Уютный двухэтажный домишко на восемь квартир утопал в цветах, лавочки, беседка, небольшая песочница, детские качели-карусели — уютно, красиво, чистенько.

Присели на лавочки, наконец-то подъехали Ной с собакиным, тот едва вылез, втянув воздух, начал радостно вилять хвостом и потянул Ноя за штанину.

-Ааа, бродяга, учуял? Может, ещё спят наши малыши?

-Как же! — улыбнулся Юра, заслышав детские крики в подъезде. Открылась дверь, придержанная дедом Пашей, и на крыльцо выскочил Егорка, на мгновение остановился, растерянно оглядывая всех: мама, Юра, деда Ной, баба Тома, Ваня... и увидел свое счастье, нетерпеливо мотающее хвостом... и всё.

С громким криком:

-Рррей моя! — скатился с крылечка и полетел к собакину.

А собакин — гордый, разумный, независимый пес, радостно поскуливая, почти на пузе — пополз к своему ребенку — Егорка с разбегу запрыгнул на спину собаке, обнял изо всех своих силенок и замер. А с другой стороны обняла башку (Лея-пока ещё) подбежавшая за братиком — Тасенька. Будучи девочкой ласковой, она гладила собачью морду, целовала холодный нос, а Рэй, похоже, забыл как это дышать. Такая встреча никого не оставила равнодушным, впечатлились даже соседи, выглядывающие из окна.

Детки, наобнимавшись со своим любимым Рэем, полезли обниматься ко всем.

-Папка! — Люда обняла отца, а Егорка, уже очутившийся в крепких руках Юры, как-то вмиг повторил:

-Папка! — вгляделся в Юру и добавил, — папка-Юрра, моя!

Сидевшая уже привычно на другой руке Юры Тасенька тут же подхватила:

-Папка, Юлла! Папка замер, прижал к себе малышей и уткнувшись сыну в макушку, спрятал повлажневшие глаза.

Дед Паша, изумляясь, громко сказал:

-Ничего себе!! Никто же их не учил этому??

Потом было много суеты, все взбудораженно разом заговорили, баба Клава, цепко поглядывая на Юру, лихо разрулила, кто где будет жить, оказалось, все рядом, в шаговой доступности. Тася опять сидела на руках у папки, а Егорка, наобнимавшись со всеми, опять подлез к своему Ррею, и обнимая за шею, что-то радостно говорил ему — то гладя пса по морде, то целуя в нос.

-Кусился Горра, осень.

-Соскучился Егора очень, — перевел дед Паша.

-Моя собакин, юбю!

Собакин облизывал своего ребеныша, радостно поскуливая.

-Это две недели, а если два месяца они не увидятся? — вздохнул Ной. — Катастрофа будет.

Разобрались с жильем, переоделись и пошли к морю, вот где Ванька оторвался, он наплавался до изнеможения. Выполз, отдышался, потом отпустил всех поплавать, начав строить с мелюзгой замки. Малышня старалась, копала песок лопатками, Тася усиленно лепила куличики, Егорка же пыхтел, выкапывая ямку. Бабули плавали не долго. Ванька сильно удивился, что его баб Паня плавает как рыбка.

-Где ты, баб, научилась-то?

-Вань, я же на речке выросла.

-А чё тогда у Старостиных прикидывалась мышью?

-Да неудобно было.

-Неудобно ей, вот отдышусь, и давай наперегонки?

-Нет, Ванечка, сейчас уже жарко становится. Или вечером, или с утра пораньше.

-Уговорила, но смотри — первое слово — дороже второго!

Бабуля, у кого остановились Ванька с баб Паней, оказалась мировой и ещё — у неё имелась летняя кухонька. Вот там и наслаждался сначала Ванька, всякими местными деликатесами, а как-то быстро получилось, что дружно приходили все на обед к ним, который по очереди готовили три бабули: Паня, Марина, Тома.

Сидели в расслабухе от моря под большим деревом, шелковицы что ли, наедались и разбредались, кто куда. После пяти опять шли на море, часов около восьми, переодевшись, отправлялись гулять, ели чебуреки, взрослые пили понемногу местное вино, Ванька с малышней соки.

