Зверь лютый Книга 33. Интриганки

"Храни свои слова надёжнее монет.

Дослушай до конца, потом давай ответ.

Тебе при двух ушах язык один достался,

Чтоб выслушать двоих и дать один совет".

* * *

"Верорднунг" — калька на немецкий с французского "ордонанс" (приказ). Слово уже не новость: первый ордонанс издан в 1155 г. Людовиком VII, ныне здравствующим. Провозглашён "божий мир" на 10 лет, запрещены частные войны. Но я вспоминал словосочетание "ордонансные роты". Вот тут лет триста опережения.

Понятно, что княгиням, пока они жили у меня во Всеволжске, все эти "мальчуковые игры" были неинтересны. Есть мужчины — пусть они и воюют. Оказавшись, однако, в роли не только содержанок, но и правительниц, они вынужденно поняли, что без своих вооружённых сил палитра их методов недостаточна.

Феодальная армия — территориальная. Ополчение конкретной местности. Княгини в этой системе... "сбоку, с припёку". Точнее: снизу, "под Львом". Могут морочить мозги конкретному герцогу, но управлять феодальной армией — только через него. Дополнительное передаточное звено. Временами — очень капризное.

Другое — качество. Сбор ополчения — не менее шести недель, срок службы — не более шести недель. Эти шесть недель ленникам надо ещё и платить. Такое плохо вообще и особенно плохо потому, что все это знают. Например — продолжительность осады. Перетерпел 42 дня — вражьё осаждающее разошлось по домам.

Бывают долговременные осады. Но это всегда что-то исключительное. Типа: пришли крестоносцы. Это вообще — не только не арьербан (призыв вассалов с их вассалами), но и не бан (призыв своих вассалов).

Есть наёмные отряды, которые служат по контракту. Стоят совершенно безумных денег.

Княгини продолжали бы чисто интриговать и дипломатничать, но опыт Всеволжска...

"А вот у Ванечки не так".

Две простых идеи: воин должен получать всё необходимое для войны даром и оплата земельным наделом по окончанию службы — не сходились одновременно в истории человечества. Или то, или другое, или ничего. Из трёх вариантов я выбрал четвёртый и, хоть такое и тяжело, требует постоянного внимания, определённых условий внутри и снаружи общества, но получается.

Прикинем цену "ордонансной роты".

Сто "копий". "Копьё" — отделение, шесть человек: рыцарь, сержант, два лучника, слуга, паж. Все — верхами. Ещё пара вьючных коней. Структура в разных местах-эпохах немножко отличалась.

"Рыцарь" и "сержант", вне зависимости от их "золотых шпор" — два тяжёлых конных копейщика. "Стрелки" — по сути, драгуны. Всегда с мечами, бывают без луков — со щитами и копьями.

Всадник ("сержант") получает 6 пенсов в день (ок. 10 гр. серебра). Основной расход — корм. Себе и коню. Ещё: кров и снаряжение.

Хорошо видно, что эксплуатация строевого коня в разы дороже содержания воина. Шесть сотен всадников — 6 кг./день. В год...? — 2.4 т. Серебра. В марках — 10 тыс. Для сравнения: весь королевский годовой бюджет Англии при Ричарде Львином Сердце — 20 тыс. марок. 1.5 млн. жителей в 35 графствах.

Понятно, что при таких расходах/доходах никто подобные формирования не создаёт. Только через три века в богатейшем регионе Европе — Франции (14-15 млн. жителей) — после (!) освобождения от англичан большей части, стали возможны "ордонансные роты".

Для Саксонии 10 тыс. — весь гос.бюджет в хороший год. Говорить не о чём.

Княгини не сильны в технологиях промышленных. Точнее: вообще никак. Несколько экспертов в их свите полезны только в узких областях. Софья и, отчасти, Ростислава интересовались технологиями межличностного общения. Но и кое-что из технологий общественных — было услышано. Армия — это же часть общества? — Во-от...

Понимание необходимости собственных вооружённых отрядов, стремление сделать их более эффективными, нежели здешние обычные, и невозможность при существующих ресурсах, привели к "верорднунг".

