Они робко жались на краю каменного островка посреди бурной подземной реки, ошалело смотрели на пролетающие над их головами камни. Зарис подзывал Мастеров одного за другим и предлагал дотронуться до основания обелиска. Реакция на прикосновение была различная: один тут же отдергивал ладонь, словно его ударило током, другой, напротив, зажмурив глаза, наслаждался перетекавшей в его тело энергией, третий, подобно Шторну Ганеги, отрывался от земли и воспарял над землей чуть ли не до самого потолка. Но результат подпитки был у всех одинаков: цанхи становились сильнее. Аннисен устроила длительный сеанс молниеносной телепортации, не задерживаясь на одном месте больше мгновения, неизвестный мне молодой парнишка без труда левитировал увесистые каменные глыбы, дама преклонных лет пыталась обратить вспять течение реки, отчего остров начало подтапливать. Арсиги непринужденно поднял над головой обломок скалы, а потом и вовсе отпустил вниз левую руку. Зарис рисовал на земле огненные круги, а Мастер Огнеборец тушил их щелчком пальцев...

Цанхи восхищались своими новыми способностями и охотно демонстрировали их друг другу.

Со стороны эти показательные выступления выглядели феерично. Но будет ли от них какой толк, когда придется сразиться с огавонами?

Глава 19

Редион Тан-Гир принадлежал к одному из семи древних варголских родов, претендовавших на королевскую корону Варголеза. Его предки всегда стояли так близко к трону, что, казалось, стоит только протянуть руку и... Нет, всякий раз их обходили другие претенденты: вначале это были Тан-Кериги, потом Тан-Сонеры, теперь вот Тан-Греди. И всякий раз не хватало самой малости, чтобы войти в историю в качестве венценосных особ. Утешало лишь одно: оставаясь в тени более удачливых соискателей, Тан-Гиры не теряли возможности влиять на политику королевства, преумножая при этом свои богатства и власть. Так было до тех пор, пока дед Редиона не приял участие в заговоре Драге Тан-Шемера, целью которого было устранение короля Айверна, не пользовавшегося особой популярностью ни у знати, ни у черни. Однако заговор был раскрыт, Драге сложил голову на плахе, а его род отправился в изгнание. Деду Редиона повезло. Он хотя и потерял часть земель и вынужден был внести колоссальную сумму в королевскую казну, после чего удалиться из столицы, но, по крайней мере, остался жив. Только благодаря этому обстоятельству Редион появился на свет.

Его отцу пришлось приложить немыслимые усилия, чтобы вернуть утраченное и наверстать упущенное. Редион превзошел родителя, но даже ему так и не удалось добиться прежней благосклонности варголезских королей. Имея роскошный особняк в Сандоре и обширные владения у озера Бронт, он вынужден был прозябать на должности градоначальника заштатного Катлара, правда, с полномочиями наместника, практически не ограниченного во власти.

Сначала он чувствовал себя обделенным, но потом пришел к вводу, что все не так уж и плохо. Катлар, через который проходили все заморские грузы, оказался золотой жилой для предприимчивого человека. Опять же — удаленность от столицы, а значит и навязчивой королевской опеки. Тем более что Сарэн крепко держал в руках бразды правления и пресекал даже малейшие намеки на неповиновение в своем окружении. В то время как в Сандоре кипели нешуточные страсти и летели непокорные головы, в заштатном, но богатом Катларе было тихо. Здесь он, Редион Тан-Гир, был полновластным хозяином и вершителем судеб. И это его вполне устраивало.

Он вынашивал далеко идущие планы... которым, увы, не суждено было сбыться. Беда пришла откуда не ждали. В тот злосчастный день у стен города появились не олфирские кочевники, с которыми Редион имел тесные связи и кое-какие дела, о которых не стоило говорить вслух, не разбойники из числа разорившихся землевладельцев, не разъяренная бесчинством властей чернь. Это были люди, закованные в непривычные для Варголеза доспехи, и, что гораздо страшнее — чудовища из металла, не ведавшие ни страха, ни жалости. Они прошлись по городу смертельным ураганом — растерзанные тела несчастных жителей Катлара до сих пор устилали улицы, на которых еще вчера было шумно и весело. А потом ворвались в его резиденцию, перебив всех слуг и охрану.

