Хозяин порталов (Спираль миров-2).

— Рассол ему, Ирна, только рассол, — крикнул я подсказку.

— Это кто там советы подаёт? — задумчиво размышляющий голос Реналдо.

— Наверно мирс Мирош в гости пришли? — неуверенный кухарки.

— Вполне вероятно, да, вполне. Что?! Ирна, скорее открывай двери...ох, моя нога...

— Осторожнее, хозяин. Ай, как неаккуратно...

— Ничего, пройдёт. Открывай эти демоновы запоры, кто их только придумал.

Погремела щеколда и на пороге появился улыбающийся Реналдо, с довольно помятым лицом. Он быстро прохромал ко мне, крепко обнял, похлопывая по спине:

— Забыл, совсем забыл старого друга. Мирса Мирош, вы как всегда выглядите великолепно. Где пропадал, Сергис? Три года ни слуху, ни духу. Дела неотложные? Мог бы выкроить пару минуток, посидеть, поговорить. Что для вечности час-два? Незаметная пыль, оседающая на наши плечи.

— Ты выражаешься как настоящий поэт.

— Реналдо Даринский, к вашим услугам господа. Восходящая звезда поэтического жанра, — он шутливо поклонился, высокомерно поджав губы.

— Мои поздравления, мирс Деранго.

— Ай, бросьте, дорогая Нарейса. В моём возрасте важнее всего спокойствие, а не общение с экзальтированными поклонницами. Так устаю..., — рука театрально приложилась к глазам. — Сергис, ты что сейчас сделал?

— Избавил друга от неприятных ощущений.

— Не-е-ет, ты лишил друга удовольствия возродиться из мёртвых. Представляешь — подымаешься с трудом, голова раскалывается, во рту поселилась стая дохлых острокрылов и тут тебе подают большой бокал холодненького, остренького крийса. Кровь начинает энергично бежать по венам, краски дня становятся плотнее и ярче. Крик молочника, пусть он будет проклят во веки веков, не бьёт по вискам.

— Видишь, дорогая, что с человеком творит образование. Ужас, — я горестно покачал головой.

— И молодые девушки, — добавил Реналдо. — Вы только подумайте, я мирс Деранго, известный в определённых кругах поэт, прячусь от женского пола. Скрываюсь в провинциальной глуши, дабы творить свои нетленные опусы. Вы есть хотите?

— Только за компанию. Эйнара далеко? — Нарейса решила не разбавлять нашу дружескую пару.

— Моя королева кремов и мазей наверняка в главном салоне. Ну, помните основной дом в столице? — Деранго меланхолично подвигал пальцами.

— Я ненадолго, — супруга чмокнула меня в щёку, и только след простыл.

Добрых два часа мы заседали в столовой, рассказывая друг другу о житье-бытье. Реналдо жаловался на бездарных собутыльников по творческому цеху, хвалился отпечатанными книгами, слушал о моих похождениях, периодически чиркая карандашом в большом блокноте. Затем наш мужской междусобойчик разбавили подруги жизни — Нарейса притащила Эйнару. Сразу отмечу — мирса Деранго выглядела на все сто, словно время её не замечало. Мне пришлось снова вернуть в нормальное состояние изрядно захмелевшего друга, иначе молнии в глазах любимой жены грозили сжечь на месте литературного гения.

Посиделки обещали затянуться за полночь, но как ни хочется расслабиться, а дела делать надо. Эйнару ждал нескончаемый поток клиентов, а меня — товарищ генерал-майор. Соскучился наверное, если время на Земле проскочило вперёд, пока мы с Нарейсой 'танцевали'. Домашние часы беспристрастно отметили наше отставание от жизни минимум на двое с половиной суток.

— Серхео, я так и отпуск не замечу, — возмутилась было Нарейса, и тут же беспечно махнула рукой. — А, ладно, невелика потеря. Ты сейчас за Арташевым?

— За ним, родимым. Нагостевался уже наверняка до одурения.

— Я с тобой. Подождёшь минуточку?

— Хоть десять. Но не больше.

Нарейса куда-то ушла и вернулась чуть позже семи минут, экипированная по всем канонам военной моды.