* * *

Прежде всего: а где денег взять?

По началу, для придворных игр, княгиням хватало собственного "золотого запасу". В форме товаров, привезённых с собой. И умелой, осторожной их реализации. Обеспечиваемой Беней.

Другой источник: "милость Генриха". Обеспечивается "талантами" Софьи. Прямо говоря: обе княгини были содержанками — их содержал герцог.

Увы, и то, и другое — не бесконечно. Во времени и в размере.

Хохмочки, вроде "раздевания" епископа Миндена, давали лишь передышку, некоторый запасец для оперативной деятельности. Софье бы этого и хватило. Но Ростиславе было скучно, она искала себе занятие. А "своё дело" требует "своих денег".

И тут Матильда Голштинская пошла погулять с любовником. Инкогнито. Дальше сработали законы Саксонии, "бесстыдность" и "бесстрашие" Ростиславы и таланты Софьи. Графство попало в руки герцогини. В режиме "заплати всё и спи спокойно". "Выкрутить досуха", "содрать три шкуры" — обеспечивалось Гунцелином фон Хагеном.

Вместо тысячи марок, которую вагры — основная налогооблагаемая часть тамошнего населения — платили герцогу, жалобу славянского князя в Стариграде по этому поводу епископу, сохранил немецкий хронист — были взысканы четыре тысячи. За четыре года, когда графство вообще ничего не платило. Дальше сумма постепенно уменьшалась, но оставалась выше двух тысяч. Потому что герцогиня получала и платежи графства герцогу, и собственно платежи графу: опекун получает все доходы от опекаемого имущества. А необходимые расходы "по месту" фон Хаген покрывал конфискациями у... у разных.

Другим источником стали два городка в Гарце вблизи Гослара, переданные Барбороссой Саксонии по результатам успешного участия Софьи в заключении перемирия в Магдебурге. И, конечно, успехи выучеников Изи в части выплавления серебра из руды.

Масса денег, вдруг оказавшихся в руках у княгинь, провоцировала на разные... проекты.

— А давай шёлковых платьев накупим!

Напомню: шёлк, даже в Византии, идёт по весу золота.

— Может, лучше дорогое распятие в местный собор?

— Да ну... Я недавно такой гарнитур высмотрела. Из бриллиантов!

* * *

Эмигрантам в ходе адаптационных курсов, частенько предлагают написать сочинения на тему: "Если я выиграю миллион — что я сделаю".

Задание позволяет проверять уровень усвоения языка. И выявлять цели и приоритеты индивидуума. Однако бывают и обломы. Вместо ожидаемого списка мечтаемых "плюшек", последовал ответ:

— Отдам жене.

— А она?

— А она найдёт куда. Одна беда: потребует следующий. Миллион.

* * *

Одним из таких капиталоёмких проектов и была "ордонансная рота". То, что денег не хватит, а делать надо, было понятно сразу. Софья, в грусти от пролетевшего мимо шёлкового платья, предложила сделать отряд как-то... подешевле.

— Матушка, да как же? Дешевое — значит плохое.

— Фигня. Плохо смотрела, мало знаешь. Давай сделаем как у Ванечки.

Волшебные слова "как у Ванечки" — произвели впечатление.

Централизованное обеспечение требовало жёсткой организации. Пяток "мастеров" — ядро — у княгинь были. Расширение сопровождалось... эксцессами. Типа повешенных интендантов и субподрядчиков. Админ.ресурс в форме герцогства Саксонского и четырёх "сетевых структур" позволял "решать вопросы". Централизация, массовость, единообразие снижали стоимость воина раза в три, казарменность в глухой провинции — ещё вдвое. Ожидаемый годовой бюджет сократился до пары тысяч. Всё равно — огромные деньги. Но Голштиния давала. Пока.

Летом 1169 г. началось формирование. Из своих и уже подобранных местных. На севере, у Эльбы. Такое удалённое размещение не только позволяло экономить на корме для людей и коней, но и исключало глупые мысли у придворных. "Чего не видно, того и нет".

