Лилипуты и короны 1.Акзакс торобоан

— Эх, жаль, очень жаль, что вы не сможете сами посетить нашу столицу, такие у нас красоты, вах!— привычно причмокнул Необей.— Храмы, фонтаны, река через город течет, за городом сады, в городе парки, а какие виды на пустыню! Простор моря с одной стороны, пески с другой, а там и до Золотой башни недалеко!...

...Аллалгар, 2-ой день месяца Изира (июль), 507-ой год Эры Красного Змея.

Долгий путь уже подходил к концу, истомившийся по друзьям и не раскачивающейся под ногами земле мальчишка сновал по всему кораблю и вглядывался вдаль, уже Тахотай, черной точкой виднелся на песчаном берегу, когда крупный флот Ханджарцев окружил 'Пышную русалку'.

— Стой, приготовить корабль и команду к досмотру и допросу!— прокричали самого большого корабля.

— Танай, Танай, иди суда!— крикнул Необей.

— Да отец! Звал?— спустился с мачты любопытный мальчишка, куда он забрался, что бы лучше было видно окружающие воды.

— Так, Танай, спрячься, чую, что эта встреча может быть причиной неприятностей.— наклонился к нему Необей.— Хм, еще, одень это, и спрячь под одеждой!— снял он с шеи амулет в виде кораблика на изящной цепочке.— Это древняя реликвия нашего рода, отец мне ее передал в день своей смерти, вместе с наследством, он мне сказал, что его отец ему сказал, а ему его, и так далее, что эта вещь сохранилась с легендарных времен, когда боги ходили промеж смертных и учили их тайным знаниям. Как бы то ни было, но за века ни один носитель амулета не погиб, и умер, передав его наследникам, много раз семья была на грани гибели, но амулет все еще у нас, так что, сбереги его!— с этими словами он одел мальчику драгоценность на шею.

— Папа, они что, пираты?— спросил Танай, пряча амулет на груди.

— Нет, хуже, сынок, это военные Ханджарцы из бывших пиратов, вставшие на службу Империи! Представляешь, как возгордились разбойники, получив покровительство самой сильной шайки в мире?— усмехнулся Ноебей.— Так что, спрячься так, что бы тебя не нашли и будь готов бежать! Надеюсь, что все обойдется и им нужно не то, что я думаю. Давай, прячься же!— подтолкнул он мальчишку к трюму...

...Избитый и покалеченный Необей стоял на коленях, на палубе своего ограбленного корабля, окруженный ухмыляющимися разбойниками, один из которых держал за ворот Таная.

— Ну что, кто то говорил, что не будет говорить!?— смеялся Паисий.— Значит, говоришь, что беглецы направились на юг?— наклонился к удерживаемому двумя громилами торговцу, хватая его подранную бороду.

— Да, да, Червь тебя поглоти!— прохрипел Необей.

— Что же, благодарю за сотрудничество и понимание!— потрепал его по голове Паисий.

— Теперь дело за тобой, ты обещал нас отпустить!— сказал Необей, сплевывая кровь и выбитый зуб.

— Ха, действительно, я обещал вас отпустить, а свое слово я привык держать!— ухмыльнулся Паисий, втыкая нож в грудь торговца.— Отпускаю тебя!— произнес громко он и, подхватив оседающее тело, поволок его к борту корабля.— Как и обещал, отпускаю всех!— крикнул убийца и выбросил Необея в воду...

Следующие события память сохранила слишком маленькими кусками, только повторяющиеся картины смерти отца, прыжок в воду, боль, провал в беспамятство и кратковременное пробуждение на чужой лодке...'

