Альма 2. Точка бифуркации

— Ну?

— Готово, — рука с моей головы убралась, — разогнал по сосудам. Действие уже идет.

— Хорошо, — Митров прошелся по гостиной взад-вперед, заложив руки за спину, — итак, начнем...

— Хотя проверить все же не помешает, — перебил его Стен, — Дима, — повернулся он ко мне, — ты онанизмом как, регулярно занимаешься?

— Да...

— А как предпочитаешь лучше, левой, правой или незнакомку?

— Правой...

— А вот если, к примеру...

— Стен! — полковник повысил голос.

— А что тут такого? — пожал плечами оперативник, — нужно же проверить как подействовало "лекарство". И вообще, я всегда говорил, что эти ваши разогревающие вопросы надо менять — они тупые и скучные...

Полковник только возвел глаза к потолку и, покачав головой, снова повернулся ко мне:

— Как и при каких обстоятельствах, ты впервые узнал о существовании этих тварей?

Вздохнув, я слегка приподнялся на диване, принимая более удобное положение, и начал свой рассказ. Скрывать больше я ничего не хотел. Да и не мог, чего уж тут говорить. Вещество, активно гуляющее сейчас по моей крови и заполняющее мозг не оставляло ни единого шанса на ложь.

Весь разговор затянулся на несколько часов. Несмотря на мой подробный рассказ, вопросы сыпались как из рога изобилия. Митров, казалось, хотел учесть все: выспрашивал малейшие нюансы, просил вспомнить какие-то незначительные подробности и детали. Иногда задавал одни и те же вопросы по нескольку раз, слегка меняя формулировку и смысл. И тут я его прекрасно мог понять. Под этой сывороткой правды действительно невозможно было солгать, однако кто говорил, что нельзя было о чем-либо умолчать? Кто виноват, если ты не задал нужного вопроса или же не сумел его правильно сформулировать? Вот то-то и оно... Ну, а так как идиотами сидящие в гостиной оперативники не были (послушать меня собрались практически все, свободные от охраны и дежурства ребята), то допрос велся по всем правилам. Изредка, вместо Митрова, что-либо уточнял Архип, остальные же просто молча внимали, пристально вглядываясь в мое лицо. Искали признаки лжи или неискренности? Осуждали? Возможно... Я не мог их винить за то, ни за другое...

— Мда... занимательная, выходит, история, — покачал головой до этого не участвующий в общем диалоге Игнат, когда мой рассказ подошел к концу, а вопросов больше не осталось.

— Занимательная или нет, а нужно решать, что нам делать с этим дальше, — перебил его Архип.

— А что тут думать? — удивился Семен, судя по голосу, стоявший у меня за спиной чуть справа, — такой шанс упускать нельзя. Нужно брать девчонку и пробовать установить контакт через нее с остальным ее семейством.

— Это если они все еще остались до сих пор в живых, — хмыкнул Архип.

— Да что с ними станется?

— А ты разве не слышал рассказ этого юноши? Больше сотни лет прошло с тех пор. И годы эти были ой какие неспокойные, сам знаешь.

— И все же шанс есть, — не согласился Семен.

— Шанс на что? — поправил сползающие очки Архип Петрович, — на то чтобы расстаться с жизнью? Так это вне всяких сомнений. А вот на то, что все эти упыри до сих пор живы — боюсь, уже вряд ли.

— Вы думаете...

— Да что тут думать! — отмахнулся он, — учитывая насколько они нас превосходят, и в первую очередь по продолжительности жизни, было бы наивно надеяться на то, что всей политикой рулит кто-то другой. А раз так, то достаточно посмотреть, как изменился режим с тех пор. И сколько раз. Выводы, надеюсь, сделаете сами?

— Безрадостные выводы, — буркнул Игнат.

— И все же, я думаю, что девчонку брать стоит, — почесав не выбритый за последние пару суток подбородок, сказал Север, — лишней она не будет.

