Хроники Эринии. Дракон стремится к морю.

— Значит, моя ревность абсолютно беспочвенна, — улыбается ведунья, — милый, возможно, с моей стороны это прозвучит несколько бестактно, но, по-моему, твой отец немного невежлив по отношению к гостям. Пора бы ему уже присоединиться к нам.

— И верно, — смущённо произносит Любомил, — по-видимому, папа опять заработался. Пойду, позову его.

И мы с Радомилой остаёмся наедине. Увы, вот они — превратности нашей жизни. Счастливые мгновения сменяются минутами, которые вы с радостью предпочли бы из неё исключить.

— Как вам картина? — я пытаюсь направить наш разговор в нейтральное русло, — удивительно, как тонко удалось художнику передать и нежность, и томление, и невинность, и неосознанное желание, перерастающее в пламенную страсть.

— А это, правда, что у вас с фавнами совместное взаимовыгодное дело, — с очаровательным выражением на лице безмятежно интересуется Радомила, — они соблазняют очередную красотку, вы разоблачаете её перед обманутым мужем, а полученные деньги делите пополам?

— Гнусные измышления подлых клеветников — глядя на ведунью чистым кристальным взором, нагло вру я. (во-первых, моя доля всегда составляет две трети от выручки, а во-вторых...)

— А вам никогда не говорили, что приставать к женатым мужчинам неприлично? — по-моему, в голосе супруги Любомила звучит искреннее любопытство.

— Ну, нельзя же требовать столь многого от бесстыдницы, паразитирующей на женских слабостях.

— Но вы с таким пылом и возмущением отвергли все предъявленные обвинения, что я поневоле решила, что вы являете собой образец добропорядочной верноподданной Её Величества, — язвительно улыбается ведунья.

— А ведь эта картина выполнена в той же манере, что и шедевр в кабинете виконта, — дипломатично ухожу я от прямого ответа, — присмотритесь, та же техника мазка, похожая цветовая палитра. Издалека этого не разглядеть, но вот вблизи...

— Что же, пожалуй, вы правы, — решает оставить меня в покое Радомира.

— Дорогая, — одного взгляда на поспешно вернувшегося Любомила достаточно, чтобы понять, что юный виконт не на шутку встревожен, — не хотелось бы тебя беспокоить, но отец не отвечает.

— В каком смысле? — удивлённо спрашиваю я.

— Я постучал в запертую дверь, затем несколько раз позвал его, но папа совершенно не отреагировал.

— Это может быть очень серьёзно, — я решительно беру инициативу в свои руки, — поднимайтесь наверх, а я постараюсь незаметно известить о случившемся Ратибора.

Через минуту мы и присоединившийся к нам начальник охраны стоим возле кабинета Властимира.

— Господин, виконт. Господин, виконт, — Ратибор настойчиво стучит в дверь.

В ответ — лишь мёртвая тишина.

— Я ломаю дверь, — принимает решение телохранитель, — посторонитесь.

Ратибор всей своей стокилограммовой массой наваливается на дверь. Та не поддаётся. Ратибор отступает к стене коридора и с разбега вновь бросается на штурм. На этот раз его попытка оказывается удачной. Начальник охраны просто вносит дверь внутрь кабинета. Я, Любомил и Радомила поспешно следуем за ним. Что же, молчание виконта становится понятным. С двумя пулевыми отверстиями в груди и одной в голове особо не поговоришь. Лицо Любомила покрывается мертвенной бледностью. Его супруга в испуге прикрывает ладонями рот. Мы с Ратибором обмениваемся понимающими взглядами.

— Вызывайте всех кого необходимо, а я предупрежу гостей.

Мой взор невольно останавливается на картине. Надо же, виконт всё-таки успел последовать моему совету. Картина висит идеально ровно.

— Дамы и господа, — громко обращаюсь я ко всем приглашённым на вечер, — у меня для вас есть пренеприятнейшее известие — к нам едут Воительницы Ирбиса.

— Как Воительницы Ирбиса? Почему? — доносятся недоумённые возгласы снизу.

— Виконт Властимир обнаружен застреленным у себя в кабинете, — поясняю я, — большая просьба — никому не покидать особняк до прояснения всех обстоятельств убийства.

