Оля-я-я... Олечка... она совсем другая. Ему так лестны ее нерешительность и неуверенность... и — и вера в него. Пусть она не красавица, на которую оглядываются на улице. Путь не шепчет ему жарких слов в ночи. Все равно — она самая-самая лучшая, только его. И, даже если вдруг она выберет этого Эда, он еще за нее поборется. Обязательно. Она нужна ему! Лешу слегка передернуло при мысли, что Оля даст за себя решать Эду. Нет уж, такого допускать нельзя! Тогда для нее точно ничего хорошего в семейной жизни не будет...
Придя к такому парадоксальному выводу, парень неожиданно для себя успокоился, натянул на живот уголок одеяла и расслабленно засопел еще немного заложенным носом.
* * *
Длительная прогулка на свежем воздухе, переживания за ляпающего всякую чушь на каждом шагу гостя, внеплановая уборка перед неожиданно напросившимися гостями, облегченный эльфом, но все же неудобный горшок, который после расставания с Лешей ей пришлось волочь самой, а потом передвигать тумбочку с телевизором, чтобы не мешался на ходу. Ничего удивительного, что после столь насыщенного дня Оля уснула как убитая, стоило забраться под одеяло. Нелюдь привычно остался сидеть на диване с одной из своих памяток и, кажется, спать вовсе не собирался. Утром картина не изменилась.
Выспавшаяся девушка довольно потянулась, улыбнувшись пристроенному на ночь на компьютерное кресло цветку — с раскладушки она бы его на полке не увидела. Вскочив, сдержала звонкое "С добрым утром!", покосившись на закрытые глаза гостя, и только прошептала тихонько "Доброго!", проскользнув в ванну.
Удивившись, что Эд не появился и после наполнившего квартиру кофейного аромата, заглянула в комнату. Расслабленная поза, прикрытые глаза: полная отрешенность от реальности. Хмыкнув, девушка согласилась с правильностью этого впечатления, вспомнив свое недолгое погружение в сделанную им для нее памятку.
Яркий голубой глаз приоткрылся, вопросительно устремив на нее вертикаль зрачка.
Оля дернулась — давно не видела его глаза в "естественном виде", и спросила совсем не то, что собиралась:
— Ты что, так и не ложился? Я уже не помню, когда видела разложенный диван!
— А зачем? — лениво вернул он ей вопрос, не торопясь открывать второй глаз.
— Как зачем? А спать? — Вот опять он сбил ее с толку!
— Мне почти не нужен сон, я же не ограничен физическим телом, как вы. А когда есть энергия и ясность, то и даже при нахождении в теле сон не нужен.
Он перетек на край дивана, убирая памятку в карман и наконец-то открывая второй глаз. Зрачки обрели человеческий вид.
— Ты хотела позвать меня на кофе?
— Да...
— Так пойдем.
И, будто невзначай, добавил:
— Я тоже посмотрю сегодня на наших гостей. Поподробнее.
— Ты будто угрожаешь! — фыркнула она. Вадя теперь казался ей достойным соперником для нелюдя. — Но мне тоже любопытно посмотреть на ваше общение!
— И мне они интересны, оба. Вижу, как ты мечешься с этим их визитом, и предупреждаю, что не хотел бы ничего менять, пусть приходят.
— Как скажешь, я и не отлынивала... — Оля загнала подальше недавно появившуюся трусливую мыслишку перенести встречу в кино. — Все в порядке. Я сейчас в магазин сбегаю, что-нибудь вкусненькое куплю Ваде.
— В магазин? Пойду с тобой, — кивнул он, — хочу какао посмотреть. То, что вчера пили в кафе. Покажешь?
— Да, оно тоже в порошке продается, как и кофе. Сейчас пойдем, только переоденусь, — подорвалась с места, так ничего, кроме кофе и кусочка сыра, и не съев. Посмотрела на стол и, махнув рукой и кинув в рот оливку с помидоркой-черри, переставила грязную чашку в мойку. Есть опять не хотелось. "Так и похудею, наконец-то, с этой непонятной любовью" — как-то невесело пошутила про себя девушка.
