Многие из них находились не на крепостных стенах, а были расположены за ними и, несмотря на это, стреляли по врагу очень удачно. Более трех часов длилась дуэль между турецкими и русскими пушкарями, которая закончилась победой защитников Чигирина. Стены крепости уцелели, а у турок было выбито много орудийной прислуги и разбито пушек.
Лицо Хусейн паши налилось кровью, когда ему донесли о неудаче, постигшей канониров Мурад бека. Изрыгая гром и молнии на головы неверных засевших в Чигирине, он приказал бросить на штурм крепости янычар, но Халиль паша отказался выполнять его приказ.
— Если тебе так не терпеться взять Чигирин приступом, посылай на его штурм валахов, молдаван, сербов, хорватов, но не моих солдат. Пусть христиане режут как баранов в стенном проломе христиан, но только не моих воинов. Я не для этого привел их от стен Стамбула, чтобы они столь бесславно погибли! — восклицал Халиль паша, грозно сверкая глазами.
— Значит, ты отказываешься выполнять приказ того, кто поставил меня над тобой?! — воскликнул изумленный дерзостью подчиненного паша.
— Да, отказываюсь, — подтвердил командир янычар, — так как я отвечаю за жизнь своих солдат лично перед султаном. И я не хочу получить от него шелковый шнурок, когда он узнает о тех напрасных потерях, моего корпуса при штурме Чигирина.
— О каких потерях ты говоришь, нечестивец!? Ведь твой корпус ещё не участвовал в штурме крепости!
— Слава Аллаху, что не участвовал! Всевышний проявил милость к янычарам и уберег их от гибели, бросив под сабли русских и казаков их единоверцев!
— Ты прекрасно знаешь, что война не бывает без жертв, Халиль паша. И силой данной в мои руки султаном Ахмедов, я решаю, кого бросить на штурм Чигирина, а когда оставить в резерве. Валахи и молдаване не могут прорвать заслон наших врагов и взять город. Это под силу твоим янычарам и я приказываю им сделать это — паша властно поднял свой жезл командующего, но Халиль паша и глазом не моргнул.
— Я исполню, твою волю, Хусейн паша, — смиренно произнес командир янычар, — но только пусть писцы запишут твою волю на бумагу. Которую я отдам султану, когда тот станет упрекать меня из-за больших потерь в рядах янычар.
— Что ты хочешь, Халиль? Спокойной и беззаботной жизни своим солдатам? Вместо того, чтобы исполнять волю паши и великого султана!?
— Не надо так громко и пафосно упрекать меня в том, что я еще не совершил. Я не отказываюсь исполнять волю господина, но ... — Халиль паша сделал паузу, — но не желаю их бессмысленной гибели.
— На войне, невозможно без потерь!
— Но при этом потери потерям рознь. Неизбежные потери — это одно, а неоправданные — это совершенно другое, — паша требовательно вскинул руку, призывая Хусейна дослушать его до конца.
-Ты сам прекрасно видишь, что русские умело, обороняют стены города и каждый новый штурм, будет стоить тебе и мне не сотни, а тысячи погибших воинов, телами которых, ты завалишь крепостной ров, прежде чем возьмешь Чигирин. Я предлагаю на время отказаться от штурма города. И пока русские с казаками будут закладывать пролом в крепостной стене, пусть твои люди заложат еще одну мину. На этот раз перед Козловыми воротами. Пусть основательно обрушат стены крепости и вот тогда, мои янычары пойдут в бой и принесут мне и тебе победу над неверными!
Речь начальника корпуса янычар не сильно пришлась по душе Хусейну, но признав долю разума в его рассуждениях, паша временно отказался от штурма. Позвав к себе Аюб-бека, что был ответственен за все земляные работы в войске осман, Хусейн отдал необходимые распоряжения.
И вновь без остановки, стали трудиться турки, подводя под стены Чигирина подземные минные галереи. Три дня трудились воины Аюб-бека, вгрызаясь в недра земли, но на этот раз судьба не была к туркам как в первый раз. Осажденные заметили тайные приготовления противника и в свою очередь стали рыть контртоннели.
Мастера подземной борьбы, казаки точно определили направления одного из подземных ходов противника и сумели направленным взрывом обрушить галерею, уничтожив всех работающих в ней рабочих. Вторая траншея турок осталась незамеченной казаками и в назначенное время, под стенами крепости прогремел взрыв.
Пороха турки вновь не пожалели, но неправильно рассчитали направления взрыва в результате чего мощный град состоявший из камней, земли и кирпичей, обрушилась на изготовившихся к штурму османов. Часть стены рядом с Козьей башней, как и надеялись турки, была полностью разрушена но, как и в прежний раз, образовавшийся после взрыва пролом, не превышал десяти метров.
Единственной удачей для воинов Хусейн паши было то, что от подрыва мины, внутренний земляной вал и камни разрушенного участка стены съехали в ров, полностью его засыпав. Теперь бросившимся на приступ туркам не нужно было спускаться в ров, а потом подниматься вверх. Выскочив из укрытий, они быстро добежали до пролома и даже ворвались внутрь Чигирина, но этот успех был кратковременен.