"Зачем?! Зачем так-то?"

Ведь можно было договориться! Редион предлагал деньги, золото, лучшие товары. Но им этого показалось мало. Они решили забрать все, в том числе и его жизнь. Напрасно он старался их уговорить, переубедить. Напрасно лил слезы и ползал в ногах. Потеряв рассудок от страха, он попытался откупиться даже невинностью единственной дочери. Но они не вняли его просьбам, выволокли из особняка, как какого-то безродного холопа, протащили по всему городу на Коралловую площадь.

И вот теперь, стоя на коленях со связанными за спиной руками, он отрешенно слушал свой приговор.

Говорил человек...

...человек ли?..

...командовавший этой дикой ордой головорезов. Назвать их воинами не повернется язык.

Говорил он на непонятном языке, а переводил его пространную речь мужчина, которого Редион неоднократно видел в свите принцессы Гинеры.

"Как его... Саффус?"

Да, кажется, так.

"Как могло случиться, что он оказался вместе с этими... исчадиями Центалы?"

Саффус и сам не мог этого понять. Он часто сопровождал принцессу в ее странствиях по Варголезу, и порой — по ее милости — попадал в переделки, о которых потом не мог вспоминать без содрогания. Но поход в Харийскую Пустошь оказался роковым. И для Гинеры, и для него самого.

Впрочем, судьба принцессы его мало беспокоила — своя шкура была дороже. Там, на Пустоши, его жизнь висела на волоске. Он видел, как умирали лучшие воины Варголеза, видел бессилие Шторна Ганеги, о могуществе которого ходили легенды. Да и он сам не последний в королевстве цанхи не смог ничего противопоставить натиску и силе пришельцев из неведомого мира Огвонтер, их причудливому оружию и Железным слугам. А если быть честным — даже не пытался. И может быть, именно поэтому был до сих пор жив.

Он сразу решил — не сопротивляться, покориться. Главное уцелеть, выжить — не важно, какой ценой. В будущем можно многое исправить, но только в том случае, если оно наступит. Пришлось смирить гордыню, забыть о своих навыках, недоступных простым смертным, превратиться, по сути, в раба, но... С каждым новым днем он все сильнее утверждался в мысли, что поступил правильно. Огавонов невозможно было победить. Он понял это еще в Пустоши. А потом в очередной раз убедился на улицах Катлара.

Подумать только: им удалось захватить крупный город смехотворно малыми силами, при этом практически не вступая в бой! Всю грязную работу за них сделали Железные слуги...

О-о, этих монстров Саффус боялся даже больше, чем их хозяев. Они были сильны, неуязвимы, бездумно жестоки. Это человек, возможно, смилостивится и подарит жизнь поверженному противнику. А эти... Они понятия не имели о том, что такое милосердие.

"Дай им волю, они не остановятся, пока не прикончат последнего смертного".

Впрочем, они были послушны огавонам, а в планы последних не входило поголовное истребление местного населения. Им нужны были рабы — трудолюбивые и покорные. Кому-то ведь нужно будет ублажать малейшие прихоти новых хозяев этого мира?

Те же, кто не смирится со своей участью, будут уничтожены. И Саффус не сомневался, что так оно и будет.

Минимальная цель была достигнута: ему удалось выжить. Этого хорошо, но уже недостаточно. Теперь он пытался заслужить тепленькое местечко в новом мире, который со временем построят огавоны.

А потому делал все, что от него требовали хозяева.

Язык огавонов давался ему с превеликим трудом. Но он старался, понимая, какие перспективы перед ним открывало это знание. Пришельцам еще долго нужен будет человек, готовый донести до покоренных волю новых господ. И этим человеком будет он — Саффус Кари.