— Хм, что-то крутится в памяти знакомое, — я обошёл вокруг предела мечтаний очень многих девчонок, — Точно. Лара Крофт один в один. Только надпись ФСБ немного портит цельный образ.

— Кто такая? Цереушница?

— Героиня приключенческих боевиков и компьютерных игр.

— Тогда прощаю.

— Спасибо, мирса Мирош. Я весьма тронут вашей добротой.

— Пошли уже, благородный мирс Мирош. Спасём генерала из лап кровавой гэбни.

— Ошибочка вышла, дорогая. Там сейчас должны быть совет, любовь и бартерный обмен. Вот так то.

Во мне не было ни капли сомнения, что подполковник Анастасия Мирошникова, она же мирса Мирош, она же Наррейсаа Эстварра, останется без внимания ниже и вышестоящих на лестницах званий и должностей. Шок и трепет, восхищение и укор...Что ещё забыл назвать? А, завидущие глаза институтских работниц. Им тоже хотелось быть бравыми, с большущими пистолетами на бёдрах, большой грудью вперёд и высокого роста. Я зря волновался об Арташеве. У перехода нас встретил сотрудник НКВД с двумя шпалами в петлицах, всё забываю посмотреть расшифровку, представился интересной фамилией Сидоров и предложил проехать в институт. Конец переговоров в Москве ожидался на послеобеденное время. Сюда же должны будут позвонить по поводу отъезда гостей.

Нарейса откровенно скучала. Прохаживаясь по фойе, нервировала дедушку вахтёра всеми выдающимися частями тела. Два солдатика у входа, кося глазами на подозрительный объект, пытались старательно нести службу. В конце концов дед не выдержал и тихонько отозвал меня в свою стеклянную конуру:

— Сынок, твоя девка, штоля?

— Моя, отец, — я горестно вздохнул, изображая вселенскую грусть.

— Ты бы эта...послал её куды погулять. Совсем солдатиков с ума свела. Скоро шеи на посту посвёртывають. А как начальство нагрянеть? Понимашь, какая конфузия выйдеть?

— Не могу я её послать.

— Не слухаеца?

— Она подполковник, а я чуть выше сержанта.

— Да-а-а, совсем бабы власть взяли. Вот помница я своей Нюське как гаркну...

Интересные воспоминания из жизни вахтёров прервал куратор Меркулова. Он стремительно спустился по лестнице и направился прямо ко мне.

— Кто эта женщина? Почему с оружием на режимном объекте?

— Добрый день, Александр, — проявил я правила элементарной вежливости.

— Добрый. С утра был. Вы не ответили на вопрос.

— Моя жена, подполковник, можно сказать, НКВД, Мирошникова Анастасия. Здесь находится по долгу службы.

— Ой, паря, ещё и жена, — дед жалел меня как окончательно пропащего человека.

— Почему я не в курсе?

— У Сидорова спрашивайте, это он нас сюда привёл.

Куратор дёрнул трубку телефона, словно хотел вырвать с корнем, набрал две цифры:

— Самохин у аппарата. Товарищ лейтенант, почему не доложили о прибытии гостей? — бубнящий звук оперативно разъяснил ситуацию. — Хорошо. Пришли вниз Турецкую, надо гостя ознакомить с объектом.

Довольно быстро появилась девушка в военной форме, они пошептались с Самохиным и Нарейсу повели наверх. Куратор потёр красные глаза, недосыпает скорее всего, посмотрел на часовых, потерявших всякий интерес к опустевшему фойе:

— Сергей, идёмте в кабинет, ноги гудят жутко — с раннего утра бегаю туда-сюда, а народ всё прибывает и прибывает.

Помещение Самохину выделили первое попавшееся, судя по шкафам с научно-технической литературой, развешанным плакатам с графиками и разрезами механизмов. Стандартный портрет Вождя над канцелярским столом внимательно взирал на всех входящих.

— Чаю будете? — куратор полез в тумбочку, вытащил комплект из примуса, чайника и квадратной жестяной банки. — Незадача, однако, заварка кончилась. У кого есть? Сидорова встряхнуть что ли?