— Ааааааа!— вдруг закричал он, просыпаясь и вскакивая с постели, капля холодного пота со лба стекла на нос и сорвалась с его кончика на застеленный тонкими коврами каменный пол.— Хах, хах, хах..., проклятые сны, проклятый кошмар..., что же ты никак не закончишься!— зло пнув ночной горшок, рыкнул мальчик.— Хм, а может, я и вправду— умер и это новая жизнь? Мда... вот только кто из нас двоих был настоящим..., кто же очнулся— мальчик или мужик в его теле? Пф, какая разница, пипка на месте, а с ней и крепкими руками и в средневековье неплохо!— усмехнулся он криво.— Что же, пойду изучать 'родной дом'!— с этими словами Танай Ийамаха, сын торговца Необея Ийамаха, прозванного Прозорливым, подтянув короткие синие штанишки, направился к массивной двери, ведущей в коридор. Как и ожидалось, ночью, да еще в сердце дома, коридор был темен, так что различить можно было лишь очертания предметов.— Эх, похоже, разведка откладывается до утра.— тяжко вздохнул Танай и вернулся в теплую кровать, закутавшись в одеяло, он уставился в предрассветную мглу, пытаясь разглядеть внутренний сад поместья, пока сон не сразил его вновь...

Утро нового Таная началось с визита старого целителя, казалось, полностью пропитавшегося целебными настоями и травами, что в купе с застарелым потом, давало сногсшибательный эффект, как следствие, результат осмотра оказался хуже, чем мог бы показать в нормальных условиях.

— Так, так, странно, эти шрамы не исчезли даже под действием сильнейших из моих снадобий, в то время как раны от стрел затянулись практически сами и без следа, поразительное явление!— воскликнул в очередной раз лысый старик в темно-зеленой мантии, дернув себя за длинную бороду.

— Это плохо? Они опасны?— взволнованно спросила мать Таная у старика.

— Нет, госпожа, просто необычные! В целом, не считая потерю памяти и некоторых навыков, мальчик здоров, это временное явление, вызванное травмами, оно пройдет, особенно, если окружить его знакомыми и близкими, которые постепенно пробудят воспоминания, или... создадут новые, или заставят запомнить утерянное...— ответил целитель.— Но, в целях безопасности для его здоровья, ему еще надлежит воздержаться от активных игр и общения с чужими... Хм, а некоторые настои помогут ускорить восстановление!— подвел он к тому, что необходимо бы и раскошелиться на лечение.

— Конечно, конечно!— засуетилась женщина и послала за деньгами слугу.

Задыхающегося от вони источаемой целителем, его помощником и слугами, мальчишку, напоили кучей настоев, гадких настолько, будто сделанных из жаб и навоза, от которых беднягу вновь сморило.— 'Бр, из чего же этот мерзкий коновал их варит?'— успел подумать герой, прежде чем потерял сознание. Как итог, день для него начался со второй половины, и выйти во двор уже было нельзя, так как жара стояла ужасная. Огорченный этим, Танай был вынужден осматривать территорию поместья и города из редких, узких окошек, для чего ему пришлось ходить из комнаты в комнату, однако, это неожиданное препятствие помогло ему более планомерно изучить собственное жилье и познакомиться с его обитателями.

-'Проклятое, дикарское место..., адская жарища..., и тело еще это— мелкое и слабое...— думал он, придерживаясь за стены.-... ух, и как меня, ни разу не буддиста или еще кого то из религиозных и просто знакомым с суевериями и всякой фантастической чепухой..., эм... переродиться, попасть, вселиться, хах, или стать личной шизофренией мальца-араба!?'— усмехнулся он собственным мыслям, проходя мимо кланяющихся слуг и открывая следующую по пути комнату. Естественно, дом был наполнен слугами и родичами, в результате чего, в этот день его разведка была замечена на четвертой комнате, а на десятой— остановлена и беглец был сопровожден на место, а мать этого тела еще и отругала, пригрозив телесными наказаниями в случае повторного побега.

— Несносый мальчишка, я ночи не сплю, переживаю о его здоровье, трачу золото на самых лучших целителей и зелья, а он по всему дому носиться, как будто так и надо!— накинулась на Таная мать, схватив его за руку, она решительным шагом отвела его обратно в его комнату и уложила на кровать, запретив ее покидать до разрешения лекаря.

