Самозванец по особому поручению

— И схвачен три дня назад в Свеаланде. Суд над ним состоится через две недели. — Со вздохом договорил Рейн-Виленский. — Чем же она его купила?

— Обещанием невозможного. — Пожал плечами я. — Возвращением Зееланда под власть Старицких.

— Это же бред! — Вскинулся мой собеседник.

— Рад, что вы разделяете мою точку зрения, ваше высокопревосходительство.

— Но, опять-таки, подтвердить свои слова вы не можете.

— Ну почему же? — Я сделал вид, что задумался и, улыбнувшись, щелкнул пальцами. Выпендреж, конечно, но мне нравится. Миг, и в мою руку влетел небольшой пенал, открыв который, я вытащил длинный рулончик бумаги и зачитал, вслух, с выражением, — Милая Матти! Сегодня странный день. Не далее, как несколько часов назад мы услышали далекий грохот, похожий на гром, но на небе не было ни облачка. А вот недавно, буквально и четверти часа еще не прошло, наши матросы вытащили на борт обломки. Представь мое удивление и ужас, когда я прочел название корабля, выбитое на медной бирке куска какой-то мебели: Варяг! Та самая яхта, которой ты так восхищалась в своем последнем письме... Как страшен рок, милая моя Матти! Вот еще совсем недавно, гордый корабль рассекал волны и несся, словно птица в дальние страны, миг и он идет ко дну... Спасшихся не было. Капитан велел служить молебен и мы стояли на палубе с непокрытми головами, пока капеллан читал отходную. Матти, любезная моя, скучаю по тебе, надеюсь, что следующая наша встреча произойдет как можно скорее, и мы вместе отправимся домой, на прекрасный Зееланд.

— Вот так, Эдмунд Станиславич. Эта телеграмма была отправлена с преследовавшего мою яхту корабля, после того как он обыскал примерный район нашего "затопления" от попаданий блуждающих мин. Хорошо еще, что у нас имелась серьезная защита. А то ведь, действительно, утопнуть могли. — Я аккуратно свернул бумажную ленту в рулончик и вновь спрятал ее в пенале. На память.

— Хм. Я бы на их месте воспользовался более серьезным шифром. Впрочем... нет, это бы всполошило все военные стоянки и пограничные патрули... Занятно... да... но, зачем ей такие сложности?

Я пожал плечами, а Рейн-Виленский продолжил бормотание.

— М-да, это, конечно, доказательство хлипкое...

— Я не суд. Мне хватило. — Мне откровенно надоело общаться с этим человеком, а потому, ответ прозвучал довольно грубо.

Тайный советник бросил в мою сторону короткий, внимательно-острый взгляд, но тут же вздохнул.

— Извините, Виталий Родионович, засиделся я у вас, а ведь пришел только на несколько минут, извиниться за произошедшее... Государь уж очень расстроился. Эльза-Матильда для него... впрочем, это уже неважно. Еще раз прошу прощения, Виталий Родионович. — Поднимаясь с кресла, проговорил Рейн-Виленский, и я чуть было не выдохнул облегченно. Но, удержал лицо и проводил гостя к выходу, по пути уверяя, что я вовсе не держу зла ни на самого Эдмунда Станиславича, ни тем более, на своего сюзерена.

Мы тепло попрощались, и Рейн-Виленский шагнул за порог, где его, стойким солдатиком, дожидался адъютант. Я уж было начал закрывать дверь, когда секретарь государева кабинета вдруг обернулся и, показательно блеснув знакомым медальоном в ладони, усмехнулся.

— Не суд, да?... Знаете, вы страшный человек, господин надворный советник. — Проговорил Рейн-Виленский, явно желая оставить за собой последнее слово, и чуть-чуть меня "взбодрить". Ну-ну...

— У китайцев есть поговорка: Ухватить тигра за хвост — страшно, но страшнее, этот хвост отпустить.

— Это вы к чему, Виталий Родионович? — Уже спускающийся по ступеням крыльца, тайный советник резко замер... на полушаге, что называется.