Обнаружив место, где противник намеривался взорвать крепостную стену, полковник Ляпунов заранее сосредоточил там до двух тысяч человек стрельцов и казаков. А когда прогремел взрыв, немедленно перебросил к Козьей башне ещё две с половиной тысячи человек.
Шаг был откровенно рискованный, но как оказалось полностью оправданный. Только быстрое и своевременное введение дополнительных сил, позволило защитникам встать на пути врага непреодолимой стеной. Дважды за короткий срок, они обращали в бегство албанцев и боснийцев, нанося им ощутимые потери.
Когда же под грохот барабанов в дело вступили янычары, удача также не захотела смотреть в их сторону. Сначала стрельцы дали залп по ним из ружей и пищалей. Затем на янычар обрушился град гранат, которыми забросали их казаки, а в довершении всего по рядам воинов Халиль паши ударили ядра и картечь.
Русским удалось подтащить к пролому всего четыре пушки, но и этого оказалось достаточно, чтобы внести сумятицу и волнение среди идущих на приступ янычар. Последней каплей, что склонила чашу весов в пользу защитников Чигирина, стала рукопашная атака казаков. С громкими криками, заглушивших грохот боевых барабанов, грозно потрясая обнаженными саблями, выскочили славные запорожцы за стены крепости и обрушились на врага.
Бились они столь яростно и лихо, как будто были бессмертными или заговоренными от вражеской пули или клинка. Без малейшего страха набросились казаки на воинов Халиль паши и принялись безжалостно рубить их, что называется "в капусту". И не выдержали янычары их атаки и, позабыв обо всем, с позором отступили от стен Чигирина, вернее сказать от тех их остатках, что остались.
Вечером этого дня командир янычар выслушал много горьких и колких упреков в свой адрес от Хусейн паши. И на этот раз, он должен был смиренно слушать пашу и клятвенно заверять его, что завтра его славные воины смоют покрывший их знамена позор. Однако поздно вечером татарские разъезды, что грабили окрестности Чигирина, привезли вести, напрочь перечеркнувшие все планы Халиль паши. Напуганные гонцы сообщили, что в районе Бужина перевоза появились полки воеводы Шереметева, которые готовились переправиться на правый берег Днепра.
Эти известия заставили Хусейн пашу отказаться от штурма крепости и помешать противнику, переправиться. С этой целью паша приказал татарской коннице, в полном составе утром отправиться к переправе. Следом за ними паша решил отправить соединения валахов и молдаван, но Шереметев опередил турецкого военачальника.
До прихода татар к переправе, он успел отправить на помощь Чигирину четыре тысячи стрельцов и казаков под командованием Фадея Тиманина. Под покровом ночи они обошли болото и рано утром под барабанный бой, с распущенными знаменами вошли в крепость через Корсунские ворота.
Столь неожиданные действия русских, подтолкнули Хусейн пашу к энергичным действиям. Оставив валахов и сербов под стенами Чигирина, паша вместе с янычарами, албанцами и боснийцами устремился к Бужининой переправе, где по всем приметам, должно было состояться генеральное сражение с русскими.
Чтобы у осажденных не было соблазна совершить вылазку, Хусейн паша приказал боснийцу Али Бурхану вести непрерывный обстрел крепости из всех оставшихся у турок орудий, что и было сделано.
Как не спешили турки к переправе, как не гнали своих быстрых коней татары, они не успели. До их прихода Шереметев успел перебросить на правый берег часть войск, которые принялись строить ретраншемент. Прибывшие первыми к переправе татары попытались благодаря численному превосходству с ходу опрокинуть русских, но установленные на левом берегу пушки, помогли отбить их атаку.
Стоя на берегу, воевода Шереметев лично руководил стрельбой орудий и остался доволен результатами их стрельбы. Выпущенные пушкарями ядра так удачно падали на голову татарским всадникам, что те поспешили ретироваться.
Когда подошли главные силы турок, русские не только успели возвести оборонительные сооружения по всему периметру своего плацдарма, но и переправить часть пушек. Их вид, а также грохот орудий с того берега, что время от времени открывали огонь сильно смутил Халиль пашу. И вместо того, чтобы сразу атаковать врага, он приказал воинам молиться, так как наступило время намаза.
Свершение молитвы позволило командиру янычар отвергнуть все нападки Хусейн паши, которые он обрушил на голову Халиль паши.
— Укрепленные верой воины лучше сражаться — коротко произнес он, когда Хусейн паша высказал все, что думал по поводу поведения янычар.
Чтобы ни у кого не возникло подозрения в неискренности слов Халиль паши, рано утром, он призвал к себе любимого сотника Ислам-малика и, вручив ему, зеленое знамя пророка, приказал воткнуть его в лагере гяуров, у самого края берега.
— Иди и исполни мой приказ или не возвращайся совсем — произнес Халиль паша двухметровому богатырю и тот послушно потек исполнять его волю.