Стоя на краю эшафота перед людьми, согнанными со всего города Железными слугами, он переводил речь, которую произносил Заруф. Он понимал лишь отдельные слова, но этого оказалось достаточно, чтобы уловить общий смысл. В остальном же Саффус нещадно импровизировал:

— Жители Катлара и пришлый люд, слушайте, что вам говорит ваш новый хозяин и повелитель! Не бойтесь, подходите поближе, слушайте и запоминайте, потому что повторять он не станет. Варголез уже никогда не будет прежним! Истинно говорю вам: пройдет совсем немного времени, сначала Варголез, а потом и весь мир окажется у ног тех, кто сегодня захватил ваш город. Вы сами имели возможность убедиться в том, насколько они сильны и могущественны. А ведь это лишь малая часть. Но скоро придут и другие, и тогда под их натиском не устоит ни одна армия, ни одно государство.

Смиритесь, люди, проявите покорность, и не обратится на вас гнев новых хозяев! Сопротивление бесполезно. Любое неповиновение будет караться смертью. И помните — перед новыми хозяевами все равны. Вы можете в этом убедиться, если взглянете на человека, который еще вчера распоряжался этим городом, как своим собственным карманом. Почему он здесь стоит на коленях, спросите вы? В чем он провинился, спросите вы? В общем-то, ни в чем. На эшафот он попал только для того, чтобы вы все смогли увидеть и передать другим: новые хозяева этого мира настроены решительно и не потерпят смуты, невзирая на лица и происхождение. Лишь покорность подарит вам шанс увидеть завтрашний день. Только усердие поможет возвыситься тем, кто еще вчера пресмыкался пред бывшими господами. Отныне для вас начинается новая жизнь. И только от вас самих зависит, насколько долгой и счастливой она будет.

Заруф замолчал. Саффус выжидающе посмотрел на него, но вместо слов, огавон поманил его рукой, и, когда Саффус приблизился, вложил в ладонь массивный топор.

— Действуй!— сказал он коротко, кивнув на застывшего в ожидании своей участи Редиона Тан-Гира.

-Я?!— побледнел Саффус, пробормотал:— Почему я?

— Я не настаиваю,— пожал плечами Заруф.— У тебя есть выбор: или ты сделаешь это, или встанешь рядом с ним... Ну?

Саффус приблизился к обреченному, уставился на его оголенную шею. Ему приходилось убивать и не раз. Но чтобы вот так, в роли палача. И кого — человека, в жилах которого текла кровь правителей далекого и давно исчезнувшего с лица земли Савиора? Человека, имевшего полное право на корону Варголеза?

Он совсем забыл о том, что только что сам говорил: перед лицом новых хозяев все были равны.

Он обернулся на Заруфа, словно надеялся, что тот передумает. Нет, огавон был непреклонен.

Саффус снова посмотрел на шею бывшего градоначальника, положил руку на его плечо...

Редион вздрогнул, начал оборачиваться, и Саффус понял: стоит ему только заглянуть в глаза Тан-Гира, и он утратит последние остатки решительности. Он надавил на плечо, пытаясь уложить голову Редиона на плаху. Однако Тан-Гир начал сопротивляться.

— Нет...Нет... Умоляю. Я не хочу умирать...

Он попытался встать на ноги, но тут на помощь Саффусу пришел один из стоявших рядом огавонов. Он двинул Редиона кулаком в живот, рывком бросил его на колени, а потом безжалостно наступил на голову, прижав ее к плахе.

— Руби!

Саффус медлил. Он снова уставился на безучастного Заруфа. Скользнул взглядом по толпе. На площади собралось несколько сотен человек. Они были напуганы. Матери кусали губы и зажимали рты малым детям, не позволяя им закричать от страха, пропитавшего воздух Катлара. Мужчины безмолвствовали, смотрели хмуро, но смиренно: никто не хотел оказаться на месте некогда всесильного градоначальника.