...
В магазин под домом ранним воскресным утром свежих тортов еще не привезли, а с длительным сроком хранения нелюдь купить ей не дал, да она и сама чувствовала, что не стоит... Какао там нашлось только быстрорастворимое, так что, задавив проклюнувшиеся леность и жадность, пришлось тащить спутника к угловому дорогому супермаркету, смирившись с жалящей мелкими смерзшимися льдинками пургой.
Набрав как всегда целую тележку непойми чего, — от замороженных овощей, мороженого, заморских фруктов до банального молока для какао, поспорив со спутником о каких-то пустяках, вроде способа приготовления бамии и кислотности ряженки, Оля отправилась к сладкому. И опять не смогла выбрать ничего достойного, не считая пары упаковок творожных колец — все десерты фонили резкими, отвратительно "химическими" добавками, а посему разочарованная девушка потолкала тележку к конфетам и печенью. И тут взгляд зацепился за надпись на упаковке с длинненькими печеньями "идеально для тирамису, рецепт на обороте". Остановившись, перевернула пачку и поизучала рецепт. Удивительно, но его не требовалось даже печь. После небольших колебаний упаковку она все же взяла, но остальные ингредиенты пока искать не стала — на эксперимент требовались минимум восемь часов времени и настроение. Кинув в корзинку вафельки с джемом, уже собралась идти дальше, как нашла решение своей проблемы — коржи для торта. "И готовить тоже не надо!" — обрадовалась девушка, загрузила три штуки и, схватив простую шоколадку на посыпку, вернулась за сметаной и орехами. "Интересно, как я буду таскать сумки, когда их некому будет облегчить?" — задала сама себе риторический вопрос Оля, под изумленными взглядами покупателей взяв по три пакета в каждую руку и едва не боком протискиваясь за идущим налегке широкоплечим спутником в раздвижные двери.
* * *
— Если хочешь, можно перекусить, я закончила, — крикнула она в комнату, ставя готовый торт в холодильник.
— Ты обещала сделать какао!
— Сейчас, это чуть подольше, чем кофе.
— А когда ты мне сделаешь десерт? — громко возмутился с дивана гость. — Рыжий пришел — ты пирог с яблоками пекла, мальчик придет — еще что-то, а мне? Я тоже жду!
— Ну... Вадя же маленький! Кстати, я рецепт тирамису сегодня видела. Похоже, что не такой уж он и сложный. Я попробую, правда, надо докупить кое-что.
Пока плясала вокруг закипающего молока, а потом помешивала какао, Оля несколько раз заглядывала в комнату — памятки в руках эльфа не наблюдалось, но сидел он, тем не менее, также неподвижно, задумчиво прикрыв глаза.
— Эд, — несмело позвала она, разлив по кружкам какао и выставив на стол сыр, булочки и творожные кольца. — Готово уже... я тебя отвлекаю?
— Немного. Задумался. — Он легко поднялся и просочился мимо нее на кухню.
— Есть что-то новое? — не особо надеясь на ответ, поинтересовалась она и, копируя Вадькины вчерашние просительные интонации, добавила:
— Поделись, а? Я же изведусь от любопытства! Пожалуйста!
— Ладно, — задумчиво согласился, откинулся на заскрипевший старенькой псевдокожей диванчик, и сложил руки на груди. — Пришел ответ на второй из моих запросов. И опять пришлось уточнять...
— О нашем мире? Так он светлый или нет? А уточнял тоже у драконов?
— Да. И нет, запрос в архив миров, не драконам. Ты слушать будешь?
— Молчу, — закрыла рот ладошками и преданно уставилась на него, опять вспомнив про Вадю.
— Ответ ожидаемый! — он кривовато улыбнулся ее пантомиме и отвел взгляд за окно. — Мир нейтральный, то есть опасности я тут подвергаться не должен, но... Но — с ограничением посещаемости. Поэтому и темных так мало. Впрочем, не было бы ограничения, ваш мир давно бы стал темным.