Он бы конечно Колу выбрал, но теть Люда попросила пить сок — "мелкие повторюшки ведь за тобой тянутся".

-А чё — фреш, он даже лучше! — вот и сидели с серьезными мордашками, явно копируя взрослых, два маленьких человечка, потягивая сок через трубочку.

Рэю было жарко в шубе. Но что жара, когда рядом его Егорка и Тасюня, так же как и дома, порой засыпающие на нем, или возле него? Дети прекрасно знали, если Рэй издает негромкое 'Ррр', лучше не продолжать начатое, "Ррей сердится — значит, нельзя".

Ходили через день-два на набережную, на танцульки, Ванька пренебрежительно хмыкал поначалу, а потом с удовольствием начал ходить. Народу собиралось много, можно было с удовольствием поболтать с художниками, пообщаться с другой молодежью:

-Кароч, отпуск, пап, классный получается!! — делился сын впечатлениями с родителями. Так непривычно и в то же время радостно было ему говорить:

-Родителям звонил, родители сказали... здорово!

Люда с Юрой наслаждались всем — погодой, природой, морем. Приладились ходить поздно вечером купаться в уставшем за день и вяло плещущимся море, долго потом сидели обнявшись на берегу, неспешно шли домой, любовались спящими детками, немного расстраиваясь только одним — отпуск заканчивался.

Все, кроме Люды и Юры, категорически не пожелали уезжать.

-Если только к средине сентября вернемся, — озвучил Ной.

Ванька пока не заморачивался — ещё три недели августа прихватить можно было, приехав в Москву за неделю до школы, ну, или за десять дней.

-Пап, и мне, и баб Пане тут здорово, она, знаешь, как поздоровела? И я — само собой!!

ГЛАВА 14. Лето было сухое, дожди куда-то запропастились, листья на деревьях начали желтеть и осыпаться уже в августе от недостатка влаги, а вторая половина выдалась совсем жаркой, ночи были попрохладнее, а днем солнце жарило как на юге.

Юра, ездивший со своим постоянным Артемом — совмещавшим в одном лице и секретаря, и водилу, и охранника, на совещание в Москву, конкретно устал, похоже, от жары все были вялыми, совещание как-то сильно подзатянулось, все устали.

Юра не мог дождаться, когда же вся эта тягомотина закончится.

-Скорее домой, забрать Люсеньку и уехать в домик на два дня выходных, и быть как на необитаемом острове — только вдвоем.

Поехали в объезд, намереваясь избежать всех этих пробок на выезде из Москвы.

Юра полуприкрыв глаза, полностью опустив стекло подставил лицо теплому ветру, к вечеру становилось немного прохладнее и легче дышалось, он с завистью посмотрел на небольшой водоем неподалеку от дороги, в котором купалось много народу, а на обочине стояли машины.

-Похоже, многие остановились окунуться! Может, и мы, Юрий Михалыч? -С завистью спросил Артем.

-Извини — нет, жена будет дергаться! — с гордостью и нежностью произнес Юра такое короткое, но такое объемное слово — жена.

Их шустро обогнал недавно стоящий у озерка, а теперь уж очень спешащий Опель.

Артем присвистнул:

-Во дебил, явно не знает местную трассу. Куда так летит, тут же повороты дурные?

Встречных пока не было, они ехали не спеша, зная, что вот за начинающейся посадкой будет дурацкий поворот, отличающийся повышенной опасностью, и едва повернув в него, Артем заматерился:

-Вот, б...ь, накаркал. Юрий Михалыч??

Юрка уже подобрался — впереди была авария, встречный впечатался в Опель, со стороны водителя.

-Артем, тормози, я беру огнетушитель, отъезжай подальше, звони 112 и бегом сюда, монтировку возьми, наверняка кабину заклинило.

Юрка шустро выскочил, схватил огнетушитель и побежал к машинам, едва мазнув взглядом по встречной понял, что там водиле уже ничем не поможешь, а в Опеле кто-то тяжело ворочался, и едва заметно поднимался дымок от покореженного двигателя.

