгляд метнулся к часам. Был уже час дня.
Сазонова наблюдала за ней.
— Как?
— А вот так. Всё уже кончилось.
Степнова начала судорожно тереть виски, пытаясь справиться с нахлынувшими эмоциями.
— А ты?.. Почему ты ещё здесь?
— А ты думаешь, я горю желанием присутствовать при столь знаменательном событии? Сейчас поеду, скоро банкет начнётся.
Ксения закрыла глаза.
— Банкет...
— Прекрати. — Лена снова подошла и положила руки на её плечи. — Тебе нужно отвлечься. Поезжай куда-нибудь, отвлекись, просто пройдись. Я специально тебя из дома вытащила, чтобы ты не запирала себя в комнате и не давилась там рыданиями. Говоров этого не стоит.
— Не стоит?..
— Вот именно. Отпусти его. Ради себя самой — отпусти. Он сделал свой выбор.
Ксения медленно втянула в себя воздух, потом закинула голову назад и снова вытерла слёзы, часто заморгала.
— Я его не держала.
— Вот и умница. — Сазонова несколько секунд вглядывалась в её лицо, потом сама вытерла Ксении слёзы. — Всё у тебя будет. Поверь мне.
Степнова кивнула, а когда Лена ушла, снова зажала рот рукой, сдерживая рыдания.
Чужой муж...
А жизнь не может быть всегда сказкой. Это надо понять и принять.
Самый тяжёлый день в его жизни.
Илья из последних сил улыбался, находил какие-то слова в ответ на поздравления, вёл пустые и никчёмные, но безумно "важные" разговоры, целовался с невестой... с женой, неизменно повторял он себе, танцевал с ней, нетерпеливо дёргал узел галстука, который душил его, кидал на всех раздражённые взгляды и продолжал мило улыбаться.
Он женился.
Его раздражали гости, музыканты, вездесущие официанты, поцелуи, тосты, марш Мендельсона. Его раздражала жена. Света не отпускала его от себя ни на шаг, цеплялась за руку и не позволяла пить, даже шампанское. Что-то шептала на ухо, со стороны казалось, что милое и забавное, а на самом деле уговаривала держать себя в руках. Илья не чаял хотя бы на несколько минут остаться один.