— 'Черт побери, эта наседка меня уже достала, как бы ей сказать, что бы от..., впрочем, нарываться не стоит..., надо выяснить все о том в кого, куда и, главное когда я попал..., вообще, это на наш мир хоть и похоже, но...магия..., хм, а может, инквизиция и христианство так старательно все подчистила и всякие Кащеи, драконы, ведьмы и колдуны были реальны? Хах, а вдруг, в этот самый момент Аладин тырит свою первую лампу!?'— сумбурно думал Танай, сопровождаемый строгой женщиной до кровати.

— Пока мастер Иппократ не разрешит, я запрещаю тебе самостоятельно покидать эту комнату!— сказала она, запирая дверь.

— 'Пф, вот и сходил в разведку...'— тяжко вздохнул мальчик, откидывая одеяло в котрое его завернула... мать... В дальнейшем, полноватая, смуглая, черноволосая Ельпида сопровождала сына в компании старшей дочери двенадцати лет— Томерис и младшего сына, трехлетнего Скопасиса, которого на руках несла молодая, чернокожая рабыня. Познание нового мира, языка, семьи, традиций и самого себя было для Таная сложным, но необходимым для выживания занятием, порой, очень увлекательным, для ускорения 'вспоминания', старшие родичи и слуги постоянно сменяли друг друга, расспрашивали мальчика о путешествии, о том, помнит ли он что то из окружающей обстановки, людей, подсылали своих детей, в общем, водоворот лиц и событий не давал Танаю возможности ни скучать, ни впадать в уныние, в конце, концов, он сам перестал понимать— где он действительно вспомнил, а где лишь запомнил рассказы о себе и своей нынешней родне и родине. Пустынный Икхром обновленному Танаю сильно напоминал арабский восток из воспоминаний старика, часто посещавшего те края в последние годы своей жизни, однако, было тут много и необычного, к примеру, представители других рас, воспринимавшихся стариком как сказочные персонажи: коротышки— гномы, зеленокожие, серокожие и краснокожие громилы— орки, тролли, великаны, коричневые гоблины, если верить словам, то еще и драконы домашние и драконы дикие, жар— птицы или фениксы, эльфы, бесы, русалки, черепахи, крабы, моллюски, размерами превышающие средний остров! Об этом ему поведали как взрослые, так и назойливые 'сверстники'.

Не желая быть беззащитным в этом опасном мире, а тем более сидеть в пыльной и душной пустыне, к тому же являясь сыном торговца и бывшим моряком, Танай выпросил у матери организовать ему штат учителей, его поддержали дяди, мотивировав тем, что он будущий приемник дела отца, они выделили своих слуг и доверенных лиц, некоторые из которых в прошлом были разбойниками, и вскоре мальчик был напрочь лишен возможности думать о чем-то кроме учебы, не оставалось сил даже на сожаления о высказанной просьбе, так как тренировали как тело, так и мозг.

Тем временем, от имени Лидии— дочери афенти Андроника IX, коварно убитого имперцами, правителя Ханджара, и супруги царя Икхрома Колоксая VI стали рассылаться листы с призывами о мести, объединении и вступлении в ряды войска Икхрома. Этот призыв нашел широкий отклик, как среди тех, кто по тем или иным причинам не был на родине во время захвата Ханджара, либо, давно осел в Икхроме и соседних землях, дошли вести и до самих островов, и, вроде бы, сила уже была собрана изрядная, однако, о сроках и планах наступления не было ни слуху ни духу...

Ханджар, Мышиная бухта.

В маленькой, тесной бухте, зажатой между отвесных меловых скал, на темных в ночи волнах, покачивалось несколько рыбацких лодок, толстые, залатанные паруса были спущены, якоря надежно вцепились в каменистое дно, а мачты уложены на палубы. Сами же рыбаки, собравшись у костра, обсуждали главную тему этой осени— призыв дочери своего истинного правителя.

— Да что тут думать!?— воскликнул крепко слаженный черноволосый, бородатый рыбак, тряхнув головой.— Ханджарцы под имперцами превратятся в рабов, и это те, кто выживут, нет, нам не по пути с предателем-'царем' и его новыми хозяевами! Надо забирать семьи и перебираться в Икхром, где записаться в армию наследницы!