— Я не тигр, но тот, кто схватит меня за хвост, бояться будет недолго... до смерти. — Пояснил я. Рейн-Виленский смерил меня долгим взглядом, после чего вдруг широко, искренне улыбнулся и, усевшись в экипаж, укатил, так и не проронив ни слова. Надеюсь, мы с ним друг друга поняли.

Глава 4. Дом, любимый дом...

Закрыв дверь за тайным советником, я привалился к ней спиной и, прикрыв глаза, тяжело вздохнул. Ничего так беседа получилась, особенно под конец. Он показал, кому я должен быть на самом деле благодарен за не сразу сработавшее внушение, а я в ответ... М-да. Самоубийца? Не знаю, время покажет. Но что-то мне подсказывает, что Рейн-Виленский был доволен моей реакцией... если я, конечно, не принимаю желаемое за действительное.

— Витушка, мы можем поговорить? — Голос Лады, незаметно появившейся в холле, заставил меня открыть глаза и отлепиться от двери.

— Ты слышала? — Ответил я вопросом на вопрос. Лада кивнула, и мне не оставалось ничего иного, кроме как развести руками. Тем более, что я и не собирался что-либо скрывать от нее в этой долгой и некрасивой истории. — Конечно, поговорим. Сейчас, или сначала поедим?

В результате, разговор состоялся после ужина, за чаем.

— Итак, с чего мне начать? — Поинтересовался я, когда Лада, налив в мою любимую пиалу крепкий ароматный напиток, выжидающе на меня уставилась.

— Полагаю, сначала... — Слабо улыбнулась жена.

— Надеюсь, с начала нашего путешствия, а не сотворения мира? — Осведомился я и, заметив, как Лада комично нахмурилась, тут же сдался. — Ладно-ладно, сначала, так сначала... Помнишь первую странность нашего морского путешествия?

— Блуждающие мины, на следующий день после выхода из Конуграда. — Кивнула Лада.

— Они самые. Еще тогда, меня удивило место их постановки. По словам твоего батюшки, торговые маршруты пролегают несколько мористее, да мы и сами пошли бы именно там, если бы не...

— Ходовые испытания. — Тут же сообразила моя жена, напомнив, что она не просто красивая и умная женщина, но и настоящая дочь своего отца! — Ну, конечно, ни один капитан не рискнул бы проводить их далеко от берега... А о нашем маршруте можно было бы узнать все в том же Конуграде, мы же ни от кого не прятались... — Заключила Лада.

— Умница. Именно так все и было. Затем, мы прибыли в Брег и началась памятная тебе карусель. Вот только, если в случае с минами, прямо и, фактически, открыто действовал Роман Георгиевич, то травлю на Руяне организовала наша любезная знакомая Эльза-Матильда, маркиза Штауфен. И ее действия, поначалу, были направлены не столько на меня, сколько на тебя... Ну, тут нет ничего странного. Опытная великосветская львица решила, что "новый" Старицкий, весьма перспективен и ценен, как сам по себе...

Тут Лада рассмеялась.

— Вы так самоуверенны, муж мой! — Пропела она.

— Конечно, и у меня есть для этого все основания! — Подхватывая тон жены, я выпятил грудь. — Меня любит лучшая из женщин! Это ли не доказательство моей исключительности?

— Бахвал. — Покачала головой Лада, и тут же погладила меня по голове. Вот и пойми женщин! То ли отчитала, то ли приласкала...

— Хм, да... О чем бишь я? А, о действиях Эльзы. Видишь ли, тут дело не только в моей неотразимости, но и в том, что я мог бы послужить замечательным противовесом тому же Роману Георгиевичу, буде тот зарвется. В общем, маркиза решила, что будет лучше, если я окажусь в ее "коллекции рыцарей". А чтобы иметь полное и безоговорочное влияние на меня, она решила убрать единственное по ее мнению, серьезное препятствие... тебя.

Лада вздрогнула и из ее глаз ушел всякий намек на веселье.

— Но... но...

— Она отказалась от этой идеи, после того, как мы с тобой устроили представление у ворот ее дома. Почему, не знаю... — Вздохнул я, и с удивлением заметил, как Лада отводит взгляд, а ее аура вдруг плеснула оттенками страха. Интер-ресно. — Милая, ты ничего не хочешь мне рассказать?