Понимая, что счет идет на минуты, и может все взорваться к едреней фене, сорвал пломбу, оглянулся определяя, откуда ветер, направил раструб на двигатель и, торопясь, нажал на рычаг, порадовавшись, что купил именно углексилотный в свое время. Он старался, чтобы пена попала везде, не замечая, что руки от неё начало щипать.

С криком подбежал Артем, примерился, аккуратно всунул монтировку между дверцей и ручкой, поднатужился, вырвал замок с мясом, и отбросив монтировку, стал вытаскивать вяло шевелящегося мужика. Пена закончилась, Антонов отбросил пустой огнетушитель и ринулся помогать Артему, вытаскивать мужика, сидевшего на переднем месте пассажира. Еле вытащили, прямо с обрывками ремня, мужик был крупный такой.

-Килогрмм на сто точно! — отдуваясь, проговорил Артем. — Михалыч, там сзади девушка.

Девушка, худенькая такая, в одном купальнике, была без сознания, умудрились вытащить и её, а вот с водилой было плохо... весь бок с его стороны был просто смят как лист бумаги.

Упарившиеся, вымазанные Юра с Артемом никак не могли сообразить, как можно вытащить водилу, который был жив, но в таком жутком состоянии...

За поворотом завыла приближающаяся сирена, мужики выдохнули:

-Едут!

Первой показалась грузовая Газелька. Водила шустро проскочил вперед, и бегом подбежал к мужикам.

-Ребята, — присвистнул он, поглядев на водителя. — Тут точно вырезать придется мужика. Ох и попал бедолага!

Из-за поворота одна за другой выскочили "Скорая" и гайцы. И завертелось: медики, а подъехала ещё одна машина, шустро забрали двоих, вытащенных мужиками, Юра с Артемом рассказывали гайцу об увиденном, Юру как-то довольно бесцеремонно тронула за плечо женщина со 'Скорой'

-Молодой человек, давайте мы ваши руки обработаем.

-Зачем? — удивился он, а потом взглянул на свои руки — в горячке он и не понял, что пытаясь залить побыстрее этот дымок в двигателе, не заметил, как углекислота попала на руки, потом, вытаскивая пострадавших, он почувствовал какое-то жжение, но до того ли было? Сейчас же — пузыри ожогов, содранные и грязные, нестерпимо зажгло. Юра зашипел, когда ему начали обрабатывать руки.

-Терпи, молодой человек! До свадьбы, как говорится, заживет!

-Сколько будет заживать?

— Недели две точно, а то и три, если не будете пренебрегать перевязками! — фельдшер, держа папку на колене, быстро писала в листочке, какая была оказана помощь.

-Выходит, я тоже пострадавший? И свадьба у меня как раз через две недели будет! — усмехнулся Юра, глядя на свои забинтованные руки. — Вот ведь, ни обнять, ни на руки не взять жену, засада!

-Ничего, жена такого героя ещё крепче любить станет!

-Артем, неси телефон, надо Люсю предупредить, нам ещё показания давать! — поморщился Антонов.

-Люсенька, родная моя, — едва удерживая телефон забинтованными руками, начал Юрка.

-Юра? Что-то случилось? — тут же встревожилась Люда, и как назло завыла "Скорая", увозившая пострадавших.

-Юра, Юрочка, что???

-Нет, нет, родная моя, это не я, мы просто оказались первыми, кто эту аварию увидел, ну и задерживаемся из-за этого. Да, жив-здоров я, просто нам ещё показания гибддешникам давать, задерживаемся. Не волнуйся, мы, правда, в порядке, только вымазались малость, а так все хорошо. Как освободимся, я тебя наберу. Не волнуйся.

Люда обессиленно опустилась на стул:

-Как вот тут не волноваться, когда он как-то не так говорил с ней, как-то уж очень преувеличенно бодренько.

Она не могла ничем заняться, встревоженно выходила на улицу, прислушивалась к звукам каждой проезжающей машины. Наконец-то подъехали, она бегом рванулась к калитке и, запнувшись, с ужасом увидела его забинтованные руки.

-Ну что ты, Люсенька. Все хорошо, только вот руки малость обжег пеной из огнетушителя. А так, все остальное, — он хитро взглянул на неё, — работает.

-Ох! — она прижалась к нему. — Юрка, я чего только не передумала за это время!!