— А не кажется ли вам, что у нас уже и так достаточно пленных для вдумчивого разговора с их руководством? — поинтересовался Льет.

— Так это смотря с чьим, — хмыкнул Архип Петрович, — лично я против того, чтобы привезти сюда и эту эм... девушку. Подстраховаться на всякий случай, конечно, не помешало бы, но вот только будет ли от этого, какой прок... Если, к примеру, она последний представитель своего рода — то ее просто элементарно убьют.

— Как и всех нас, — поморщился Льет.

— Нас убьют в любом случае. Если только не удастся выйти на наше непосредственное руководство.

— Которое, также непонятно живо ли вообще, после всех этих недавних событий.

— Хм... но есть хоть малейший шанс на успех, я все же предпочту им воспользоваться, а не слепо отбрасывать его в сторону, — не согласился Север, — лишний пленный балластом не будет, а пригодиться сможет.

— Сергею просто мало томящегося в нашем подвале принца, он хочет туда еще и принцессу, — подмигнул, сидящим в креслах и на полу оперативникам, Стен.

— Да при чем тут это? — поморщился седой оперативник, — просто, чем больше у нас козырей на руках, тем...

— Да о чем вы вообще говорите?! — хлопнув ладонью по столу неожиданно вскочил на ноги Альцман, — вы что не поняли о чем только что нам рассказал Дмитрий?!

Народ в зале слегка притих, ошарашено уставившись на молчавшего до этого и не вступавшего в дискуссию профессора. Молчаливый и тихий Альцман вообще понятие из ряда вон выходящее, но раз уж так сложилось, сидящего в углу и сосредоточено о чем-то размышляющего скандалиста никто не трогал. Теперь же все напряженно пытались вспомнить весь мой рассказ и понять, что же такого важного они в нем упустили.

— Да как же вы не поймете! — тем временем, патетично вскинув руки к потолку, продолжал вещать Иван Абрамович, — ведь это же новый виток в истории нашей цивилизации!! Человек, по сути, только что, пусть и косвенно, доказал что жизнь после смерти есть!!

Тут народ уже окончательно выпал в осадок, удивленно уставившись на наше местное светило науки. Похоже, все так увлеклись размышлениями на тему, что же делать с этой Асей дальше, что как-то начисто упустили тот факт, каким образом она вообще появилась в моей жизни.

— А ведь и верно! — ошарашено протянул один из сидящих в углу аспирантов, — бабу-то он нашел после того как свой сон увидел! Ну... девушку, то есть. В смысле, вампиршу.

— Вот! Именно! — вскинул куцую бороденку профессор, — Да вы хоть понимаете, какие перспективы теперь открываются перед наукой и перед нами в частности?! Это же какое богатейшее поле для исследований! Огромное пространство для экспериментов! Возможность войти в...

— Хватит, — вроде бы тихо сказал полковник, но Альцман почему-то сразу умолк, — все эти перспективы не будут стоить и ломаного гроша, если нас всех убьют. Не о том вы сейчас думаете, профессор. Сейчас, у нас приоритете стоит выживание. И это единственно важная задача на все ближайшее будущее. И больше ничего. Я понятно излагаю?

— Более чем, — обижено плюхнулся на стул Иван Абрамович.

— Хорошо. Тогда вернемся к нашим насущным проблемам. Дмитрий.

— Я...

— Логику твоих действий я могу понять. Однако, это не отменяет того факта, что ты утаил от командования важнейшую информацию, которая, возможно, помогла бы предотвратить гибель многих людей. За подобную халатность тебя без всяких рассуждений полагалось бы отдать под трибунал. И я уверен, что приговор за такое был бы только один. Но в виду того, что трибунал сейчас нас больше не касается, а я больше не твой непосредственный начальник, в полном понимании этого слова... А также в виду того факта, что разбрасываться бойцами такого класса в подобной ситуации я тоже не могу, то тебе выносится строгий выговор. И поверь мне, это твой последний в жизни строгий выговор. Других уже не будет. Ты меня понял?

