Туристы икс, фантроман

Вернувшись с родителями на родину, Марина неожиданно узнала, что секса в СССР нет и быть не может. Что это запретная тема не только для подростков, но и для взрослых людей. А детей в СССР продолжают приносить исключительно аисты, или, в крайнем случае, выращивают на капустной грядке в огородах или на дачных участках. Удивило Марину и то, что в русском языке нет даже слов, обозначающих различные аспекты интимных отношений, органов, принимающих непосредственное участие в деторождении. Зато нецензурная речь, звучавшая везде: на улице, в автобусе, в магазине, на перемене, состояла исключительно из слов, в какой-то мере все это обозначающих.

На деле получалось, что секс в Союзе есть! Но секс какой-то грязный и недостойный, и им занимаются исключительно малообразованные и некультурные люди. А любовь, описываемая Пушкиным, Тургеневым, Чеховым, Толстым, и даже показанная в некоторых художественных фильмах, к сексу никакого отношения не имеет. Это два антипода, как черное и белое.

Марина еще раз посмотрела на себя в зеркало и сняла бюстгальтер. Розовые соски, как дула миниатюрных дамских пистолетов, через отражение в зеркале нацелились на нее, вынуждая ее сдаться. Нежная и упругая грудь, вздрагивающая от учащенного дыхания, готова была взорваться от волнения и возбуждения.

"Иван удивительный парень, мне с ним так хорошо, — подумала Марина. — Я пьянею от запаха его тела. Я млела от его прикосновений в танце. Я теряю голову рядом с ним, я ... Мне так интересно с ним разговаривать, не меньше, чем с папой... Мама говорила, что любовь — это, когда с человеком не хочется расставаться ни на секунду, хочется быть с ним всегда... Теперь я понимаю маму. Понимаю, что она хотела сказать. Когда я встречу такого человека, то буду готова отдать всю себя без остатка... Я готова отдать себя ему, всю... Я не знаю, что со мной происходит, ведь мне всего шестнадцать лет, а ему пятнадцать. Но ведь Ромео и Джульетте ..."

Марина надела на себя махровый короткий халатик и подвязала его пояском. Раскрасневшаяся, возбужденная, сомневающаяся, жаждущая новых ощущений Марина зашла на кухню.

Иван усиленно продолжал крутить кофемолку. Внутри Ивана полыхал не меньший огонь страстей, чем у Марины. Он не знал, что делать и как совладать с той мощной энергией, кипевшей в его груди, в крови, во всем теле. Чувства нежности к Марине переполняли все его существо, а огромное мужское желание с каждой секундой все нарастало и нарастало. Физиологически Иван был вполне созревшим мужчиной, но фактически ему только предстояло им стать.

— Иван, мне кажется, что ты кофе превратил в муку, хоть пирожки стряпай. — В халатике Марина была явна другая: исчезла показная наигранность, присущая всем женщинам. Женщина в платье ведет только разведку боем, а в нижнем белье (халатик в те времена можно было отнести к нижнему белью) вызывает на себя огонь тяжелой артиллерии, устоять под натиском которого обычно бывает невозможно. Но Марина попыталась отвести огонь в сторону: — Ваня, хочешь, я научу тебя варить тот кофе, который я люблю, но с одним условием: ты когда-нибудь научишь меня варить все эти летние и зимние борщи. Хорошо? — спросила Марина, подходя к встроенной электроплите. Иван не удивился внешнему виду плиты, одного из последних достижений современной техники, хотя ни сколько не сомневался, что такой плиты нет ни у кого в Алтайске, даже у Первого секретаря горкома партии, как в прочем и большого двустворчатого холодильника, едва помещавшегося на кухне, явно не соответствующей по размерам европейским стандартам. Марина включила самую маленькую горелку на электроплите со стеклокерамическим покрытием.

— Я хочу научиться варить кофе, хочу научить варить тебя борщ, но можно сначала помыть руки? — застенчиво спросил Иван, также уходящий из-под "артобстрела".