Полку титулованных и знатных особ в доме прибыло. Во-первых, фрайгерр Владислав с полудюжиной дружинников. Во-вторых, берегиня Белоснежа (успевшая уже что-то обсудить взволнованным полушёпотом с Гориславой и Любавой). Ну, и в-третьих — мои бывшие командиры — воевода Милада и подвоевода Белогора с десятком рядовых воительниц Ирбиса. Фрайгерр, берегиня, Милада и Белогора расположились вместе с нами в кабинете виконта, дружинники и дружинницы рыщут по вилле в поисках орудия преступления и других важных улик. Скажу сразу — предварительный опрос свидетелей ничего не дал. Никто ничего не видел, никто ничего не слышал, никто ничего существенного не сообщил. Так всегда бывает, когда каждый занят только самим собой.

— Ну и какие будут версии, — мрачно бросает Владислав.

— Да версия тут только одна, — пожимаю я плечами, — убийца проник в кабинет (не исключено виконт сам впустил его), застрелил виконта, взял ключ, уходя, запер дверь и присоединился к остальным гостям. Охрана уверяет, что особняк никто не покидал. Следовательно, убийца всё ещё находится в доме. Среди нас, — уточняю я для ясности.

Взгляды моих бывших начальниц останавливаются на мне. В их глазах загораются злорадные огоньки.

— Смотрите-ка, кто здесь у нас, — издевательски усмехается Милада, — наша несравненная дикая гусынька.

— Гуси, гуси, га-га-га, есть хотите, — ехидно вторит ей Белогора.

— Полегче на поворотах, — невозмутимо парирую я их плоские остроты, — я здесь по делу и на совершенно официальных основаниях.

— Стервятница почуяла запах добычи, — не унимается Милада.

— Так, хватит попусту выяснять отношения, — вмешивается в нашу перепалку Владислав, — где пистолет, где пистолет, я вас спрашиваю.

— Разрешите доложить свои соображения, — кашляет Ратибор. Получив согласие, он уверенно продолжает, — мне кажется, что пистолет спрятан в кабинете. И вот почему. Я думаю, убийца заранее пронёс оружие на место преступления, скажем в сумке или в пакете, оставив его где-то в укромном уголке. Затем, спустя какое-то время, он вновь вернулся в кабинет, совершил своё злодеяние, перепрятал пистолет и преспокойно ушёл, заперев дверь на ключ. Посудите сами, он ничем не рискует. Весь вечер он спокойно разгуливает среди гостей, не заботясь о том, как достать и как избавиться от оружия.

— Но ведь в этом случае пистолет рано или поздно обнаружат, — возражает Милада, — хотя если ствол незасвеченный, риск не так уж и велик.

— Оружие всё равно вряд ли удалось бы вынести за пределы дома, — приводит дополнительный довод в пользу своей версии Ратибор, — полагаю, убийца заранее это понимал.

— И пистолет он положил на самом видном месте, — саркастически произносит Милада, — слушай, Белогора, открой ящик письменного стола. Я почти уверена, что преступник, не мудрствуя лукаво, бросил орудие преступления именно туда.

Белогора, иронически усмехаясь, подходит к столу, небрежным движением выдвигает ящик. Выражение её лица резко меняется.

— Слушай, Милада, — подвоевода даже присвистнула от удивления, — а ты не хотела бы поработать прорицательницей.

Не сговариваясь, мы почти одновременно бросаемся к ней, чуть не сталкиваясь друг с другом по пути. Белогора осторожно извлекает из ящика пистолет и кладёт его на стол.

Мы, молча и внимательно, изучаем её находку.

— Калибр 5 и 7 миллиметров, — в голосе Белогоры звучит лёгкое разочарование. По-видимому, обер-воевода рассчитывала как минимум на "Орла-пустынника", — игрушка.

— Игрушка? — язвительно возражает Милада, — это "Фабрик Националь файв-севен" — оружие бретонского армейского спецназа. Его пули с трёхсот метров пробивают стандартный бронежилет, а со ста — усиленный, из титана и кевлара.

— В виконта стреляли с гораздо меньшего расстояния, — раздражение Владислава вполне объяснимо, — и ничего кроме обычного костюма, правда, следует признать, очень добротного, на Властимире не было.

— Я это к тому, что работал настоящий профессионал, — пытается оправдаться Милада.

— А почему никто в доме не слышал выстрелов? — вступает в разговор Белоснежа.

— Вот глушитель, — Белогора достаёт из ящика чёрную металлическую трубку.