— Да...

— Я спросил, ты меня понял, солдат?

— Есть строгий выговор, — прошептал я, сползая на сиденье дивана и отчаянно борясь с подступающей тошнотой и головокружением. Действие сыворотки уже сходило на нет и ко мне снова возвращались все те неприятные ощущения от по-прежнему гуляющего в крови блокиратора альмы.

— Хорошо. Тогда переходим к следующему вопросу...

— Нет, Борисыч, ты тут подожди, — неожиданно, почти у меня над самым моим ухом, заговорил Стен, — ты чего тут тень на плетень наводить начал? Парня тоже можно понять. Сколько на него навалилось за последние месяцы? А тут еще и такое до кучи. Кто бы на его месте не растерялся?

— По уставу он обязан был докладывать о любых происшествиях на его территории и с ним самим в частности, — отрезал полковник, — он этот пункт устава нарушил. Я вообще не понимаю, о чем, в таком случае, тут можно разговаривать.

— Да о том, что на его месте даже я не знаю, как бы себя повел. Хотя нет, знаю, конечно, но я — это я. А Дима, по сути, вчерашний студент, молодой и практически полностью лишенный опыта оперативной работы. Да и без жизненного опыта как такового. Его решение выждать и попробовать выяснить по этому делу хоть какую-то информацию, в какой-то мере можно считать оправданным.

— Дмитрий в первую очередь оперативник. И как оперативник, он обязан был действовать согласно уставу, либо инструкциям начальства.

— Ой, Боже мой! Я тебя умоляю, — всплеснул руками Стен, — тоже мне, нашел оперативника! Ты еще вспомни, что он является офицером службы безопасности! Серега, ты сам-то слышишь, что сейчас говоришь? Да какой из него на хрен офицер?! Все это время — чуть меньше года, он только и занимался тем, что повышал свои физические данные. Нет, оно, конечно, и понятно — пока альма свежая нужно было ковать пока горячо. Вот и старались впихать в него и развить как можно больше индивидуальных способностей, пока она не успела закостенеть. Но кроме этого-то чему он еще научился за все это время? Опыта оперативно-следственной работы — ноль. Навыков оперативно-розыскной работы — ноль! Про навыки ведения допроса, психологическую подготовку, аналитику, диверсионную работу и многочисленное прочее "хозяйство", тебе, я думаю, напоминать тоже не стоит? Блин! Да все что он умеет — это лечить, убивать зверушек в лесу и немножко заниматься наукой. И это все! Понимаешь? Все! Охренеть какие нужные и важные умения для работника СБ! А ведь спрашивать с него мы будем именно как с оперативника, верно?

— Он в любом случае обязан был доложить, — на лице Митрова выступили толстые желваки, — на это много ума не требуется.

— Конечно, не требуется, — согласно кивнул мужчина, — как не требуется много ума и на то, чтобы предположить что сразу же за этим последует.

— Да ничего бы с ним не случилось! — раздраженно отмахнулся полковник, — не для того нас выращивали, чтобы потом так бездарно слить.

— Да? Расскажи это парням, которые остались лежать на Алтае. Кто нас решил слить и зачем — разговор отдельный. Знали бы мы точно — то уже бы тут не сидели. Да и по поводу "ничего бы не случилось" у меня тоже ой, какие большие сомнения. Нет, с Димкой-то понятно, сделали бы внушение, попугали "расстрельной статьей" как ты только что сделал, дабы дать прочувствовать парню все глубину его вины. А девку бы просто грохнули — всего и делов-то. Верно?

— Что с ней делать дальше решало бы руководство!

— Чье руководство? Твое или вампирское? Хотя откуда нам знать! Вон, ты ж сам до сих пор не знаешь, кто на самом деле отдавал тебе приказы из Москвы, чего уж говорить обо всех остальных?

— По уставу я обязан...