По штату подразделение должно состоять из семи сотен душ и тысячи коней. Напомню: строевому коню, кроме прочего, в день надо 4 кг. зерна. Понятно, что не все кони — под седло. И не каждый день на марше. И нормативов русских кирасир, запрещающих двигаться иначе, чем шагом, "а то кони худеют" — здесь нет. Но объём потребного хлеба огромен. Долины Эльбы и её правых притоков, после немецкой колонизации последних десятилетий, дают дешёвый хлеб. Одна из причин возвышения Гамбурга в эту эпоху — хлеботорговля.

Набор свободный — кто хочет.

Сперва был ажиотаж.

Всё — дают! Оружие, одежду, еду, койку. Коня! Доспех! После первого пролития крови — посвятят в рыцари. После службы — дадут землю. Аллод!

Потом пошёл отсев, а конкурс упал: приём означал жёсткую физ.подготовку и муштру. В сочетании с казармой, глушью и практически отсутствующим жалованием... не привлекало.

Тем временем возникали всё новые непредвиденные расходы. Голландия, например — просто бездонная дыра. Формирование "роты" шло медленно, но желающие появлялись постоянно. Вот и ещё один.

— Твои суждения выдают обширный опыт. В каких войнах ты воевал?

Парень, несколько раскрасневшийся от вина и собственного рассказа, споткнулся на полуслове.

— Я? Э... нет. Не успел ещё. Но мой дядя Людовик... он много рассказывал о своей службе разным государям.

— Вот как? А ты сам кто?

— Я? Я — шотландец! Хайлендер!

Это было произнесено с такой гордостью, с такой уверенностью, что все остальные, не имеющие счастья родиться на продуваемых ветрами скудных горных пастбищах, должны немедленно пасть на колени и вознести благодарение Творцу, за то, что тот сподобил их лицезреть "Настоящего Мужчину"! Да ещё из самых настоящих — из хайлендеров!

— Глен-хулакин — название нашего старинного родового поместья, сударыня, — сообщил д'Орвард, — в переводе на ваш язык означает "Долина мошек". Мне было десять лет во время разгрома. Отец, два дяди, два старших брата, семеро других наших родственников, наш управляющий, и шестеро слуг были убиты, защищая замок от нападения Огилви. Теперь там не осталось камня на камне. Настоящий разгром, мадам, клянусь крестом святого Андрея! Эти Огилви всегда были опасными соседями для Глен-хулакина.

— Какое несчастье! Впрочем, на то и война. А дальше?

— Огильви утомились резней, и матушке удалось упросить их пощадить хоть меня. За это они принудили матушку дать обещание, что я пойду в монахи.

— Для чего же?!

— Чтобы заставить род моего отца угаснуть вместе со мной в монастыре или в могиле, — ответил д'Орвард с глубоким волнением.

— Да-да, теперь понимаю. Ловко придумано! Ах они негодяи!

— Остается только прибавить, что моя матушка родом из Нормандии. К её семье мы и отправились. Увы, родственники не питали ко мне добрых чувств. Они были... очень экономны. Экономили на всём. И на мне. Сверстники насмехались над моим говором, издевались над моими рассказами о Шотландии. Пытались побить меня, отобрать дорогие сердцу памятные вещицы. Тупые грубые невежественные люди, не бывавшие далее своей округи. По счастью, недалеко от нас жил давний добрый знакомец матушки — дядя Людовик. Старый воин, получивший тяжёлую рану в Святой Земле, он научил меня владеть оружием, ездить верхом и превыше всего ценить честь дворянина!

Пафос, звучавший в звонком сильном голосе юноши, хоть и был чуть подогрет подогретым рейнским, но казался вполне искренним.

— Потом?

Д'Орвард сбился с тона, начал перебирать, передёргивать свою отцепившуюся портупею, искать — куда бы поставить кубок...

— Квентин, мне будет очень грустно. Если такой добрый, прямой юноша опорочит себя словами лжи.