— Но как же... то, что у нас много темных? Или ты понял, почему так? — не сдержалась она, невольно пересаживаясь поближе к нему на подоконник и тоже выглядывая за окно, машинально отслеживая муравьиные точки спешащих по своим делам людей.
— В том-то и дело. Понял, вчера еще. Когда посмотрел на детей в зоопарке. Видишь ли, то, что вы называете кармой, настигает ребенка не сразу, но рано или поздно большинство... перестает быть светлыми. Вернее, груз прошлых рождений появляется сразу, но какое-то время человек не попадает под его влияние. Это происходит, как я вчера видел, где-то от пяти до десяти лет. Дети старше десяти уже не отличаются по этому признаку от взрослых, только груз личных поступков меньше. А маленькие, до пяти — сплошь светлые, даже тяжелая карма только тенью над ними висит...
Оля вздохнула, подавив желание засыпать гостя вопросами, и еще внимательнее прислушалась.
— Хотя люди как раса чаще встречаются в нейтральных мирах, вы очень подвержены влиянию и способны выжить почти везде. Но я никогда не задумывался, что вы являетесь исходно светлой расой, считаетесь-то нейтральной, изменчивой... вообще-то я раньше видел только взрослых особей, — продолжил он задумчиво, будто с самим собой. — Вы хамелеоны, легко подстраиваетесь под выбранный мир и порядки в нем. Гоблины и орки такие же, их также много, как и людей, хотя одни исходно темные, но способные жить в светлых мирах, вторые наоборот... Мне стало интересно, и я пообщался с наставником. Так вот, он тоже ничего про это не знал, как и про ограничение посещений вашего мира, но обещал посмотреть, проверить...
— Не знал наставник? — Оля представляла себе его учителя как убеленного сединами профессора.
— Ах-ха, — повеселился нелюдь, не удержавшись и считав картинку. — Ты неправильно представляешь! Он всего раза в два старше меня. Ему только тысяча с небольшим. И он, услышав мои вопросы, просто обзавидовался уже такому нестандартному миру, едва не примчался сам. Благо, что пока идет игра, никто не может вмешаться. Так что придется ему потерпеть.
— А почему не... ну... более взрослый? — удивилась хозяйка, представив, как старшеклассник учит первоклассника.
— Так же логичнее! У вас же тоже преподаватели немногим старше вас?
— Нет... обычно нет, — поправилась она, — в школе детей учат взрослые, а в институте специалисты... они же больше знают... ты, верно, про Оксану вспомнил, так она аспирантка, это скорее исключение...
— Больше знают, но и больше отличаются. То, что должно передать юным, передают те, кто сам недавно это прошел. Старшим это неинтересно и только задержит их собственное развитие. После двух-трех тысяч лет редко кто находится в физическом теле долго. У них уже слишком сложная структура, чтобы передавать простейшие знания. А для тех, кто сам недавно это изучал, преподавание скорее повторение пройденного. То, что у вас этим взрослые занимаются выглядит очень глупо, но людская логика странная, вот другие младшие расы четче, понятнее.
— Подожди, что же, и родители не учат своих детей? — растерялась она.
— Родители еще старше. И их любовь всегда со мной. Зачем что-то еще?
— Кто же учит маленьких?
— С совсем маленькими трудно — они же чистая структура. Их наполняют да, родители, если угодно — учат собирать энергию. А потом уже старшие.
— И ты учишь? Или ты еще маленький?
— И я, — спокойно согласился, подставляя ей чашку для добавки какао. — Например, тех, кто искал памятки. Только к чему это твое любопытство?
— Извини, просто так, — повинилась она, послушно снимая пенку и доливая какао. — Так что там с ограничением?
— Не знаю пока. Свободное посещение и переселение сюда доступно только для Архов, а все остальное — с их ведома. Это непонятно... поэтому и попросил наставника уточнить...