— Да какой тебе в жопу устав? — расхохотался Стен, — ты все это время работал на частную контору упырей, а не на государство! Тебе же тот клыкастик из подвала прямым текстом об этом сказал! Для них уже неважны страны, нации, расы и твоя половая принадлежность! Важно одно — наличие у тебя клыков и принадлежности к одному из противоборствующих кланов. Ну и твоя верность, естественно. Все! Чтобы это понять — не нужно быть семи пядей во лбу. Вон, даже двадцатипятилетний пацан об этом сразу догадался и не стал пороть горячку, трубя о своей находке направо и налево. Понимал, что надо выждать и прояснить ситуацию хотя бы немного!

— Он давал присягу!

— Кому он давал присягу? — вкрадчиво оперативник, — Родине? Или вампирам? Ты уж определись, товарищ полковник, будь так добр. Потому как на его месте, я бы после такого тоже ой как задумался, а кому же я, собственно, вообще служу? Своей стране, или банде клыкастых братьев по разуму? Своей Родине я верен, и жизнь за нее отдам не задумываясь. А вот за упырей — у меня такого желания вот почему-то не возникает. Странно, не правда ли?

— В любом случае он обязан был доложить! — повысил голос полковник, — Мы работаем не в пионерском лагере, чтобы обсуждать приказы! И не его ума дела было решать, что дальше делать с этой находкой!

— Ну, то есть, ты предлагаешь ему отправить на смерть (с большой долей вероятности) девушку, за которую он уже один раз отдал свою жизнь? Я правильно тебя понял?

— Эта "девушка" — враг!

— А те, на кого мы работали все это время? Они тогда кто?

— Отставить, демагогию! — полковник стукнул кулаком по столу и встал на ноги, — по уставу он обязан был доложить. И точка! А что он при этом чувствовал, переживал или думал — мне без разницы! Когда на кону стоят людские жизни — нет времени для слюнявых рассуждений!

— Да не стояли тогда на кону ничьи жизни! — отмахнулся Стен, — от того, что он бы тебе доложил, что бы изменилось? Ты в состоянии это спрогнозировать? Убили бы вас обоих и всех кто об этом бы узнал? Или всем стерли бы память, а девчонку прикопали бы где-нибудь в лесочке? А может быть приехал ее папа, прижал дочурку в своей седой и волосатой груди, и, растрогавшись, открылся бы перед вами, устроив вечер откровений? Откуда ты об этом можешь знать? Да, парень без сомнений виноват — это залет, и залет крупный. Но давай тогда уж и тебя допросим до кучи. Сам себе инъекцию сделаешь или мне тебе помочь?

— О чем это ты? — даже как-то опешил полковник, явно намеревающийся прервать этот уже явно утомивший его спор.

— Да о любовнице твой клыкастой, о ком же еще, — пожал плечами Стен, делая шаг вперед и появляясь, наконец, в поле моего расплывающегося зрения. В комнате неожиданно раздался звон бьющегося стекла, заставивший всех и так бывших на взводе оперативников, резко обернуться и схватиться за оружие.

— Извините, — смущенно пробормотала Алиса, видя, что привлекла всеобщее внимание и подняла с пола осколки разбившейся на три части кружки с чаем.

— Чего?! — выпучивший глаза Игнат, воззрился на командира как на седьмое чудо света. И, честно говоря, он был далеко не одинок.

— А вы что, разве не знали? — притворно удивился оперативник, выходя в центр комнаты, — наш, всеми любимый, товарищ полковник, оказывается, все это время тоже сожительствовал с юной клыкастой особой. Ну... или не совсем с юной, хрен их там разберет. Нет, ну, а чем он, собственно, хуже Дмитрия?

— Да быть того не может, — ошарашено потряс головой, упавший справа от меня на диван Север, — Борисыч?!

— Почему же не может? Очень даже да. И насколько я знаю, их роман был намного продолжительнее, чем у наших юных тихушников. Хотя, это если его прошлую жизнь в расчет не брать, которую он сам же почти и не помнит. Какой там был, говоришь, год? Ладно, кто хочет — пусть сам потом посчитает.