Прекрасные честные голубые глаза, полные слёз, поднялись на герцогиню:

— Потом я узнал. Что моя мать... любовница дядюшки Людовика. С детства. Её отправили в Шотландию и выдали за моего отца потому... что она была уже... грешна. Дядя приютил нас, спас от ежедневной злобы родственников не от доброго сердца, сочувствия к сироте и вдове, любви ко мне. А за ради своей старой... похоти.

— Ты убил их?

— А? Нет! Ну что вы! Я узнал это на смертном одре матушки. Она простудилась и умерла. После её похорон я тайком взял оружие, одежду, немного денег и пошёл. В Париж.

— Почему?

— Я... я возненавидел нормандцев. Злые, жестокие, лживые людей. Даже лучший из них... использовал меня как ширму. Для разврата.

— Париж?

— Да-да, Париж. У меня не было знакомых, влиятельных покровителей, рекомендательных писем... Я пытался наняться в услужение в какой-нибудь благородный дом. Но меня даже на порог не пускали. Деньги кончились. Однажды ночью я столкнулся с парой... пьяных мерзавцев. Которые решили позабавиться. Со мной. Я возражал, они взялись за мечи. Я... оказался быстрее. Снял с них ценное и отдал в уплату долга лавочнику, у которого снимал комнату. А утром прибежала служанка. Она была... неравнодушна ко мне, и сказала, что хозяина схватили на рынке, что вещи, которые он пытался продать, принадлежат каким-то важным особам. Чуть ли не королевского дома.

Парень растерянно посмотрел на герцогиню.

— И что мне оставалось? Отдаться в руки королевского правосудия? Я... я побежал. Хотел, было, к герцогу Брабантскому. Но... может и показалось... меня искали. А тут услышал про ваш "верорднунг".

Круто. Парень — вор, украл имущество у дяди. И — убийца. Во Франции и Нормандии ему появляться опасно. Вот он и побежал из-под власти Капетов и Плантагенетов в Саксонию. Вполне разумно: в империи его не достанут. Подходящий кандидат: родовые связи оборваны, будет верно служить новому господину. Может быть.

Юноша в сомнении покачал уже опустевший кубок в руке.

— Зря, наверное, я всё это вам разболтал.

* * *

"Хоть и не ново, я напомню снова:

Перед лицом и друга, и врага,

Ты — господин несказанного слова,

А сказанного слова ты — слуга".

Все люди — кому-то или чему-то служат. Может быть, служить своему слову — не так уж плохо?

* * *

— Зря? Это зависит от тебя. Чего ты больше всего хочешь?

— Я? Больше всего... Вернуться в Шотландию. В Глен-хулакин. Чтобы моя родина возвысилась и прославилась! Ну, и я вместе с нею.

Ростислава заглянула в своё мозельское. Так и не притронулась. Такое захватывающее повествование. Бедный мальчик. И такой хорошенький. Ему столько пришлось пережить, всё потерять...

"Кто жизнью бит, тот большего добьётся.

Пуд соли съевший выше ценит мёд".

— Ты хочешь вернуться в свой Глен. Кем? Владельцем? Для этого потребуется решение тамошнего короля. Зачем? Чтобы снова враждовать с соседями? С этими... Огильви. Что бы каждую ночь ожидать нового налёта?

— Но... а как же? Так же всегда... Хайлендеры — лучшие воины! Потому что всегда готовы к схватке не на жизнь, а насмерть!

— На смерть твоего отца, братьев, матушки? Всех, кого ты знал и любил? Нет. Ты должен вернуться в Глен не нищим бродягой, вздрагивающим от каждого шороха, но славным, знатным, богатым, могущественным... Ты должен вернуться со множеством верных слуг и проверенных соратников. С благоволением короля и уважением лордов. Ты должен вернуться в Глен... графом.

— Я?! Графом?! Сударыня, вы смеётесь надо мной. Я открыл вам душу, рассказал всё как на исповеди, а вы...

— Не спеши думать обо мне плохо.

Герцогиня резво вскочила с кресла и подошла к полуприкрытому окну.