Ибо богиня 01-15

Исключение было лишь одно. Реальные деньги давали за победу. За титул. (Так его Джейн стала Леди Замков XII. А он потом — Лордом Шахмат X, Лордом Пустоши VIII, ну и так далее...)

— Блейк! — требовательный, отчаянный какой-то голосок Гали вырвал его из воспоминаний.

— Что? — оказывается, всё это время он смотрел ей в глаза.

— "Что"?! ты, кажется, сказал "да"?

"А ведь она сейчас расплачется".

— Да.

— Да?! — опять, тем же тоном повторила она.

"Или заедет по морде".

— Да, — подтвердил он, и теперь пришла его очередь почти задохнуться: — Да... милая.

Что бы она сделала, промолчи он — Галина Осиповна не знала и сама. А так — подошла, погладила по щеке, обняла, прижалась, коленкой раздвинула ему ноги, чуть изогнулась, потёрлась бедром... Со смехом вырвалась, выскочила из палатки, закричала:

— Кушать хочу!

Лишь после этого позволила себе облегченно выдохнуть и побежала к воде.

Остановились они, лагерь они поставили у одной из вырвавшихся в долину питаемых ледниками горных речонок, температура воды во всех них была градусов пятнадцать — как раз то, что девушке сейчас и требовалось.

— И будь аккуратна, — сказали ей, перед самым её походом. — Хоть с ним-то не перескакивай через ступеньки! Ведь, подруга... — улыбнулась молодая женщина, сидевшая напротив, — Тебе ещё, конечно, не критично, но может не стоит до кризиса доводить — чтобы тебе напомнили про пункт N1?

— На себя посмотри.

— Над собою я тоже работаю, — чуть поморщилась, чуть улыбнулась её подруга.

— Вместо нотаций лучше б конкретное что-нибудь подсказала!

— Ну, если просишь... Вот, посмотри, — движение пальца по виртуальной клавиатуре, и просветляется воздух, прописываются линии, проявляются краски... — вот это, кажется, единственная, кому он разрешал употреблять слово "милый" по отношению к себе. С остальными — сразу рвал отношения.

— Этой-то за что позволялось?! — удивилась Галина Осиповна, глядя на тщательно вырисованное лицо, на тщательно вылепленную фигуру провинциальной певички — макияж и пластика. Что не пластика — то макияж, а что ни то, ни другое — одежда... Одежды — мало.

— Во-первых, потому что она, судя по всему, была, первой. Одноклассница.

— Вон оно что... Понятненько.

— ...а во— вторых... я тебе её песни закачаю — послушаешь.

(Галя послушала. Голос уж какой-то особой особостью не отличался, что и неудивительно: отличался бы — не сидела в Бирмингеме, но... голос, в конце концов — это лишь инструмент, им ещё и уметь пользоваться надо. Бирмингемская певица — умела. Есть такой театральный термин: последняя интонация — вот).

— Недавно родила, не выступала, не появлялась на местных сценах-экранах полтора года — как помнишь, стандартный минимум декретного отпуска. Сокращать его никто, конечно, ей не позволил. Зато, когда вернулась, помогли с концертной программой: профсоюз намекнул её продюсеру: родившая женщина должна быть счастлива — пора. Представление пустили в маленьком зале — на двести мест всего: на большее осторожный продюсер не решился, побоялся, что все её уже забыли. Сама понимаешь: шоу-бизнес... Ему пришлось три раза продлевать срок аренды, при том, что два раза поднимал цену на билеты. Аншлаги, цветы и аплодисменты, аплодисменты... Некоторые приходили не по одному разу: "Мы по Вас соскучились".

Галя тоже прослушала её концерты не раз и не два. И согласилась: по такой соскучиться можно.

— Теперь взгляни сюда. Это она в девятом классе.

— Что же она с собой натворила-то! — попервоначалу удивилась Галя. А потом изумилась еще больше: — Да она ж... Да мы... Мы как сёстры были!

— Вот реконструкция. Такой бы она стала сейчас, если бы не шлялась по пластмейкерам.