— Ой, извини! — Марина посмотрела на него такими глазами, что Ивану самому захотелось извиниться за то, что он вынудил извиняться ее. — Иван, я плохая хозяйка. Совсем забыла правила гостеприимства. Хорошо, что мама не видела, а то сейчас прочла бы мне лекцию. Я знаю, что гостя надо сначала помыть, затем накормить, напоить, а только потом спать уложить, — немного смутившись, поправилась: — В сказках так говорят. Пойдем, я покажу, где и что у нас находится... это самая большая комната... здесь библиотека и по совместительству папин рабочий кабинет. — Вдоль трех стен до самого потолка стояли старинные деревянные застекленные книжные шкафы из красного дерева с книгами. Возле окна расположился двухтумбовый письменный стол из того же дерева, что и шкафы, кожаное кресло и обычный стул, стоявший здесь явным изгоем.

— Это дверь ведет в спальню родителей. Туда нельзя, табу, — продолжала миниэкскурсию по квартире Марина, — Даже я стараюсь лишний раз не заходить, чтобы чего-нибудь не задеть, не сдвинуть, и ненароком не изменить заданную энергетику. Мама увлечена в последнее время китайскими методиками управления энергиями своего жизненного пространства... эта дверь в ванную и туалет одновременно. Мама никак не могла найти место под биде, так что пришлось сломать перегородку... ну, и последняя дверь ведет в мою комнату, потом покажу. — Марина приоткрыла дверь в ванную комнату. — Сам разберешься, мыло, полотенце и прочие туалетные принадлежности найдешь без труда. Я пойду сделаю пока бутерброды, а потом научу тебя варить кофе.

Иван не так удивился импортной керамической плитке, ванной с гидромассажем, как тому, что два унитаза разной формы стояли рядом. Не сразу до него дошло, что второй унитаз и есть то самое биде, из-за которого пришлось ломать стену. В доме у Ивана не было не только биде, но и унитаза, раковины и ванны, удобства находились на улице, но зато во дворе стояла настоящая русская баня, срубленная из кругляка осины, с которой не могли сравниться никакие импортные штучки.

— Как тебе достижения загнивающей буржуазии? — спросила Марина, когда Иван зашел на кухню.

— Удобно. Грамотно. Со вкусом, — коротко, но объемно оценил Иван технические достижения капиталистов для людей и принялся рассматривать стол, который весьма походил на праздничный.

В центре стола стоял старинный потемневший от многих лет медный подсвечник с двумя незажженными красными свечами. Нарядные желтые тарелки с нарезанной краковской колбасой, черным хлебом, маслом, швейцарским сыром, не плавленым колбасным, а настоящим — с "дырочками", стояли вокруг. Марина, доделав шестой бутерброд, положила на тарелку, замкнув последний лепесток цветка из белого хлеба, масла и красной икры, а так же весь ансамбль на столе. Подобные деликатесы Ивану приходилось видеть разве что на Новый год. Иван, сглотнув слюну, предательски появившуюся скорее не от созерцания, а от запаха копченой колбасы, спросил у Марины:

— Может я что-то пропустил? У тебя сегодня День рождения?

— Иван, какой же ты невнимательный! — с укоризной ответила Марина. — День рождения бывает каждый год, а вот королевой становишься не так и часто! А еще королеве приходится работать кухаркой. Нет никакой справедливости на этом белом свете. Совсем как золушка, — не сдержавшись, весело рассмеялась. — Вань, так хочется есть! С утра ничего не ела. А ты?

— Есть немного, — сглотнув очередную порцию слюны, признался Иван; пищеварительные соки в желудке готовы были принять еду на переработку.

— Вань, умоляю тебя, пошли варить кофе! — нетерпеливо, как ребенок, попросила Марина.

— А королеве можно готовить кофе? — улыбнулся и Иван.

— Вань, когда сильно хочется, то можно все, — произнесла как-то очень загадочно Марина; явно в ее словах имелся и другой подтекст, скрытый словами, в словах или между слов. — Показываю и объясняю один раз, запоминай. На двоих, в смысле на нас с тобой, я кладу три чайные ложечки с горкой свежемолотого кофе, две ложечки сахара и заливаю двумя чашечками холодной, но обязательно кипяченой воды. — Слова сопровождались конкретными действиями, явно ей знакомыми. — Турку ставлю на средний огонь. Пока вода закипает, я мелко строгаю шоколад, примерно 20 граммов. Это сто на двадцать, получается одна пятая часть плитки. В самом начале закипания воды высыпаю шоколад и размешиваю, довожу до кипения. Турку поднимаю примерно на пять секунд и вновь опускаю на плиту, жду, когда пенка поднимется до верха, и поднимаю еще раз, затем опускаю. А когда пенка поднимется вверх еще раз, снимаю. Кофе готов!..