"Овцы. Безвольные паршивые овцы..."

До хруста сжав зубы, Саффус вскинул топор, размахнулся и обрушил его на шею Редиона Тан-Гира...

— Следующий!— лениво сказал Заруф, кивнув на пятерку стражников, дожидавшихся в стороне своей участи. Они оказали сопротивление, защищая свой город, а значит, должны умереть...

Сидиху повезло в тот день, когда в город пришла беда. Он катил на рынок свою тележку, когда навстречу хлынула обезумевшая от страха толпа. Он не успел прижаться к стене, не успел развернуть тележку в надежде, что его подхватит людской поток. А бросать ее, полную товара, было нестерпимо жаль. Понимание того, что сейчас случится непоправимое, пришло слишком поздно. Его сбили с ног — кто-то прошелся по его спине, кто-то наступил на руку, прежде чем он успел заползти под тележку. Потирая отдавленную конечность, он смотрел на мелькавшие мимо ноги, пытаясь понять, что же так могло напугать горожан?

Людской поток иссяк внезапно, превратившись в жидкий ручеек — это бежали отставшие. Один из них — мужчина средних лет — споткнулся об оброненный кем-то посох, и тут же ему на спину обрушилось...

"О, Великий Страж... Что же это такое?"

Мерзкое чудовище из металла вонзило ему в спину острые когти. Мужчина скривился от боли, но в следующий момент монстр перекусил ему шею.

"Великий Страж..."

Сидих находился совсем рядом. Выпучив глаза, он смотрел на чудовище, с пасти которого на спину бьющегося в смертельной агонии горожанина капала кровь. Твари достаточно было повернуть направо массивную голову, чтобы обнаружить дрожащего от страха торговца сухофруктами. Но монстр смотрел вперед, туда, куда унесся людской поток.

Лязгнув стальными клыками, чудовище присело, оттолкнулось от спины жертвы мощными лапами, и, грохоча по мостовой, умчалось в сторону порта.

Еще некоторое время Сидих приходил в себя, пялясь на подбиравшуюся к нему лужу крови, потом оцепенение прошло.

Он собрался было выбраться из-под тележки, как снова раздался грохот. Сидих сжался пуще прежнего, пытаясь приглушить стук сердца, готового вырваться из груди, когда перед глазами появились стальные конечности нового чудовища. Этот ходил на двух ногах. Сидиху не хватило мужества, чтобы высунуться и разглядеть его в полный рост. Он едва не умер от страха, когда двуногий остановился рядом с тележкой. Послышалось неприятное жужжание...

...сердце замерло в дурном предчувствии...

...но потом железная нога оторвалась от мостовой, и чудовище направилось вниз по улице.

Спустя еще некоторое время мимо проехала кавалькада, и Сидиху снова пришлось притаиться. Затем он выжидал, прислушиваясь к удалявшемуся стуку копыт. Наконец, стало тихо.

Сидих покинул свое убежище.

Тележка... нет, он не мог ее бросить посреди улицы.

"Пропадет ведь товар..."

Взявшись за ручки, он развернул ее и торопливо покатил домой. Это было единственное место в городе, где он смог бы снова почувствовать себя в безопасности...

Ошибся. На следующий день за ним пришли. Сидих не хотел открывать дверь, но это не остановило ранних посетителей. Они вышибли ее, а потом нашли торговца, спрятавшегося в шкафу, и выволокли на улицу.

Это были люди. Обычные люди. Одного из посетителей Сидих знал чуть ли не с самого рождения — сосед Пальмер. Он был за старшего, и с важным видом указывал подчиненным на дома, где еще могли прятаться испуганные горожане.

"Вот же падла!"

Сидих решил было, что пришел его последний час, однако ему снова повезло: людям, захватившим город, нужна была грубая рабочая сила. Вот и сгоняли всех, кого удастся найти. Сидиху приказали прихватить с собой свою тележку.