— Выбирайте. Этот обычный чёрный, этот с бергамотом, — я подвинул стограммовые пачки к чайнику.

— Откуда? — он глянул за стол, надеясь увидеть какую-нибудь сумку или мешок.

— От цейлонских товарищей.

— Не знаю таких.

— Шри-Ланка. Остров в Индийском океане.

— Вы случаем не фокусник? Зайца вытаскивать не будете?

— Нет. Поберегу нервы невинного животного.

Десять минут и по комнате поплыл своеобразный аромат английского продукта. Самохин принюхался, осторожно попробовал обжигающий тёмно-коричневый напиток:

— Крепкий. Получше грузинского будет. Сергей, почему ваша страна не оказывает нам помощь? Вы уже прошли через это, знаете что, где и как. В конце концов — мы же славяне.

— Переход работает всего пару дней. Слишком малый срок для принятия каких либо решений, да и не делается это наспех, с кондачка. Ещё неизвестно к какому соглашению придёт начальство, но думаю договорятся. О целях нашего появления говорить не буду. Мне никто не запрещал, ничего подписывать не давал, но режим секретности соблюдать надо. Сами понимаете, где знают двое, знает и свинья.

— Я и не спрашиваю. Моя обязанность — опекать Меркулова. К чему лишняя головная боль? Любопытно конечно, не без этого. Вот смотрю на вас, а принять умом не могу, что существуют другие миры, другой Советский Союз, — он тут же поправился. — Бывший Союз. Андрей Никонович частенько рассказывал о своей жизни, о стране. Страшные вещи говорил. Я ему посоветовал многое держать при себе, чревато, знаете ли. Упоминал и о вас, уважительно и вместе с тем с некоей долей осуждения. Вроде вы где-то у нас наследили изрядно, с большой кровью. Правда?

— Преувеличил старик. Какая там кровь, ни одной капли не упало. Просто с некоторыми гражданами, их сейчас называют двурушниками и предателями, мы с женой, не нашли общего языка. Товарищ нарком НКВД посчитал нужным тему закрыть и больше к ней не возвращаться.

Помолчали. Самохин прихлёбывал чай маленькими глотками вприкуску с колотым сахаром. Усталые морщинки бороздили молодое лицо, бледное от недосыпа. Короткая щетина покрывала щёки и подбородок — не успел побриться или некогда. Он тоже разглядывал меня, иногда двигая бровями, уголками губ, словно составлял общий портрет, соглашаясь и споря с самим собой.

— Поделитесь окончательными выводами?

— О чём? — пальцы, обхватившие стакан, слегка дрогнули.

— Вы пытаетесь по внешним признакам угадать мой характер, род деятельности, возможно возраст. Составляете словесное описание. Я правильно понял?

— Верно. Тренируюсь в определении психотипа различных людей. Собираюсь после войны поступать на курсы следователей.

— И как успехи?

— Меня сбивает с толку ваше лицо. Вы вообще эмоции испытываете? Человек может быть сдержан до определённого момента, ну а потом обязательно что-нибудь да прорвётся — подрагивания век, игра мускулов, изменение размера зрачков и так далее. Вы же ведёте себя как...как...

— Сфинкс.

— В точку. Каменное лицо, немигающий взгляд. Не хватает одного — ощущения мудрости прожитых веков.

— Есть такой недостаток. Предлагаю встретиться лет через пятьсот.

— Обязательно, если врачи изобретут пилюли для продления жизни.

Телефон на столе коротко звякнул три раза:

— Важный звонок, — куратор поднял палец, призывая соблюдать тишину. — Самохин...Москва? Давай, соединяй...Старший лейтенант госбезопасности Самохин...Так точно. Лейтенант Сидоров доставил полчаса назад...Здесь, в моём кабинете...Есть, — куратор подал мне трубку, беззвучно произнеся, — Нарком Берия.

— Сфинкс у аппарата, — я подмигнул опешившему старлею.

— Добрый день...хотя какой он к чёрту добрый. Вы срочно нужны здесь.

— Что-то серьёзное?

— Не по телефону. Прибудете в N-скую часть к месту дислокации техники. В штабе найдёте капитана Кайгородова. Через сколько времени вас ждать?