Иван с наслаждением наблюдал за ловкими и красивыми движениями Марины, не очень вникая в суть произносимых слов. Он сделал попытку сосредоточиться, чтобы осмыслить, что с ним происходит, но не смог. Ему казалось, что все происходит, как во сне. А сон, сладкий сон, он не может более контролировать, это выше его сил. Уловив в воздухе ароматный запах кофе и шоколада, Иван услышал восторженные слова Марины:

— Кофе готов! Очнись!..

..Иван и Марина, почти не мигая, смотрели друг на друга, словно готовясь к чему-то очень важному и ответственному в их жизни, в то время как руки в автономном режиме доставляли деликатесы по месту назначения. И только когда на столе кончилась вся еда, и был выпит весь кофе, Марина спохватилась:

— Я хотела, чтобы ужин получился романтическим, а свечи забыла зажечь. — Марина неожиданно встала из-за стола. — Ваня, я на одну сек.

Иван проводил Марину взглядом, зажег свечи. Огонь завораживал: два огонька стремились навстречу, стремились объединиться в одно пламя, расплавляя ради этого парафин своих свечей. Иван представил, что это они с Мариной. Он горит для нее, а она — для него. Они хотят стать одним единым целым. Если за Марину он додумывал, то сам этого желал.

Марина вскоре вернулась, держа в руке подаренную цепочку с кулоном. Она выключила свет, и только мигающий красный свет свечей освещал комнату, где были только он и она. Марина подошла к Ивану.

— Ваня, поможешь мне надеть цепочку? — шепотом попросила Марина и присела к Ивану на колени.

От близости Марины, от запаха ее волос, от прикосновений Иван ощутил еще более сильную волну мужского желания, почти неконтролируемую, почти неуправляемую, почти взрывоопасную...

Марина почувствовала под собой нарастающую, крепнувшую, пульсирующую мужскую силу плоти. Эта сила притягивала, как магнит притягивает иглу, как огонь притягивает бабочку. Низ ее живота просто сгорал от огня желания. Она знала, что вот-вот и их желания сольются в одно желание, в одну страсть. И не было у нее сил, да и желания противостоять этому. Вот только камень жег руку, будто бы говорил, что его место не в руке. Из последних сил Марина прошептала:

— Ваня, помоги.

Волнение и возбуждение мешало Ивану, с трудом ему удалось защелкнуть замок на цепочке. Кулон коснулся груди Марины, и волна тепла, идущая от кулона, обожгла ей грудь, и мгновенно растеклась по всему телу.

— Иван! Что это? Потрогай, какой жар идет от кулона! — встревожено произнесла Марина. Она взяла руку Ивана и положила себе на грудь.

И в этот миг они очнулись, словно кто-то вылил им на головы ведро ледяной воды. Они проснулись от сна, приятного и желанного им обоим. Они оба это понимали.

Марина продолжала сидеть на коленях у Ивана и не только — мужская плоть еще не потеряла прежней силы. Она понимала, что еще бы немного, еще чуть-чуть, и лишилась бы девичьей невинности. Минуту назад она этого хотела больше всего на свете, но не сейчас.

Несмотря на сексуальную революцию в Европе и отсутствие секса в Советском Союзе, Марина мечтала о большой и светлой любви, затем о браке, наполненном любовью духовной и физической. В своих мечтах и грезах она видела себя танцующей в белом платье с единственным, неповторимым, любимым принцем в огромном дворце или маленькой квартире. А затем, как суженный уносит ее на руках в белоснежную спальню, усыпанную красными розами, как они занимаются безудержно, страстно и ненасытно любовью до утра, отдавая себя друг другу без остатка. Марина даже представила, что ее избранником вполне может стать Иван. Но то, что могло случиться несколько минут назад, должно произойти не сейчас, она это понимала.

Марина не понимала, что с ней происходило. Почему ее так безудержно манило к Ивану. Она не знала ответов на "почему". Но ей не было стыдно за то, что уже произошло и то, что могло произойти. Изображать ложную стыдливость перед Иваном она не собиралась, а перед собой — тем более. Ведь это глупо, а глупой она себя не считала, и ею не была.

Марина как-то грустно спросила:

— Орл, что это за камень? Почему от него шел такой жар, а сейчас только легкое тепло? И что за ...приятная волна наваждения окутывала нас?