И балдел Антонов весь вечер, его кормили с ложечки, помогали переодеваться, бережно и осторожно, замотав руки в целофан, намывали.

-Я себя Егоркой ощущаю! — лыбился он. — Одно плохо, обнимать тебя пока сложно!

-Сама обниму! — буркнула Люда, потом вздохнула. — Как же это страшно, один миг — вся жизнь кувырком!

-Все хорошо, милая, руки подживут, и я тебе это докажу! — он осторожно поцеловал её. — Пойдем спать?А раз уж я как сынок, сказку расскажешь?

-Какую? Для малышей или для постарше?

-Любую, солнышко, а я буду слушать и засыпать под твой голос, сегодня, прости, не в том состоянии, а мне обязательно надо, чтобы ты во мне не разочаровалась.

-Глупенький! — нежно провела рукой по колючей щеке Люда. — Не разочаруюсь, уж точно, не дождешься!

-Казку хотю! — с интонацией сына произнес папа.

-Ну слушай: в некотором царстве, в некотором государстве жили были...

-Принц и принцесса? — споросил Юра.

-Не перебивай, а то не буду.

-Все, молчу. — Юрка поцеловал свою Люсеньку, положил голову ей на грудь и притих, зажмурившись. Люда, потихоньку поглаживая ежик коротких волос, продолжила:

-Жили две кузины — сестрички, назови их как-нибудь сам, я что-то не могу придумать, кроме первая и вторая.

-Нет, пусть будут Аль и Эль, а красивый принц будет?

-Два будут! -Тогда Тарик и Марик... Слушаю?

-У Эль пропали родители, как — не знаю, не об этом речь, а родители Аль взяли девочку жить к себе, кроме всего прочего Эль была наследницей приличного состояния, но об этом в силу возраста не знала. Да и потом, когда много чего из её наследства было подрастрачено, её тоже не ставили в известность, что она богата, всем было проще безнаказанно пользоваться добротой и доходами, которые почему-то родители Аль считали уже своими.

Девочки росли вместе, если Аль с детства была красавицей, кукольная такая внешность, темноволосая, с огромными голубыми глазами — сразу привлекала к себе внимание, и чем она привыкла пользоваться в своих интересах, разумеется, то Эль на её фоне просто терялась. Но было у неё то, чего не было у Аль и чему она постоянно огорчалась — волосы, прекрасные, густые, цвета лунного серебра, ну вот как лунная дорожка на море. Если Эль их распускала, то все находящиеся в доме слуги восторженно замирали, а Аль злилась, и жутко завидуя, постоянно кричала и топала ногами от злости.

Эль, подрастая, стала туго заплетать их в обычную косу и прятать под легким шарфиком. У Аль волосы были неплохие, но куда ей до лунных — сестричкиных.

Девочки подросли, Аль стала первой писаной красавицей в городке, от женихов не было отбоя, слава о её красе достигла столицы и решил, нет не принц, а сын,ну скажем граф — Тарик,поехать посмотреть на чудо-чудное, тем более, что пришла пора ему жениться. Поехал в тот город — надо сказать, он тоже был красивый, ну вот как, к примеру, фотомодель, на которую многие дамы облизываются — есть такой красавчик — Дэвид Ганди.

-Ты тоже? — Тут же встрепенулся Юра.

-Что, тоже?

-Облизываешься?

-Я? Облизываюсь, а, на конкретного, полулежащего на мне, раненого товарища — мне больше нравятся такие!!

-Ааа, тогда ладно! — успокоенно пробормотал Юрка, устраиваясь поудобнее.

-Так вот, понравились Аль и Тарик друг другу сразу, но избалованная Аль решила немного покочевряжиться — мало ли, может, и сам принц, прознав про несравненную красу, приедет к ней с предложением. Но поскольку умела хитрить, решила и сейчас так сделать — намеками добилась того, что Тарик возжелал поехать далеко в горы и ради любимой совершить подвиг — проникнуть в пещеру дракона и принести для любимой необыкновенной красоты диадему, какой нет даже у королевы их царства -государства. Чтобы Аль была ослепительной невестой, и конечно, же к диадеме несколько — сколько сможет унести Тарик — украшений, подчеркивающих её красоту.