— И не просто сёстры... Близнецы.

— Ты — выше ростом. На шесть сантиметров.

Молчание длилось недолго.

— Вы меня ему подставили... — дошло до Гали.

Блондиночка, сидевшая напротив, улыбнулась:

— Вообще-то, с точностью до наоборот. Тебе — его.

— Не поняла?..

— Блондинкам нравятся тёмненькие, брюнеткам — блондины. А, судя по тому, что Джейн Олдридж до сих пор помнит твоего Блейка, вашему типу женщин должен быть привлекателен его мужской фенотип.

— Не морочь мне голову, а?!

— Ну, не только ж тебе — ему, — рассмеялась подруга.

Галонька улыбнулась тоже, а потом покачала головой:

— Боюсь я... Он на прощанье даже поцеловать меня не попытался. Уже весь был в завтрашнем — в своей ирреальности, в Даяне, уже на пути к Долине.

— То есть уже без тебя... То есть в экспедицию с тобою он не собирается. В твою загадочную экспедицию...

— Вы знаете!... — поняла научница.

— Да, — подтвердила безопасница и проворчала: — Вот надо было тебе бежать к своему старикану! Рассказала бы сразу мне... Подруга, называется....

— Чтоб ты, подруга, закрыла Гессу?!

— Да будет тебе известно, подруга, что за лабораторией Бекира Бояджи мы приглядываем уже лет пятнадцать — за его экспериментами с земной фауной /флорой... да и местной тоже... генетическими экспериментами.

— Что?!

— А то! В геном человека он не лезет, а в остальном... Эксперименты сугубо ограничены и по масштабу, и территориально, зато если что... Я даже предположить не могу: что если?! Но если что — технология, практическая технология работы с геномом не будет утрачена, специалисты будут уже готовы, инструментарий подобран, так что развернуть соответствующее массовое производство на Земле мы сможем в минимальные сроки. В месяц. Надо будет — в неделю!

— Бекир... он знает?

— Зачем? Пусть боится себе.

— Помимо его лаборатории ещё такие есть?

— Я о том знать не знаю и знать не желаю, а тебе — не следовало бы даже догадываться. Но уж... Вот, — подруга-безопасница протянула подруге-научнице пакетик. — Отдашь своему уважаемому Арнольду Пантелеймовичу, когда вернёшься. Это био-материал по "грызлу естественному" — параллельный проект, точнее сказать — изначальный, а то ещё там напутаете... Пойдёте вдвоём с Блейком. Они, генетики эти, таки боятся, и тебе их какую-никакую, а систему безопасности самой не одолеть. И... — комконовка опять поморщилась: — Это возьми тоже. Как только выйдешь — наденешь и не снимаешь до конца.

На руке у неё лежал серебряный браслет.

— Это?...

— Это браслет экстренной связи. В случае чего — просто ударь по нему, сожми его, укуси его, ударь им по чему-нибудь. Я отслежу — вмешаюсь.

— Да зачем? Дойду, посмотрю на их изгородь, вернусь, чё-нить Пантелеймовичу буркну, отдам материал — всё...

— Ага, буркнешь... Пантелеймонычу... — И Галя поняла: сморозила глупость. Там миллион вопросов будет! — Соврешь, он или почует, или просто поймает — вылетишь из Миссии, как миленькая! Да ещё и ославит тебя на половину галактики и социабельность в ноль вгонит, — и подружка её, вздохнув, добавила: — И ещё... Доберётесь до подвалов — глянь хоть одним глазком, что там у них на третьем уровне делается...

— А сама?! — поразилась девушка.

— А вот делать мне нечего, как ещё и по их подземельям шариться!

Галя только покачала головой: как богинь в Даяне конструировать — так времени у них хватает... Впрочем... Кто его знает, что там в приоритетах у этого КОМКОНа.

— Блейк не согласится. У него Долина. У него же теперь "Богиня", видите ли... Глазки б тебе повыцарапывать!.. Ему наша реальность...

— Совмести.

— Что совместить?