Я смотрю на злосчастный "файв-севен" и с ужасом чувствую, как у меня холодеет в животе. Украдкой бросаю взгляд в сторону зеркала — румянец на щеках исчез, пропал бесследно. Я нервно глотаю подступивший к горлу комок. Всё о чем я сейчас мечтаю — это как можно скорее очутиться в своём офисе и убедиться, что я жестоко ошибаюсь. Что это — не мой пистолет.

— Пробейте серийный номер по нашей базе данных, — доносится до меня издали уверенный голос Милады, — дайте запрос в другие королевства, свяжитесь с Интерполом. Проведите баллистическую экспертизу, проверьте, не засветился ли этот ствол где-то ранее.

— Ладно, действуйте, — фрайгерр устало потирает лоб, — а пока, попрошу всех кроме вас, Белоснежа, и вас, воевода, покинуть кабинет.

Я, Белогора, Ратибор, Любомил и Радомила выходим в коридор. Минуты тянутся целую вечность. Я лихорадочно ищу ответ на единственный вопрос — что делать? И отчётливо понимаю, что в моих интересах как можно скорее найти того, кто во всём виноват. Иначе. Чтобы хоть как-то отвлечься, прислушиваюсь краем уха к беседе юного виконта с супругой.

— Успокойся, милый, всё будет хорошо, — пытается утешить мужа Радомила.

— Этот день вообще выдался каким-то неудачным, — горькая, растерянная улыбка появляется на губах Любомила, — твои неприятности по службе, да ещё этот лак...

— Какой лак? — машинально переспрашиваю я

— Для покрытия художественных работ, — поясняет Радомила, — в баллончике. Я ведь тоже любительница порисовать красками.

— Вы — художница, — уныло тяну я, — понятно...

Фрайгерр, Белоснежа и воевода присоединяются к нам. Их мрачные, озабоченные лица говорят об одном — из кабинета выгнали нас не зря.

— Белогора, — обращается Милада к подвоеводе, — подымай всех на ноги. Предстоит бессонная ночка.

— Ведунья Радомила, — строго произносит Белоснежа, — я жду вас во Дворце. Готовьтесь к серьёзной работе.

— Ратибор, следуйте за мной, — голос фрайгерра не предвещает ничего хорошего.

— Ну, я, пожалуй, поеду, — деланно небрежным тоном говорю я, — похоже, в моих услугах никто из вас не нуждается.

— Вали отсюда, — угрюмо бросает Милада. Ей с Белогорой сейчас явно не до меня. Пока...

Мой автомобиль на огромной скорости летит к моему офису. Проклятие, проклятие! Нет, жадность — это хорошо. Жадность — это правильно. Жадность — это то, что поможет подняться не только моему агентству, но и гораздо более мощной корпорации, переживающей затяжной кризис — великому Изумрудному королевству. Просто я — дура набитая!

Пронзительно визжат тормоза. Я бегом поднимаюсь по лестнице, торопливо поворачиваю ключ в замке, бью по выключателю и, не оглядываясь, сразу же бросаюсь к тайнику. И тут кто-то погасил свет...

Очухиваясь, обнаруживаю себя лежащей на полу. Сколько я находилась без сознания? Поднимаюсь с трудом, вновь зажигаю лампу, бросаю взгляд на часы. Слава Покровителю, не долго. Тайник! Открываю дверцу, и ... пустота безмолвно взирает на меня. Да. Бывали хуже времена, но не было подлей. Отличный розыгрыш. Но не время раскисать. Пора сваливать. Поспешно отпираю сейф, беру всю наличку, документы, мой верный "Юнгинген-200", коробку патронов — и бегом к машине. К машине? Нет. Пешком, пешком. Скрываясь за углом, чувствую, как рядом открывается портал...

Я лежу на диванчике в моём тайном убежище и занимаюсь тем, что должна была делать с самого начала. Думаю. Здесь я на ближайшие десять-двенадцать часов нахожусь в полной безопасности, так что можно всецело посвятить себя глубоким и благочестивым размышлениям. Подставили тебя, Воислава, грамотно. Влипла ты крепко. Может сдаться? Постараться объяснить, что я ни в чем, ни виновата, пусть убедятся... проклятие! Нельзя мне сдаваться. Поздно уже. Так и было задумано. По-хорошему, бежать надо. Паспорта есть, деньги тоже. Но... Я не люблю проигрывать. И мне не нравится, когда меня используют в чужой игре. Кроме того, подумай хорошенько, почему фрайгерр погнал почти всех из кабинета? Хотел сообщить что-то важное, предназначенное лишь для ушей высшего руководства? Похоже на то. Но что? Думай, Воислава, думай. Ага, в любом случае под угрозу поставлены интересы национальной безопасности. А присягу дают один раз и навсегда. Я, конечно, льщу себя робкой надеждой, что это действительно что-то путное, а не очередной грандиозный план по установлению всемирного господства Изумрудного королевства, от воплощения которого в жизнь горя хапнут все обитатели Эринии и в первую очередь — мы сами. Сколько их уже было только на моей памяти? Но Родину не выбирают.