К Ивану тоже вернулась рассудительность, и он мог уже в большей степени контролировать себя, управлять своими чувствами. Что с ними происходило, какой сладкий дурман окутывал, он тоже не знал. Его правая ладонь по-прежнему лежала на груди Марины, поверх кулона. Безымянный палец упирался в твердый возбужденный сосок девушки, что не давало Ивану окончательно прийти в нормальное состояние. Через его ладонь проходила тепловая волна, которая в виде небольших пульсирующих вибраций откликалась в разных частях тела. В голове у Ивана с огромной скоростью неслись мысли:

"Кулон-оберег заработал. Кулон защитил Марину от какого-то воздействия. Воздействие было не только на Марину, но и на меня. Заработала голова, значит, кулон помог и мне. Хорошо, это уже радует. Хотя... будь честен: радует только то, что заработала голова, а не то, что не произошло... Я хочу Марину как женщину и это естественно. Ее запах, ее тело, близость возбуждают меня, я хочу ее... Но я не животное, я человек, который... мне нравится Марина, и я хочу, чтобы это произошло иначе... я не хочу, чтобы кто-то подталкивал, управлял моими желаниями, дергал за невидимые ниточки. — Иван вдруг осознал, что про интимные отношения мужчин и женщин знает значительно больше, чем несколько минут назад: знает как необходимо вести в постели мужчине, то есть ему, и что хочет женщина, и еще многое из того, чему не учат в школе, а что обычно узнают путем проб и ошибок. — Наверное, в глубинах подсознания у каждого человека есть такие запрятанные знания, приходящие тогда, когда становишься готовым к ним. Знания, как учитель, приходят тогда, когда к ним готов, — решил Иван и переключил свое внимание на обереги, вспомнив вдруг то, о чем ему говорила бабушка. — В старые времена в Сибири было немало колдунов и ведьм, людей, владеющих определенным набором негативных знаний, которые при правильном использовании могли причинить различный вред. Они наводили сглаз, порчу, различные болезни и даже могли приблизить смерть. Могли и приворожить так, что человек теряя голову, бросал семью и уходил к тому, к кому его приворожили. Навести тоску так, что человек начинал вянуть и сохнуть, подобно дереву, лишенному живительной и спасительной влаги. Колдуны, ведьмы, маги и другая нечисть обладали определенным набором приемов, основанных на использовании кодированных символов, спрятанных в словах и даже в отдельных буквах, звуках. А слова чаще всего прятали в форму "безобидной" молитвы. Такие "молитвы" наговаривали на воду, алкоголь, сладкие напитки, сахар, иногда и на еду, на то, что могло длительное время сохранять негативную информацию. Современные средства записи информации америки не открыли, к бабушке ходить не надо. Но колдовство никак не проявлялось, никак не действовало на человека, если тот жил с богом в душе, но таких людей всегда было немного. Что получается? Если провести некоторую параллель с аудиозаписью, то пленка не будет звучать на магнитофоне, если на нее воздействовать магнитом, и чем мощней магнит, тем "чище" окажется пленка. Магнит сотрет аудиозапись. Получается так, что человек, живущий с богом в душе, выступает неким магнитом, способным нейтрализовать негативную информацию. Бабушка говорила, что такой человек мог взглядом, прикосновением руки, или даже словом исцелить того, на кого было произведено воздействие темных сил. Такие люди также делали обереги, защищавшие от разного рода негативных воздействий. И чем сильнее вера в человеке жила, тем сильней был и оберег. Вроде все просто и понятно. А почему раньше об этом не задумывался? Да потому, что лично меня не касалось, а думать мы начинаем, когда петух клюнет в одно место. Чаще всего, оберегом выступала святая вода. Но воду не всегда удобно носить с собой. Делали обереги и на более твердые предметы: на серебряный нательный крест, на камни, монеты, металлическую подкову. Оберегом выступали намоленные иконы — "намагниченные". Самые сильные и мощные обереги могли нейтрализовать действие не только "нечистой силы", колдовства, но даже сильных ядов... Оберег, который я сделал для Марины, реально действует. Я сам ощутил и видел его действие. Значит все, что мне рассказывала бабушка — правда! Но в бога я вроде не верил. А верю ли сейчас? Не знаю. Возможно, какие-то способности мне достались по наследству от предков, от прадеда, от бабушки. Хотя, кто его знает, передаются такие способности по наследству или нет.