— Реальности. А буде мальчик кочевряжиться... Скажи: пойдёт с тобой — помогут с тремя десятыми секунды. И никуда он не денется. Выматерится и пойдёт. Только обязательно добавь: "помогут на этот раз", слышишь? — обязательно! — и проворчала: — Ибо нефиг.

— Объяснишь?

— Нет. Это его тайна.

— Подруга! — съязвила Галина Осиповна.

— Именно поэтому, подруга, — улыбнулась Татьяна Валерьевна, — именно поэтому.

Лабораторию свою — внутренний комплекс — подпольные генетики устроили в пещерах первой гряды Туманных гор. Разумеется, никакой классики спелео-экзотики, типа мерно падающих со сталактитов капель, давно уже не осталось, полы выровнены и покрыты имитирующем дерево пластиком, стены загерметезированы и окультурены — к примеру, есть участок, где стена прорезала выход кварца с золотой жилой, так его только тщательно отшлифовали и оставили, а в других местах — и модный корундовый сайдинг, и картины с местными пейзажами, и виртуальные окна...

Землетрясения здесь нечасты, но регулярны: недалёкая Долина Вулканов справлялась с ролью релаксатора тектонического напряжения отнюдь не на сто процентов. Однако архитекторы дали стандартную гарантию, что помещения выдержат всё кроме тектонического разлома коры прямо под ними. А геологи выписали официальную справку, что вероятность подобных катаклизмов в данной местности на ближайший миллион лет не превышает одну десятимиллионную.

В общем, всё как в холдах.

И, как почти со всеми холдами, к которым едва ли не в плотную подходили поля, виллы, небольшие посёлки, так и здесь рядом с Лабораторией раскинулся внешний комплекс — вольеры, сады, поля. Возле многих из них стояли домики. Основной уход за животными и растениями осуществляли роботы, но анализ полученных результатов — это уже людская часть науки. Да и жить на открытом воздухе приятнее. Подпольщики безграмотностью не отличались, азы теории вероятностей помнили и двадцатикратной мутагенности Гелы не боялись.

И всё это было окружено периметром безопасности: и от местной фауны, и от случайных посетителей — дабы "какой-нибудь совсем дикий "краснозуб пятнистый" не вытоптал особо ценную делянку или случайно забредший геймер не залез к хищникам в клетку". Вопрос, что "случайному геймеру" делать в восьми конных переходах от ближайшего АП, очевидно, считался нетактичным.

— И где здесь может быть твой "грызл"? — поинтересовался Блейк у Галины Осиповны, разглядывая макет. Настоящий комплекс был виден тоже: саванна у Туманных гор была ровной, чуть поднимаясь к их отрогам, и заходящая Гела отчетливо высвечивала и квадраты полей, и тёмные пятна вольер, и витые ниточки изгородей, и матовую полусферу внешнего уровня Лаборатории.

— В вольерах. В пятом, четырнадцатом или тридцать третьем — типичные для крупных хищников.

— А как ты собираешься к ним пройти?

— Вообще-то об этом я хотела спросить у тебя, — улыбнулась научница. — Ты ж у нас трежер.

— Я — трежер, а не взломщик. И, помниться уже говорил: к электронным системам защиты банков, например, даже не присматривался.

— Да где ты здесь видишь банк? По мне так это напоминает не очень сложный лабиринт.

— Галя, не путай реальности — это Гесса!

— А тебе не кажется, что так даже интересней?

— А ты не забыла, что механизм перерегистрации здесь не предусмотрен?

— Опять ты... Тебя это так пугает?

— А тебя?

— Честно?

— Да!

— Тогда вот тебе честно... — Галя протянула руку и положила её ему на грудь, опустила глаза, явно ещё раз проверила себя, и с каким-то удовлетворенным удивлением улыбнулась: — С тобою — нет.

— Послушай, — Блейк всё-таки хотел достучаться до разума девчонки, — если они там действительно занимаются генетической инженерией — им страшно, очень страшно. Им всем светит пожизненная высылка на планету класса "Q— ". Пожизненная! Впрочем, длительность жизни среднего homo на таких планетах не такая уж и длительная... И если они нас застукают: биолога плюс трежера — всё будет прозрачно... Слишком! И пойми, что изобразить из нас жертв того самого "грызла" — в голову придёт тотчас же!