— Погоди, Неокл, не горячись, скрыто это не сделать, тем более, что море под контролем флота имперцев и их прихлебателей!— фыркнув, возразил седой, но еще крепкий, бородатый, Панагиот, почесав жуткий шрам, тянущийся от правого виска к левой скуле, будто выворачивающий лицо, отчего его нос казался приклеенным на заросшую белым мохом корягу.— Клянусь богами вод и земли, нас потопят еще при попытке пересечь внутренние воды, да еще и наши корыта непригодны для морских прогулок!— хлопнул он себя по колену.

— И что ты предлагаешь, сидеть на островах, спокойно ловить рыбку, пока имперские кузнецы и кожевенники делают нам ошейники и цепи?— сплюнул Неокл.

— Точно, нельзя позволять имперцам топтать нашу землю, они подобны крысам, или жукам, что сжирают все, что попадется на пути! Там где они поселились для местных уготована одна роль— служить им по доброй воле или они заставят плетьми! Я за восстание!— воскликнул лохматый рыбак с тощей впалой грудью, сверкающей через прорехи в серой рубахе.

— Хех, если Арсений рвется в бой, то я то же!— прохрипел коренастый и лысоватый обладатель небольшого брюшка, прикрытого длинной рыжей бородой.— Я не намерен ползать на брюхе перед имперскими собаками и лизать им сандалии!

— Пф, можно подумать, ты способен прижаться к земле!— тихо буркнул молодой рыбак, ухмыляясь.

— Да, да! Смерть имперцам! Прогоним мерзких захватчиков и предателя-узурпатора! Поддержим законную правительницу и ее супруга! В Икхром!— закричало большинство.

— Да у нас ни оружия, ни навыков, ни кораблей нормальных нет! Куда семьи то девать?— возражали другие. Такие собрания стали происходить во многих укромных местах Ханджара...

Нигушур, 25-ый день месяца Дуль-Куга (октябрь), 507-ой год Эры Красного Змея.

Икхром, столица Тахотай, Дворец царя Колоксая VI, личный кабинет.

— Краак....— проскрипела массивная дверь, впуская высокую, черноволосую, смуглокожую, слегка располневшую от третьих родов красавицу с орлиным носом, в светло-синем платье с зелеными вставками и брошью в виде зеленого листа с золотой чашей, приколотой к платью чуть выше пышной груди, но в, повязанном согласно традициям этой земли, платке поверх длинных курчавых волос.

— О, Лидия, ты что здесь делаешь?— удивился Колоксай, отрывая взор от бумаг.

— Да вот, пока ты серьезен, решила спросить тебя о тех слухах, что до меня дошли...— ответила она.

— Ах, когда же это я бывал несерьезен?— возмутился Колоксай.

— Пф, да всегда, когда на женскую половину приходишь, а мне по делу ответ получить надо!— фыркнула женщина, садясь на ближайший к царю стул.

— Оммм, и какое же дело сподвигло тебя, мою послушную жену, покинуть женскую половину и так пытать меня?— усмехнулся царь, откидываясь на спинку стула.

— Говорят, что ты от моего имени, как... муж, собираешь людей в свое войско, а о сроках похода против имперцев, подло погубивших мою семью и многие другие благородные рода Ханджара, дабы освободить мои земли и народ от гнета захватчиков, не говоришь ни слова!? Это так?— спросила она.

— Так, да, собираю...— кивнул Колоксай, улыбнувшись.

— Хм, значит ли это, что ты всерьез намереваешься вступиться за моих родичей и землю?— с надеждой и восхищением воскликнула женщина.

— Неа!— беззаботно ответил царь.

— А? Что?— удивленно вытаращилась на него супруга, причмокнув пухлыми, алыми губами.— Зачем же тогда ты собираешь армию из Ханджарцев, ты не собираешься отбивать острова?

— Ха, ха, ха!— рассмеялся царь.— Я не безумец, что бы воевать с Империей, способной за ночь и пару дней захватить царство! Мне нужно много воинов для войны с южными соседями, вот когда у меня будет своя империя, с плодородными полями и тучными стадами, огромная армия, а не клочок пустыни с оазисами..., тогда я... подумаю о войне с этими варварами!