— То есть ты нарушил что-то, когда попал сюда?
— Нет, я же не поселиться здесь собираюсь, хотя одному и можно, — усмехнулся. — Эльфы по своей воле сюда бы и не перешли жить — мир старый, духов стихий, наших помощников, почти нет. А вот демоны... эти-то точно не отказались бы от такого подарка. И привели бы сюда своих прислужников. Собственно, слуги их тут точно есть, хотя и меньше, чем можно было бы ожидать...
— Слуги? — тревожно переспросила Оля, зачарованная новой сказкой. Девушка уложила подбородок на сложенные ладошки, прямо на чашку с какао, опять напрочь забыв про еду.
— Да у вас все фэнтези кишмя кишит темными расами — вампиры, оборотни, сук-кубы...
— Ох... то есть они у нас есть? — дернулась, едва не разлив чашку, испуганная оказавшейся страшной сказкой.
— Да, но наверняка не очень много. Ведь ограничение на них тоже должно работать. Видимо с этим и связаны те метки, о которых говорил твой знакомый. Только вот...
— Что?
— Странно это все... либо вас почему-то отгородили от всех, либо... ну не занимаются же Архи вами в индивидуальном порядке? Это же полный бред! Нет, тут что-то другое.
— А что?
— Не знаю. И закрыли вопрос! — он проинспектировал гущу на донышке ковшика, погоняв остатки и признав их негодными к употреблению. — А мне какао понравилось! Сделаешь еще?
— Сделаю, куда ж мне деваться, — послушно покивала Оля, забрав тару и принимаясь отмывать присохшие мраморные разводы. В голову лезла всякая чепуха про загадочные сверхрасы Драконов и Архов... Если Драконы у них так часто мелькают в сказках, то почему про Архов ничего нет?
— Потому что они высшая инстанция для нас, как для вас — боги, — скучающий нелюдь не преминул заглянуть в ее размышления. — И вообще, Драконы тоже относятся к Архам, то есть являются частью создателя.
— Частью?
— Сложно объяснить. Вроде руки у тебя — ты же не контролируешь их, когда моешь посуду. Они сами знают, что делать. Но на самом деле ты с ними едина. Как-то так.
— А вы? Эльфы, то есть, высшие — уже не их части?
— Не их и не его, то есть мы не часть создателя. Мы воплощение его любви. И у нас есть определенная им цель существования. — Он помолчал минуту и, нехотя, добавил, — как и у демонов.
— А мы? У нас есть... цель?
— Вы — тварные, то есть созданные, а не отделенные. Вас, бесцельных, много... — пожал он плечами.
...
Резкий телефонный звонок не дал Оле найтись с ответом, заставив костерить собственную забывчивость последними словами, — она ни капли не сомневалась, что звонила обеспокоенная мама. Стыдно сказать, первый раз с момента переезда в эту квартиру у нее из памяти абсолютно испарилась необходимость отчитаться родителям. Хотя бы по телефону. Уж не говоря о том, чтобы их навестить, — с чудесного появления Эда ей постоянно не хватало времени... И ничуть не удивительно, что родительское беспокойство обрело параноидально-подозрительные черты так что, в конце разговора, пришлось пообещать не только приехать в гости в следующие выходные, но и подробно рассказать о своих новых знакомых. Мама столь уверенным тоном приперла ее к стенке, убежденная в их наличии, что она как-то автоматически созналась в появлении институтских друзей, пока еще — но только пока, — в деталях не описанных родителям. Где-то на заднем плане до нее долетали намеки папы о том, что неплохо бы на них посмотреть на своей территории и допросить как следует, но в конце концов удалось отговориться дальностью Зеленограда и близостью сессии.
Нажав красную кнопочку, Оля застонала и пару раз приложила себя трубкой по лбу. Никогда из нее не получится разведчика! Слишком легко она ведется на всякие провокационные вопросы. Если бы мама не уверила сама себя, что новые знакомства дочь завела в институте, то и про Эда, небось, разболтала бы...