— Не... не сейчас. Пожалуйста. — Пробормотала жена.

— Ну-ну. Как скажешь. — Я решил не давить и, буквально, кожей почувствовал, как Лада расслабилась. Вот она легонько улыбнулась...

— Я расскажу тебе, клянусь. Только не сегодня, ладно?

— Договорились. Но прошу, не затягивай с этим делом, а то я помру от любопыства. — Улыбнулся я, спуская скользкую тему на тормозах. И вернулся к рассказу. — Итак. Все дальнейшие попытки нас зацепить, были сосредоточены именно на мне, причем, полагаю, что здесь на Эльзу как-то надавил Роман Георгиевич. Учитывая, что маркиза резко охладела к своей первоначальной идее заиметь противовес Ольдеру-Старицкому, это было нетрудно. Она отдает под начало моего "родственничка"... весьма условное, разумеется, ватагу Раздорина... В свете всей известной мне теперь информации, могу предположить, что эти разбойнички сидели на крючке у тех же Варбургов, кои и предоставили этот "инструмент для грязной работы" в пользование своей верной союзнице. Раздоринцы действуют четко и максимально кроваво, замазывая Романа Георгиевича в криминале, по самое темечко, но при этом проваливают свою миссию и Раздорина убирает парочка головорезов, состоящих на службе самой Эльзы. Те самые "лазари", которых приметил наш друг Тихомир Храбрович. Мир тесен, как говорится.

— Подожди, Витушка, что-то не сходится. Эльза-Матильда приходится старшей дочерью Фридриху Швабскому, ты сам это говорил. Как она может быть союзницей Варбургов, с которыми ее отец до сих пор "на ножах"? — Хмуря брови, приостановила мои излияния, Лада.

— О! Это особая песня! Как ты можешь судить по списку ее "побед", маркиза была женщиной крайне амбициозной... и ее совсем не устраивал курс отца, "планомерно превращавшего древний европейский монархический род в семью презренных торгашей и безземельных магнатов"... Это я цитирую, если ты не поняла.

— Хм? — Лада взглянула на меня крайне насторожено.

— Ну, можно сказать, что Эльза-Матильда исповедовалась мне... перед смертью. — Вздохнул я, отвечая на невысказанный вопрос жены. — Ты бы слышала, какой площадной бранью она поливала своего батюшку... Но это, даже не причина... Видишь ли, Варбурги, предложили ей исполнить мечту. А учитывая их влияние в Нордвик Дан, я склонен подозревать, что торговому дому это было бы вполне по силам. В общем, Варбурги обещали Эльзе княжение в Зееланде, при двух условиях. Первое — она должна стать самым вероятным претендентом на титул, либо супругой такового. Второе — княжество входит в состав Нордвик-Дан без всяких условий...

— Но, сделка предусматривает взаимный интерес сторон, разве нет? — Поинтересовалась Лада.

— Полагаю, что по их соглашению Варбургам должны были отойти нефтяные поля Плоешти, где, несмотря на действия все того же Ольдера-Старицкого, герцог Швабский имеет огромное влияние, как среди местных бояр, так и среди османских военачальников... По крайней мере, я не знаю равноценных владений у Штауфенов, а для Варбургов такой кусок как румынская нефть был бы не просто лакомым. Он — гарантия сохранения их влияния и монополии в Европе.

— Не сходится! — Вздохнула жена, поставив локти на стол и подперев подбородок кулачками.

— Что именно?

— Если ей нужен был муж имеющий право на титул Зееландского князя, зачем она так обошлась с Романом Георгиевичем?

— Хм. Ну, во-первых, подставляя моего "родственника", Эльза вовсе не собиралась доводить дело до конца, и всегда вытаскивала его из передряг, так что, на первый взгляд, он и вовсе был не причем. Но при этом, собирала на него компромат, чтобы сподручнее было держать потенциального мужа в ежовых рукавицах. И если бы не наша выходка с абордажем, у нее это вполне могло получиться. А во-вторых, после смерти родителей Романа Георгиевича, осталось лишь три человека, имеющих кровные права на княжеский титул. Это сам Роман Георгиевич, твой муж и Эльза-Матильда Штауфен, о чем непрозрачно намекнул фиал с наговором на кровь, опыт с которым мы проводили в доме маркизы аккурат в тот момент, когда тебя собирались похитить молодчики младшего Климина. То есть, при отсутствии иных вариантов, Эльза вполне могла претендовать на княжение в Зееланде, как носительница крови Старицких. Так-то.