Так, пора проверить, что творится в мире. Заходим на "Erinia.com ", пожалуйста: "По подозрению в убийстве виконта Властимира разыскивается бывшая воительница Ирбиса Воислава. Приметы: волосы — светлые, глаза — зелёные. Да что вы говорите, подозреваемая может быть вооружена и опасна. При встрече не пытайтесь задержать её самостоятельно, позвоните по телефону..." Неинтересно. А что пишут на моём любимом сайте? Набираю " Tough girls.com", захожу на форум... я так и знала. Новая тема. Автор — Angel Eyes. Кто же ещё? "Подстрели гусыню!" Кликаю на название.

"Оп-ля-ля! Девчонки, сезон охоты открыт! Спрашиваете кто дичь? Разрешите представить — Дикая гусыня Воислава.! Наш несравненный вольный стрелок умудрилась отличиться. Застрелила несчастного виконта Властимира и, похоже, полна уверенности, что эта выходка сойдёт ей с рук. Разубедим вредную девчонку? Щедрая награда гарантируется. Открою по секрету — фрайгерр Владислав рвёт и мечет. Привожу основные приметы возмутительницы спокойствия.

Внешность — смазливая холодная стерва (я не такая!)

Фигура — склонна к п...о...л...н...о...т, что за чертовщина, язык вроде бы родной, и буквы все знакомые, а общий смысл — мимо кассы. Задираю блузку, внимательно смотрю на свой плоский, мускулистый живот. Врёшь, клевещешь без зазрения совести!

Психологическая характеристика — хвастунья и воображала (ну это уже ни в какие ворота).

Особые приметы — жадная дура, судя по поступку (я заливаюсь краской и испускаю страдальческий стон)

Ну а чтобы вы не пристрелили по ошибке свою соседку, прилагаю фотку подозреваемой".

А-а-а!!! Нет!! Уберите это немедленно! Сейчас же! Ужас! Это я на нашей вечеринке, плавно переросшей в жуткую оргию. И она же меня фоткала! Подлюга!!!

"Если у вас возникнет вопрос, что делать с подстреленной гусыней — вот мой вам добрый совет. Классический рецепт приготовления гуся с яблоками". И отзывы.

White Mount: "Angel Eyes, фотка — супер! Воислава, сдавайся по-хорошему!"

F.C. Milаdo: "Angel Eyes, ржу — не могу! Фотка — класс! Воислава, сдавайся добровольно! Бить не будем".

Snowstorm: " Angel Eyes, под столом! Фотка — улёт! Бегу за ружьём. Воислава, сдавайся! Всё равно не уйдёшь"

Absolute Glory: "Девчонки, я в деле (плохи мои дела). Воислава, сдавайся! Обещаю справедливый суд"

Ах, вот вы как! Набираю свой ник, (City Hunter), пароль и пишу сообщение: "Angel Eyes, ты — покойница!!! Мне всё равно терять уже нечего, одним трупом больше, одним меньше, какая разница. Молись!" И далее стандартный набор: вспарывание живота заживо, прижигание внутренностей огненными заклинаниями, медленное потрошение. В выражениях мы не церемонимся. Значит, говорите — покайся, скидка выйдет? Сейчас! Венеды не сдаются! Всё, мосты сожжены. Назад дороги нет. Или на белом коне, или на щите. Вырываю лист из тетрадки, поспешно пишу на нём: "Мама, папа, я не слушалась вас в детстве, и за это жестоко наказана. Простите меня за всё. Я вас очень, очень люблю!" Пора действовать. С пистолетом — это они ловко придумали. Только не учли, что у каждой медали есть обратная сторона. Нормандины продали мне его вполне законно (поэтому Милада так легко и вычислила меня). Но то, что я приобрела его нелегально, (запутанные правовые нормы у нас в Эринии, правда) знал лишь один из моих нанимателей. Петрас, дружище, самое время навестить тебя...