Сказать, что у переправы был яростный бой — значит, ничего не сказать. Разогретые призывами дервишей и всевозможными наркотическими смесями, янычары рвались в бой как одержимые. Их не страшили ни пули, ни ядра, летящие им навстречу, ни копья и сабли врага на которые они налетали со всего размаха. Смерть в бою была пропуском в рай, где их ждали прекрасные девы, молочные реки и обильные сады. Так стоит ли держаться за грешную жизнь ради прекрасного грядущего?
По несколько раз врывались янычары в русские ретраншементы и если бы не вторые валы, они бы наверняка сбросили полки Шереметева в днепровскую воду. Видя, какая сила атакует укрепления, воевода приказал переправить на правый берег всех, кто мог держать оружие. Оставив только конную сотню для защиты себя и пушек, что грохотали не смолкая. Стремясь внести свою толику в грядущую победу.
Именно выпущенное с левого берега ядро оторвало голову Ислам-малику, когда он, раскидав заступивших ему дорогу стрельцов, поднялся таки на второй вал и собирался бежать к днепровскому берегу.
Собранные воедино, полки под командованием воеводы Василия Трубецкого, удачно выбрав момент, атаковали потерявших кураж турок и, несмотря на их численное превосходство, обратили в бегство. Целых пять верст, гнали они противника, пока наступившие сумерки и приказ Шереметева не заставили их вернуться к переправе.
По подсчету находившегося с воеводой голландского посланника Маастриха, османы потеряли около десяти тысяч человек убитыми и пленными, тогда как потери русских оценивались им в две с половиной тысячи убитых и четырех тысяч раненных. Часть из которых, отдало богу душу в течение недели.
Подсчитав потери, Хусейн паша собрался продолжить сражение до победного конца, благо численный перевес по-прежнему был на его стороне, но тут прискакал гонец от Али Бурхана. Оказалось, что госпожа судьба после стольких капризов, неожиданно улыбнулась османам, да ещё как.
Исполняя приказ паши бомбардировать Чигирин, али Бурхан добился ошеломляющих результатов. После одного удачного выстрела, подточенные предыдущими взрывами мин, часть крепостной стены рухнула на большом протяжении. Теперь это был не небольшой пролом, а огромная брешь, которую было невозможно быстро заткнуть.
Кроме этого, рухнувшая стена погребла под своими обломками многих защитников Чигирина. Благодаря чему воинам Али Бурхана удалось не только проникнуть в крепость, но даже занять часть её.
Отчаянное сопротивление пришедшего в себя гарнизона Чигирина, его постоянные контратаки грозили выбить турок из города и потому, требовалось срочное подкрепление.
Узнав об удаче Али Бурхана, Хусейн паша не раздумывал ни минуты и, оставив против русского лагеря всю татарскую конницу, возвратился к Чигирину.
Следующим утром, войска уже были выстроены для решающего сражения с врагом, когда на взмыленных конях, в турецкий лагерь ворвались гонцы с фирманом султана. В нем, повелитель правоверных приказывал Хусейну не теряя времени возвращаться на берег Дуная.
Привыкший все доводить до конца, паша не отменил намеченного штурма, но слухи о приказе султана возвращаться моментально разнеслись по всему войску. Именно этим фактом, а не храбростью и стойкостью гарнизона Чигирина, Хусейн паша объяснил великому визирю, что его воины не смогли одержать полной победы в схватке с русскими.
Как не пытались турки захватить весь Чигирин, им этого не удалось. Узнав от татар, что Шереметев со всем войском движется на помощь осажденным, Хусейн паша был вынужден держать часть войск наготове, на случай, если русские попытаются атаковать его лагерь. Как результат этой тактики, турки смогли захватить лишь только Верхний город, оставив в руках противника цитадель и Нижний город.
Не достигнув окончательного успеха, Хусейн паша приказал поджечь и разрушить все строения Верхнего города, а также бомбардировать раскаленными ядрами дома в Нижней части Чигирина. И тут судьба вновь улыбнулась османам. В результате обстрела многие дома Нижнего города к огромной радости турок загорелись и защитникам крепости, стоила огромных стараний и жертв, чтобы справиться с огнем.
— За исключением цитадели, где укрылась горстка гяуров, весь город разрушен до основания и, выполняя волю повелителя блистательной Порты — я с чистой совестью отступаю к Дунаю — торжественно объявил ягам и бекам Хусейн паша на совещании в своем шатре и все собравшиеся радостно согласились с ним. Главная цель похода Чигирин действительно перестал существовать как город, а покорение Киева остальных городов Левобережья можно было отложить на будущий год.
Изготовившиеся к последнему смертному бою, защитники цитадели с удивлением заметили, как ранним утром августовского дня, полчища ненавистных турок вместо того чтобы идти на штурм, покинули свой лагерь и скрылись за горизонтом в западном направлении.
Поначалу израненный полковник Ляпунов заподозрил в действиях противника какой-то подвох, скрытую угрозу. Но подошедший к руинам крепости воевода Шереметев успокоил его.
— Ушли, османы! Ушли, басурмане, проклятые! Отстояли мы Чигирин! Выполнили наказ государя! — радостно восклицал воевода, пытаясь вселить в умы и души, смертельно уставших людей мысль о победе над супостатом.