— А теперь, получается, на княжеский титул претендуешь только ты? — После коротких раздумий, спросила Лада... и меня ощутимо передернуло.

— Даже не думай. Это, Матильду там приняли бы с распростертыми объятиями... после должной подготовки, а меня прирежут в первую же ночь княжения. — Открестился я от предложенной женой перспективы.

— Очень надо. — Фыркнула Лада. — Если уж только само известие о твоем появлении вызвало такую бурю, то что будет, если ты вдруг решишься на эту авантюру?! Всемирная война?

— Вот-вот. — Покивал я, и замолчал, заметив, что жена крепко о чем-то задумалась.

Несколько минут прошло в тишине, пока Лада, наконец, не вернулась с небес на землю.

— Знаешь, ты, наверное, правильно поступил... — Медленно проговорила она и, заметив мой недоумевающий взгляд, со вздохом пояснила. — Я имею в виду... Эльзу. Она ведь не остановилась бы, да? Пока мы живы, ей ничего не светило в Зееланде. А с ее происхождением и возможностями... — Истинная дочь ушкуйника потерла лоб ладонью и, сделав паузу, внезапно договорила уже совсем другим тоном, — но я на тебя все равно обижена, дорогой мой муж.

— Почему?

— Ты мог бы рассказать мне все это еще тогда, в Ревеле, а потом уж нестись на этих кошмарных пузырях в Брег, изображая Леопольда Юрьевича. К тому же, ты даже не подумал, как я буду себя чувствовать, изображая обиду, и все время поездки от Ревеля до Хольмграда видя перед собой твою личину! Не мог уговорить Попандопуло хотя бы в своем купе запереться?! Или Берг не мог наложить такую иллюзию, чтобы я могла видеть сквозь нее?! Я же скучала!

У меня очень красивая и умная жена, это точно. Но логика ее... иногда повергает меня в шок и трепет. Честное слово.

Не найдя, что ответить на эти претензии, я поднялся со стула и, обогнув стол, обнял обижено сопящую Ладу.

Следующим утром, одеваясь для визита в канцелярию, я был весьма удивлен отсутствием в гардеробе приготовленной мною вечером "тройки". Потеребив пояс халата, я решил, что жена точно должна знать, куда пропал мой любимый костюм и устремился на ее поиски. Лада обнаружилась в гостиной, что-то тихонько напевая себе под нос... она крутилась вокруг подставки с темно-синим вицмундиром.

— Хм, а ничего, что я числюсь заштатным сотрудником? — Налюбовавшись легкими движениями любимой, спросил я.

— Витушка, не думаю, что Владимир Стоянович прислал бы эту красоту, просто позабыв о твоем положении на службе. Как считаешь? — Откликнулась Лада, поворачиваясь ко мне и улыбаясь.

— М-да. С князем не поспоришь. — Признал я. Вот уж не думал, что когда-нибудь снова надену мундир, пусть даже и гражданский. Зря, конечно. Мог бы и раньше догадаться, что в канцелярии без него дело не обойдется, особенно, учитывая общую склонность местных, наряжать в униформу все и вся...

— Ленту ордена не забудь... и этот, саквояж свой драгоценный. Фельдъегерь специально о нем упомянул. — Проговорила Лада, придирчиво оглядев меня со всех сторон, когда я, наконец, застегнул последнюю из многочисленных пуговиц вицмундира. В принципе, костюм, явно вышедший из рук Григория Евсеевича, оказался лишь немного неудобнее обычной "тройки", так что чувствовал я себя в нем вполне комфортно. Разве что жесткий от серебряного шитья воротник-стойка уперся в нижнюю челюсть так, что пришлось приноравливаться, чтобы эта "колодка" не мешала говорить.