— Пойми и ты, — опять с ноткой удивления в голосе проговорила девушка: — С тобою мне не страшно. В крайнем случае, ты опять что-нибудь придумаешь, и мы вывернемся! Нет, не страшно — совсем, — она помолчала и добавила: — А тебе?

Блейк раздраженно потряс головой: вот непробиваемая!

А девушка опять улыбнулась:

— Ну, представь нас с тобой — там, — кивнула она на макет, — представь! И скажи...

Что ж, Блейк представил: вот идут они, и с одной стороны некие грызлы, с другой — некие генетические фанатики... а они с Галей только вдвоём.

Он пожал плечами, снял со своей груди руку Галины Осиповны и поцеловал в серёдку влажной ладони, туда, где сходились и пересекались все её главные линии.

— Страшно? — ещё раз спросила девушка, поёжившись. Она еле удержалась, чтобы не закрыть глаза, чтобы не... Ох, уж эти мне "главные линии"!

Блейк оторвался от ладошки и опять пожал плечами:

— Нет. Совсем. Как-то и я уверен, что в том, крайнем случае, ты меня вытащишь, схватишь за шкирку, крикнешь: "Веди!" — и вытащишь.

— Тогда — веди! — уняв томную расслабленность, улыбнулась Галка. — Ты же запросто пробьёшься сквозь их пороги! Неужели они сложнее переходов внутренней сети Пристанища?

Блейк только вздохнул.

Тогда она опять улыбнулась и, бессовестно наслаждаясь собственной бессовестностью, протянула:

— Ну, ми-и-илый...

Такая простенькая попытка манипуляции... Но бесстыдство голоса замутило похотью сильнее, чем бы бесстыдное прикосновение! — Блейк поднял голову. Её губы как раз были на уровне его глаз, и губы рассмеялись:

— Утром. Всё, что хочешь — но утром,

Оскорбиться парень не успел — девушка затрясла головой и судорожно обхватила себя руками:

— Не подходи — сорвусь... Бо как же мне хочется этого — сейчас... Трясёт аж... Утром! — закричала она на себя. — Блейк, да говори что-нибудь! Мож, успокоюсь... Хоть чуточку...

Блейк отвернулся, отошёл и, глядя на лабораторный комплекс, который сейчас весь блестел в последних лучах чужого светила, заговорил:

— Напрямую мы не пойдём.... — замолчал, резко повернулся к Гале, но та лишь зябко ёжилась... Отвернулся, передёрнул плечами, продолжил: — Действительно, никаких сложных запоров у них быть не может: подпольщики прекрасно понимают, что против КОМКОНа их замки, — да любые замки вообще! — что папирусная бумага для горящего факела, а против случайно появившихся научников или невесть откуда забредших геймеров ставить что-то заковыристое — только насторожить тот же самый КОМКОН: с чего это вы там прячетесь? Так что максимум за два часа, я бы взломал одну из внешних калиток. Любую! Но за эти же пару часов нас гарантировано застукает служба слежения. И: "Здравствуйте, Галина Осиповна! — у него сорвался голос он сглотнул, но договорил: — Жилина, ты чё сюда припёрлась?! Ты на нашего Мишаню посмотреть хочешь? Так вот он. Миша, фас!"

Жилина не сдержалась, улыбнулась : "Как излагает, как излагает — заслушаешься!"

Она успокоилась. Да и, честно сказать, возбуждение таким сильным, как она его изобразила, не было. Но... Но её рыжеволосая подружка как раз накануне похода пригрозила: "Обидишь ещё и этого паренька — лично задницу отхлещу!" А подруга с очень светлыми волосами добавила: "Не, не отхлещешь — ты держать эту кобылу будешь. А уж ремешком-то я побалуюсь". Конечно, они смеялись. Конечно. Обе. Да сама эта рыжая — кобыла! И вторая... Коза!