— Пять-десять минут, максимум пятнадцать. Я буду с супругой.

— Амазонка?

— Она самая.

— До встречи, товарищ Сфинкс.

— И почему я не удивлён? — Самохин аккуратно вернул трубку на место. — Лаврентий Павлович только подтвердил моё мнение. Я позвоню, вашу жену сейчас найдут.

— Не стоит, она уже идёт сюда.

Провожатый от наркома ждал нас на втором этаже штаба. Представился, сухо произнёс, глядя недовольно на Нарейсу:

— Товарищ Берия всё объяснит.

Само собой объяснит. Не будет же он рассказывать направо и налево о возникших проблемах. Дорога к апартаментам Лаврентия Павловича прошла под мерный шум покрышек да урчание движка, резво толкающего автомобиль по московским улицам. Хозяин кабинета, без излишних политесов, указал на два стула у массивного стола:

— Я так себе и представлял воинственных женщин. Вы не против принять позывной Амазонка? Истории незачем знать истинные имена, тем более что вы в ней не существуете. Теперь о деле..., — он снял очки, протёр стёкла носовым платком. — Командир батареи, старший лейтенант Яков Джугашвили, не вышел из окружения. Понимаете о ком я говорю? Товарищ Сталин проинформирован о случившемся. Моё предложение выяснить всё у генерала Арташева встретило жёсткое 'Нет'. 'Человек должен знать свою судьбу в двух случаях — при божественном откровении и в последние мгновения жизни. Товарищ Арташев не является посланником Всевышнего, а умирать мы не собираемся' — это его слова. У меня просьба, вы можете поделиться хотя бы частью своей Истории? Обещаю, всё останется между нами.

— Лично мне ничего не известно. В моей профессии исторические факты практически не пригодны, — Нарейса отрицательно покачала головой.

— А вам, товарищ Сфинкс? Много свободного времени, доступ в...Ин-тер-нет, — он прочитал незнакомый термин в открытом блокноте.

— Лаврентий Павлович, вы наших случаем не пытали?

— Зачем? Просто спросил — кем работаете.

— Читал я про Якова, фильм документальный смотрел. Не знаю, насколько велики будут совпадения. Гитлеровская пропаганда всю войну твердила о предательстве сына Сталина...

— Яша предатель?! — вскинулся Берия. — Да какая сволочь могла до такого додуматься?!

— Там столько понакручено. Немцы везде разбрасывали листовки с фотографиями сына Вождя, предлагали поступать так же, не сопротивляться солдатам вермахта. Специалисты проводили экспертизу снимков и утверждали, что на них не Яков — грубая подделка. И самое главное — нет ни одного кадра киносъёмки или записи голоса. Как такое возможно?

— Действительно странно. По всей логике они были просто обязаны это сделать. Я бы лично такого точно не упустил.

— Ну и конечно записка, которую якобы 'дипломатическим путём' передали отцу. Яков пишет, что он в плену и с ним обращаются хорошо. Графологический анализ установил несоответствие написания ряда букв, присущих Джугашвили, то есть опять фальшивка.

— Выходит, немцы организовали масштабную игру?

— Лично у меня создалось впечатление, что кто-то из бойцов, знакомых с Яковом, выдал себя за него. Немецкие спецслужбы поначалу толком не разобрались, подняли шум, ну а потом было поздно — признание ошибки равнозначно потери лица. Со 'знаменитым' пленным долго возились, таскали из лагеря в лагерь, пока не надоело. И затем пристрелили, выдавая за попытку побега.

— Интересная версия. Осталось выяснить — кто этот человек, от страха прикрывшийся родством с товарищем Сталиным.

— Вы, предлагаете нам, пройтись по тылам врага?

— На ваше усмотрение, — он горько усмехнулся. — Восстановление доброго имени сына многое значит не только для отца.

— Разработка операции займёт определённое время.

— Товарищ Амазонка, мы не требуем от вас немедленных результатов. Я распорядился отправить несколько поисковых групп и, судя по рассказу вашего мужа, положительного ответа не будет. Говорят, надежда умирает последней, так давайте последуем народной мудрости.